Няня

Няня
Автор: *dima_stain (Дмитрий Стаин)

В 19 веке, в одном сиротском приюте, что находился недалеко от Москвы, нянечки безучастно, с неохотой растили детей, которые остались без родителей и родственников. Всего малышей было десять, самому маленькому грудничку - шесть месяцев от роду, старшему четыре годика. Воспитатели были строги и часто без причины ругали воспитанников. Во многом, это было связано с их собственными проблемами, но по большей части была банальная нелюбовь к сиротам. Мария была самой молодой работницей учреждения и часто старалась заботиться о малышах, давала им сладости, которые стащит с кухни…или же дарила игрушки, что отдавали её знакомые, у которых дети уже подросли. Девушка любила всех ребятишек, и периодически даже по ночам читала им сказки, и те мирно засыпали. Внешне она была красива: светлые волосы до плеч, бездонные зеленые глаза, в которых отражалась любовь не только к детям, но и к жизни в принципе, тонкие руки и длинные изящные пальцы. Сироты считали, что это и есть добрая фея.

Однако, в то время, как малыши любили эту нянечку, коллеги ее не то, что недолюбливали, терпеть не могли. И каждый день мечтали, когда же это «ангельское» создание сгинет отсюда. Было это из-за слишком уж большой теплой или, если можно уж так назвать, “материнской” любви, но приходилось с этим мириться, ведь директор Игнатов Василий Александрович приходился ей дядей. Он растил и воспитывал Марию после смерти её родителей, а потому был готов оставить без головы тех, кто посмеет покуситься на его любимую племянницу. Сам мужчина прекрасно понимал, как тут относятся к детям. Разговоры с няньками мало помогали, а увольнение дело рискованное, ибо мало кто согласится безвылазно работать в такой глуши. Внезапно, в ноябре месяце девушка сильно заболела. Сироты не видели свою Добрую фею, и не знали где она. Ни один лекарь не мог помочь, и вскоре Мария скончалась, проведя последние дни в мучительной агонии, став похожей на обтянутый кожей скелет. В приюте без Марии дети капризничали все больше и сильнее, страдая от вредности нянечек. Что их любимица умерла, было велено не говорить. Хотя, безусловно, тиранши сочли бы за честь сообщить такую приятную новость ненавистным воспитанникам. Ситуация усугублялась изо дня в день, когда сироты отказывались есть, много плакали и всячески капризничали, требуя вернуть их любимицу. На девятый день после смерти Марии, дети вели себя тихо и послушно на удивление всех сотрудников. Даже грудничок тихо посапывал в своей люльке.

Василий Александрович велел своим сотрудникам до конца года круглосуточно пребывать в приюте для поддержания покоя, обеспечив всем самым необходимым. Те еще больше стали недовольны и начали пуще прежнего издевательски относиться к детям, тираня их по любому поводу, будь то плохой аппетит, нежелание переодевать их, или еще что.

В одно время, нянечки стали просыпаться ночью от плача одного из детей, однако не спешили идти утешать, мол, поплачет и перестанет. А не перестанет, так всегда есть проверенный метод. Розги на стене. Так и происходило некоторое время. Детский плач стихал, едва успевал начаться. Поначалу, мало кто из персонала обращал внимания, но, тем не менее, все было спокойно, так что никто особо этим не заморачивался. На сороковой день, после смерти Марии, воспитатели снова улеглись спать, забыв переодеть грудничка и помыть детей, посчитав важным лишь покормить, и на этом с них хватит. Все нянечки спали в одной большой комнате, что располагалась под детской. Снег уже лежал на земле, а вьюга с каждым часом усиливалась так, что стекла подрагивали от ветра. Уснуть из сотрудников учреждения не удавалось никому. Внезапно они услышали грохот этажом ниже. Нянечки дружно зажгли свои лампады и спустились вниз. Вьюга распахнула двери приюта, словно пьяный гость, пришедший на очередной праздник. С большим усилием они смогли закрыть дверь, но в этот самый момент они услышали плач грудничка, который на этот раз не стихал.

Было слышно, что ребятня наверху смеется и топает. Самая главная воспитательница – Зинаида Федоровна, которую дети боялись больше всех, скорее всего из-за низкого голоса и частых криков с обязательно следующими за ними побоями, сняла со стены розги и вместе со своими коллегами поднялась наверх. Стоило им войти в детскую, как все малыши замерли и теперь молча, смотрели на своих мучителей.

-- А ну спать все, живо! – И главная воспитательница замахнулась розгами, но громкий скрип половиц в соседней комнате остановил её. Там живет грудничок, который уж точно никак не мог сам выбраться из люльки. Зинаида Федоровна убедилась, что все дети здесь, а значит, никто не мог пойти успокаивать младенца. Точно так же, как там и не было никого из воспитательниц. Нянечки зашли в комнату, где располагался самый маленький из сирот. Лампада осветила Марию, вместо красивых зеленых глаз белая пелена, кожа иссохла, словно после месяца в сухой пустыне. Девушка стояла в том наряде, в котором её похоронили – красивое льняное платье до пола, украшенное кружевами. У неё под ногами лежала грязная одежда малютки, который мирно спал у нее на руках. Василий Александрович вместе с извозчиком прибыл в приют под утро. Стоило ему переступить порог, как их встретил дикий холод в помещении. Воспитательницы лежали мертвые, с гримасами ужаса, замерзшие, чьи тела были покрыты снегом. Детей же в приюте не было. Сыскная полиция обнаружила труп одного из детей в лесу и двигалась дальше, пока не нашла еще один. Уже к обеду девять детей были обнаружены близ кладбища у соседнего села. Все они лежали так, будто шли за кем-то. Оставалось найти последнего. На могиле Марии, племянницы директора приюта, прямо в снегу лежало окоченевшее тело младенца, уже почти занесенное снегом. Девушка даже после смерти не смогла оставить их страдать, а потому забрала с собой.