Пролог к Ивану-дураку

Мальчик, однако, вовсе не было дурачком. Просто его в детстве очень сильно напугали, и он начал заикаться. Когда Ванюше исполнилось едва ли четыре года, на их деревеньку Запитуху напали невиданные лесные страховидлы – телом вроде как человеки, а морды звериные и выли эти существа так, что рубахи к телу прилипали от холодной дрожи.
Пока деревенские мужики опомнились и вступили в схватку с лесными чудами, те успели загрызть с десяток коров и свиней и двух маленьких детей. А вот третьим должен был быть Иван, но не стал... по счастливой случайности. Прыгнувшего на него страховидла мальчик заметил, когда было почти поздно: оскаленная воющая пасть с тонкими и острыми как бритва зубами и капающей вонючей слюной была уже у самого лица Ванюши, когда старховидлу сбил в сторону огромный пушистый волкодав Стрелок. Стрелок покатился с лесным чудилом по траве, причем, оба яростно выли и пытались схватить друг друга за горло. А маленький Ванюша сидел на траве и судорожно всхлипывал. С того дня он и начал заикаться. А потом, спустя несколько дней с ним случилось впервые очень странное событие.
Ванюша играл во дворе с выструганной старшим братом для него из куска старого дерева лошадкой, когда увидел проходившего мимо их деревенского кузнеца Самохвала. Самохвал был здоровенным мужиком, лет сорока, с густой окладистой бородой и черными как смоль волосами, в которых уже заметно серебрилась седина. Ванюша некоторое время смотрел на кузнеца, смотрел, смотрел, сам не зная почему, будучи не в состоянии оторвать от его мощной кряжистой фигуры своих детских глазенок. И вдруг фигура Самохвала, подошедшего теперь к колодцу, чтобы напиться, начала рябить и расплываться прямо на глазах у мальчика. Через несколько мгновений перед взором Ванюши предстала очень странная картина: Самохвал сидел, прислонившись к какой-то стене, закатив глаза к небесам, а из его груди в обрамлении бурого пятна торчал здоровенный арбалетный болт.
...Назойливая муха все норовила сесть Ванюше на нос, мальчик мотнул головой, видение тотчас исчезло – перед глазами снова был большой и здоровый и такой добрый дядя Самохвал... Видение пропало, а память о нем осталась.
* * *
...Белка отпрыгнула на соседнюю ветку, но она Ивану была совсем не нужна. Зато там, где только что белка цеплялась коготками за ветку, висела огромная шишка, наверняка набитая такими вкусными маленькими орешками, пахнущими кедровой смолой.
Подтянувшись на руках, Иван уселся на толстый и как ему тогда показалось, прочный сук и, зацепившись левой рукой за торчавший из ствола длинный сучок, правой потянулся в сторону шишки.
- Ха-ха-ха! Наш дурашка на дерево залез! Ха-ха-ха! – Звенел колокольчиком нежный девичий смех.
Вместо вожделенной шишки Иван полетел на землю, благо, что под кедрами здесь были мягкий лесной мох и трава, потому он ударился почти совсем не больно, хотя и ободрал колено о кедровые сучья. По крайней мере, плакать сейчас он уж точно не будет. ...Разве что потом, когда будет один. Потому что почти прямо перед ним стояла девчонка с глазами размером с блюдце, цвета полевых васильков или ясного летнего неба. А еще у девочки была длинная светло-русая косичка, которую она постоянно теребила или закусывала своими острыми беленькими зубками.
В руках девочка держала венок из васильков, а позади нее расстилалось желтое поле неубранной ржи, а среди наливных колосьев тут и там мелькали цветки небесно-голубого и синего цвета и т акими же были глаза девочки.
Увидев, что мальчик упал, разодрал штанину и, видимо, больно ударился, жестокосердная девочка вместо того, чтобы пожалеть его, открыла нежный ротик, обрамленный пухлыми, яркими губками и просунула между остренькими зубками такой же остренький розовый язычок.
- Э-э, - подразнила девочка и снова засмеялась переливчатым смехом, а Ивану показалось, будто зазвенели прекрасные звонкие колокольчики. Несмотря на такое жестокое поведение маленькой голубоглазки, Иван решил не сдаваться. Поднявшись на ноги, прихрамывая на левую ногу, мальчик подошел к девочке поближе, но та испуганно отпрянула, отскочила за высокий пень, стоявший как раз на краю поля и хвойного леса.
- Ближе не подходи! У меня есть режик! – Все так же испуганно закричала девочка и достала откуда-то тоненький перочинный ножик, совсем безобидный.
- Т-т-тебя к-а-ак з-о-вут? – буркнул мальчик, краснея и не осмеливаясь подойти поближе.
- Снежана, - смеясь ответила девочка. – А как тебя зовут я знаю. Ты – Иванушка, наш деревенский дурачок, да еще и заика к тому же! Ха-ха-ха...
Мальчик горестно вздохнул и уже повернулся, было, чтобы идти к корове, оставленной тут же неподалеку пастись на лугу и которую ему наконец-то старшие братья доверили выгулять.
- Ха-ха-ха, деревенский дууурачок, - засмеялась ему вслед девочка.
Он повернулся, как б удто хотел ей еще что-то сказать, как вдруг вся тоненькая девичья фигурка зарябила, замерцала и ...вместо 8-летней наглой соплячки перед взором Ивана предстала белокурая красавица, высокая и статная. Ее пшеничные волосы развевались на ветру. Красавица глянула в сторону Ивана васильковыми глазами, и мальчик вдруг увидел у нее на голове корону, всю из золота и драгоценных каменьев...
Мальчик встряхнул головой, и видение исчезло.
- Бе-э-э, дервенский дурачок, ха-ха-ха!