Я тебя предупреждал!

В щах была муха!
Не дрозофила, не какая-нибудь  мелкая мушка, а самая что ни на есть - здоровая и матовая!
Я сперва решил громко сказать хозяйке, что у меня муха в щах, и это как-то непонятно и противно, и что  есть щи  не буду. Но размыслив несколько секунд, всё ещё решал, что делать, и вдруг наткнулся на взгляд невестки хозяйки Татьяны. Он был такой «исподтишковый», довольный и с еле скрываемыми искринками смеха, что я понял всё.
Присмотревшись к мухе под другим углом зрения, я допетрил, что это такой пластиковый муляж.
Я приехал в гости в Детройт к  друзьям, которые приехали в Америку для развития своего бизнеса. Шёл третий день моего пребывания, так что Татьяна, видимо, решила пошутить со мной,  а я решил подыграть ей.
Я набрал ложку щей и сунул её в рот. Потом резко привстал,  и так же внезапно вынул пальцами муху.
Положив её на ладонь, я сказал хозяйке дома, мол, как то муха попала в щи, да ещё и ему в рот.
Наталья Григорьевна, хозяйка дома,  заохала, стала извиняться, но я так же быстро сказал ей, что это вот невестка её балуется, детский сад вспомнила. Старшую группу.  Все рассмеялись, но довольнее всех была Татьяна.
На следующий день, когда я отодвинул стул, чтобы присесть к столу,  увидел, что на мягком сидении моего стула громоздился паук. Здоровый, мохнатый. Почти как настоящий.
Помня вчерашний день, я сразу определил, что это очередной муляж.
Я позвал Татьяну и, увидев её хихикающую рожицу, улыбнулся ей и сказал:
- Танечка!  Это здорово, что ты подстраиваешь мне такие вот штучки. Только я тебе скажу вот что – я вырос в семье, где было шесть мальчиков, седьмым был папа. И в доме все всем подстраивали каверзы, но со мной старались не связываться, потому что знали, если я задумаю пакость, я её сделаю на высочайшем идейном уровне. Так и говорили – с этим не связывайтесь, он вернёт должок с процентами, по всей программе…
Так оно и было! Один сосед обозвал меня «сукиным сыном». По-грузински это звучит как «твой отец собака», если дословно. Поэтому, грузины и вообще, живущие на Кавказе люди,  очень редко позволяют себе бездумно швыряться словами – можно было огрести, и очень даже крепко!
Женщины же там, в Грузии,  все были чемпионами по ругательству, особенно бабки так «костерили» своих внуков, что синонимов в русском языке сыскать трудно.
Однако надо сказать, что нецензурщина вообще не допускалась – оскорбление на этом уровне могло послужить поводом для очень серьёзных последствий.
Так вот, этот взрослый человек посмел обругать меня и моего отца. А я такого простить ему не мог и не хотел. И что я мог сделать?
А вот что. Я взял шприц, которых в доме была уйма, так как брат учился  в Москве в медицинском институте,  самый большой, на 20 мл, набрал валерьянки и влил его содержимое в угол его входной двери, обитой красивейшим дерматином с утеплителем,  полностью.
Уж к вечеру все коты, жившие в доме, экстренно переселились к той двери. Они мяукали, драли угол, терлись, выли, но не уходили.
Потом я добавлял валерьянку, чтобы усилить эффект, пока сосед не сменил дверь.
Другому в замочную скважину сунул кусочек дерьма, отчего духан в квартире появился несокрушимый, а потом всё это при повороте ключа перекочевывало в карманы брюк, что доставляло владельцу неимоверное чувство брезгливости, но воспитательный процесс шёл быстро.
Так что мастерство я оттачивал долго и терпеливо. Как сказала моя тетка, сестра отца,  этим я был, наверное, в папу – никто в селе, где они росли, не задирал мальца, ибо в нужный момент «наказанный» человек не мог двинуться никуда. Так, к примеру, в день ярмарки вся техника в селе была вытащена наружу и сцепками перегораживала все возможные проезды. А пока разбирали сцепки, ехать на ярмарку уже не было смысла – все лучшие места были бы заняты, или их не было вообще.
Или неожиданно в одну ночь все кавуны были порубаны шашкой вдрызг, так что урожая словно и не бывало…
Доказать не могли, но увязка с ним происходила.
Жил я в городе Троя в Детройте, где, как и по всей Америке, было множество магазинчиков под вывеской «90 центов».
В них выставлялись товары, стоимость которых была на вывеске магазинчика. Так вот, увидел я там одну интересную штучку – резиновая змейка черного цвета, с отливом, красивенькая такая, как настоящая.
И созрел у меня план мести Танюше, так как обещание надо выполнять - она не успокаивалась и продолжила искать способ пошутить.
Как-то прилепила она на перилах ящерицу, рассчитав, что я должен пойти последним. И испугаться. Я наткнулся на ящерку, но не испугался – я с ящерицами упражнялся ещё в глубоком детстве, так что для меня они были родными людьми.
А вот свекровь её наткнулась на ящерку после меня, так  та вспомнила и тех, и этих, благо дело, на язык была скора.
А я-то с детства был выдергой,  и ещё каким.
Спросил я мужа Татьяны, Стасика, где он спит в спальне, у окна или ближе к двери, на что тот ответил «А тебе на что?» «Так, - говорю,- просто интересно. Настоящие мужики у стеночки спят, а не настоящиё – те с краю, как примаки. Таких мужичков и с кровати столкнуть легко!»
А Стасик был весом под 150 кг и ростом без трёх сантиметров два метра. А Татьяна росточком сантиметров 155, дай-то Бог набиралось! Про вес даже боюсь сказать – целых 51 килограмм!
Так что столкнуть Стасика с кровати….
«Нет,  я у окошка сплю. Танька ближе к двери» - сообщил Стасик их супружескую тайну.
Ну и чудненько!
Вечером, когда старшие в семье ушли отходить ко сну, а Татьяна, как я услышал, отправилась в душ, я потихоньку пошёл в свою комнату, вытащил Змейку и проник в спальню Стаса и Татьяны.
Примерявшись к Танюхиным габаритам, я предположил, куда должна сесть Танюха после душа, и под одеялом скрутил Змейку так, что она должна была пошевелиться, если откинуть одеяло.
Я спустился вниз, в гостиную, где уже два часа, как пребывали мы со Стасиком и оттягивались вискариком с какими-то заграничными вкусняшками.
Стасик плеснул мне в стакан небольшую дозу и спросил, положить ли мне льда в стакан. Сам он при его габаритах разбавлял виски Швепсом и совал кучу льда. А я предпочитал по пролетарски - маленькую дозу, но чистенького виски, без разбавления.
Я предложил выпить за здоровье Стасиковой жены, что бы её ничего на свете не смогло сбить с пути истинного – на болезни, ни другие невзгоды.
 Стасик уставился на меня и спросил: «Ты чего это удумал за Таньку переживать? У неё жизнь спокойная, она живёт спокойно и тихо».
Я ответил, что, мол, пути Господни неисповедимы и залпом выпил свой стаканчик.
Стасик пожал плечами и тоже выпил, соглашаясь со мной.
В это время раздался какой-то сдавленный полу-крик, полу-всхлип, и Стас, не успев закусить, вытянул голову в сторону звуков и вывернув ухо, пытаясь понять, что это было.
Я, знамо дело, засмеялся и сказал: - Говорю ведь, неисповедимы пути Господни.
Стасик глазами спросил меня, мол, что это было?
- Татьяна, говорю, подарок мой опробовала, сейчас придёт.
И правда, минуты через две, три Татьяна, бледная, как мелованная бумага, по стеночке сползла в гостиную с вытаращенными глазами, и присев скромно с дальнего краешка стола, держась рукой за сердце, промямлила, «Разве ж так можно, дядя Женя!»
Я ещё раз рассмеялся и сказал:
- Как видишь, можно. Я тебя предупреждал, что по части подлянок я с детства пакостник. Ведь пацаны в своей среде всю жизнь оттачивают мастерство подколок и шуток.  Так что всё по-русски – не замай, а замаял, не обессудь! Я ведь вырос в семье, где 6 младших и один старший пацан. И всё время в напряге – там не расслаблялись – то ботинок с двери по голове, то током дёрнет, то задом на колючую проволоку сядешь, то тапки к полу прикручены. У нас и папуля под раздачу попадал, и такое бывало. Вот мамочку никогда не впутывали в наши мульки, она была вне игры.
( Однажды, когда мама была на работе, мы с братом, зная отцовы привычку перед обедом пропустить рюмочку, другую чего-нибудь крепенького, решили подшутить над ним. Отыскали его заветную бутылочку с самогончиком и слили из неё содержимое. А туда налили воды и насыпали соли, перемешав всё предварительно до отсутствия гранул.
Когда сели обедать, отец покряхтел маленько, покхыкал, покашлял и сказал : "Что-то горло к меня першит, не заболеть-бы" и полез в свой "шкапчик". Мы, зная ритуал, уткнулись в тарелки и давились от смеха, представляя картину, что должно была предстать перед нашими глазами. Отец вытащил заветную бутылочку, посмотрел на свет содержимое, потом на нас, и открыв её стал принюхиваться. Видимо, подозревал что-то, но конкретно что,  не знал. Понюхав, довольно сказал "Пахнет!" Он налил грамм 100, поставил бутылочку и втянул в себя содержимое. Мы, конечно, заржали в голос, а отец, надув щеки содержимым, вытаращил глаза и смотрел на нас. Потом подошел к раковине и вылил содержимое. Отплевавшись, только и сказал : "Мерзавцы. Разве ж так можно!")
 
Стасик опять спросил:

- Да что произошло-то?
- Представляешь, Стас, я после душа прихожу в спальню, скидываю халатик, расслабленная, откидываю одеяло и своей миниатюрной, красивой, горячей, белой попочкой сажусь на что-то холодное, шевелящееся, мерзкое и ощущаю, что это что-то скрученное. И мгновенно догадываюсь, что это змея! Я чуть не умерла со страху! У меня перехватило и дыхание, и сердце зашлось, а то бы я подняла на ноги весь дом! Вот ведь злыдень, что удумал! – Татьяна уже пришла в себя, порозовела, но пальцы рук у неё ещё подрагивали.
Мы опять засмеялись, все втроем, а я  и говорю « Тань, а давай ещё что-нибудь замутим! Ты мне, я тебе? Ещё посмеёмся потом, будет, что вспомнить» 
- Нет,- говорит,-  мне этого раза по гроб жизни хватит! Я серьёзно, чуть не умерла от страха. Второго раза не переживу, это точно.
Мы со Стасиком налили и Татьяне вискаря, она хлобыстнула его без закуски, а после и говори мне
- Дядь Жень, пообещай мне, что больше так со мной шутить не будешь!
- Обещаю, Тань, так больше шутить не буду, - я задрал руку, как пионер Башкирии и резко опустил вниз.
- Стас, налей ещё! За то и выпьем.
Стас удивленно посмотрел на жену и налил ей виски.
Она снова выпила и посмотрела на меня.
- Честно?
- Я же сказал, что так больше шутить не буду. А вот как буду – я ещё не знаю. Соразмерно тому, что ты будешь пакостить, я буду делать так же, это я тебе обещаю!
- Так вы опять меня обманули?
- Я? Женщину? Да не в жизни. Я пообещал тебе то, что ты меня попросила – «Так больше не шутить» Так? Так!  Я и говорю – так больше не буду.
- А как будете?
- Медленно и печально! Уж как получится. Ты, главное, расслабься, может быть,  получишь удовольствие. А будешь напрягаться – долго не проживёшь! – заключил я.
- Так не честно!
- А кто вообще говорит о честности? Я думаю, что когда ты мне муху в щи подкинула, ты веселилась;  когда паука на стул подсунула – ты радовалась, а когда ящерицу прилепила на перилах – тебе было хорошо. Я раз подсунул Змейку – и тебе плохо! Не, так не пойдёт. Будешь продолжать, будешь получать приветы.
- Я больше не буду!
- И я больше не буду!
- Правда? А то я буду бояться, правда. Я теперь кровать буду обыскивать каждый вечер, ей-богу!
- Кроме Стасика ты там никого не найдёшь, обещаю!
На том и порешили.
Вот получилось -  я тебя предупреждал!