3. Знакомство

Отрывок из газетного сообщения: 
"По сведениям из проверенного источника, вчера, 13 июля недалеко от пригородов Бухареста произошла авария в научно-производственном комплексе компании "Иштар-тек". О причинах и жертвах происшествия пока ничего не известно. Жители, обитающие в непосредственной близости от научного комплекса, говорят о каких-то странных квадратных объектах, которые они время от времени наблюдают на своих земельных участках. Насколько информация соответствует действительности говорить пока трудно, поскольку сама компания "Иштар-тек" держит невозмутимую паузу"



    Чёрный куб Н-3051 вспорхнул на холм. Впереди и немного слева за синеющими в тумане лесами проступала кровеносная система зари. Словно разрезанный сочный фрукт, она начинала кровоточить. Ещё пока ласковый призрачный свет коснулся чёрной плоскости куба. Немного правее выступало открытое жёлтое пространство - скорее всего, фермерское поле. Именно туда поплыл куб, опускаясь по густому заросшему склону.

    Трава была высокой, некошеной и тяжёлой от росы. В ней, наверняка, можно было запутаться, будь ты неосторожный, случайно здесь оказавшийся пешеход, но Н-3051 легко парил над венчиками самых высоких растений. Вершины стоящих трав, тронутые турбулентным током воздуха, согласно кивали пролетающему кубу.

    Выскочив на дорогу, Н-3051 остановился возле одиноко растущего на обочине дерева. Это была липа. Возможно, это была первая липа, которую видел Н-3051, а возможно - и первое дерево вообще. Чёрный куб дважды облетел вокруг кряжистого ствола. Липа была широкой в тазу, её узловатые рабочие корни проглядывали сквозь дёрн, словно вздутия вен на руках трудолюбивого землепашца.

    Сделав ещё один виток, чёрный куб взметнулся к кроне и вплотную приблизился к шумящей листве, словно желая её лучше услышать. Он окунулся в листву и замер на какую-то секунду в зелёном море шума. В этот миг произошёл артериальный взрыв восхода. Словно прорвало плотину, и целый Тихий океан крови хлынул с Востока, подобно цунами снося и затапливая всё, что встречалось на его пути: сначала синий лес, потом дымящиеся луговые пойма, потом холмы за дорогой, и, наконец, широкое волнистое поле пшеницы.

    Кровь быстро достигла берега одинокой липы, и все листья слиплись в густой субстанции света. На аспидно-чёрных гранях Н-3051 заиграли насыщенные кровавые блики. Блики начинали светлеть по мере того, как солнце поднималось выше, всё явственней округляясь над акульими зубцами дальнего леса. Чёрный куб смотрел на свой первый восход, застыв в неподвижности, словно окаменев. Аспидная поверхность кубического корпуса лоснилась всеми оттеками малинового и багряного.

    Куб опустился с дерева и взял курс на северо-восток. Вскоре он уже летел над заволновавшимися бледно-жёлтыми водами хлебов. Он летел бесшумно и быстро, развив скорость до сорока километров в час. Н-3051 будто пытался оторваться от своей, постоянно его нагоняющей, и искажённой волнами тени. Пшеница разлилась под его днищем радостным океаном. Она тянулась на многие-многие километры на север и на восток - однообразно колыхающееся спелое пространство. Чёрный куб увеличил скорость. Теперь он мчал шестьдесят километров в час, рождая на глади пшеничного моря, расходящиеся по кругу очаги локального завихрений.

    Очень скоро Н-3051 выскочил из пшеничного поля и угодил на более высокую, как бы сразу подпрыгнувшую, территорию подсолнухов. Повернувшись лицом к солнцу, они утвердительно кивали ему своими плоскими головами. Подсолнухи тянулись до самого горизонта, они встречали солнце в анфас и беззаветно ему поддакивали.

    Не поднимаясь выше, чёрный куб буквально влетел в гущу тяжёлых кивающих голов. Время от времени Н-3051 сбавлял скорость, чтобы получше рассмотреть некоторые экземпляры растений. Проявляя по отношению к ним любопытство, он приближался к крупным круглым цветам и тыкался в них прямоугольным боком корпуса. На антрацитовом полированном теле куба появились смазанные жёлтые следы мучнистой пыльцы. Помеченный желтизной, чёрный куб легко понёсся дальше, маневрирую между скоплений маленьких поникших солнц. Иногда он останавливался и каменел на месте, словно прислушиваясь к тому, что происходило вокруг.

    Во время таких остановок к чёрному кубу подлетали, во множестве появившиеся, пчёлы. Их махровые тела были густо посыпаны жёлтой мукой. Иные из них садились на куб и начинали ползать по его гладенькой скользкой поверхности. Куб оказался очень неудобным предметом, пчёлы то и дело соскальзывали и осыпались на землю. Н-3051 подолгу застывал в неподвижности, давая возможность насекомым досконально обследовать всю площадь своей поверхности. В это время он тихо и умиротворённо гудел электрическими цепями своих контуров. Пчёлы были разочарованы и несолоно хлебавши с сердитым звуком покидали его бесплодную геометрическую фигуру.

    Чёрный куб летел дальше на юго-восток, легко и непринуждённо развивая скорость в сорок пять километров в час. Выскочив на пролегающую среди поля тропинку, он вдруг застал врасплох рыжую архиосторожную лису. От неожиданности лиса присела, напрягаясь всеми мышцами; её острая, вечно прищуренная мордочка, боязливо понюхала воздух. Чёрный куб застыл на месте, словно вкопанный. Какую-то секунду они оба заинтересовано смотрели друг на друга: хитрое земное животное и неестественно правильная, геометрическая фигура чужака. Земное животное внимательно втягивало запахи, его влажные ноздри трепетали. Потом, посчитав, по всей видимости, риск неоправданным, лиса одним прыжком пропала в гуще высоких и плотно стоящих подсолнухов, предоставив чёрного куба самому себе.

    Н-3051 двигался некоторое время по тропинке. Тропинка, выгибаясь, вела его в западном и юго-западном направлении. Вскоре она выбежала на заглохший в цветущих бурьянах пустырь. Жёлтая, тесно сомкнутая, солдатская стена подсолнухов, словно отскочив, осталась позади. На пустыре было жарче, солнце, успевшее подняться уже довольно высоко, залило пустырь стоячею водою света. Травы, как будто дымились: испаряющаяся роса поднималась в небо клубами тонкого белесоватого пара. Проснувшись, насекомые тревожно и деловито гудели со всех сторон. Бестолково и, как бы истерически, запорхали первые аляповатые лоскуты бабочек.

    Н-3051 перелетал пустырь, словно переходил вброд живое море. Море доходило ему до плеч. Иногда куб пропадал из виду, будто окунаясь с головой в его зелёные воды. Конечно, можно было подняться выше над растительным покровом, и поверх голов, в мгновение ока перескочить заглохшую площадь пустыря, но чёрный куб, в силу каких-то причин, избрал иную стратегию: сейчас он был похож на человека преодолевающего преграду пешком.

    Дальше за пустырём начинался лес. Вернее это была жидкая загаженная лесопосадка вблизи которой поднималась железнодорожная насыпь. Чёрный куб оказался в колоннаде худых древесных стволов. Некоторые из деревьев были мёртвыми, они высохли и стояли теперь по инерции, напоминая застывшие скелеты эпилептиков. Иные из них возвышались наклонно по отношению к поверхности земли, готовые в любой момент обрушиться, гремя своей дикой архитектурой. Чёрный куб выглядел одиноким и потерянным на фоне тонких безлиственных стволов.

    В лесопосадке валялось много разного мусора. Н-3051 часто останавливался, чтобы обследовать мусорные кучи, оставленные людьми. Мусору он уделял столько же внимания, сколько и дышащему цветку одуванчика, сколько и разноцветной трепыхающейся тряпице мотылька. Он не видел между ними большой разницы. Чёрный куб Н-3051 открывал для себя мир Земли и всё, вплоть до мусора, вызывало в нём неподдельный детский интерес. Иногда он натыкался на побуревшие человеческие испражнения: совсем свежие или оставленные несколько месяцев назад. Он кружил над ними, словно правильная прямоугольная муха, тщательно изучая отходы пищеварения местных крестьян.

    В пятидесяти метрах с адским грохотом пронёсся скорый поезд. Такое грандиозное явление не могло пройти мимо внимания чёрного куба, и он, словно мальчишка, рванул наперерез железнодорожному составу. Увязавшись за последним вагоном, куб долго следовал за ним строго в юго-западном направлении. Поезд оказался громоздкой и равнодушной машиной. Между ними не обнаружилось ничего общего. Чёрный куб был глубоко разочарован и уязвлён: поезд не выказывал к нему никакого интереса. Он двигался по прямым металлическим рельсам, бессильный изменить свой удел. Несмотря на свою силу, это был мёртвый и косный механизм. Лязгая жёсткими сцепками, он нёсся сплошным потоком, делая не менее восьмидесяти километров в час. Так плечом к плечу они мчались в едином порыве минут десять. Наконец исчерпав своё любопытство, чёрный куб начало постепенно отставать. Издавая ритмичный звук на стыках, состав быстро затерялся в пространстве. Н-3051 свернул с железнодорожной насыпи и неожиданно выскочил в заливные луга.

    Солнце поднялось уже высоко. Голубое небо было ровным и безоблачным, без каких-либо оттенков. Начинался жаркий июльский день, воздух постепенно тяжелел от зноя. Неистово заверещали жестяные цикады, а высоко в бледной лазури, почти невидимый, протяжно гудел серебряный наконечник реактивного самолёта. Истребитель оставлял за собой перечёркнутое перистой царапиной небо.

    Чёрный куб остановился и замер. Казалось он глядел в небо, на сверкающую на солнце стрелу самолёта, на царящую вверху ровную, без единого изъяна, голубизну, в одном месте процарапанную быстро тающим инверсионным следом. Он, наверное, действительно смотрел на небо, он, наверное, действительно им любовался: на его полированной поверхности отражались, неожиданно сформировавшиеся, лёгкие барашковые облачка.

    Дальше Н-3051, развивая максимальную скорость, стремительно понёсся над лугом. Скромные луговые цветы замельтешили с обеих сторон куба, сливаясь, и слева, и справа в сплошную смутную полосу всех оттенков. Можно было подумать, что чёрный куб ощущал нечто вроде веселья. Словно окружающий мир вдохновил его на эту безрассудную гонку среди запахов и цветов. Кто знает испытывал ли куб радость или повышенный скоростной режим был вызван сугубо техническими причинами.

    Будто не в силах сдержаться, Н-3051 несся заливными лугами, совершенно не разбирая направления, пока неожиданно не влетел в стадо равнодушно пасущихся широких коров. Огромное флегматичное животное заставило его остановиться. Он подлетел поближе, сбавив обороты, и почти окаменев на холостом ходу.

    Корова, не обращая внимания на чёрный куб, кусала пыльную жёсткую траву. Она постоянно работала выдающейся челюстью, хрустела и плямкала, а из её нежной пасти стекали длинные липкие нити слюны. Корова была неуклюжей, как бы распухшей и мягкотелой скотиной. Она стояла на четырёх тонких ногах, чудом удерживающих её грандиозную негабаритную тушу. Вокруг головы и внушительного, дурно пахнущего туловища назойливо шныряли стаи мелких надоедливых насекомых. Животное защищалось, бодая воздух устрашающим мощным черепом с рогами и хлестая себя вялою плетью хвоста.

    Облетев пару раз вокруг коровы, чёрный куб осторожно, как бы опасливо, приблизился к её морде. Корова, не переставая, жевала; на её губах лопались крупные белые пузыри пены. На какую-то секунду Н-3051 увидел в выпуклых глазах скотины своё отражение - маленький чёрный квадратик на дне мутного травоядного сознания. Всего лишь мгновение, дальше корова нагнулась и опять, как ни в чём не бывало, отгрызла жирный кусок растительности. Удовлетворив любопытство, чёрный куб оставил стадо мирного скота, и резко сменив направление на северо-восточное, двинулся в сторону, замеченной ранее, автострады.

    Автострада напоминала плавно загибающуюся асфальтовую реку. Распухшее солнце стояло уже в зените и отвесно поливало землю огнём. Цикады стали ещё оглушительней, они, как будто пилили ржавую жесть тишины тысячью маленьких лобзиков. Н-3051 вспорхнул на автостраду.

    Чёрная река асфальта была пустой, над её поверхностью странно деформируя пространство, колебались слои нагретого воздуха. Бледная голубизна неба стала ещё бледней, словно выгорев на солнце. Новый самолёт снова прокалывал небо серебристой своей иголкой. За ним быстро таяла перистая ниточка инверсионного следа. Даже когда самолёт канул в голубое небытие, реактивный звук ещё долго стоял над миром.

    В это время из-за поворота, на полном ходу выскочила огромная, тяжёло гружёная машина. Она неслась со страшным рёвом, выдувая из выхлопной трубы клубящиеся облака жирной копоти. Чёрный куб застыл посредине проезжей части, совершенно не понимая возможных последствий. Автомобиль мчал, словно сорвавшись со страшной высоты. Не сбавляя скорости, с чудовищным звуком ломающейся преграды, он врезался в металлический корпус Н-3051. Чёрный куб, смятый колоссальным ударом, отлетел в сторону на несколько десятков метров. Из него брызнули тысячи мелких блестящих деталей, как будто из часового механизма, угодившего под паровой молот. Отброшенный неимоверной силы толчком, куб свалился далеко за пределами автострады. Он глубоко вспорол почву, вспахав её на большое расстояние своим прямоугольным плугом.

    Тормоза отвратительно завизжали. Машина, с вмятой радиаторной решёткой, оставляя позади себя спаренный угольно-чёрный след, остановилась. От трения об асфальт её шины мрачно дымились. Из кабины выпрыгнули двое: один толстенький с выползающим из-под футболки бледным животом, другой с длинным голым торсом цвета перегноя.
-  Ты видел? Что это было?
-  Не знаю. Квадратное что-то, хрень какая-то. А может показалось? - человек с коричневым торсом недоуменно почёсывал свой затылок.
-  И тебе и мне? Так не бывает. - толстенький настороженно оглядывался по сторонам. На его лице, словно на срезе сыра, проступили тусклые слезинки пота. - Надо двигать отсюда, пока никого нет.
-  А как же та штукенция, которую мы сбили?
-  Забудь. Забирайся в машину, быстро.
-  Поехали - согласился второй и вскочил на подножку кабины.

    Через секунду машина рявкнула. Испуская клубы тяжёлого чёрного выхлопа, она с лязгом рванула вперёд. Солнце нестерпимо палило землю и всё также оглушительно грохотали цикады, как будто одни на целом свете.