Сёстры - неразлучницы

Было  время, или не было, когда текли молочные реки в кисельных берегах, а в садах молодильные яблоки зрели.  Задумал старик женится  на молодухе, съел  от жадности полную корзину тех яблок, да в дитя малое превратился. Люди смеются,  а дитя в люльке то плачет, то молчит, то ножонками сучит.  А невеста, что за старца богатого собралась,  осталась без места. Вот вам и  присказка, а сказка только начинается.
Жили  – были  в селе две сестры,  и летом и зимой были они вместе, куда одна, туда и другая.  Та, что постарше, младшую любила, опекала и баловала. Бывало, младшая набедокурит, а старшей от родителей достаётся, только никогда она младшую не выдавала. Люди на них нарадоваться не могли: умницы, пригожие, ласковые, словно два цветка полевых. Одно слово – сёстры – неразлучницы, так все и говорили. Только старый дед, в подшитых валенках, сидел на завалинке, да качал головой. Раз спрашивает его соседка:
 –  Что ты, дедок, всё хмуришься, да головой качаешь? Или тебе внучки не по душе?
 –  Дело не во мне,  –   почесав бороду,  отвечает старик. –   Придёт время,  там видно будет.
Годы прошли, пролетели, промчались, словно гуси над селом. Выросли девушки, парни на них заглядываться стали, из соседних сёл приезжали, а сестры только смеялись, глядя на женихов, и ходили по селу, держась за руки.
Но как уточка в камышах не прячется, селезень всегда её отыщет. Посватался к старшей, красавице чернобровой, добрый молодец, косая сажень  в плечах, статный, с хозяйством,  из далёкого села. А старшая ни в какую; говорит, я без сестры жить не могу, как же я её оставлю? 
Однако уговорил парень девицу, забрал с собой, а как расставаться стали,  кинулись сёстры  в объятия,  а рыдают обе, словно хоронят друг дружку.
 –  Видишь,  –   говорят деду соседи,  –   как убиваются, родимые!
Дед достал из кисета самосад,  свернул самокрутку, пропустил дым сквозь седые усы,  и говорит:
 –  Всё пустое! Придёт время, там видно будет!
 –  Старый ты хрыч, чёртова кочерыжка! Нет, чтобы внучек приголубить, порадоваться на их дружбу, так ты всё своё нудишь! Сиди себе на завалинке, тяни свой самосад, да смотри, не закашляйся!
А старшая уехала с женихом, живёт, поживает, сестру вспоминает. Встретятся – не расстаются, друг на дружку любуются, милуются, подарки дарят.
Мало ли, много ли времени прошло, только померли  у сестёр отец с матерью.
Старшая об этом стороной прознала, приехала к сестре, кинулись, они было обниматься, да встали, словно вкопанные.
 –  Что же ты, сестрица, весть мне не прислала о смерти маменьки да тятеньки?
 –  Да так уж пришлось, сестрица дорогая моя, не стала тебя тревожить, расстраивать!
Так они стояли во дворе, разговаривали, а младшая старшую в дом не приглашает.
 –  А хозяйство как делить будем? – старшая спрашивает.
 –  Какое ещё такое хозяйство? – удивляется младшая.
 –  То, что после маменьки с тятенькой осталось!
–  В уме ли ты, сестрица,  –  младшая отвечает,  –  за мной хозяйство остаётся. Ты съехала,  а я за родителями ходила, работала день и ночь, так что всё теперь моё.
 –  Как же ты можешь так говорить сестрица –   голубушка? Ведь я старшая для тебя. Все синяки да шишки мне доставались, да и работу я по старшинству большую, чем ты,  делала.
 –  Не знаю ничего,  –  отпирается  младшая,  –   поезжай себе домой.
 –  Опомнись, сестра! Ведь я тебя берегла, когда ты тонула, из пруда тебя вытащила!
Тут подступились они друг к дружке, схватили друг друга за волосья, и ну таскать по двору. Собака  лает, куры квохчут,  соседи из за плетня смотрят, головами качают.  Только старый дед, что на завалинке сидит,  спину на солнышке  греет, бубнит себе в бороду:  –  Вот она, дружба сестринская! –   да клюкой оземь постукивает.
А сестры наши, неразлучницы, тумаков друг другу наставили, лица расцарапали, волосы повыдирали, разукрасились – лучше не надо. Расплевались, разругались, и с той поры друг другу на глаза не показываются.
 Так и в нашей жизни: всё хорошо бывает, пока наследство не приспевает. А как появится  ларец, тут и дружбе   конец.