Искушение

      Жизнь в Ломах изменилась с приездом наших друзей-соседей Володи и Мани. Мы купили дома у одной старушки, но в разных концах села. Так случалось раньше на Руси - выходила девушка замуж и переходила через дорогу на другой посад, или шла жить на другой конец деревни. А к старости у нее было два дома. Мужички-то живут меньше…
     Контраст с местными жителями я заметила благодаря Мане. Она была начинающей художницей и годами рисовала одну и ту же картину. Свой автопортрет. Может потому что не могла до конца изучить себя, а может потому, что получала от этого удовольствие. Очутившись в Ломах, она обнаружила для себя разнообразный богатый мир.
     Через несколько дней после приезда, я застала Маню сидящей на раскладном стульчике посреди деревни под  солнечным зонтиком за мольбертом. Она периодически запрокидывала назад голову и внимательно рассматривала кучерявые облака. Ее ослепительная шляпка временами спадала на плечи, она поправляла ее одной рукой, а другой продолжала живописать. Время от времени за спиной Мани что-то происходило. Сначала дядя Коля проволок за собой корову на дойку. Потом баба Соня переворошила небольшие стожки на лужайке. Затем тетя Лиза прошла на большой пруд с полным тазом постиранного белья. Как будто перед моими глазами наложились одна на другую две кинопленки из разных фильмов, разного жанра и времени. Цветной фильм о Мане и черно-белый о жизни деревни.
     Вот внимание Мани привлекла бабочка, кружащая над лужайкой одуванчиков и, пытаясь ее  поймать, чтобы пополнить коллекцию, она отбросила в сторону кисть. В погоне за бабочкой она держала над головой солнечный зонтик и весело  переступала через маленькие стожки сена, с таким трудом собранные рано утром дядей Колей, а я смотрела на нее и понимала, что беспечная радость подруги скоро разобьется о суровую реальность деревенской жизни. Так и случилось. Кинопленки порвались, когда Маня задела стог и растащила сено на ногах под перекрестным огнем местных бабушек.
     Должна признаться, что жизнь старожилов и наша жизнь – это два разных мира почти не имеющих точек соприкосновения. Зимой, пока мы работали, они отдыхали. А летом, пока мы отдыхали, деревенские от рассвета до ночи работали. Благодаря тому, что мы приезжали летом, они всегда работали, а мы всегда отдыхали. И не смотря на неудержимое желание наших славных бабушек, застать нас за работой им так и не удалось. Это стало причиной наших разногласий…
     Кто знает, чем бы для нас  все обернулось, не случись  непредвиденного.
     В разгар жаркого лета, в середине июля Ломы засыпало градом. Когда обезумевшая стихия успокоилась, я вышла во двор. Все было покрыто ледяной коркой. Картофель, помидоры, все что росло и цвело, перемешано с землей и льдинами величиной с теннисный мяч. Тогда я опустилась на крыльцо и впервые почувствовала щемящую боль в груди.
     Пришла в себя от голоса Володи: « У нас крышу снесло». И сразу почувствовала облегчение. Слава Богу, не у меня одной!  Володя посмотрел на наш огород и с облегчением вздохнул. Слава Богу, все пострадали.
     А потом стали приходить они, в зимних шапках и валенках, один за другим, причитая и ругаясь, обвиняя нас понаехавших, из-за которых Бог покарал все село. Я слушала их внимательно и думала о каре Божьей и о том, как красиво должно быть выглядит сейчас наша деревня сверху, белоснежная, покрытая градом, среди ярких полевых цветов и зеленых лугов. Одно было обидно, что на соседние села не упало ни капли дождя. А Ломы скосило под ноль.
      Все разрешила радуга. Стоило ей появиться, как все успокоились и разошлись. Я смотрела им вслед и не пыталась понять причину их поведения. Видимо они знали, что делали. Постепенно огороды наши поднялись, и урожай был великим. А Маня на мольберте писала лужайки с коровой и тетей Соней.


                Продолжение следует.