7. О выступлении Галича пишут

НА СНИМКЕ: Зрительный зал Дома учёных на концерте-презентации.


Герман Безносов:

«Александр Галич выступал предпоследним, перед Кукиным. Его первая песня «Памяти Пастернака» потрясла переполненный большой зал Дома Учёных. Все (кроме партийных функционеров на одном из первых рядов) встали, как в минуту молчания. И громовая овация!!!»

Люба Качан о выступлении Галича:

«Сразу же выявились фавориты: свердловчанин Александр Дольский (сейчас он живёт в С.-Петербурге), ленинградец Юрий Кукин, москвич Сергей Чесноков, минчанин Алик Крупп (через год он погибнет в лавине на Памире).

Но самым ярким и незабываемым, безусловно, был Александр Галич – настолько непривычным и неожиданным было то, что он вынес на сцену. Он затмил всех».

Сергей Чесноков пишет:

«То, что делал Галич, было, ну, совершенно по другому департаменту, как говорится, чем «капли дождя на стекле» и все эти наивные песенки. Очень чистые, конечно.

Но в том, что делали эти ребята, был действительно наивный уход от реальной жизни в какие-то чистые пространства, где никто не мешает, где можно спокойно пожить, где можно спокойно чувствовать себя.

Галич – это было совсем другое дело. И это не то, что Высоцкий пел: «В суету городов и в потоки машин возвращаемся мы – просто некуда деться».

Галич, наоборот, там, в суете городов, жил».

Люба Качан продолжает:

«Начал Галич с баллады «На смерть Пастернака».

Воспоминания об организованной травле Пастернака, которая, безусловно, ускорила его смерть, были тогда слишком свежи в памяти.

У Джанни Родари, известного не только своими детскими сказками, есть поучительная притча:

«Одно насекомое провело зиму на голове маститого учёного.

– Ну, и как голова? – спросили его.

– Голова как голова. Ничего особенного.

Не позволяйте насекомым судить о больших головах!»

У нас же не только позволяли, но и организовывали их мнение о великих. И брошенный Галичем со сцены душераздирающий упрёк:

– До чего ж мы гордимся, сволочи,
Что он умер в своей постели – вызвал настоящее потрясение.

И вот он пропел последнюю строчку:

– А над гробом встали мародёры
И несут почётный ка-ра-ул.

Сначала наступила мёртвая тишина, потом раздались первые аплодисменты.

Нарастая с галёрки, шквалом накатились они на онемевших от ужаса официальных представителей, занимавших, как водится, первые ряды.

Реакция была немедленной и (увы!) привычной – запретить!»

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/10/17/475