Лента из прошлого

Черная шелковая лента - первое, что я вижу, открыв коробку. Так вот где ты от меня пряталась! А я тебя так долго искал. Я рад тебе как живому человеку, как старому другу, как посланцу из молодости, принесшему добрую весть в мой уже подходящий к финалу мир. Я беру тебя в руки, поглаживаю пальцами. Ты совершенно такая, какой я помню. Гладкая плотная, приятная на ощупь. Я подношу тебя к лицу. Ты пахнешь старой бумагой, письмами, среди которых пролежала много лет. А когда то ты хранила для меня аромат ее волос. Я помню, как прижимал тебя к лицу и не мог надышаться. Помнится, я без конца рыдал, но не могу утверждать наверняка. С годами память стала капризной. Приписывает жизни то, что в ней никогда не было, берет крохи из кино и книг и рассовывает в личные воспоминания, как будто это было со мной. Но это. Эта лента... Она реальна. Как реальна девушка, которая носила ее в своих волосах и была для меня дороже всех на свете. Воспоминания осыпают меня как первый снег, после затяжной вытягивающей душу осени. На душе светло, хоть та история и закончилась печально. Боль давно прошла. Остались только отзвуки счастья с нотками грусти. Мы были молоды и счастливы. Она любила меня. Это я могу сказать с полной уверенностью. Я помню, как она плакала при первом нашем расставании. А я не хотел жить, когда ее у меня забрали. Это была одна из тех историй, что разбивает сердца, но мог ли я знать тогда, что черный жирный туман перед моими глазами когда-нибудь рассеется и я снова смогу дышать полной грудью и даже смогу полюбить, и не раз? Тогда же казалось, что все кончено. Вместе с ней из моей жизни ушел свет, ушел смысл. Я рухнул на землю, я хотел прожечь ее своим телом и затихнуть палым листом среди корней и чернозема. Я хотел сгинуть, раствориться в море слез и только один шаг, один вздох отделял меня от бездны. Какое счастье, что я его так и не сделал! Я прожил долгую интересную жизнь. Спасло меня тогда то, что глубоко внутри, под окалиной горя, я верил, что однажды я возьму в руки эту ленту и кроме боли, почувствую радость встречи с прошлым, давно ушедшим счастьем. Я верил, что мне уготована жизнь, которую я не имею права завершать самолично, я корчился от горя, но знал, что у него есть предел, как и у всего в этом мире, а после предела неизбежно приходит покой.
Кажется я становлюсь слишком сентиментальным.
Я смотрю на ленту в моей руке и говорю тихо, чтобы не услышала сиделка:
- Ну, здравствуй, любимая! И до скорой встречи.