Юность. Глава 5

 Глава 5. Копьево.


       Вид бабушки меня ужаснул, равно, как и дом, который уже вовсе не походил на дом моего беззаботного детства. Бабушка сильно сдала, похудела, синяя кофта висела на ней мешком. Она забывала то, о чем вроде недавно шел разговор. У неё жила квартирантка- славная женщина. Но она-  то работала в ночную смену на телеграфе, то уезжала в свою «глухую» деревню навестить сына, который жил с бабушкой.

       Неделю я пыталась как-то устроить бабушкин «быт», уговаривала её поехать со мной, но она была «кремень», и на мои уговоры не поддавалась. Я помню, что уезжала я от неё с тяжелым чувством. И вдруг, ко мне  в поезде пришло решение. Первое ответственное решение в моей жизни, которая я приняла сама!

     «Если гора не идет к Магомеду….». Правильно! Я решила переехать в Копьево и жить с бабушкой.
 
« А что такого? – примерно думала я в тот момент.- Учусь я «заочно», буду ездить на сессии, работу оставлю без сожаления, в Копьево родня есть - пристроят куда-нибудь на работу. Поживу год, за это время уговорю бабушку переехать к нам…».

      Дома мое решение все поддержали и, уже через пару недель, я вновь «тряслась» в поезде в сторону Хакассии.

     Бабушка была так счастлива, что я  почувствовала себя «стОящей» внучкой. Родственники деревенские удивились - что уезжают из деревни в город- это понятно, но чтобы наоборот….

     Что я могла им сказать? Что « я ОЧЕНЬ люблю бабушку»! Об этом вслух говорить глупо  и незачем.
     Потому, видимо, каждый выдвинул свою версию. Об одной я даже немного позже узнала. «Мать замуж вышла, а ей с отчимом жить вместе не хочется». Это было неправдой. В ту пору, мы очень были с отчимом дружны. Но…   право каждого человека – думать, как ему хочется, потому поставим на этой теме жирную «точку».

     Тем не менее, дядя Лев  нашел-таки мне работу - даже довольно «блатную»- секретаршей у главврача больницы.

      Помню, меня это несколько повеселило, но в поселке с работой, где надо «бумажки перебирать» всегда было напряженно. Секретарша, так секретарша!

     Прекрасным летним утром пошла я на новое рабочее место - в «офис». Звучит  смешно, а как мне его назвать? Лучше, пожалуй,  по "ранешнему"- "конторой"!

    Кабинет главврача, бухгалтерия, отдел кадров и мой (отдельный) кабинет. располагались в ту пору в старом бараке, потому как новое здание больницы еще только строилось. В моем кабинете стоял старый  «видавший виды» деревянный стол со стулом, шкаф в углу. На стене висел какой-то стенд, а на столе стояла механическая печатная машинка. Никаких излишеств!

     Работа оказалась несложной. Главврач появлялся у «себя» редко, подписывал нужные бумаги и уходил. Мне же приходила куча писем, в основном, «формуляров» из райздравотдела, которые нужно было перепечатывать и рассылать по ФАПам.

     Кто не знает- ФАП- это фельдшерско-акушерский пункт. Таковых в подчинении Копьевской ЦРБ (центральной районной больницы) было семь, как сейчас помню. В-общем работы было немного, главное было что? Научиться печатать на машинке! Это  «дело» мне очень понравилось, и я освоила её меньше чем за месяц. Навык этот, кстати, не раз потом выручал меня в жизни, когда была нужда или желание заработать «лишнюю копеечку».

     На работе всё шло гладко, а вот в родне в то лето случилась горе. Как принято говорить, «скоропостижно скончался» дядя Гера- бабушкин любимый племянник, отец Люськи и Тани. Все знали, что у него больной желудок, что он - любитель выпить, не смотря на этот факт.

     Но случился с ним инфаркт, когда он был трезв и помогал своему тестю вывозить пчел на пасеку. Бывает и так!
 
   Весть о его смерти настигла всех вечером, и я никогда не забуду, как бежала по темному проулку к их дому и тот вой, который услышала из дома. А потом страшный крик  на улице бабушкиной сестры- бабы Шуры, которая потеряла в тот день своего единственного горячо любимого сына и шла к его дому на своих больных подламывающихся ногах, поддерживаемая с двух сторон сердобольными соседками.

    Я же чувствовала только  шок, потому как накануне вечером заходила к дяде с тетей домой, и они привычно сидели на веранде, ужинали, уткнувшись каждый в свою книгу. И всё вот это привычное, обыденное рухнуло в одночасье.

    Помниться, я вернулась в «растрепанных» чувствах домой, но никак не могла заставить себя идти спать, и вдруг, из-за забора меня окликнул мой «друг детства» Алешка. Это был сюрприз! Мы не виделись с ним несколько лет, потому что после окончания восьмого класса он уехал учиться в Ленинград, куда до этого перебрались его тетя и дядя. Если он и приезжал, то мы как-то не «совпадали». И вдруг он!
 
   Мы долго сидели на лавочке возле дома и говорили-говорили. А потом он сказал, что умер Высоцкий, а  в Москве – Олимпиада! Потому о его смерти все молчат. И хоть я большой поклонницей Высоцкого не была - эта новость меня почему-то совсем «добила», и я, наконец, заплакала. Я плакала, а он, молча, сидел рядом….

    А потом были похороны, шумные «поминки». Помню я это уже довольно смутно, да и вспоминать не хочется, честно говоря. И все же в этом хаосе разных событий произошла забавная история.

   …Мы, помнится, прибирались в доме тети Гали вместе с Люськой через два дня после похорон, как в дом вдруг зашли два бодрых мужичка. Они оказались знакомыми тети Гали - водителями или проще говоря «шоферами» из какого-то села  и пришли выразить ей свои соболезнования. Посидели за столом, помянули. Молодой водитель - здоровый краснолицый вдруг начал прям-таки «есть» меня своими круглыми глазами. Мне это не понравилось , и я «ретировалась» домой.

    На следующий день тетя сказала, что «парень, прям, тобой увлекся не на шутку, сказал, что готов жениться, хоть завтра…ты как? Не хочешь с ним познакомиться ближе».

    Честно говоря, меня это очень позабавило! Сама мысль о замужестве казалось мне тогда довольно дикой, а уж быть женой сельского шофера, жить в какой-то Богом забытой деревне, кормить кур и варить щи. Это было что-то из области «фантастики». Я посмеялась, и пока водитель не уехал, обходила дом тети Гали стороной, дабы с ним там вновь не столкнуться.

      Но, понятно, что «серьезные намерения» в отношении меня - уже такой оказывается взрослой - весьма подогрели моё самомнение.

      А тут еще и «друг детства» Алешка, который вернулся в Ленинград, начал вдруг «забрасывать» меня нежными письмами, и приглашать в «Питер» гулять по заснеженным каналам, держась за руки. Это тоже было неожиданно и приятно, но моё чисто дружеское отношение к нему не изменилось, потому я отвечала ему  весьма сдержанно.