Гусли. ру Глава 8

    Гостиница Всежранских обита красным бархатом. Севка сидит между Тундрой и Всежранским за столом. На одной из стен в ряд висит десяток картин-вышивок, на них изображены коты диких кислотных цветов. На противоположной стене симметрично и в таком же кислотном стиле исполнены десяток портретов Тундры с сексуально приоткрытым ртом и прищуренным взглядом. 
    Севка вспоминает, что ему чудились подобные картинки, когда он случайно съел суп с поганками. И ещё - тогда гусли под его рукой  играли странные замысловатые мелодии, и он подозревал, что именно от этого сошел с ума его кот.   
    - ...Если бы не ты, - говорит Всежранский. - Нам бы с          Тундрочкой капец пришёл. Так что проси, что хошь, Севка.
    - Мне ночевать негде, - говорит гусляр.
    - Ночевать! – восклицает толстяк. - Это ноу проблем, как             говорят в Константинополе. Да, Тундрочка?
    - Нет, папенька, - отвечает дочь. - Там так уже не говорят.
    - Да? Ну, не суть. Сниму тебе двухкомнатный терем, - продолжает он, -  в центре. Э-э, на месяц, а там уж сам. Ага? – он постукивает Севку по колену. - Вот и молодец, что согласен.
    Всежранский поднимается и подходит к дверям. Вспомнив, поворачивается к Севке. - Ты с гуслями-то не шали, - он понимающе смотрит на дочь и выходит.
    - Теперь по аперитивчику, - говорит Тундра и встает. Они переходят в другой угол гостиной, где стоят несколько кресел и стол с кувшинами и глиняными кружками. В дверь стучат.
    - Войдите, - говорит девушка.
    В дверях появляется Алёна Вертихвост, такая же, как и дочь Всежранского - высокая и худая модель. Тундра вскакивает, Алёна подбегает к ней. – Ах, привет, подруга! Давай чмоки-чмоки! - они троекратно целуются.
    - Это – Севка, - говорит Тундра, кивая в сторону гусляра.
    - Я догадываюсь, - говорит Алена. - Уж слухами Москва             полнится. Говорят, он своими гуслями бригаду наемных убийц              положил.
    Севка поднимается и неловко кланяется.
    - Ага, - говорит Тундра саркастично. - Типа того.
    - Я чё-то не догоняю? – не понимает Алёна. – Это не так?
    - Забей. Положил и ещё как.
    Алёна садится в кресло, Тундра - тоже. – Алена моя подруга, - говорит дочь Всежранского Севке. -  Она - бизнесвумен.
    - Именно так, подруга, - подтверждает слова Тундры деловая женщина.
    - Говорят, ты возишь готовые кафтаны от какого-то Бориса?
    - Не от Бориса, а из Парижа, - поправляет подругу Алёна.
    - Это где такое?
    - Это в западной Европе.
    - Это же тундра какая-то!
    - Ой! Там всё так интенсивно развивается! – не соглашается Алёна.
    - Ой, ой! Не смеши меня! Приезжай в Константинополь и посмотри, как там всё развивается.
    - Что я, в Константинополе не была?
    - Когда ты там была? Да и что ты там кроме гарема видела?
    - Про гарем могла бы и не упоминать! – говорит подруга досадливо.
    - А, что? Всякий труд почётен, - похоже, Тундра издевается. - Вот, видишь, на бизнес себе заработала.
    - Знаешь, подруга, - обижается Алёна. - Если быть точной, я была приходящей наложницей - сутки через трое - и кроме гарема            много чего видела.
    - А, что в какой-то Борис...
    - ...Париж...
    - ...я и говорю - Борис... смоталась.
    - Знаешь, что, подруга... – Алёна нервно встаёт. – Пожалуй, я пойду. А то мы сейчас поссоримся.
    - Вот я эту фразу никогда не понимала, - говорит Тундра. - Это же прикольно - ссориться!
    Алёна, собиравшаяся уходить, останавливается.
    - А, ладно – иди, - говорит дочь Всежранского. Алёна открывает дверь. Сверху её окатывает водой из ведра, подвешенного над дверью. Тундра хохочет и хлопает в ладоши. - Шутка удалась! Шутка удалась! Тупо, но - прикольно! Давилов?
    В дверях, рядом с мокрой Алёной, появляется Давилов.
    - Молодчинка, Давилов! – говорит Тундра. - Дай подруге что-нибудь сухое и проводи до дверей.
    Давилов берет Алёну под руку и уходит. Дверь закрывается.
    - Вот дура! – говорит дочь Всежранского. - Из какого-то Парижа              какие-то кафтаны! – она поворачивается к Севке. - Наконец-то мы вдвоём.
    Она берет гусли, стоящие около кресла, проводит по струнам, звучит ужасно фальшиво. – Че за фигня! – возмущается девушка. – Мне сам Боян эти аккорды показывал!.. Они точно играют?..
    - Играют, но только у меня.
    - Да? Тогда играй!
    Тундра подает Севке гусли, сама садится на подлокотник его кресла. – Играй, а то я не поняла, что это было, там, у Гранёного.
    - А, что играть? – робко спрашивает гусляр.
    - Медляк. Про любовь.
    Севка трогает струны, звучит тема "Only you". Глаза Тундры соловеют, она наклоняется и целует Севку взасос. Гусляр перестаёт играть. Тундра отшатывается от Севки.
   - Ах, вот какие у тебя приёмчики! – говорит она, приходя в себя. – В приличном обществе за это на кол сажают. Давилов!..
    Севка вскакивает с кресла. - Я не хотел! – говорит он испуганно. - Оно само получается!
    В дверях появляется Давилов. – Что прикажете, госпожа Тундра?             
Тундра смотрит на Севку, как удав на кролика. - Я пошутила. Классная шутка, да?
    - Д-да, - отвечает дрожащий гусляр.
    - Можешь идти, - говорит девушка охраннику. Давилов уходит.
    Тундра садится в кресло и прикрывает глаза. - У меня тут... – девушка трогает низ живота, - ...послевкусие осталось …та-а-кое  интересное.
    Дочь Всежранского встаёт, подходит к Севке вплотную - она на полголовы выше его - и двумя пальцами-пистолетами толкает его по направлению к полуоткрытой двери спальни, где виднеется огромная кровать. - Пошли, поиграешь мне там...