Молох

Молох:
1. Языческое существо, которому приносили человеческие жертвы. Почиталось в Палестине, Карфагене, Финикии. Ему приписывали и божественную, и демоническую сущность.
2. Австралийская ящерица семейства агамовых, покрытая многочисленными шипами. Обитает в пустынях и полупустынях.
3. Жестокая, слепая, неумолимая, беспощадная сила.
(прим.автора).

Песок.
Бескрайний океан песка, от горизонта до горизонта, и кажется порой, что песком полнится само небо.
Камни тут - редкость, их почти невидно, заметены песком, лишь изредка их верхушки торчат, словно зубья крохотной скалы. Это если говорить о крупных камнях, маленьких же не отыщешь вовсе.
Я нашел камень - я несу его, точнее, тащу за собой, пока хватает сил. Я уже решил, что остановлюсь ровно в тот момент, когда пойму, что больше не могу тянуть его. Я не пойду дальше налегке - возможно, другого камня мне уже не найти. Возможно, не будет камней там, где ноги мои подкосятся, где сердце мое замедлится, или наоборот, побежит галопом, словно надеясь отыграться за все непрожитые годы. Это место враждебно. Это место - само зло. Это место будет радо нагадить мне перед самой моей смертью. Но я не позволю ему, ибо камень будет со мной.
Нож, что лежит сейчас в моем кармане, почти затупился, но работу свою выполнил. Я сумел вырезать на плоском камне свое имя. Только имя, ничего лишнего. Никаких дат, никаких званий, никакой глупой эпитафии. Если повезет, я отыщу место, где раскаленный ветер не так жесток. Может, пройдет хотя бы несколько лет, прежде чем он сотрет мое имя.
Я иногда думаю о той книжке в черном переплете без надписей на обложке - о своем дневнике. Думаю о том, прочтет ли его кто-нибудь, или я просто зря тратил время. Может, мне самому стоит прочесть его? Вот прямо сейчас, достать из этой сильно похудевшей сумки за плечами и начать читать, вот так, на ходу.
-Я обману себя.- говорю я вслух, остановившись на миг. -Но и тебя я тоже обману, разве нет?
Уже это хоть чего-то, да стоит. Уже ради этого можно пройти через весь ад заново и попытаться понять, был ли у меня - у нас - хоть единый шанс.
Я останавливаюсь, делаю маленький глоток из почти опустевшей бутылки и достаю книжку, в которую так плотно въелся песок, что она не шелестит, а хрустит страницами.
Я открываю книгу, бросаю короткий, дабы не ослепнуть, взгляд на солнце... потом - на второе солнце... и начинаю читать.
ДЕНЬ 1.
Посадка вышла мягкой. Впрочем, по словам нашего пилота, шансов, что было бы по другому, крайне мало - каменистые участки здесь чрезвычайно редки, а полученные от выпущенного нами робота данные точно определили наиболее подходящее - на данный момент, разумеется, ибо песчаные барханы меняются после каждой бури - место для посадки.
Планета DH-S2-33 встретила нас радушно - за весь день ни разу не дул ветер, но то, что тут нам придется несладко, мы поняли с первого взгляда. Выйдя из корабля и посмотрев в небо, пока еще, разумеется, через специальные очки, ибо сразу к этому свету привыкнуть нельзя, мы - семьдесят пять человек, выходцев с планеты Земля - так и застыли, не в силах оторвать взгляда от этого зрелища. Никакие фотографии и проекции не могут передать всю величественную, хотя и немало пугающую картину, которую мы наблюдали сейчас. Два солнца полыхали в голубом небе, одно клонилось к закату, но другое уже готовилось занять его место в самой вышине. Я сразу понял, что увидеть настоящий закат мы сможем очень нескоро - небо не краснело, озаренное лучами первого солнца, ибо второе уже светило в полную силу. Не знаю, как у остальных, а у меня перехватило дух.
DH-S2-33 была единственной теоретически пригодной для жизни планетой в этой системе. Название ее расшифровывалось очень просто. Открытая лишь в 2127 году, а более-менее изученная к 2132-му, она была названа, астрономом, который открыл ее, "Песчаным Демоном" - или "Daemonium Harenae". Сейчас я, как никогда прежде, понял, насколько точным оказалось это название.
"Песчаный Демон" располагается в системе так называемой двойной звезды, а если точнее - в системе S-типа. Отсюда и первая приставка к названию. Цифра же 33 означает количество земных часов - именно столько здесь длятся сутки. Вернее, то время, за которое оба солнца пересекают линию горизонта.
Две звезды располагались друг от друга на почтительном расстоянии, это видно и сейчас - ближняя звезда кажется почти в два раза больше нашего родного солнца, а вторая размером лишь немного превышает луну. Вся шутка состоит в том, что именно эта, вторая звезда, на самом деле гораздо ярче, жарче и больше, и если бы наш "Песчаный Демон" вращался бы вокруг нее, ни о какой возможной жизни можно было бы и не мечтать. Это было бы что-то вроде Меркурия, а может и еще хуже.
Сейчас, когда я пишу эти строки - по старинке, шариковой ручкой, ибо специальный электронный карандаш жалко тратить на такую ерунду - первые сутки нашего пребывания здесь уже подходят к концу. Солнце, закат которого мы наблюдали, когда приземлились, уже вновь поднималось на востоке. Вернее, в том месте, которое мы назвали востоком.
Год здесь длится 532 дня и по расчетам наших ученых-коллег, оставшихся там, наверху, в покое и прохладе, всего лишь пять суток на этой планете мы сможем наблюдать настоящую, полноценную ночь. Пять суток - ровно столько времени планете необходимо, чтобы выйти из зоны, в которой "наше" солнце затеняет своего далекого собрата. Возможно, ночей было бы чуть больше, шесть, или даже семь, если бы сами звезды оставались почти неподвижными. Но они движутся, медленно-медленно передвигаются, чтобы в один прекрасный момент оказаться возле своей "пуповины" - центра масс.
Я знаю, что доктор Джошуа Одегард тоже ведет свой дневник, но знаю также, что строчки в нем сухи, как песок вокруг. Так почему бы не сделать свою собственную хронику, более... "одушевленную", более живую? Как знать - может, когда-нибудь эта книжечка в черной обложке станет бестселлером. Хотя разве может это сравниться с тем, что случилось сегодня?
Я - Джеймс Маккензи, лейтенант и помощник капитана межзвездного космического крейсера "Чезаре", и 33 часа назад моя нога ступила на поверхность неизведанной планеты.
ДЕНЬ 7.
Целую неделю - а если считать старыми добрыми земными сутками, то гораздо дольше - я не брал в руки дневник и не написал ни единой строчки, потому что у меня попросту не было времени.
Мы начали строительство. Да-да, на этой песчаной поверхности мы выстраивали куполообразные, чем-то слегка похожие на эскимосские иглу постройки, которые в ближайшие год-полтора должны были служить нам домом. Серебристые блестящие пластины, сплавленные из целого букета самых современных, дорогих и прочных материалов, весили не больше картона, но специальные штыри, которые вклинивались в почву сквозь весь слой песка, надежно удерживали их на месте. Этим хлипким на первый взгляд постройкам не страшны песчаные бури.
Мы возвели двадцать домов, после чего начали устанавливать солнечные батареи. Огромные блестящие листы, в длину пять метров каждый, мы установили на невысоких стержнях, каждый из которых имел целую "крону" из других стерженьков, поменьше - в автоматическом режиме они управляют движением батареи, следя за передвижением обеих солнц и разворачивая их в нужном направлении. Между собой мы очень скоро начали называть их "подсолнухами" - как известно, эти растения тоже умеют разворачиваться к солнцу.
Больше всего времени отняла самая, на первый взгляд, легкая работа. Почти два дня мы потратили, оборачивая наши новые дома специальным изоляционным материалом белого, как и наша спецодежда, цвета, так что сходство с иглу стало просто феноменальным. Разве что, наши домики были заметно крупнее.
Несмотря на все меры защиты от излишнего тепла, внутри все равно было жарко. Возможно, лишний жар исходил от наших тел - в среднем в каждом доме обитали по трое человек. Раздеваясь, мы просто ощущали, как тепло, впитанное нашей кожей, испаряется, наполняя воздух, в результате нам вновь становилось жарко. Я понимаю, что это неизбежно и с этим надо смириться, думаю, через некоторое время мы привыкнем.
На пятый день мы начали проводить систему водоснабжения. Огромные баки с водой передвигались сами по себе и напоминали танки, каждый был обернут все тем же белым изоляционным материалом, дабы вода сохраняла хоть какую-то прохладу. Их "гусеницы" оставляли на песке четкий след, который в отсутствие ветра не исчезал еще очень долго. Сам не знаю почему, но увидев такой след, ведущий от нашего космического аппарата до разбитого нами лагеря, я испытал безотчетный страх: я подумал о том, как легко любому чужаку будет нас отыскать по этому следу. Я даже начал засыпать его, пока меня не окликнул капитан Грейси и не спросил, чем это я, собственно, занимаюсь.
Трубы, по которым должна была течь вода, мы закопали поглубже в песок, дабы они не нагревались на солнце, и подсоединили к передней части водяного бака. Сам капитан при этом присутствовал, как и все остальные: под наши бурные аплодисменты он повернул вентиль и первые потоки воды хлынули в наши новые жилища.
Для пищи мы подготовили отдельное убежище, чуть крупнее остальных, обернутое тройным слоем изоляции и заполненное морозильными камерами - продукты могут храниться там, как в холодильнике, и нам не нужно опасаться, что они испортятся. Еще одно спецпомещение мы оборудовали для нашего медицинского персонала - докторов Смита, Алексеева, Хин Пина, Одегарда и Элси. Мы оказались на чужой планете, с чужим климатом, и можно не сомневаться, что привыкать мы к ней будем долго, а до тех пор неизбежны заболевания. Первым "клиентом" свежеиспеченного медпункта стал Ричард Гилрой, специалист-электроник, которому показалось, что одна из батарей работает неправильно и он пошел проверить ее, не надев головной убор. Результат - солнечный удар.
Вечером шестого дня мы устроили небольшой пир. Сняв наконец свои костюмы, мы наслаждались прохладным шампанским и ели мороженое, которое успевало наполовину растаять, пока мы подносили его ко рту.
Со сном поначалу были проблемы. Впрочем, они пока никуда и не делись - немногим удается как следует выспаться. Разумеется, окна в домах закрываются плотными металлическими шторами, сквозь которые не способен пробиться и самый слабый лучик света, так что создается полное ощущение наступившей ночи... но одного лишь ощущения мало.
Ложась спать, мы знаем, что там, над нашей крышей, светит яркое солнце. Ложась спать, мы знаем, что нет никакой ночи. И наш разум, наши тела - сопротивляются. Когда я наконец засыпаю, мне снится ночное небо, луна и далекие звезды, снится прохлада и непередаваемый ночной аромат. Но потом будто что-то обрывается и я вновь вижу металлические занавески...
Кажется, меня слегка повело. Наверное, шампанское до сих пор не выветрилось из головы. Думаю, пора закругляться.
ДЕНЬ 9.
Как я уже писал, в каждом доме жили в среднем трое человек. Я делил помещение с ученым-геологом Сиенной Лонгри и вторым лейтенантом Родриго Мейнсом, с которым мы уже успели стать добрыми друзьями. Что касается Сиенны, у нее почти не было времени на общение: с первого дня она погрузилась в работу. В данный момент она под микроскопом разглядывала крупинки песка, силясь понять чем они отличаются - и отличаются ли - от наших, земных.
Кажется, мы более-менее закончили с обустройством нашего мини-городка, а значит я могу приступить к своим прямым обязанностям. Как один из немногих военных в этой экспедиции, я должен патрулировать периметр в радиусе десяти миль вокруг лагеря, чтобы вовремя засечь чужеродное движение. Пишу это, а самому становится смешно. Какое к черту чужеродное движение? Движется тут только песок, барханы рассыпаются, когда налетает ветер, и образуются новые, в других местах. После вчерашней "ночной" бури небольшой песчаный холмик образовался прямо перед дверью нашего с Сиенной и Родриго дома, так что пришлось ненадолго взять в руки лопаты.
Так вот, я почти уверен, что если на этой планете и существует жизнь, то она глубоко внизу, у нас под ногами, в почве. Скоро мы займемся полноценными раскопками, у нас есть устройство, способное в два счет пробиться под толстый слой песка и взять необходимые пробы. Думаю, этой работой мы будем заниматься в течение нескольких ближайших месяцев, постепенно удаляясь от лагеря, в надежде обнаружить какие-то новые виды почвы, способные содержать в себе жизнь, пусть даже микроскопическую.
Но что, если мы ошибаемся, и жизнь тут бьет ключом, да еще и вовсе не микроскопическая? Вот на такой случай я теперь буду каждый день садиться на специальный мотоцикл, способный слегка парить над землей и потому не вбирающий в себя песок, и отправляться на поиски недругов, желающих пробраться в лагерь.
Участки патрулирования четко разделены между нами: мной, Родриго Мейнсом, рядовым Джошем Шелдоном и старшим лейтенантом Сэмом Куини. Мы устанавливаем оснащенные камерами и датчиками столбы, а утром и вечером снимаем их показания. Пока все глухо - ни единого следа чужого присутствия.
Наша белая, как свежевыпавший снег, одежда не притягивает лишнего тепла, более того, она обшита все той же изоляцией, разве что, куда более тонким слоем, а белый матерчатый шлем на голове защищает от солнца, но к концу патруля я все равно обливаюсь потом. Вернувшись в дом и снимая одежду, я чувствую, как горячие капли стекают по моему телу. Работа не окончена - нужно еще просмотреть записи с вверенных мне камер наблюдения, дабы убедиться, что все до единого датчики движения работают как надо и не пропустили никого. Тут тоже все пока спокойно: никакой подозрительной активности, лишь крупинки песка, время от времени бьющие прямо в объектив.
Сегодня вечером Сиенна объявила, что не нашла заметных отличий между местным песком и песком с нашей родной планеты. Мне показалось, что для этого заключения ей пришлось изучить несколько тысяч песчинок.
-И что это значит?- спросил биолог Казуки Мотояма с сильным акцентом. Он, как и остальной научный состав экспедиции, присутствовал на небольшом совещании, устроенном прямо снаружи, но под навесом, дабы солнца не палили головы. -Считаете, тут может обитать что-то, похожее на земные формы жизни?
-Пора браться за почву.- сказал другой геолог, Роберт Прайс. Его седые волосы развевались на легком ветру - предвестнике новой горячей бури. -Мы напрасно тратим время.
-Я согласна.- кивнула Сиенна. -С завтрашнего дня берем анализы верхнего слоя почвы.
Что ж, это уже прогресс. Я-то опасался, что Сиенна собирается изучить каждую крупинку песка на этой планете.
Ночью налетела первая, со времени нашего прибытия, по настоящему серьезная буря. Я понимал, что бояться нечего, наши постройки выдержат и настоящий ураган, они лишь кажутся хлипкими, но меня все равно била дрожь. Судя по запущенному нами накануне зонду, буря должна была продолжаться целые сутки, а может и больше, так что ни о каких исследованиях не могло идти и речи. Один раз отдернув металлическую занавеску, я выглянул в окно и подумал, что ночь тут наступила дней на триста раньше положенного срока.
-Вот ведь жуть, да?- сказала вдруг появившаяся рядом, в одной ночной пижаме, Сиенна. Я вздрогнул от звука ее голоса, но куда большее влияние оказывали другие звуки: стоны металлического каркаса нашего дома, который впервые подвергся настоящего испытанию. Создавалось впечатление, что какой-то сильный и преисполненный безумной ярости зверь пытается выкорчевать, разрушить, смять наше скромное жилище.
А за стеклом словно и правда настала ночь: сплошная стена песка была такой густой, что почти полностью закрывала свет наших жарких звезд. Если бы я был настолько глуп, чтобы открыть сейчас окно, не сомневаюсь, весь дом заполнился бы песком за считанные минуты.
-Да, страшновато.- согласился я. Отдельные песчинки невозможно было разглядеть в этом потоке, они казались уже не желтовато-белыми, а почти черными, они прилипали к стеклу, сильный ветер тут же срывал их, но на их месте появлялись новые.
-Когда все кончится, у нас будет много работы.- вздохнула Сиенна. Я понимал ее разочарование: с научными открытиями придется повременить. Потом я подумал о том, как завтра - или даже послезавтра, если буря и правда разыграется не на шутку - буду лететь над огромными барханами, уворачиваясь от совсем уж исполинских, и мне стало жалко уже самого себя. И как там наши столбики с камерами? Может, их и вовсе унесло ветром?
Буря продолжалась до самого вечера следующего дня. Выйти наружу - верное самоубийство, заблудиться можно, отойдя от лагеря на сотню метров. Металлический каркас продолжал скрипеть и постанывать под напором стихии, и звуки эти напоминали вой привидений в каком-нибудь старинном замке. Отдельные песчинки - уж не знаю, каким образом - все же проникали внутрь, я натыкался на них, когда ходил босым. Должно быть, они попали внутрь через какие-нибудь микроскопические щели. Я уже решил, что надо будет побеседовать с нашими конструкторами. В конце концов, нам придется провести тут еще очень много времени, пережить не одну бурю. Щели, поначалу маленькие, могут увеличиться, и в один прекрасный день мы проснемся, погребенные под слоем песка. Если проснемся...
Не хотелось бы заканчивать на такой неприятной ноте, но ничего светлого в такую погоду в голову не лезет.
ДЕНЬ 10.
Это поразительно, но электроник Ричард Гилрой, тот самый, что умудрился самым первым получить солнечный удар (я говорю "самым первым", потому что понимаю, что последующие удары тут неизбежны, с этим тоже придется смириться) во второй раз стал, если можно так выразиться, героем дня.
Он нашел следы.
Но обо всем по порядку. Когда буря наконец кончилась, мы, выбравшиеся из своих укрытий, должно быть, напоминали медведей, очнувшихся от зимней спячки, и шатались по лагерю, оценивая нанесенный ущерб. Одна из солнечных батарей упала и теперь лежала в песке, лишь кончик пластины торчал, ослепительно поблескивая - причем он так жутко блестел, с какой стороны ни подойди, ибо с обеих его освещали солнца. Надев очки, мы - я и еще трое ремонтников - вытащили батарею из песка и установили, как раньше. К счастью, падение не повредило ее.
Куполообразные крыши, как и ожидалось, сослужили свою службу - если бы не они, потолок просто провалился бы под тяжестью песка, или как минимум сильно прогнулся. Однако весь песок, который мог бы там скопиться, просто скатывался по гладким склонам, так что дома остались целыми и невредимыми, разве что оказались окружены высокими барханами, которые мы разгребали до самой ночи - то есть до того времени, когда по идее должна быть ночь.
И вот тогда Ричард Гилрой обнаружил их. Следы.
Кажется, его вопли были слышны на всей территории лагеря, которая, если учесть, что мы не ставили дома впритык друг к другу, занимала примерно одну квадратную милю, это если не считать расположенного в отдалении аппарата, на котором мы и прилетели. К тому времени, как я подбежал к Ричарду, вокруг него уже собралась толпа из пятнадцати человек. Протолкнувшись сквозь них, я схватил Ричарда за плечо и тот вздрогнул, будто его ужалили.
-Что такое? Ты чего орешь?
-А т-ты с-сам посмотри.- от волнения бедняга заикался. Он указывал куда-то вниз, себе под ноги.
И я увидел. Правда, поначалу я не понял, что именно я вижу. На песке, метрах в пятидесяти от складского помещения, где мы хранили продукты, расположились странные узкие и длинные следы, шесть или даже семь штук - точно сосчитать не удалось, ибо они каким-то образом накладывались друг на друга. Первой моей ассоциацией стали змеи, какие-нибудь пустынные кобры - думаю, они могут оставить именно такой след. Но этот след был бы один! А тут... словно целый клубок змей прополз, и змеи эти сталкивались и натыкались на самих себя.
-Это что, след змеи?- тут же озвучил мою мысль биолог Дерек Уоллес. Он даже снял свою шапку с козырьком, чтобы лучше видеть. Весьма опрометчивый шаг, и я уже хотел сказать ему об этом, но версия другого человека, и вовсе не биолога, а строителя Джима Хаксли, повергла меня в шок. Она казалась бредовой, но было в ней и что-то здравое - я понял это, вновь уткнувшись взглядом в узоры на песке.
-А мне напоминает осьминога.- объявил Хаксли. -Или кальмара какого-нибудь. Он бы мог щупальцами нарисовать что-то такое.
-Головоногие моллюски, к коим относятся осьминоги и кальмары, обитают в воде.- с совершенно непозволительным, на мой взгляд, презрением в голосе сказал Уоллес.
Я решил, что просто обязан вмешаться.
-Точнее, земные головоногие. А про тех, кто обитает здесь, вы, Дерек, знаете не больше, чем мистер Хаксли.
Лицо биолога пошло пунцовыми пятнами, я почти услышал, как он заскрежетал зубами, словно песок попал ему в рот, но он благоразумно промолчал.
-Что тут происходит?
К нам спешил капитан Грейси. Ладонью он обхватил рукоять бластера, по лицу его градом тек пот - видимо, он находился в другом конце лагеря и весь путь проделал бегом.
-Мистер Гилрой нашел следы, сэр.- отрапортовал я.
Я был одним из немногих, кто и дальше обязан беспрекословно подчиняться капитану Грейси. Пока мы были на корабле, Грейси был самым главным и каждый член экипажа не мог шага ступить без его дозволения. Теперь же он был лишь командиром нашей маленькой вооруженной группы, но все же обо всех важных находках ему по прежнему незамедлительно докладывают.
Капитан застыл, глядя на песок. Кажется, в его голове шел какой-то сложный мыслительный процесс.
-Это... это не мог оставить Эдди?
-Нет, сэр.- ответил я. -Эдди по прежнему в ремонте, к тому же, его "гусеницы" гораздо более широкие, они оставили бы другой следы.
-И их всего две.- напомнил Хаксли. -Эдди пришлось бы устроить тут настоящий танец, чтобы оставить такое.
Эдди - тот самый робот-исследователь, которого мы первым отправили на планету. Он известил нас об атмосфере, пригодной для жизни и передвижений безо всяких скафандров, а также помог отыскать место для посадки. Эдди плотно увяз в песке в трех милях от лагеря, мы нашли его лишь благодаря слабым сигналам, которые он все еще подавал. Его солнечная батарея была повреждена, так что если бы мы приземлились чуть позже, то наверняка уже не отыскали бы его в океане песка.
-Эти следы появились уже после бури.- заметил Грейси, присев рядом с ними на корточки. -То есть совсем недавно.
-Если бы кто-то проник на территорию лагеря во время урагана, камеры и датчики могли бы не засечь его.- дрогнувшим голосом сказал я.
-Нужно установить дополнительные камеры.- распорядился капитан. -Но уже на территории лагеря. Может, тут и правда что-то было, но оно ушло. Кто знает, как оно поступит в следующий раз.
Тут наконец появилась Сиенна. Кажется, она слышала часть нашей беседы, без особого удивления воззрилась на следы, после чего оглядела окружающих.
-А почему вы не рассматриваете версию о естественном происхождении этих... узоров?
-Естественном?- переспросил Ричард Гилрой. Его больше не трясло, он сумел справиться с нервами. -Что вы имеете в виду?
-Была буря. Видите все этих барханы, низины, маленькие песчаные холмики и горы? Всего этого не было еще вчера. И когда буря придет вновь, все это исчезнет - и появится вновь, уже в другом месте. Это...- она указала на следы. -песок. И под воздействием ветра он может принять самые разные формы. На мой взгляд, причин для беспокойства нет.
Я так и не смог понять, обрадовали или огорчили ее слова самого мистера Гилроя. С одной стороны, он явно очень испугался и был страшно бледен, когда я увидел его. С другой, ему вполне могли бы достаться лавры первооткрывателя: он мог бы стать тем, кто первым обнаружил признаки присутствия жизни на DH-S2-33.
-Ладно.- буркнул капитан. -Кто-нибудь уже сделал снимки этих... следов или чем оно там является?
Несколько человек подняли руки.
-Очень хорошо. Тогда давайте займемся другими делами. Лейтенант Маккензи, просмотрите записи с камер, может все же увидите что-то.
-Если это следы...- вдруг вновь заговорил Хаксли. -то куда делся тот, кто их оставил? Смотрите: они метра полтора в длину, тянутся на восток, в сторону склада... и просто обрываются. Это... странно ведь, да?
-Ничуть.- с раздражением ответил капитан. -Если версия мисс Лонгри верна, все очень даже логично.
После этого все разбрелись кто куда, чтобы заняться своими прямыми обязанностями - мне, например, предстояло проверить показания датчиков слежения и принести дополнительные камеры с корабля, чтобы установить их уже тут, в лагере. Я оглянулся, чтобы бросить последний взгляд на странные отпечатки, пока их не стер ветер, и застыл, изумленно наблюдая за действиями Уоллеса.
Биолог сидел на коленях, в одной руке он держал стеклянную банку, а другой закидывал в нее песок. Потом он повернул голову, словно почувствовал мой взгляд, и посмотрел на меня.
Это было немного странное ощущение. С одной стороны, я не поймал его за чем-то постыдным и недозволительным, Уоллес имел полное право набрать песка, хоть целый контейнер, и самостоятельно заняться его изучением. С другой же стороны, было в этом действии и что-то неправильное, и сам биолог явно это понял, потому что поспешно отвел глаза... но продолжил свое занятие.
Как я и ожидал, на записях с камер, установленных по периметру лагеря, не обнаружилось ничего интересного. Да даже если бы кто-то или что-то оказалось в паре метров от объектива, разглядеть его через плотную пыльную завесу не получилось бы. Это все равно что пытаться смотреть сквозь стену.
Остаток дня я потратил, устанавливая датчики в самом лагере. Некоторые, те, кто еще не слышал о приказе капитана, посматривали на меня и на мои действия с удивлением, но вопросов не задавали. А еще, я должен кое в чем признаться. Думаю, тот, кто прочтет этот дневник, не сочтет это великим преступлением, или даже решит, что я поступил правильно, но всю оставшуюся ночь - вернее, как я не устаю уточнять, то время, что мы здесь вынуждены называть ночью - я почти не смыкал своих глаз, думая о том, что сделал. И о том, имел ли я право с таким подозрением глядеть на биолога Уоллеса, что втайне от всех брал анализы песка.
Дело в том, что по всему периметру лагеря я поставил десять камер. Учитывая, что все они, установленные на высоких столбиках, угнездившихся глубоко под песком, в почве, могли поворачиваться вокруг своей оси, осматривая окрестности, как полноценные дозорные, этого вполне должно было хватить. Я устанавливал камеры равномерно, на одинаковом расстоянии друг от друга... до тех пор, пока не оказался возле собственной хижины, которую делил с лейтенантом Мейнсом и геологом мисс Лонгри. Я установил одну камеру, а следующую в пятнадцати метрах от нее.
В пятнадцати вместо двадцати, как делал раньше. Так что теперь наше убежище было хорошо видно аж с двух точек наблюдения. Возможно, никто ничего не заметит. А если и заметят, решат, что я просто немного ошибся, глазомер подвел меня. Как бы там ни было, я очень рад, что рядом со мной никого не оказаслось в тот момент, когда я совершал эту "ошибку". Особенно - биолога Уоллеса.
ДЕНЬ 15.
Последующие пять дней прошли без приключений. К удовольствию ученых, мы наконец взяли первые образцы почвы. Для этой цели мы использовали большие агрегаты, оборудованные буром, ковшом и гигантским "зонтиком", который раскрывался в тот момент, когда бур достигал определенной глубины, и не позволял песку, который уже грозит начать сыпаться со всех сторон, попасть внутрь образовавшегося провала.
Внешне добытые образцы сильно напоминали обычную бурую почву. Ковш, который опускался в яму после бура, вытаскивал большие, плотные сухие комья и сбрасывал их на специально постеленное покрывало, чтобы земля не смешивалась с песком. Я все ожидал увидеть там, среди этого коричневого месива, каких-нибудь животных, червяков или жуков, но пока все было глухо. К концу второго дня раскопок от наших геологов уже поступили первые результаты: отсутствие результатов. Почва девственно чиста, словно выстирана каким-то невероятным химическим средством, не оставляющим, к тому же, ни единого следа. Насколько я понял, это вызвало у наших ученых немалое удивление.
-Очень странно.- говорила Сиенна на новом, вновь устроенном под открытым небом консилиуме. В руке она держала колбу с буроватым содержимым. -Мы не могли так сильно взрыхлить почву, всего лишь коснувшись ее буром. А она действительно рыхлая, не спресованная.
-Будто ее кто-то разрыхлил.- согласился другой геолог, Роберт Прайс. Он тоже держал колбу, образец в ней имел чуть более светлый оттенок. -Но никаких организмов, способных сделать подобное, мы не обнаружили.
-Правда, стоит учесть, что часть почвы - суглинистая, и в ней есть много песка. Благодаря его крупным частицам образуются воздушные полости, а это может поспособствовать движению и разрыхлению.
Скажу честно, все эти разговоры о почве нагоняли тоску. Отсутствие в ней микроорганизмов одновременно настораживает и успокаивает. Конечно, мы надеялись найти на этой планете жизнь, но кто знает, какой она, эта жизнь, была бы? Гораздо более интересной работой будет поиск полезных ископаемых. Возможно, этот "Песчаный Демон" поможет нам решить проблему энергетического кризиса на нашей родной планете.
От биолога Уоллеса пока ни слуху, ни духу. Кажется, даже на ученом собрании я его не видел - вероятно, он считает себя выше всего этого. Сказать по правде, мне несимпатичен этот человек. Даже не могу объяснить, почему... в конце концов, я недостаточно хорошо его знаю, чтобы испытывать к нему настоящую неприязнь. Но что-то отталкивающее в нем есть. Совсем как в этой планете.
Сегодня вечером опять налетел ветер. Нет, он близко не стоял с недавней бурей, но выйти наружу в такую погоду - значит как минимум сильно наглотаться песка, и даже защитная маска не поможет. Некоторые песчинки настолько маленькие, что проникают через любую, самую микроскопическую щель, и уже через полчаса такой прогулки ты будешь ощущать себя так, будто по твоей коже бегают полчища муравьев.
-Как часто здесь бывают дожди?- спросил я, вновь сидя у окна. Сиенна Лонгри изучала образцы почвы, добытые в миле от лагеря. Она подняла голову и посмотрела на меня со странной жалостью.
-К сожалению, за все время наблюдения за этой планетой, не зафиксировали ни одного. Влага не успевает образоваться, ни на земле, ни в небе - солнце поглощает ее мгновенно.
Такой ответ меня не слишком удивил, но все же веяло от него какой-то безысходностью. Мы будто оказались заперты в некой ловушке времени. День и ночь не сменяют друг друга, погода, не считая песчаных бурь, неизменна... разве что сами барханы, как отметила Сиенна, разрушаются, чтобы вырасти потом на новом месте. Но и в этом ощущалась своего рода... зацикленность. Одно и то же происходит снова и снова, раз за разом, и так будет до скончания веков. Или пока Вселенная не взорвется.
К середине ночи ветер утих, но мне все равно не удавалось уснуть. Тогда я встал и начал писать эти строки. Кажется, глаза мои слипаются, но я чувствую, что как только моя голова коснется подушки, сон вновь уйдет и я буде лежать так, до самого утра, ощущая как струи пота текут по телу.
ДЕНЬ 17.
Что-то ужасное случилось с нашим поваром, Джоном Рейном.
Я говорю "что-то", потому что и сам не понимаю до сих пор, что это было. И никто не понимает. Даже сам Джон не может понять и никак не может объяснить. А то, что он говорит - в те редкие моменты, когда способен выдавить из себя настоящие слова, а не какие-то нечленораздельные звуки - кажется просто бредом сумасшедшего.
На семнадцатый день нас разбудили вопли мистера Рейна. Мы с Родриго едва-едва оделись и выскочили наружу. Пробегая мимо остальных домов, мы видели людей, которые сонно выглядывали, приоткрыв дверь, спрашивали о чем-то, но мы не могли ответить, ибо сами еще ничего не знали.
Вопли не затихали, в них было что-то нечеловеческое. Я понял, что не захватил свой бластер - к счастью, мой напарник оказался менее рассеянным. Он уже достал оружие и держал его наготове.
Повара мы отыскали метрах в десяти от склада продуктов. Вероятно, он направлялся туда, чтобы пополнить запасы на кухне, но что-то его остановило.
Джон Рейн лежал на песке, сказать, что под ним образовалась лужа крови, было бы неверно: кровь была, но ее мгновенно впитывал жадный песок. Джон был одет по-рабочему, он явно не собирался проводить много времени под открытым небом, даже головной убор не надел. На животе его ярко выделялся белый некогда фартук - теперь он стал красным от крови. Я не сразу понял, в чем дело и откуда вообще сочится вся эта кровь, а вот Родриго углядел рану очень быстро и заорал не хуже самого Рейна. Повар лишился ступни!
"Несчастный случай?- мелькнула первая, отчаянная мысль. -Может быть, уронил на ногу какой-то инструмент?" Но он не смог бы отсечь ногу вот так, полностью оторвав ступню, оставив лишь торчащую кость, рваные связки и сухожилия... Ему пришлось бы нанести несколько сильных ударов, причем не сверху, а под углом, сбоку.
"Разумеется, он не сам себе это сделал. Кто-то совершил с ним такое... но кто?"
Мысль о том, что среди нас завелся маньяк, была просто невозможна. Каждого перед полетом проверяли на психическую устойчивость. Даже человека с клаустрофобией сюда не пропустили бы, не говоря уже о более серьезных отклонениях.
Отрезанная, отрубленная или откушенная ступня валялась почти в двух метрах от Джона, ее уже частично занесло песком. Я, наверное, пялился на нее полминуты, будто бы оглушенный, не слыша воя Рейна и отчаянных криков моего напарника. Ступня была отсечена довольно ровна, кожа не торчала лоскутами, на кости я с первого взгляда не заметил следов от ударов лезвием. Но самое главное - она выглядела так... так странно. Это тяжело описать. Это все равно как видеть над старинным средневековым замком летающую тарелку. Неуместно - вот как она выглядела.
"Мы тут все неуместны."- подумал я чуть позже.
Рычания Родриго Мейнса, который пытался поднять беднягу, вывели меня из оцепенения. Я схватил раненого за другую, здоровую ногу, а раненую поднял над землей, взяв ее высоко, почти у колена, но из груди повара все равно исторгся новый душераздирающий вопль.
-Что случилось?!- кричал Мейнс в ответ. -Кто это сделал, черт побери? Кто это сотворил?!
Но Джон, видимо, уже плавал где-то на грани яви и сна. Он все также повизгивал, словно свинья на бойне - уж простите за такое сравнение, но именно эта ассоциация возникла в моей затуманенной ужасом голове.
Вокруг уже собирались остальные. Кому-то при виде всего этого зрелища стало плохо - я слышал звуки рвоты. Кровь продолжала сильным потоком течь из раны и заливала мою спецодежду. Джон Рейн был достаточно тучным человеком и к концу нашего короткого похода у меня ощутимо болели мышцы. Сам Джон, видимо, уже совершенно ничего не понимал, временами он пытался вырваться, словно ему казалось, что мы тоже напали на него и пытаемся еще что-нибудь ему оторвать. От его криков кровь стыла в жилах - я и не представлял, что человеческое существо способно издавать такие звуки.
Доктор Одегард уже ожидал нас - видимо, кто-то успел ему сообщить. Доктор помог нам внести мистера Рейна внутрь медпункта. Втроем мы кое-как приподняли его еще выше и положили на медицинский стол. Повар при этом взвизгнул еще громче и даже как будто попытался встать, двинул больной ногой и почти зарыдал.
-Дьявол! Привяжите его!
Некоторое время нам с Родриго пришлось побыть ассистентами доктора - остальные врачи еще не пришли. Мы застегнули на руках и лодыжках Джона специальные браслеты, не слишком тугие, чтобы не вызывать боль, но они обездвижили обезумевшего повара. Кровь продолжала хлестать из раны и мне пришлось подставить ведро.
Доктор Одегард вколол что-то прямо в шею Джона и тот немного успокоился, но не до конца - продолжал стонать, пусть уже и не так громко.
-Что случилось?!- почти ему в лицо выкрикнул Родриго. -Кто это сделал, Джон?!
Доктор грубовато отпихнул его, а сам я взял напарника за локоть и вместе мы вышли из медпункта. Оказавшись снаружи, мы наконец увидели и остальных докторов.
-Потом допросим его.- сказал я почти шепотом. -Сейчас он и двух слов не свяжет.
Весть о случившемся быстро разнеслась по лагерю. Люди переговаривались полушепотом, поглядывали на меня и Мейнса искоса, будто это мы оторвали повару ногу. Примерно через час мы четверо - я, Мейнс, старший лейтенант Куини и рядовой Шелдон собрались в палатке капитана Грейси, который пребывал в самом дурном расположении духа.
-Случилась какая-то хрень.- без обиняков начал он. -И вам четверым я поручаю расследовать это. Просмотрите записи с камер, благо лейтенант Маккензи недавно установил их на территории лагеря, осмотрите песок на предмет странных следов, пока их не стер ветер. Также допросите остальных людей. Может быть, кто-то слышал какие-нибудь необычные звуки.
-Необычные звуки помимо диких воплей мистера Рейна?- уточнил Родриго.
Капитан зыркнул на него так, будто заподозрил в издевке.
-Да, лейтенант. Помимо них.
-С мистером Рейном все будет в порядке?- дрогнувшим голосом спросил молодой светловолосый рядовой Шелдон. Он смотрел не на капитана, а прямо перед собой и взгляд его казался пустым. Мне кажется, бедняга боролся с подступающей паникой. Честно говоря, порой она захлестывала и меня.
-Этого я не знаю.- ответил капитан. -Доктор Одегард говорит, он потерял много крови, а еще бормочет какую-то чушь. Конечно, если наши геологи правы и эта планета стерильна, никакой инфекции можно не опасаться, но мы пока не знаем, при каких обстоятельствах мистер Рейн получил это ранение, так что...
Он развел руками. Мы с Родриго мрачно переглянулись. Пусть капитан и раздал нам указания, невооруженным глазом было видно: он и сам до сих пор в шоке и явно напуган.
Следов мы не нашли, но оно и неудивительно: до сих пор дул ветер, очень слабый, почти незаметный, но его хватало, чтобы замести следы, которые оставляли мои ботинки, а значит и следы предполагаемого нападавшего давно уже уничтожены. Я снял показания с камер, тех, что стоят в лагере, и тех, что расположены на его ближайшей к месту происшествия границе, но ничего подозрительного не увидел. Камера, установленная неподалеку от склада, была повернута в другую сторону и не могла засечь мистера Рейна. Датчики движения также не обнаружили ничего интересного.
Тогда я допросил ближайших "соседей" повара, среди которых числился строитель Джим Хаксли. С первого взгляда я понял, что он пьян. Каждому из нас выдавалась месячная норма алкоголя. Разумеется, пьяниц на борту не было и можно не опасаться, что кто-нибудь употребит ее всю разом. Но похоже, мистер Хаксли именно так и поступил. Язык его слегка заплетался, а взгляд никак не мог сфокусироваться.
-Это сделал он.- сказал Хаксли, глядя куда-то мимо меня. -Я вам точно говорю.
-Кто - он?- не понял я.
-Тот же, кто оставил тот след.- тут строитель указал куда-то вниз. -Он прямо тут, лейтенант. Внизу, под нами. Потому мы и не видим его. Мы не заметим эту тварь, пока она не схватит нас за яйца. Ну или за ногу, как в случае с бедным мистером Рейном.
Я уже начинал подозревать: не прихватил ли Хаксли, помимо своей, еще чью-нибудь долю спиртного?
-Рано говорить о тварях, сэр.- сказал я как можно мягче. Мне не хотелось быть похожим на биолога Уоллеса. -До сих пор мы не обнаружили никаких признаков присутствия здесь живых организмов.
Строитель равнодушно пожал плечами. На его испещренном морщинами лице поблескивали капли пота.
-Надо допросить мистера Рейна, лейтенант.- посоветовал он. -Думаю, он расскажет что-то интересное.
А меня одолевало уже иное подозрение: не расскажет ли что-то интересное сам Хаксли?
-Вы видели что-нибудь?- спросил я почти шепотом, хотя в доме строителя сейчас кроме нас никого не было. -Что-нибудь странное? Или, может быть, слышали?
Джим Хаксли посмотрел на меня долгим взглядом, будто решая, достоин ли я некой тайны, которой он располагает.
-Смотрите под ноги, лейтенант. И держите оружие наготове.
ДЕНЬ 21.
Четыре дня спустя (считая местными сутками, а не земными; я обнаружил, что уже почти привык высчитывать дни 33-мя часами) Джон Рейн наконец пришел в сознание. Так вышло, что я оказался неподалеку от медпункта в этот знаменательный момент - я как раз вернулся со своей, если можно так выразиться, вахты - доктор Одегард позвал меня, чтобы я помог еще немного.
Повар очнулся, но его трясло, как в лихорадке. Я не уверен, что он узнавал людей, что его окружали - помимо меня и Одегарда в палате, отведенной специальной для Рейна и отгороженной занавеской, находились доктора Смит и Элси. Бедняга вертел головой, глаза его были открыты и полны ужаса. Он что-то бубнил себе под нос.
-Мне понадобится ваша помощь.- обратился ко мне доктор Одегард. Его рыжеватые волосы на макушке торчали дыбом, голос звучал устало. -Я отстегну его от кушетки, но в случае, если его поведение окажется неадекватным, нам придется уложить его обратно и вновь приковать, чтобы он не нанес себе увечья.
Я кивнул. Моя задача была вполне понятна, не понимал я другого: с чего бы мистеру Рейну наносить себе новые раны?
-Вы сможете вылечить его? Он будет ходить?
Доктором Одегард переглянулся со своим коллегой, Смитом. Тот выглядел не менее уставшим, а взгляд его обычно ярких голубых глаз совсем потух.
-Да, лейтенант. У нас есть отличные протезы, практически неотличимые от настоящей ноги и ни в чем ей не уступающие. Но проблема, боюсь, в самом мистере Рейне. Мы не можем понять, что с ним происходит.
Такое заявление немало меня удивило. Да, повар что-то бормотал и выглядел немного безумным, но не может ли это быть всего лишь психической реакцией на тяжелую травму?
Не задавая больше лишних вопросов, я крепко взял больного за плечо, готовый с силой уложить его обратно, если он попытается вскочить. Доктор Элси встал у ног пациента, чтобы удержать их, если тот начнет лягаться. Обрубок, которым теперь заканчивалась правая нога мистера Рейна, был обмотан толстым слоем бинта, а также тонким изоляционным, во избежание лишнего нагрева.
Доктор Одегард расстегнул металлические браслеты на запястьях повара. Хотя они, как я уже упоминал, вовсе не были тугими, на коже мистера Рейна остались яркие красные пятна - похоже, ранее он пытался освободиться самостоятельно.
-Я опасался, что он разотрет себе кожу до крови.- пояснил Одегард, проследив за моим взглядом. -Пусть мир вокруг стерилен, но в наших жилищах полно микробов, привезенных с собой. Попав в кровь, они могут все усложнить.
Но судя по тому, какими встревоженными выглядели доктора, все и так уже было очень сложно.
Одегард освободил ноги пациента и отступил назад. Я по прежнему стоял рядом, ожидая реакции Джона.
Но повар, похоже, не сразу понял, что его освободили. Он глядел в потолок, прямо на лампу. Она была достаточно яркой, но Джона этот свет нисколько не смущал. Он продолжал бубнить что-то себе под нос, время от времени облизывая пересохшие губы.
-Мистер Рейн... Джон... вы слышите меня?- спросил доктор Одегард, слегка подавшись вперед.
Повар отреагировал на это. Он повернул голову на звук его голоса, но, как мне показалось, смотрел не на врача, а как будто сквозь него.
-Они внутри.- совершенно четко произнес он.
Интересно, стало ли докторам от этой короткой фразы так же жутко, как и мне?
-Внутри?- переспросил доктор Элси.
-Кто внутри?- задал доктор Одегард куда более важный вопрос.
Но Джон, кажется, уже и не слышал их. Он повернулся ко мне, хотя, вероятно, вовсе не видел меня, и повторил еще громче, уже с нотками паники в голосе:
-Они внутри!
И тут он начал... чесаться. С усилием он начал тереть, да не пальцами, а прямо когтями, кожу - на собственных руках, на груди, на животе, на лице, беспорядочно, хаотично, оставляя яркие красные полосы, и очень стремительно, словно на фотографии, погруженной в раствор, на лице его стал проступать смертельный ужас, смешанный с непониманием.
-Они внутри, внутри!- говорил он все громче и отчетливее. -Они внутри меня, внутри, они прямо здесь!
Джон начал тереть свою раненую ногу, наткнулся на бинт и едва не разорвал его, потом взялся за другую ногу.
-Внутри, внутри!
Его движения становились все более быстрыми, хаотичными и откровенно пугающими. Создавалось впечатление, что он уже не просто чешется, а пытается содрать с себя кожу. Доктора смотрели на это с совершенно растерянным видом.
-Джон... мистер Рейн, прошу вас, прекратите.
"Слишком вежливо."- подумал я и схватил повара за руки. Он взвизгнул так, что уши заложило, вывернулся и продолжил эту, безо всяких сомнений, экзекуцию. Но теперь в его криках появилось какое-то новое слово, которое он повторял вновь и вновь.
-Жжется! Жжется! Жжется, жжется, жжется! ЖЖЕТСЯ! ЖЖЕТСЯ!!!
Как и любое слово, повторенное много раз, оно потеряло смысл - но не для самого Джона. Его лицо стало красным, и уже не только от его собственных ногтей, он сел и принялся раскачиваться назад-вперед, продолжал чесать себя всюду, куда мог дотянуться, и вопил.
-Жжется! Жжется! Жжется!
-Черт побери!- выругался доктор Одегард. -Лейтенант, помогите мне.
Я схватил Джона за плечо и тот завизжал еще громче.
-Ай! Жжется! Внутри! Жжется!
Я увидел что-то под его ногтем, что-то розовато красное, и не сразу понял, что это лоскут его собственной кожи. Меня стало мутить. Это было странно. Мне не стало плохо, когда я увидел Джона, окровавленного, без ступни, на меня только лишь накатило странное чувство, что все это сон. А теперь я видел тонкую полоску кожи под ногтем Джона и меня чуть не тошнило.
-Лейтенант!
Окрик доктора вывел меня из оцепенения. Я понял, что по прежнему держу Джона за плечо, а тот продолжает самоистязание, не обращая на меня никакого внимания. Я теперь увидел, что кожу он содрал с левой руки, и комок опять подскочил к горлу.
Другие доктора уже успели вновь защелкнуть обручи на ногах повара, ими он шевелил не так остервенело. Теперь я схватил Джона за запястье, изо всех сил надавил на него и прижал к краю кушетки. Повар пытался вырваться и визжал пуще прежнего.
-Жжется! Пусти! Жжется, жжется!
-Ну же, застегивайте! Я долго не удержу его!
Рука повара стала скользкой от пота и крови, она уже выворачивалась из моих пальцев. Джон не пытался помочь себе другой рукой - он продолжал остервенело чесаться, и красных полос, сдобренных капельками крови, на его теле становилось все больше.
Одегард подскочил ко мне и наконец-то сумел застегнуть металлический обруч на запястье Джона.
-Теперь вторую!
Повар уже чесал свою лицо и, готов поклясться, пытался выдрать себе глаз. Он уже сильно покраснел, по щекам текли слезы - пока еще лишь слезы.
-Жжется!- с примесью обиды в голосе сообщил Джон Рейн.
Втроем - я, Одегард и Смит - мы кое-как опустили его руку и приковали ее. Повар вновь не мог пошевелить конечностями, лишь вертел головой и уже не кричал, а стонал.
-Жжется! Внутри! Жжется!
Доктор Одегард опять сделал укол ему в шею и вскоре стоны Джона превратились в неясное бормотание, а потом затихло и оно.
Мы с доктором встретились взглядом.
-Что это было, мать вашу?- не выдержал я. Меня трясло, почти как самого Джона, разве что чесаться пока не тянуло. Комок в горле так никуда и не исчез.
-Я... я не знаю.- Одегард прижался спиной к краю стола и громко звякнули стоящие там инструменты. -Я никогда не видел подобного.
-Это побочное действие ваших лекарств?
-Нет. Невозможно. Мы не давали ему ничего, что могло бы вызвать такую реакцию.
Джон погрузился в сон, дыхание его выравнивалось. По разодранной коже медленно текла капелька крови. Доктор Элси уже готовил раствор для обработки ран.
-Тогда что это может быть?- продолжил допрос я. -Судя по его воплям, ему кажется, что внутри у него настоящий пожар.
Доктор Одегард как-то странно повел рукой, будто заключив весь мир вокруг в невидимый шар.
-Атмосфера здесь... она нездоровая. Вы знаете, как долго нам не удавалось остановить кровотечение? А эти его крики... я не знаю, что это может означать. Я возьму новые анализы.
И, прямо у меня на глазах, он воткнул иглу в вену на сгибе локтя Джона Рейна и набрал полный шприц его крови.
-Первые анализы ничего не показали?- спросил я.
-Нет. Если бы случилось заражение, я должен был бы узнать об этом сразу, но его кровь была чиста.
Я понял, что больше мне тут делать нечего, и покинул медпункт. Теперь оставалось лишь ждать результатов анализов. Я шел по лагерю, а в ушах у меня по прежнему стоял крик Джона Рейна.
ДЕНЬ 22.
Мы собрались в доме доктора Элси. Я заметил, что врач даже не успел распаковать свои немногочисленные пожитки и вспомнил о своих собственных, по прежнему упрятанных в небольшой чемоданчик. Времени на обустройство жилища не оставалось. Мне бы хотелось сказать, что мы работаем от восхода до заката, но эта чертова планетка, вызывающая у меня все меньше симпатий, не позволяет мне это сделать.
Впрочем, судя по тому, в каком плачевном состоянии до сих пор пребывает Джон Рейн, наша с ней неприязнь вполне взаимна.
Я, капитан и старший лейтенант Куини стояли у самого входа - никого лишнего мы внутрь сейчас не пропускали, вся полученная информация до поры до времени не должна покидать это помещение. Все врачи собрались в центре, каждый держал в руке маленькие колбы. У двух они были заполнены кровью, у одного - песком, у четвертого - почвой. В колбе последнего находилось что-то маленькое, издали я не мог рассмотреть, что это.
Доктор Одегард вышел вперед и оглядел собравшихся, среди которых были также геологи Сиенна Лонгри и Роберт Прайс, биолог Казуки Мотояма и вирусолог Джессика Эрпрайз. Присутствие последней меня, честно говоря, особенно сильно насторожило. Впрочем, как и отсутствие биолога Дерека Уоллеса.
-Это кровь нашего раненого повара, Джона Рейна.- Одегард поднял высоко над головой колбу. -Я взял анализ вскоре после случившегося. Она чиста, ничего постороннего в ней не обнаружено.
Он протянул руку и доктор Алексеев вручил ему вторую колбу с кровью.
-А вот этот анализ я взял чуть позже. Лейтенант Маккензи был свидетелем этого.
Я слегка кивнул и почувствовал, что начал краснеть, когда все взгляды, пусть и ненадолго, скрестились на мне.
-И вот тут мы обнаружили кое-что очень странное.
Доктор Одегард сделал жест, чтобы мы подошли ближе. Он вылил кровь в чашку Петри и направил на нее объектив камеры, которая передавала изображение на экран, расположенный за его спиной. Я думал, что он подключит микроскоп, однако он не стал этого делать. Что же мы сможем разглядеть в крови Джона?
Доктор кончиком иглы подвигал из стороны в сторону, будто выискивая в крови что-то, что можно нащупать.
-Смотрите.- сказал он. -Приглядитесь как следует. Тут никакое оборудование не нужно.
Я подошел чуть ближе к экрану, оставив капитана и старшего лейтенанта, явно не горевших желанием разглядывать кровь Джона, у входа. Да, я и правда видел что-то... но не мог понять, что я вижу. Ощущение было примерно то же, как в тот момент, когда я разглядывал следы на песке.
Песке...
-Это песок?- озвучил я свою бредовую, на первый взгляд, догадку.
Какие-то крохотные крупинки плавали там, в маленькой лужице крови. И никаких иных предположений у меня попросту не было.
-Именно!- воскликнул доктор Одегард. -Это песок. Но не вот этот...- он указал на колбу, которую держал доктор Элси, и подошел к доктору Хин Пину. -а этот. Добытый на глубине порядка десяти метров, а то и глубже.
Наступила необычная тишина. Присутствующие никак не могли переварить услышанное.
-Песок в крови Джона?- воскликнул капитан Грейси. -Как такое возможно? Он что, нажрался песка перед тем, как лишился ноги?
-Ему бы пришлось совершить настоящие раскопки для этого.- заметила Сиенна. -Если образцы в крови мистера Рейна и правда соответствуют тем, что мы нашли на глубине.
-Увидев это, я взял еще несколько анализов.- продолжил доктор Одегард. -Из разных мест. И во всех случаях обнаруживал песок. И... возможно, я ошибаюсь... вернее, я очень надеюсь, что я ошибаюсь... но, похоже, песка становится все больше. Он появляется будто из ниоткуда. Я не представляю, как такое возможно.
-Но ведь песок все равно мог попасть внутрь в момент ранения, разве нет?- заметил капитан. -Он же несколько минут пролежал прямо на песке, с открытой раной.
-Я уже сказал: этот песок находится не на поверхности, он не мог попасть внутрь просто так.- доктор Одегард тяжело вздохнул. -Мисс Эрпрайз, а вы что скажете?
Вирусолог поднялась с места.
-Ну... песочный карантин пока объявлять не будем.
Она огляделась, явно надеясь, что люди рассмеются, но никто даже не улыбнулся и щеки ее порозовели.
-Честно говоря, доктор, говорить о том, что мистер Рейн стал жертвой какого-то вируса, рано. Наверняка можно найти какое-то более-менее рациональное объяснение...
-"Более-менее" не подойдет.- отрезал капитан и женщина слегка вздрогнула от его голоса. -Все знают, что с Джоном случилась беда. И знают, что он до сих пор не пришел в себя. Нам нужно что-то сказать им, что-то объяснить... До того, как они сами начнут выдумывать объяснения.
Я прекрасно понимал, что он имеет в виду. Паника - вот чего капитан опасался. Паника не только способна разрушить нашу экспедицию, она может привести к катастрофе.
-Это песок.- сказала мисс Эрпрайз и пожала плечами. -В своей работе я не имею дела с вещами, которые можно рассмотреть, не прибегая к помощи микроскопа. Уверена, доктор Одегард сумеет найти способ вывести песок из организма мистера Рейна.
-Он появляется сам по себе.- напомнил доктор Смит. -Мы не понимаем, как такое возможно и как это остановить.
-Тот, кто напал на Джона, заразил его.- заключил Одегард. -И у нас пока нет вакцины.
-А почему мы так уверены, что на него напали?- спросила вирусолог. Я ощущал раздражение, ибо понимал, что она делает: пытается выглядеть единственным разумным человеком в толпе сумасшедших. -Почему вы считаете, что это не может быть несчастным случаем? Насколько я поняла, сам мистер Рейн так и не пришел в себя и не объяснил, что с ним случилось.
-И что же это за несчастный случай мог быть?- не выдержал я. -Может, попытаетесь хотя бы представить его?
Мисс Эрпрайз коротко глянула на меня, поджала губы и молча села на место.
-А теперь,- вновь заговорил доктор Одегард. -взгляните вот на это.
Он взял последнюю колбу, ту самую, в которой лежало что-то розоватое. Внезапно я понял, что это такое, и вновь к горлу подкатил комок.
-Очнувшись, Джон начал остервенело, с ожесточением, чесать себя. Все свое тело. При этом он повторял лишь два слова: "Внутри" и "Жжется". В конце концов он даже успел содрать с себя немного кожи, прежде чем мы с лейтенантом Маккензи вновь пристегнули его к койке. Осмелюсь предположить, что он чувствовал его: песок внутри себя. "Жжется, жжется, жжется."- повторял он, словно какую-то мантру...
Под конец голос его совсем затих. Капитан выругался сквозь зубы, геолог Сиенна Лонгри, кажется, тоже ощущала приступ тошноты.
-На этом все.- сказал доктор Одегард, словно выйдя из транса. -Надеюсь, вы понимаете, что все, сказанное здесь, должно тут и остаться. Капитан прав, кривотолки нам ни к чему. Мы продолжим свои исследования, а вы продолжайте свои... и пожалуйста, будьте очень осторожны.
Мы вышли наружу. Горячий воздух ударил в лицо, в легких тут же стало сухо и горько, я закашлялся.
-Что думаете?- спросил капитан почти шепотом.
-Рано беспокоиться.- уверенно заявил старший лейтенант Куини. -Все это, конечно, странно, но пугать людей раньше времени не стоит, я так считаю.
"Но когда все всплывет, может быть уже слишком поздно."- подумал я, но промолчал. Я все же надеялся, что Куини прав. Я очень, очень на это надеялся. Хотя в глубине души уже прекрасно понимал, что это не так.
ДЕНЬ 29.
Еще пять дней прошли в относительном спокойствии. В своих раскопках мы продвинулись дальше на север, хотя север от юга тут ничем не отличался. Вся планета - просто огромный шар, состоящий из песка и редких камней. На один из таких камней, и весьма крупный, мы наткнулись во время раскопок и едва не сломали бур. Ударив по твердой поверхности, он издал ужасно противный визжащий звук и тут же заглох. Пришлось копать снова, отойдя на десяток метров.
А вечером случилось новое происшествие. Но уже не на территории лагеря, а в шести милях от него. Я патрулировал территорию и оказался поблизости - до меня даже долетели крики.
-Что случилось?!
Я соскочил со своего мотоцикла и подбежал к кучке людей, которая собралась неподалеку от теперь уже выключенного бура. Там были трое рабочих, один из которых лежал на песке, и геолог Роберт Прайс.
-Лейтенант!- воскликнул он с явным облегчением, увидев меня. -Прошу вас, помогите.
Я склонился над пострадавшим. Им оказался тридцатипятилетний Кевин Берд, землекоп. Он катался по песку, стонал и прижимал к себе левую руку. Сквозь его пальцы я разглядел кровь.
-Что с ним такое?- спросил я довольно громко, чтобы перекрыть стоны раненого.
-Мы точно не знаем.- голос Прайса дрожал. -Возможно, он поранился, дотронувшись до включенного аппарата.
Оглядевшись, я увидел их: три пальца лежали в песке, указательный, средний и безымянный. Почему-то они подействовали на меня даже сильнее, чем оторванная ступня повара. В груди возникло жжение, я помотал головой и на несколько мгновений весь мир стал расплывчатым, как будто бы текучим, не совсем реальным. Я уже подумал, что заработал таки солнечный удар, но потом все как будто бы пришло в норму.
-Мы тут же выключили его.- добавил второй землекоп, Эдвард Маркли. Будто я мог это не заметить: если бы агрегат работал, мы бы сейчас друг друга вообще не слышали.
-Проверьте его на наличие крови.- приказал я и аккуратно потрогал Кевина Берда за плечо. -Эй... вы как? Можете встать?
Берд неуверенно кивнул. Он вновь застонал, поднявшись на ноги, и едва не упал обратно. Я заметил кровавые обрубки на месте его пальцев. Кровь капала на горячий песок и то ли впитывалась, то ли мгновенно испарялась. Первое солнце уже исчезало за горизонтом, второе поднималось на востоке.
-Пойдемте. Я отвезу вас в медпункт.- я обернулся к остальным землекопам и геологу. -А вы заканчивайте и возвращайтесь. Хватит на сегодня. Я поговорю с капитаном: без его разрешения из лагеря ни ногой, ясно?
Роберт Прайс кивнул с самым печальным видом. Его можно понять: запрет на выезд с территории лагеря фактически означал остановку всей работы.
Я усадил Кевина Берда позади себя и завел мотор. "Чихнув" и выплюнув пригоршню песка, мотоцикл слегка приподнялся на поверхностью и стремительно двинулся на юг.
Он шел почти бесшумно, так что я мог говорить Бердом, который сидел за моей спиной и дышал так тяжело, словно прошел пешком несколько десятков миль в этой бесконечной пустыне.
-Что с вами случилось? Вы действительно поранились о лезвие?
-Я... Я не знаю, лейтенант.
Я ожидал чего угодно, но только не такого ответа. Как это вообще возможно - не знать или не помнить, при каких обстоятельствах ты лишился нескольких пальцев на своей руке?
-Не знаете?!
-Я вроде бы увидел что-то рядом с собой.- голос Берда звучал глухо, будто он наелся песка. -Но я не разглядел его... и не могу быть уверен, что мне это не пригрезилось. А потом... потом случилось это. Мне отрезало пальцы.
Он замолчал и вновь начал слабо постанывать. Я ощущал подступающую тревогу, которая, как мне казалось, вполне могла перерасти в панику - а уж ее допустить никак нельзя, тут капитан прав. Неизвестность - вот что пугало. Легко воевать, зная своего врага в лицо, видя его, понимая, на что он способен. Но сейчас все было по другому. Мы не просто не знали, какими способностями обладает противник - мы не уверены, существует ли он вообще. А между тем, у нас уже двое пострадавших.
Эти минуты показались вечностью. Берд замолчал и теперь даже не стонал, сидел тихо, а обернуться и посмотреть на него я не решался: пустынный пейзаж обманчив, потеряв бдительность, я легко могу врезаться в бархан, который казался далеким, как сам горизонт.
-Вы там как, Кевин?- спросил я.
Тишина. Страх сковал мое сердце. Сколько крови потерял землекоп? Можно ли умереть, лишившись нескольких пальцев? Да, наверное можно... Потеря крови и все дела. Но Кевин, когда я увидел его, хоть и валялся на песке, прижимая к себе окровавленные ладони, в остальном выглядел вполне сносно.
Вот и первые датчики - лагерь уже совсем близко.
-Кевин! Вы в порядке?
Черт побери. Я прибавил скорости, хоть и понимал, что это опасно. Ага, вот и наши белые, похожие на иглу и выглядящие здесь страшно неуместно постройки. Я притормозил, чтобы не врезаться в первый же дом, и двинулся вдоль них, пока не увидел медпункт, над которым развевался флаг с красным крестом.
-Эй!- закричал я, соскочив с мотоцикла. -На помощь!
Я посмотрел на раненого. Как я и ожидал, он потерял сознание и теперь полусидел, наклонившись вперед, на самом краешке сидения. Еще немного и точно свалился бы. Он был жив - я видел, как вздымается и опускается его грудь, но захлестнувшая меня волна ужаса никак не отступала.
-Эй!- крикнул я уже громче. -Помогите мне!
Наконец появились Смит и Элси. Не задавая лишних вопросов, они помогли мне поднять землекопа, чья рука безвольно свесилась, оросив горячий песок еще несколькими алыми каплями. Вновь запах крови ударил в ноздри, еще сильнее и настойчивее, чем прежде.
Вместе мы занесли Кевина внутрь и положили на другой стол. Первый по прежнему был занят Джоном, занавеска закрывала его и я не мог увидеть, в каком он состоянии. Вероятно, он спал - я слышал слабый размеренный свист его дыхания. Больше тут не было никого.
-Где Одегард?- спросил я. Старший врач исчез в самое неподходящее время.
-Он...- начал Смит и замолчал.
-Он заболел.- быстро сказал Элси, бросив на коллегу укоряющий взгляд. -Со вчерашнего вечера лежит у себя, с температурой. Думаю, переработал.
Доктор говорил об этом нарочито небрежным тоном, но лицо выдавало его, оно было очень напряженным, и вызвано это явно не еще одним доставленным мной пациентом. Я решил, что в ближайшее время проведаю доктора Одегарда.
-Это же Кевин Берд, землекоп?- уточнил Смит, открыв журнал, чтобы записать точные данные о больном.
-Да, он.- я снял головной убор и взъерошил мокрые от пота волосы. -Остальные говорят, что не видели, как именно он поранился. Возможно, дотронулся до работающих лезвий.
Элси сделал потерявшему сознание Кевину укол в шею, а потом слегка приподнял его раненую руку, чтобы лучше рассмотреть.
-Не уверен, что это лезвие. Края были бы более ровные, мне кажется. Тут ощущение, что пальцы ему... ну, не знаю... отгрызли, что ли. Похоже на ранение Джона, хоть и не такое серьезное.
Элси принялся обрабатывать рану. Меня же так и подмывало отдернуть занавеску и посмотреть на мистера Рейна. В каком он состоянии? Не стало ли ему хуже? И что, черт побери, случилось со старшим врачом?
-Так значит доктор Одегард... э-э... приболел, да?
-Угу.- доктор Смит захлопнул журнал и повернулся ко мне. Его молодое лицо сейчас казалось состарившимся лет на десять. -Думаю, ничего серьезного. Он просто очень много работал в последние дни. Все пытался понять, как можно помочь мистеру Рейну.
"И что, помог?"- хотел спросить я, но промолчал. Мне не хотелось, чтобы это походило на допрос.
-Когда вы его нашли, он уже был без сознания?- спросил Элси. Он взял образцы с края ран и пинцетом положил их в колбу.
-Нет. Он стонал, катался по песку, но все прекрасно сознавал.
Доктора многозначительно переглянулись. Смит вновь открыл журнал и с явной неохотой сделал какую-то пометку. Если честно, мне даже знать не хотелось, что все это значит.
Элси пообещал сообщить о дальнейшем состоянии Кевина и я покинул медпункт. Надо было сообщить обо всем капитану.
ДЕНЬ 31.
Раскопки возобновились. Капитан Грейси отнесся к новому инциденту с куда меньшим подозрением, решив, что бедняга Берд попросту пренебрег правилами безопасности и подошел слишком близко к работающей машине. И даже тот факт, что землекоп до сих пор не пришел в себя, его не смутил.
"Не хочет допустить паники."- понял я и потому не стал спорить. Любые запреты касательно нашей деятельности вызовут подозрения, подозрения породят вопросы, а не получив удовлетворительных ответов, люди могут потерять самообладание.
Я решил, что пора навестить доктора Джошуа Одегарда, нашего самого старшего и опытного медицинского работника. В случае, если капитан ошибся и ранение Кевина не связано с работой буровой установки, нам всем могла понадобиться его помощь.
Первое, что меня удивило, едва я вошел в дом доктора: там было очень, очень светло и ужасно жарко. Оглядевшись, я заметил, что две из трех коек пусты. Видимо, соседи доктора не выдержали этого ужасного света и не менее ужасной духоты. А вот на последней койке сидел почти по-турецки сам доктор Одегард. Одет он был в темную одежду, что меня немало удивило, над головой его включена лампа, все окна открыты. Также он положил рядом с собой три фонаря, один из которых скорее напоминал прожектор для освещения сцены. Все эти лучи скрещивались на самом докторе, но разрази меня гром (тут все равно нет гроз), если я увидел хотя бы одну капельку пота на его теле. Сам я уже обливался потом и разило от меня довольно ощутимо.
-Доктор?
Глаза его были закрыты, он словно находился в трансе. Освещенный всем, чем только можно, он казался совершенно белым, только темная рубаха и штаны создавали странный контраст. Казалось, что они плавают где-то в воздухе, отдельно от тела.
-Доктор?- повторил я уже громче. -Вы здесь?
-Я здесь.- ответил он каким-то странным, шелковым голосом. -И я всюду. Я тут и я там.
Я решил списать эти странные слова на побочный эффект болезни. Вот только, не считая всей этой странной обстановки, доктор Одегард выглядел совершенно здоровым.
-У нас еще один раненый.- сказал я, уж не знаю почему, почти шепотом. -Кевин Берд, землекоп, лишился трех пальцев на руке. Капитан считает, что он поранился о лезвие, но...
-Но вы думаете иначе?
Он по прежнему не открывал глаз. Я двинулся вдоль его постели, внимательно изучая его. Я все-таки заметил кое-что необычное: на тыльной стороне правой ладони у него были крест-накрест наклеены два пластыря. Страшная догадка заставила меня замереть на месте, даже не дыша...
"Он тоже болен. Подхватил ту же болезнь, что и Джон. Только сам еще этого не осознает."
-Я думаю, с Кевином случилось то же, что и с Джоном. То же, что и с вами.
Похоже, последние слова подействовали на него, как удар хлыста. Он резко открыл глаза и воззрился на меня с изумлением.
-Со мной? А что со мной не так, лейтенант Маккензи?
-Это нам придется выяснить.
Я отступил немного назад - находиться в этом эпицентра света и жары было невыносимо. Я уже ощущал ноющую боль во лбу. Другая, тупая и пульсирующая, возникла в затылке.
-Я еще никогда не ощущал себя таким живым.- сообщил доктор Одегард. -Я будто парю над миром, не отрываясь от земли. Будто ныряю на глубину, даже не пытаясь задержать дыхание.
-Это вирус.- сказал я как можно мягче. -Это он изменил вас. Как это случилось, доктор? Как Джон заразил вас?
Доктор Одегард несколько раз моргнул и внезапно я понял, передо мной вновь он - он, настоящий, а не эта пугающая, жуткая подделка.
-Он заговорил со мной. Джон. Он очнулся вечером, его глаза были странные, желтоватого цвета. У меня возникло чувство, что в них тоже набился песок. Я не понял, как он очнулся - мы же вкалывали ему препараты, он должен был спать... Но он открыл глаза и начал говорить о... всяком.
Я смотрел на него, ощущая странную смесь смертельного ужаса и жалости.
-Он говорил, не открывая рта. Он сказал, что я тоже так смогу. Он сказал, что мне нет больше нужды скрываться в этой тщедушной оболочке. Что есть способы стать сильнее... умнее... и победить саму смерть. Он сказал, что покажет, как мне это сделать. И пока он говорил... пока рассказывал обо всем этом... я сам не заметил, как в моей руке оказался скальпель.
Мне вдруг стало холодно. Это казалось невероятным, но по моей спине пробежал озноб. Жутким холодом веяло от рассказа доктора Одегарда, который смотрел в одну точку, словно не видя меня.
-Я воткнул лезвие в свою руку, а потом взял колбу с кровью Джона. Я вылил ее прямо в свою открытую рану. А когда вновь посмотрел на Джона, увидел, что он спит... но едва заметно улыбается. Будто ему снится что-то очень хорошее. Вот только на губах его появилась кровь... я не знаю, откуда.
Внезапно я оказался снаружи. Сам не помню, как ноги вынесли меня оттуда. Я тяжело дышал, а сердце колотилось так, будто тоже хотело сбежать. Я прошел, кажется, метров сто, прежде чем упасть и прислониться спиной к стене своего дома. Меня всего трясло, как в лихорадке. Наконец я достал рацию и связался капитаном.
-Это лейтенант Маккензи, я только что говорил с доктором Одегардом. Подозреваю, он подхватил ту же заразу, что и Джон. Прием.
-Вас понял, лейтенант. Установим за ним наблюдение, будем следить за его передвижениями.
Ну хоть что-то... Я опасался, что капитан и в этом откажет.
"Но за ним не следить нужно, а сковать цепями и держать под наркозом до самого нашего возвращения на корабль."- подумал я.
И тут меня посетила другая, более пугающая мысль. Если доктор Одегард теперь переносчик некой неизвестной науке болезни, можно ли его вообще пускать на корабль? А также Джона... и Кевина, который, я не сомневаюсь, тоже заболел. Неужели придется оставить их умирать, тут, на этом ужасном пыльном шарике?
"...есть способы стать сильнее... умнее...и победить саму смерть."- вспомнились мне вдруг слова доктора Одегарда.
ДЕНЬ 37.
Еще несколько дней прошли в относительном спокойствии, если не считать новую бурю, кажется, даже более сильную, чем прежняя, налетевшую в разгар дня и продолжавшуюся около девяти часов. Вновь будто ночь наступила снаружи, песчаная мгла затмила свет обоих солнц. Металлические каркасы стонали, грозя треснуть под напором яростной стихии, но не они меня беспокоили. Как и приказал капитан, мы установили слежку за доктором, но наблюдать за ним было еще менее интересно, чем за передвижением крупинок песка. Потому что доктор вообще не двигался и не выходил из дома. Он теперь жил один - никто не мог выдержать беспрерывного света и страшной жары. Да... доктор застыл, будто изваяние... но чем он занят сейчас, во время этой бури? Честно говоря, у меня плохое предчувствие...
ДЕНЬ 38.
Буря кончилась и мы вновь вышли из своих укрытий, чтобы оценить нанесенный ею ущерб. Все оказалось точно также, как и прошлый раз. Наши дома устояли, но теперь нам придется взяться за лопаты и начать их откапывать.
Этим я и был занят, когда меня окликнули - рядовой Джош Шелдон.
-Лейтенант! Нас зовет капитан: что-то случилось.
"Что-то случилось."- потрясающе точная формулировка, сразу позволяющая настроиться на нужный лад. Стараясь ничем не выказать своего раздражения, я двинулся следом, мысленно уже пытаясь представить, кто мог стать новой жертвой и какой части тела этот бедняга лишился.
Но я ошибся. У нас действительно были потери, но совсем иного рода.
Капитан Грейси, старший лейтенант Куини и лейтенант Мейнс ждали нас возле продуктового склада, того самого, возле которого был найден лишившийся ступни Джон Рейн. Сегодня тут не было ни раненых, ни трупов, но капитан все равно выглядел мрачнее тучи - мрачнее небес, закрытых пыльным облаком.
-Холодильные установки отключены.- объявил он. -Все до единой.
-Как такое возможно?- удивился я. -Их же нельзя отключить до конца, минимальный холод все равно сохранится.
-Да. Но не в этом случае.
Капитан наклонился, сунул руку в песок и вытянул что-то светлое и тонкое. Не сразу я понял, что это провод, густо покрытый налипшим песком. Вне всяких сомнений, он был обрезан.
-Наш холодильник лишили питания. После этого он проработал еще примерно час на остатках энергии и выключился.
У меня вдруг пересохло во рту. Только сейчас до меня стало доходить, насколько все это серьезно. Но... но может быть, еще не все потеряно?
-И как давно это случилось?- спросил я.
-Судя по тому, как оттаяли продукты, около девяти часов назад.- глаза капитана метали молнии. -То есть в самом начале песчаной бури. Тот, кто сделал это, знал, что за столько времени значительная часть продуктов успеет испортиться.
Я сел на корточки и сжал в пальцах кусок провода. Судя по всему, его и правда отрезали - каким-нибудь острым лезвием. А я знаю, у кого в распоряжении есть подходящие инструменты.
-Это Одегард.- высказал я свою догадку. -Он мог воспользоваться бурей и нашей беспомощностью во время нее, чтобы спокойно провернуть подобное.
Капитан кивнул, словно и не ожидал другого ответа.
-Скорее всего, так оно и есть. Вот только как он сам мог ориентироваться в такую погоду?
-Думаю, об этом нужно спросить его самого.- заметил Родриго Мейнс.
Однако допросить его нам было не суждено. К нам бежал со всех ног доктор Смит. Он был в своем белом халате, пренебрег спецодеждой, но хотя бы надел головной убор, который, впрочем, на бегу готов был свалиться с его макушки. Остановившись возле нас, Смит некоторое время стоял, упершись руками в колени и тяжело дыша. Похоже, он бежал с другого конца лагеря.
-Я... спешил сказать... Джошуа... Доктор Одегард... он пропал.
Мы с Родриго переглянулись. Капитан подскочил, словно его ударило током.
-Пропал? Его нет на территории лагеря?
-И не только его.- чуть не со слезами в голосе сказал Смит. -Мистер Рейн тоже исчез. Видимо, доктор Одегард забрал его с собой.
Наступила гробовая тишина, прерываемая лишь свистящим дыханием доктора Смита и отдаленным постукиванием где-то вдали - остальные участники экспедиции понемногу очищали свои жилища от песка.
Капитан повернулся к рядовому Шелдону.
-Джош, ты останешься здесь. Вы с лейтенантом Маккензи осмотрите лагерь, каждый дом, каждый закоулок. Проверите, не оставил ли доктор Одегард каких-нибудь следов. Также организуйте охрану второго пострадавшего, Кевина Берда. А мы с Родриго и Сэмом отправимся на поиски.
Приказы командира не обсуждаются, я знал это и потому не стал протестовать, хотя всему моему существу была противна эта идея - сидеть здесь, в неведении, ожидая неизвестно чего.
А вот рядовой Шелдон, кажется, был лишь рад. Ему явно не хотелось покидать лагерь.
-Что нам делать, если Одегард или Рейн явятся сюда в ваше отсутствие, капитан?- спросил я.
-Постарайтесь обезвредить их, коли они будут проявлять агрессию. Оглушите, свяжите. Стрельба на поражение - самая крайняя мера, ясно вам?
-Да, сэр.
Мы с рядовым отправились исполнять приказы, пока капитан, старший лейтенант Куини и лейтенант Мейнс готовились к своей вылазке. Небольшая бригада ремонтников уже неслась в сторону склада, чтобы устранить поломку холодильного оборудования.
-Вы думаете, такое возможно, лейтенант?- спросил меня рядовой Шелдон, пока мы направлялись к дому сбежавшего врача.
-Вы о чем, рядовой?
-В смысле, могут ли док и повар вернуться, пока капитан и остальные отсутствуют?
Я передернул плечами.
-Не знаю. Вряд-ли, конечно. Но предусмотреть нужно все возможности, не так ли?
Меня беспокоила тень тревоги, покрывшая лицо Шелдона. Не запаникует ли он в самый неподходящий момент?
Я вошел в убежище врача, уже на автомате прищурившись, однако многочисленные источники света были выключены. Тут было даже темновато, по крайней мере, по сравнению с улицей.
-Ну что ж... Начнем?
Осмотр занял не больше получаса: искать тут было нечего и негде, все немногочисленные предметы хорошо видны. Внимание привлек лишь песок на кровати, а еще...
Как же я не вспомнил раньше? Почему не подумал об этом еще во время прошлого своего визита сюда?
Дневник доктора лежал на тумбочке возле кровати, открытый и почему-то словно безжизненный. Сам не могу объяснить, почему, но у меня он вызвал ассоциацию с мертвого птицей. Может, из-за страниц, чем-то напоминающих крылья.
Я взял его осторожно, кончиками пальцев, словно опасаясь, что неведомую заразу можно подхватить, всего лишь потрогав вещи больного, и открыл одну из последних страниц. Далее будут приведены выдержки из дневника доктора Одегарда. Дневник в дневнике...
В отличие от меня, он не вел счет дням, а просто отделял записи друг от друга точками.
"Сегодня я сделал что-то странное. Не могу вспомнить, что именно. Что-то нехарактерное и глупое. Никогда в жизни у меня не было амнезии. Может, это влияние здешней атмосферы? Но она ведь почти не отличается от нашей, только климат чересчур специфический. В общем, я и правда сотворил что-то необычное, но что именно и зачем - не помню. Об этом свидетельствовала лишь рана на руке: видимо, я проколол свою кожу скальпелем. Кажется, я даже смутно помню болезненный укол... а что было дальше? Все как в тумане. Вроде бы я разговаривал с Джоном..."
..........
"Внутри все будто горит. Я связал себе руки прочной веревкой - воспоминания о том, как мистер Рейн сдирал себе ногтями кожу, еще слишком свежи. Ногти я, кстати, тоже подстриг. Думаю, даже если я в беспамятстве освобожусь от пут, серьезных ран уже не причиню. Но черт побери, какой же сильный зуд. Будто внутри меня бегают полчища муравьев, да еще и беспрерывно кусают."
..........
"Связно мыслить становится все труднее. Я начинаю терять счет времени. Порой кажется, что одна минута длится часы, а час пролетает за долю секунды. Меня посещают странные сны, хотя я уже начинаю сомневаться: сны ли это? Я не выхожу наружу, но закрываю глаза и вижу песок. Бесконечное море песка, и два солнца, горящие над ним. Будто два ока, наблюдающие за мной, за всеми нами..."
..........
"Во время сна, если это и правда сон, я все же развязал веревки. Очнувшись, я обнаружил, что сижу на своей постели, освещенный всеми лампами и фонарями, но совсем не щурюсь от яркого света. Я взял зеркальце и посмотрел на свои глаза. Это странно, но мои зрачки больше не двигаются. Они не расширяются и не сужаются под действием света. Так не должно быть... не должно быть..."
...........
"Желание сорвать свою кожу ушло. Кажется, оно ушло в тот миг, когда я направил на себя весь этот свет. Будто некая сила, что ворочалась во мне, не давая покоя, наконец-то уснула. Или получила то, чего хотела. Я уже не знаю, сколько времени сижу неподвижно, не знаю, сплю или бодрствую. Я беру в руки этот дневник в краткие моменты просветления, пишу несколько строк, но эти моменты, они..."
..........
"...они все короче, все реже. Ко мне приходил лейтенант Маккензи, говорил о чем-то. И я тоже что-то сказал, но хоть убейте, не могу вспомнить, что именно! Я выпал из реальности прямо во время нашей беседы. Как такое возможно?"
Я отвлекся от чтения и посмотрел на свои руки. Пальцы сильно дрожали, мурашки бегали по коже. Рядовой Шелдон сидел на краю кровати и мне хотелось крикнуть ему, чтобы он немедленно встал, чтобы не трогал рассыпанный на ней песок. Но это невозможно, песок здесь повсюду. Мы трогаем его постоянно, а он трогает нас. Если неведомая зараза содержится в нем - мы все уже покойники. Я продолжил чтение.
"Я слышу голос. Я понимаю, что он говорит, хотя это не человеческая речь, это не похоже ни на один язык. Но я понимаю, лишь когда слышу его. Как только голос замолкает, все исчезает. Но мне кажется, что его слова все равно сохраняются во мне, где-то на задворках памяти. И когда наступит нужный момент, они вновь прозвучат, уже прямо в моей голове. Мне нельзя дожидаться этого момента. Я проберусь в медпункт, возьму самый острый скальпель и перережу себе вены. Интересно, что я увижу в своей ране: кровь или треклятый песок?"
.........
"началась буря я помню что хотел что-то сделать я хотел что-то порезать но зачем почему все плавает все теряется я слышу их а может его я не знаю много ли их там и не знаю где это там находится но я пойду туда но вначале возьму что-то острое оно мне нужно зачем-то нужно очень нужно"
Эта запись, уже лишенная даже знаков препинания, была последней читаемой в дневнике. Была и еще одна, написанная какими-то непонятными каракулями, не похожими ни на иероглифы, ни на вязь, ни на какие-нибудь первобытные рисунки. Я смотрел на эти странные значки и в голове моей вертелась лишь одна мысль: "Язык инопланетян. Это написано человеческой рукой, но на языке инопланетян."
-Ну что там?- спросил рядовой. -Док не написал, куда направляется?
-Нет.- я закрыл дневник и сунул его в карман. Нужно будет показать капитану, когда вернется. -Похоже, доктор Одегард отправился в медпункт, но это мы и так уже знаем: он освободил Джона. А куда они двое отправились потом, неизвестно.
Вот и все. Я не знал, что делать дальше. Доктор пропал, Кевин Берд по-прежнему лежит без сознания, под круглосуточным присмотром врачей, а капитан отправился вглубь пустыни. Оставалось лишь присоединиться к работам по очистке территории лагеря и надеяться, что черная полоса вот-вот пройдет. Хотя меня не отпускало чувство, что мы вляпались в нее по полной.
ДЕНЬ 43.
Капитан Грейси, лейтенант Мейнс и старший лейтенант Куини сказали, что если не найдут никаких следов доктор Одегарда и мистера Рейна через два дня, то повернут назад. Однако шел уже пятый день с момент их отъезда, и всех нас начинала грызть тревога.
Как и всегда, каждое утро и каждый вечер я ездил к установленным на границах лагеря датчикам и снимал показания. Оказавшись вдалеке от лагеря, я доставал рацию и пытался связаться с капитаном, но не слышал даже помех - в эфире было тихо. Мой командир оказался слишком далеко и связаться с ним я никак не мог.
Лишь одно хорошее событие случилось за эти дни: Кевин Берд пришел в себя. Уже готовясь к худшему, доктора Смит и Элси приковали его к кушетке, как мистера Рейна ранее, это при том, что песка, который предположительно и свел с ума повара, в его крови не обнаружилось. Тем не менее, врачи решили, что лучше подстраховаться, и я был с ними согласен. Теперь же он пришел в себя, они освободили его и позвали меня с рядовым Шелдоном, на случай, если что-то пойдет не так.
Кевин не чесался, не стонал и не кричал, он лишь с легким удивлением осматривал свою забинтованную руку. Увидев меня, он вместо приветствия выпалил:
-А ведь я помню. Мне казалось, что в голове туман, но сейчас он будто рассеялся. Я помню, как вы меня везли, лейтенант.
Я слабо улыбнулся.
-Я тоже помню, как вез вас, Кевин. И как испугался, когда вы вдруг затихли. Я думал, что уже потерял вас.
-Болит что-нибудь?- спросил рядовой Шелдон, посматривая на землекопа с явной опаской. -Или чешется?
Кевин помотал головой и тут же поморщился.
-Немного затылок побаливает... шея... и рука, конечно же.
-Скоро все пройдет.- заверил его доктор Элси. -А сейчас вам, я полагаю, нужно поесть.
Когда он ушел, одевшись уже в нормальную одежду и получив напутствия от врачей, рядовой Шелдон грубовато схватил за локоть доктора Элси.
-Считаете, это разумно? Вот так вот взять и отпустить его?
-А что же мне с ним делать? Насильно держать тут и кормить с ложечки?
-А вдруг он... тоже... как док Одегард и повар... а?
Я сжал плечо рядового и оттащил его назад.
-Спокойнее, Джош. Причин для беспокойства нет. Одегард и мистер Рейн вели себя по другому... и они оба ушли во время бури. Если Кевин подхватил ту же заразу, почему они не взяли его с собой?
-Специально не взяли!- выкрикнул Шелдон и глянул на меня почти с презрением. Мне захотелось ударить его. -Оставили его тут, как бомбу замедленного действия, вот так как они поступили!
Весь ужас в том, что его слова не показались мне безумием... Рядовой ушел. Доктор Элси смотрел ему вслед с удивлением.
-Похоже, назревает проблема.- сказал врач.
-Ничего. Я справлюсь с ним. Это именно то, о чем говорил капитан. Я не позволю панике распространиться.
Но она уже распространилась. Даже исчезновение старшего доктора и мистера Рейна не повлияло на настроение людей так, как повлияла поломка холодильного оборудования, которая, в условиях страшной жары, привела к порче значительной части вывезенного нами с челнока продовольствия. Не сказать, что мы и раньше шиковали, но теперь нам пришлось заметно урезать рацион, особенно по части мяса. На следующий день мы, конечно, привезли с челнока новые продукты - эта операция заняла почти десять часов - но менее неприятным все это происшествие не стало. Да, голод в ближайшее время нам все равно не грозит, однако нам придется запросить помощь с главного корабля "Чезаре" немного раньше, чем хотелось бы.
-Как он сбежал?- спросил вдруг я доктора Смита. Только сейчас до меня дошло, что мы... ну или я... ни разу не задавался этим вопросом. А вопрос, между тем, любопытный. -Я имею в виду, Джон. Как он ушел? В бурю, на одной ноге... он бы и сотню метров не преодолел.
Однако доктора это не слишком беспокоило. Он равнодушно пожал плечами.
-Понятия не имею. Мы не нашли даже следов крови - а кровотечение, при такой физической нагрузке, почти наверняка началось бы. На самом деле, не важно, одна у него нога или две. У него и у доктора Одегарда шансы выжить в такой буре примерно одинаковы - то есть ничтожны. Может, доктор прошел бы немного дальше, но все равно упал бы под напором ветра и песка, который забивает глаза, рот, нос, уши и даже попадает под одежду, какой бы плотной она ни была.
-Они бы могли взять шлемы, которые используются для выхода в открытый космос.- заметил я. -Но шлемы на челноке, а его мы проверили, когда перевозили продукты. Все костюмы на месте.
-Вот видите. По идее, мы должны были найти их тела максимум в паре миль от лагеря. Но их нет.
Кевина Берда я увидел пару часов спустя. Он вместе с другими земплекопами устроил что-то вроде пикника на улице, под навесом. Кевин показывал свою забинтованную руку и корчил гримасы. Увидев меня, он радостно помахал здоровой ладонью.
"И все таки он здоров.- подумал я в тот миг. -С ним не случилось того же, что произошло с доктором и Джоном. Если бы случилось - это было бы видно."
ДЕНЬ 44.
Они вернулись лишь на шестой день. Но не все.
До моих ушей долетели крики - вначале я не мог понять, вызваны они ужасом или радостью. Они доносились с другого конца лагеря и различить слова никак не удавалось.
Почти два десятка человек собрались рядом с медпунктом. Они указывали в сторону горизонта, где поднимались в воздух облачка пыли. Там кто-то ехал.
Я заметил, как рядовой Шелдон сжал рукоять бластера и тоже взялся за оружие. Через несколько минут мы либо расслабимся, либо откроем огонь по пришельцу.
Пустыня будто меняет расстояние и издевается над самим понятием времени. У меня было чувство, что прошел уже не один час, хотя возможно, мы стояли тут всего минут десять. Облако пыли приближалось, но складывалось впечатление, что мы сами от него отдаляемся. Я даже смотрел под ноги, чтобы убедиться, что это не так, и невольно задумывался: не схожу ли я сам с ума?
Наконец мы увидели их - белые фигуры на светло-сером мотоцикле. Сколько их? Пока не разглядеть. Я пожалел, что не захватил бинокль.
-Я не вижу капитана.- сказал вдруг рядовой Шелдон. У него, похоже, зрение было более острым.
Меня бросило в дрожь, несмотря на жару. Я очень надеялся, что Шелдон ошибается насчет капитана, также, как и насчет Берда, но уже сам почти видел, что он прав. Да, там сидят двое, причем один привалился к спине другого и не шевелится.
Пыльное облако уже совсем близко, но оно мешает видеть. Кажется, сидящий за рулем начал махать нам рукой, очень слабо, будто даже на это у него не осталось сил.
-Подготовьте носилки.- велел я стоящему рядом доктору Хин Пину.
Наконец облако затормозило, не доехав до лагеря метров пятьдесят. Я не сразу понял, в чем дело, но потом до меня дошло, что у мотоцикла села батарея. Доктора Хин Пин и Смит уже бежали с носилками, а карманы их топорщились от набранных лекарств. Я сделал им знак, чтобы шли за мной.
-Помогите! Эй!
Я узнал голос - старший лейтенант Сэм Куини. Он слез с мотоцикла и вновь размахивал руками. Стоял он при этом как-то нетвердо, словно готов был вот-вот упасть. Его напарник, лейтенант Родриго Мейнс, все еще сидел на мотоцикле, хотя сидел - не совсем верное слово. Он почти лежал, сильно наклонившись вперед, явно без сознания. Издалека я заметил ярко-красные пятна на его одежде. Пятна были и на старшем лейтенанте, хоть и гораздо меньше.
-Это я сделал.- Куини указал на Родриго. -Я ранил его бластером, случайно. Только бластером, Джеймс. Он не... не заразен.
Темное обугленное пятно я теперь увидел на животе лейтенанта Мейнса. Когда мы с доктором Смитом подняли его, Мейнс издал слабый стон. Что ж, по крайней мере, пока он жив.
-Где капитан?- излишне строгим голосом, словно общался не с высшим по рангу, а с подчиненным, спросил рядовой Шелдон.
Куини помотал головой. Он едва стоял на ногах, лицо его опухло, глаза стали красноватыми от песка и солнца, щеки и лоб покрылись пылью.
-Капитана больше нет.
Я понимал уже, что услышу эти слова, это неизбежно, ведь невозможно даже придумать одну сколько-нибудь весомую причину, по которой Куини и Мейнс могли оставить живого капитана где-то там, посреди бескрайней пустыни, но я все равно почувствовал, как земля уходит из под ног. Осознать подобное я смогу не сразу. По лицу рядового Шелдона я понял, что он испытывает то же самое.
Мы больше не задавали вопросов. Я и доктор Смит понесли раненого Родриго в лагерь, а доктор Хин Пин поддерживал старшего лейтенанта, помогая ему идти.
Толпа расступилась перед нами, синхронно и совершенно молча, словно мы несли уже покойника, а не живого, пусть и тяжело раненого человека. Я замечал, что смотрю на то, как дышит мой напарник, и не вижу ничего вокруг. Я ожидал, что его дыхание вот-вот прервется, прямо тут, так близко от долгожданного спасения. Но он пока еще дышал.
Мы водрузили Родриго на кушетку, где недавно лежал Кевин Берд. Незаметным движением, чтобы не увидел доктор Смит, я смахнул с блестящей поверхности песчинки, которых, вполне возможно, там не было. Перед моим мысленным взором встала картина, свидетелем которой я стал благодаря дневнику Одегарда: доктор режет скальпелем собственную руку и в образовавшуюся рану выливает зараженную кровь мистера Рейна. Меня слегка передернуло.
Я услышал характерный щелчок - доктор Смит защелкнул обручи на руках и ногах лейтенанта Мейнса.
-Это зачем? Рана ведь от бластера.
-Рисковать нельзя.- ответил врач, не глядя мне в глаза. Он знал, что Родриго - мой друг. -Если на этой чертовой планетке обитает какая-то зараза, нам лучше перестраховаться. А на вашем месте, я бы уже послал сигнал бедствия на корабль.
Я промолчал и вышел из палаты. На самом деле, такие мысли меня уже посещали. Мы могли бы вернуться на корабль, который вертится сейчас вокруг планеты, взять образцы зараженной крови и тканей и там, в безопасности, в хороших условиях, все как следует изучить. Но черт побери... прошло всего сорок четыре дня! Не рановато тащиться назад, напоминая побитых собак?
Старшего лейтенанта Куини привели в другую комнату. Доктор Хин Пин усадил его на кресло и начал первичный осмотр.
-Ран на теле нет.- объявил врач спустя несколько минут. -Только сильное физическое истощение... обезвоживание... вы разве не брали с собой воду?
-Брали, конечно.- прохрипел Куини. Он откинулся на спинку, глаза его были закрыты. -Но баки с водой были пробиты, она почти вся вылилась.
-Пробиты?- удивился вошедший рядовой Шелдон.
-Вы налетели на камень?- спросил я и сделал знак рядовому, чтобы тот успокоился и помолчал.
-Нет. Это все оно. Оно сделало это. И оно убило капитана.
-Вы видели его?- ахнул я. -Видели пришельца?
Куини невесело улыбнулся, его губы были сухие и потрескались. Он выпил бутылку воды, которую дал ему врач, прежде чем ответить.
-Пришельца? Разве не мы здесь пришельцы, Джеймс? Это мы приперлись сюда, мы свалились с небес. А оно... я не знаю, охраняет оно свою территорию или просто играет с нами, как кошка с мышкой. Но оно здесь хозяйничает, а мы тут просто как мишени в тире.
-Как оно выглядит?- спросил рядовой.
Старший лейтенант передернул плечами.
-Я не знаю. Мы не разглядели его как следует.
-Оно успело убить капитана...- я чувствовал, что тоже начинаю терять терпение. -а вы успели ранить Родриго, то есть открыли огонь - и вы говорите, что не разглядели его?
-Да. Я знаю, как это звучит.- Куини нахмурился, почесывая подбородок. Под ногтями у него остались красноватые следы чужой крови. -Возьмите кусок стекла и посмотрите на него в профиль, друзья мои. Вот что увидели мы с Родриго. А капитан, полагаю, даже увидеть не успел - оно одним махом убило его, легко и просто, словно нож вошел в масло. Мы в тот же миг отвлеклись, но потом все же увидели его...
Голос его становился все слабее и тоньше, руки бессильно повисли, а глаза закрылись.
-Он очень устал.- строго сказал доктор Хин Пин. -Поговорите с ним завтра. Сейчас у него нет сил.
Я видел, что рядовой Шелдон вновь хотел поспорить, потому схватил его за плечо и вытащил наружу.
-Какого черта?- воскликнул он. -Лейтенант, при всем уважении, мне кажется, мы обязаны как можно скорее узнать подробности обстоятельств гибели...
-Капитана это не вернет.- отрезал я. -Поговорим с ним завтра. А сейчас лучше иди и сними показания с наших датчиков.
Он ушел, что-то бурча себе под нос. Признаюсь честно, этот парень беспокоил меня все больше и больше.
ДЕНЬ 45.
Родриго пока был жив. Четыре часа доктора Смит и Элси корпели над ним, обрабатывая рану. Один раз вновь началось кровотечение, но его удалось быстро остановить.
Я приходил в палату два раза. Лейтенант Мейнс, конечно же, был без сознания, к венам на его руках подсоединили трубки, подающие лекарства и питательный раствор. Его грудь медленно вздымалась и опускалась, глаза под веками шевелились - видимо, ему что-то снилось. Рану на животе закрыли толстой повязкой.
-Держись.- прошептал я и ушел, чтобы послушать старшего лейтенанта Куини, который более менее оправился после жестокого испытания.
Я, рядовой Шелдон, несколько врачей и научных работников, всего пятнадцать человек - все мы собрались в доме, который я теперь делил с одной лишь Сиенной Лонгри. Старший лейтенант сел у окна и некоторое время молчал, собираясь с мыслями. Никто не торопил его, мы терпеливо ждали.
Наконец он заговорил. Надеюсь, в своем дневнике я смогу передать его рассказ в точности.
-Первые два дня все было нормально, не считая того, что мы изнывали от страшной жары.- говорил он довольно тихо, но мы прекрасно его слышали. -Мы ехали строго на восток, время от времени останавливались, чтобы проверить окрестности - вдруг найдем следы? Доктора Одегарда, Джона... хотя на одной ноге он так далеко не ушел бы... или что-нибудь, похожее на то, что мы обнаружили еще раньше.
Он имел в виду те странные полосы на песке, насчет которых у нас разгорелся спор относительно того, кто мог их оставить.
-Но мы ничего не нашли и уж тем более никого не встретили. Решив, что движемся в неверном направлении, мы взяли южнее. Третий день пути я помню смутно - я потерял сознание от солнца и пролежал мертвым грузом на мотоцикле позади Родриго часов пять, не меньше.
Его впалые щеки покраснели, ему явно было стыдно. На мой взгляд, стыдиться тут нечего. Ричард Гилрой умудрился получить солнечный удар, всего на несколько минут выйдя на улицу без головного убора. А Родриго и Сэм провели под палящим солнцем шесть дней.
-Тяжелее всего было уснуть.- продолжал старший лейтенант. -Организм чувствовал потребность в отдыхе, но стоило нам лечь - сон словно рукой снимало. Мы взяли маленькие палатки, разбивали их каждую...ночь... но они пропускали слишком много света, к тому же, в них было страшно жарко. Так что иногда мы ложились, лежали около часа или двух, просто глядя перед собой, а потом вставали и продолжали путь, не говоря ни слова. Оправившись более-менее от теплового удара, я вновь вместе со всеми останавливался и ходил на разведку, надеясь, а может и опасаясь найти хоть какие-то следы. Но все было тщетно... до четвертого дня.
Он помолчал и по лицу было видно, что ему буквально физически тяжело продолжать.
-А потом мы столкнулись с этой тварью.
Я огляделся, надеясь зафиксировать реакцию присутствующих. Кто-то тихо охнул - несмотря на случившееся в последние дни, далеко не все были готовы поверить, что здесь, в этом неприветливом, жестоком месте, существует жизнь. Да еще и настоящая, полноценная жизнь, а не микробы, которые даже в микроскоп тяжело рассмотреть. Кто-то сокрушенно качал головой. Рядовой Шелдон весь напрягся, обратившись в слух, доктор Смит хмурился. Геолог Прайс сжимал в руке блокнот.
-Мы вновь остановились, чтобы сходить на разведку. Нам приходилось разделяться, иначе мы бы тратили слишком много времени. Мы знали, что это небезопасно, но к тому времени нас это уже мало волновало: мы уже решили, что вечером повернем назад. Однако оно напало на нас не в тот момент, когда мы разошлись, а когда собрались вновь. Может, хотело убить всех нас разом... а может просто хотело... не знаю... покрасоваться перед нами.
Куини вновь замолчал. Мы ждали продолжения. Я обнаружил, что кожа моя покрылась мурашками.
-Оно появилось будто из ниоткуда, но по следам, которые мы обнаружили уже позже... вернее, я обнаружил, ибо Родриго было не до того... можно судить, что оно пришло снизу, из песка. Оно ползает там, у нас под ногами, словно крот или червяк. Мы не можем увидеть его, пока оно не нападет. Хотя... даже тогда разглядеть его очень тяжело.
-Что это значит?- не выдержал рядовой.
-Я уже говорил вам вчера: попробуйте посмотреть на стекло в профиль. На его края. Если оно не слишком плотное, то будет прозрачным... но не до конца. Вот что мы увидели. Оно было прозрачным, но не совсем, оно будто переливалось на солнце, вы понимаете?
Нет, я не понимал. Как такое можно понять? Но у меня не было причин не верить старшему лейтенанту. Раз он так говорит, значит так все и было... пусть и звучит бредово.
-Вначале мы не увидели его.- голос Сэма подрагивал. -Мы не поняли, что рядом с нами есть кто-то еще, пока капитан не закричал, пока в нос не ударил удушающий запах крови. Мы с Родриго даже не заметили, как это случилось... Что-то слегка блеснуло у нас перед глазами, а потом в теле капитана появились раны. Думаю, десятка два, не меньше. Не очень большие, но сквозные - он весь будто превратился в решето. Он успел коротко вскрикнуть. Куски...
Тут он замолчал. Я понял, что он борется с тошнотой.
-Куски его плоти вываливались из этих дыр, кровь лилась из них сильными потоками. Широкая рана появилась у него на горле, я едва сумел увернуться от кровавой струи, которая ударила в мою сторону. Я... я до сих пор вижу его глаза. Он даже не понял, что случилось. Только что он был цел и невредим, уже открыл рот, чтобы что-то сказать... а теперь буквально разваливался на части. Кажется, я слышал, как шипит кровь, капающая на горячий песок. Он каким-то чудом успел сделать два шага в нашу сторону, протянул руку, словно надеясь, что мы сможем как-то ему помочь. Я заметил, что шрамы появились и на его руках, и на ногах тоже. Будто одновременно десятки длинных и очень-очень острых ножей пронзили его тело. Еще несколько кусков мяса выпали из его живота, я даже разглядел его кишки... к счастью, длилось это всего лишь мгновение. Потом он упал лицом вниз и больше не шевелился.
Лоб Сэма покрыла испарина. Он беспокойно ерзал на стуле, и не только он - всем слушателям стало неуютно. Я сжал кулаки с такой силой, что ногти больно впились в кожу.
-А потом мы увидели его.- старший лейтенант глядел теперь в одну точку, и мне казалось, что сейчас он вновь переживает весь этот кошмар. -Эта тварь стояла... или сидела... не знаю, как сказать... прямо перед нами, метрах в двух, не больше. Увидеть ее нам помогла кровь капитана, которая все еще капала с его щупалец.
-Щупалец?- почти шепотом переспросил биолог Казуки Мотояма.
-Да. Лейтенант Маккензи и тот строитель... Хаксли, кажется?... оказались правы, оба. Насколько мы с Родриго успели разглядеть его - а было у нас секунды три, не больше - оно походило и на кальмара, и на змею. Длинное, вытянутое тело, не только длинное, как у змеи, правда, но достаточно толстое, заканчивалось множество щупалец. Думал, их было штук тридцать, а то и больше. Они находились в постоянном движение, слабо поблескивали, но были почти невидимы.
-Как так?- удивился доктор Смит. -Вы же сказали, что видели его, пусть и недолго.
-Да, но оно... оно сливалось с окружающим миром. Я видел песок и голубое небо сквозь него. Но оно не было именно прозрачным, скорее... скорее зеркальным. Да, это подходящее слово. Оно отражало все, что было вокруг, и это делало его невидимым.
-Своеобразный хамелеон?- охнул геолог Роберт Прайс.
-Хамелеон маскируется под то, что его окружает, а не отражает это.- возразил Мотояма.
-Его... кожа... находилась в постоянном движении.- кажется, Сэм больше не замечал нас. Он говорил уже словно с самим собой. -По ней словно пробегала рябь, будто по воде, и в какой-то момент, кажется, я разглядел свое собственное отражение и... и это все, что мы успели увидеть. Потом оно бросилось наутек и мы с Родриго будто вышли из оцепенения и открыли огонь. Нас... нас будто прорвало. Я никогда не испытывал такой ярости, я чувствовал себя диким зверем. Родриго почти рычал и я понимал, что он ощущает то же самое. Оно пронеслось мимо нас и задело мотоциклы - один развалился, будто его разрезали механической пилой, а у второго оказались пробиты баки с водой. Потом тварь скрылась в песке, она исчезла там, оставив напоследок след вроде того, что мы нашли рядом с лагерем. Но мы еще видели ее, мы видели, как она углубляется, как пытается сбежать от нас, и это лишь еще больше злило нас.
Тут Сэм словно очнулся и посмотрел на своих слушателей.
-Мы потеряли контроль над собой, мы оба. Нас охватило лишь одно чувство: желание уничтожить эту тварь, расстрелять ее, сжечь, разнести в клочья, а если не выйдет - хотя бы ранить как можно сильнее. Я не знаю, удалось ли нам, ибо крови мы так и не увидели. Песок вздымался в тот момент, когда тварь ползла почти у нас под ногами, она двигалась прочь очень быстро, будто рыба в воде. Она оказалась с другой стороны, я развернулся, а Родриго в этот момент выступил вперед. Я не успел остановить свою руку, я вновь нажал на курок и попал ему в живот.
Старший лейтенант взъерошил свои седеющие волосы. Мне кажется, что седых волосков на его голове после этого похода стало заметно больше. Может быть, все дело в солнечном свете... а может и не только в нем.
-Я тут же остановил стрельбу и отбросил бластер в сторону, будто ядовитую тварь. Уже позже я думал о том, что если бы существо в этот момент вернулось, то сумело бы убить нас обоих, уже не встретив никакого сопротивления. Но оно ушло, мы с Родриго остались одни. Он держался стойко, закричал лишь в тот момент, когда я прижигал ему рану. Некоторое время он даже мог стоять и идти, и сидеть за рулем мотоцикла, но потом ему стало хуже и я перенес его на свой.
-А что насчет капитана?- спросил рядовой Шелдон. -Вы не взяли его тело с собой?
Сэм невесело усмехнулся.
-Оглянись вокруг. Мы не в Арктике, мы посреди гребаной пустыни, жаримся под двумя солнцами. К тому времени, как мы довезли бы тело капитана сюда, оно уже наполовину разложилось бы. Ты знаешь, что это такое: вдыхать запахи гниющей плоти на такой жаре? Нет, не было смысла тащить его с собой, да мы и не смогли бы. Нам пришлось бросить мотоцикл капитана, он уже ни на что не годился, поэтому Родриго я усадил на свой, позади себя. Места для трупа там уже не было. Хотя признаюсь, весь последний день меня не покидало чувство, что я везу труп. Родриго уже не подавал никаких признаков жизни, а остановиться и проверить его пульс я не решался.
-С лейтенантом Мейнсом все будет хорошо.- заверил его доктор Смит. -Важные органы не задеты, а кровь вы остановили.
Сэм кивнул и уставился на свои пыльные ботинки, явно не зная, что еще сказать.
-Вы больше не видели его?- спросил Роберт Прайс. -Эту тварь?
-Нет, не видели. Правда, я ехал на пределе скорости и глядел только вперед, так что если бы оно и появилось где-то рядом, я бы даже не заметил, наверное.
-Нужно валить отсюда.- вдруг заявил рядовой.
Многие воззрились на него с удивлением, кто-то очень слабо, неуверенно кивнул. Лишь Сэм будто бы не слышал его.
-Я серьезно. Нужно отсюда убираться. Эта... эта хрень двигается под песком, под нами, она может выслеживать нас по одному и убивать.- голос Шелдона дрожал. -А если она еще и прозрачная, мы ее не разглядим, даже когда она нападет.
-Отставить панику.- строго сказал я, хотя в душе был согласен с ним. -Такие решения не принимаются впопыхах. К тому же, доктор Одегард и Джон пропали. Нам нужно найти их.
-Но зачем?- кажется, бедняга был на грани истерики. -Эта сволочь уже заразила их и они свихнулись! Если мы встретим их, они нас попросту убьют!
-Нет.- подал голос Сэм. -Если дойдет до схватки, мы убьем их первыми. И эту тварь мы тоже убьем.
ДЕНЬ 47.
Рассказ старшего лейтенанта нужно было сохранить в тайне, но никого из нас не удивило, что уже через два дня в лагере только и разговоров было, что о твари, ползающей под песком. Искать проболтавшегося было бессмысленно, а вот что имело смысл - так это усиление мер безопасности. В каком-то роде, утечка информации пошла на пользу, ибо теперь у людей не возникало лишних вопросов. Отныне никто не должен никуда ходить в одиночку, каждый обязан иметь при себе оружие. Мы с Сэмом, который уже чувствовал себя довольно сносно, провели инструктаж и рассказали о всех тонкостях ведения стрельбы. Сэм неустанно делал уколы в свой собственный адрес, напоминая об ошибке, едва не стоившей жизни лейтенанту Мейнсу.
Эдди наконец починили, и это было действительно важное событие. Наш робот мог существенно помочь нам.
Робот был ростом с невысокого человека, мог передвигаться на двух ногах, но также имел четыре раздвижных "гусеницы", которые на этой песчаной планете и использовал. Сейчас, однако, мы отключили их и установили робота в вертикальном положении, для удобства "общения". Рядом со мной сидел вернувшийся в строй старший лейтенант Сэм Куини, а также в мастерской находились Ричард Гилрой, принимавший активное участие в устранении повреждений робота, и пожилой, усатый Грег Питерсон, инженер, исследователь, научный работник, изобретатель, а главное - подлинный "отец" Эдди. Именно он создал робота и всячески опекал его до и после поломки. Изобретатель встретил нас неожиданным заявлением, которое, впрочем, вполне могло оказаться истиной.
-Я много думал о том, что могло случиться с ним.- говорил он, почти любовно поглаживая покрытое матовой серой краской, дабы слишком не сверкало на солнце, плечо Эдди. -Об этой поломке. Как и где он мог получить ее? Конечно, сильная буря могла нанести ущерб, но не такой серьезный. Его забило песком, но и внутри многое было повреждено. Однако теперь, когда мы знаем, что не одни на этой планете... кажется, все встало на свои места. Думаю, существо, убившее капитана, могло повредить и Эдди.
-Да, такое возможно.- после недолгой паузы согласился старший лейтенант. -Эта сволочь способна на многое.
То, как легко он согласился с этой новой версией, меня обеспокоило. Не переоценивает ли он возможности неведомого монстра? Одно дело - рвать плоть, и совсем другое - пробить прочный металлические корпус. Тут нужна воистину потрясающая сила.
А если это так, то не стоит ли нам опасаться за сохранность наших жилищ и даже нашего челнока, на котором мы планируем вернуться?
Мистер Питерсон нажал маленькую кнопку на тонкой шее робота и круглые глаза Эдди загорелись тусклым голубоватым светом. Он слегка вздрогнул и повернул голову, чтобы осмотреть всех присутствующих.
-Я готов помочь.- объявил робот. Он всегда произносил эту фразу при включении.
-Привет, Эдди.- мягко сказал я.
-Лейтенант Маккензи, здравствуйте.- бесстрастным металлическим голосом ответил робот. Источником звука был динамик в том месте, где у человека находился рот. Мистер Питерсон говорил, что имитация движения губ лишь нагрузила бы робота, но он намерен как-то исправить ситуацию в следующей своей модели.
-Как себя чувствуешь?- спросил я. Создатель наделил Эдди высоким интеллектом, так что он мог понять этот вопрос и верно его расценить.
-Спасибо, сэр, довольно сносно.- робот повернул голову в сторону изобретателя. -Меня неплохо подлатали. На данный момент все мои системы работают в штатном режиме.
-Это очень хорошо.- кивнул старший лейтенант. -Потому что у нас будут к тебе вопросы. -и, повернувшись к мистеру Питерсону, добавил: -Его память сохранилась? Она ведь не повреждена?
-Нет, сэр, все в полном порядке.
-Скажи, Эдди, как ты получил повреждения?- спросил я. -Что с тобой случилось? Ты помнишь?
Недолгое молчание. И без того тусклые глаза робота стали еще бледнее, это свидетельствовало о том, что все свои ресурсы Эдди пустил на поиски ответа.
-Да, сэр. Была буря. Налетела в четыре часа дня по местному времени. Она была настолько сильной, что повалила меня набок и я скатился с бархана. Много песка при этом попало внутрь корпуса.
-Все свои внутренние повреждения ты тоже получил из-за бури?- задал я следующий вопрос.
Вновь тишина, в этот раз чуть дольше.
-Я не уверен, лейтенант Маккензи. На данный вопрос я, к сожалению, не могу дать точного ответа.
-Но все-таки? Что случилось за миг до того, как ты отключился?
На мгновение глаза робота погасли и я испугался, что своими расспросами вывел его из строя, но потом они загорелись опять.
-Был удар. Возможно, я налетел на выступающий из песка камень, хотя вероятность найти такой камень в этой местности - менее 1%. А может это было что-то другое. Все произошло быстро, случился критический сбой и я отключился. Это все, что сохранилось в моей памяти, лейтенант Маккензи. Прошу прощения.
Мы с Сэмом разочарованно переглянулись. Да, мы оба ожидали большего. Все всегда ожидают большего, такова уж наша человеческая природа.
-Ладно. У нас будет еще несколько вопросов.- сказал старший лейтенант. -Мы уже собирались порыться в инструкциях, но тебя очень вовремя починили.
Действительно, мы хотели просмотреть всю документацию - три толстых книги, в общей сложности около двух тысяч страниц - но вся нужная нам информация была заложена в роботе. Был и еще один плюс: сухие строчки инструкций могут не учитывать все тонкости сложившейся ситуации, тогда как искусственный интеллект Эдди вполне способен выдать ответ, учитывая все детали.
-Капитан мертв.- прямо сказал старший лейтенант Куини. -Так что, полагаю, командование переходит ко мне. Сейчас мы оказались на распутье, у нас множество проблем. Двое человек пропали - они подхватили какую-то заразу, которая повлияла на их мозги. Мы понятия не имеем, где они сейчас, живы ли они или их тела уже занесло песком, а также мы не знаем, чего от них ждать, но явно ничего хорошего.
-Подхватили заразу?- переспросил Эдди, вновь мигнув глазами. Если бы мистер Питерсон наделил своего робота эмоциями, не сомневаюсь, в его голосе мы бы сейчас явственно ощутили тревогу. -Вы имеете в виду, какую-то болезнь? Инфекционную?
-Да. Механизм ее распространения нам ясен не до конца... Скорее всего, она передается через кровь. Наш повар, Джон Рейн, получил ранение и вскоре заболел. Мы предполагаем, что он столкнулся с местной агрессивной формой жизни. Чуть позже мы и сами с ней столкнулись - она убила капитана. Как нам теперь поступить? Продолжать исследования, усилив охрану? Дождаться помощи извне? Вернуться на корабль? Что предписано на такой случай?
Эдди не отвечал почти полминуты. Его глаза стали совсем бледными, я почти слышал, как крутятся шестеренки в его металлическом мозгу. Наконец он заговорил.
-Инструкция номер 97. Пункт 3, параграф 11. В случае возникновения ситуации, при которой вследствие распространения неизвестного, неизученного вируса или инфекции, способного нанести серьезный вред здоровью человека, постановлено сделать следующее: 1. Отделить всех заболевших, изолировать от окружающих, проявлять крайнюю осторожность и бдительность при обращении с ними. 2. Отделить всех, кто предположительно мог заболеть, изолировать от окружающих, проявлять крайнюю осторожность и бдительность при обращении с ними.
Мы с Сэмом вновь хмуро переглянулись. Второй пункт, мягко говоря, не обнадеживал. Потенциально больными у нас могут быть многие.
-3. Объявить карантин на всей территории лагеря, не пропускать никого извне и никого не выпускать наружу. 4. Выйти на связь с кораблем и подробно доложить о сложившейся ситуации. Дождаться ответа от прямого начальства, не предпринимать никакого самоуправства. 5. По мере возможности, максимально изучить вирус или бактерию, виновную в заражении. Если возможно, попытаться создать лекарство и протестировать его на тех, кто заболел тяжелее всего. 6. В случае смерти заболевших, избавиться от тел незамедлительно, максимально безопасным способом.
Робот умолк. Мы некоторое время тоже молчали, будто бы ожидая продолжения.
-Это все?- спросил старший лейтенант. -Это точно все?
-Да, сэр. Это вся инструкция.
-А как насчет пропавших больных? Что делать с ними?
Вновь глаза робота погасли, но совсем ненадолго.
-В инструкции ничего не сказано, сэр. Исходя из анализа предыдущих пунктов, могу предположить, что в приоритете остаются жизнь и здоровье остальных членов экспедиции, попытки найти заболевших были бы нерациональным решением.
"Это точно."- подумал я, вспомнив о капитане.
-Ладно.- Сэм слабо улыбнулся. -Спасибо, Эдди. Ты очень помог нам.
Мы также поблагодарили Ричарда Гилроя и мистера Питерсона, а затем покинули мастерскую. Отойдя подальше, мы остановились и начали обсуждать услышанное.
-С карантином мы явно обделались.- без обиняков сказал Сэм. -Его нужно было объявить в тот самый миг, когда мы поняли, что с Джоном что-то не так. Теперь уже поздно что либо предпринимать.
-Вирус передается через кровь.- возразил я. -Вполне возможно, среди нас больше нет больных.
-А вдруг не только через кровь? Вдруг еще каким-то способом? А может, он прямо в воздухе, может, мы вдыхаем его каждую гребаную секунду, пока находимся на этой несчастной планетке?
Это уже походило на паранойю, мне стоило бы что-то возразить, но я словно язык проглотил. Что, если Сэм прав? Что, если все мы больны, но еще не знаем этого?
-Может, еще не поздно?- предположил я. Очень уж не хотелось опускать руки, признавая свое бессилие. -Нужно попытаться вспомнить всех, кто контактировал с Джоном после его ранения.
Но старший лейтенант лишь отмахнулся от этих слов.
-Это можно сделать, но как насчет дока? С Одегардом наверняка успел весь лагерь пообщаться.
-Ну тогда нам остается выполнить только четвертый пункт. Связаться с кораблем и дождаться дальнейших инструкций. Мы...
Сэм поднял руку, останавливая меня. Смотрел он куда-то за мою спину. Обернувшись, я увидел доктора Смита. Он шел к нам быстрым шагом и явно был решительно настроен. Мне почему-то сразу показалось, что ничего хорошего ждать не стоит.
-Мне говорили, что вы в мастерской Питерсона.- сказал доктор, не дойдя до нас еще несколько метров.
-Там и были только что.- кивнул Сэм. -Эдди наконец починили.
-У меня тоже добрые вести.- по прежнему без улыбки объявил врач. -Лейтенант Мейнс пришел в себя час назад и он явно здоров, никаких признаков заражения нет.
Сэм шумно выдохнул, на его обветренном лице проявилось облегчение.
-Спасибо, доктор. Я знал, что вы сумеете...
-Но я шел, чтобы сказать о другом.- перебил доктор Смит. -Я случайно услышал, о чем вы сейчас говорили. Насчет того, чтобы связаться с кораблем. Может не утруждать себя - я уже сделал это.
Я почти почувствовал что-то вроде холодного крюка, впившегося в мой живот, и даже глянул вниз, чтобы убедиться, что не подвергся нападению неведомого чудовища.
-Вы.. что вы сделали?
-То, что слышали. Вот, тут все написано.
Только сейчас я заметил, что в руках он держит тонкую книжку в синей обложке - примерно такие же были выданы каждому участнику экспедиции. Они различались по содержанию, в зависимости от того, кому предназначались, и были по сути кратким пересказом главной книги инструкций. Доктор Смит раскрыл книжку и сунул почти под нос старшему лейтенанту.
-Старшие научные и медицинские сотрудники обладают теми же правами и полномочиями, что капитан экипажа и командир экспедиции. Они могут самостоятельно выходить на связь с кораблем и принимать решения, не советуясь с другими.- четко произнес врач.
-Вот именно, старшие сотрудники.- хмуро заметил Сэм. -А вы...
-В отсутствие доктора Одегарда я, будучи его первым помощником, могу исполнять его обязанности, что вам прекрасно известно. Точно так же, как вы можете исполнять обязанности погибшего капитана.
Они буравили друг друга такими взглядами, что я решил: нужно срочно вмешаться.
-Очень хорошо доктор.- сказал я как можно более дружелюбным тоном. -Думаю, никто не против того, чтобы вы заняли место доктора Одегарда. Вы отлично себя зарекомендовали. Однако мне кажется, вам стоило все же поговорить с нами. Учитывая всю ситуацию, поспешные решения...
-Поспешные?- фыркнул доктор Смит. -О чем вы? В том и беда, что мы ни черта не делаем! Нам нужно было сообщить обо всем сразу. Как только мистер Рейн лишился ступни.
-И что же мы сказали бы, а?- вспылил Сэм. -Что без повара не можем открыть чертовы банки с консервами? Мы не знали, что все так серьезно! Не вздумайте переваливать всю ответственность на нас. Вам надо было объявить карантин сразу же, как только вы поняли, что Джон болен.
-Мы думали, его болезнь связана с ранением! Но как только мы поняли, что это не так, тут же рассказали! Или вы уже забыли, как доктор Одегард перед вами распинался?
-А вы зато не уследили за вашим драгоценным доктором Одегардом! Вы знали, что он каждый день общается с больным, но даже не удосужились проверить, все ли с ним в порядке! И теперь он неизвестно где, неизвестно чем занят!
Они оба тяжело дышали, между ними, кажется, сам воздух искрился. Я сжал пальцами рукоять бластера.
-Успокойтесь, вы оба. Нет смысла искать виноватого, мы все оплошали. Доктор Смит, поясните: что именно вы рассказали и что вам ответили?
-Я рассказал все.- врач сунул книгу с инструкциями подмышку и сложил руки на груди. -И отправил им результаты наших исследований, дабы они могли оценить степень риска.
Старший лейтенант сделал шаг вперед и мне ничего не оставалось, кроме как встать перед ним, заслонив дока.
-Степень риска?- переспросил Сэм. По его лицу тек пот, щеки и лоб покраснели от ярости. -То есть они теперь решают, можно ли нас пустить на корабль, верно?
-Уже решили.- холодно ответил доктор Смит. -До окончания исследований и до тех самых пор, пока мы не убедимся, что среди нас больше нет больных, возвращаться на корабль нам нельзя.
Сэм сжимал и разжимал кулаки. Признаюсь честно, я тоже злился, но если каждый из нас перестанет контролировать эмоции, начнется подлинный хаос.
-Вы допустили ошибку, доктор.- неожиданно тихим, но угрожающим голосом произнес старший лейтенант. -Вы не видели того, что видел я. Посмотрим, как вы запоете, когда эта тварь вылезет из песка прямо у вас под ногами.
И, не сказав больше ни слова, он двинулся в другой конец лагеря. С минуту мы молча смотрели ему вслед.
-Я не считаю, что вы допустили ошибку.- сказал я, хотя думал иначе. -Однако вам все же стоило предупредить нас.
ДЕНЬ 48.
Оно специально делает это.
Той ночью я спал плохо, и дело не страшном зное - слишком много всякого крутилось в голове. Я лежал, глядя в белый потолок, слушая мерное дыхание Сиенны, а сердце болезненно сжималось от страха.
Наконец мне удалось уснуть, но проспал я совсем немного, а проснулся вот с этой самой мыслью в голове.
Оно специально делает это.
Поначалу я сам не понял, что это значит и к кому относится. Потом в моих ушах вновь зазвучали дрожащие от плохо сдерживаемой ярости голоса старшего лейтенанта и доктора Смита, и все встало на свои места. Да, возможно, что-то в этом есть.
Я сел, чтобы как следует обмозговать эту мысль, а заодно открыл дневник и начал писать эти строки. Нет, это звучало странно и глупо... но с другой стороны - почему нет? Мы слишком мало знаем об этом существе. Сэм сказал, что оно напоминает нечто среднее между змеей и кальмаром, но если оно и правда обладает каким-то защитным камуфляжем, вероятно, он мог не заметить что-то важное. Да и вообще, внешность не так важна. Если пришелец похож на кальмара, это вовсе не означает, что он обладает интеллектом кальмара. Может, он умнее всех нас, вместе взятых?
Это тоже напоминает паранойю. Вчера я чуть не возмутился, когда Сэм согласился с предположением мистера Питерсона относительно того, как именно робот Эдди получил свои повреждения. Мне показалось, что Сэм наделяет монстра какими-то сверхъестественными способностями. Однако сейчас, в эту самую минуту, я делаю тоже самое, и даже хуже. Сэм лишь высказал мысль о силе чудовища, а я размышляю о его разумности.
И все таки что-то в этом было. Все, что произошло с нами, действительно наталкивало на определенные выводы. Чудовище, вероятно, специально не убило Джона, хотя, судя по рассказу Сэма, могло сделать это буквально одним движением. Оно оставило его в живых, словно... Словно бомбу замедленного действия. Да, рядовой Шелдон в свое время высказался очень удачно. Правда, он говорил уже о землекопе Кевине Берде, который лишился трех пальцев.
Мне вспомнились и обрывки из странного рассказа уже больного, но пока еще что-то соображающего доктора Одегарда. По его словам, Джон говорил, не раскрывая рта. Телепатия плюс сила убеждения? Если это так, то у нас нет шансов.
А потом убийство капитана. Перед монстром были три цели, но он знал, какую выбрать. Он знал, чья смерть подействует на нас сильнее всего. И знал, к какому разладу это приведет.
"Ну нет, это уже слишком."- думаю я и закрываю дневник. Хватит, глаза уже слипаются.
ДЕНЬ 52.
Мы продолжаем изучать образцы почвы, которые успели добыть, но больше носа из лагеря не высовываем.
Поскольку возвращаться на корабль нам нельзя, остается лишь приступить к работе, которая, возможно, убедит боссов экспедиции, что вертятся сейчас на орбите вокруг нас, изменить свое решение. Наши доктора взяли анализ крови у каждого и вот уже второй день сидят, закрывшись в своей лаборатории, и почти не выходят наружу. Пару раз я все же натыкался на доктора Смита, тот кивал мне, но не говорил ни слова. Я от всей души надеялся, что он больше не будет "темнить" и если обнаружит, что среди нас есть еще один носитель неизвестного вируса, сообщит незамедлительно. Кажется, пока все было нормально.
А мне становилось все труднее выносить груз тяжелых мыслей, что ворочались в моей голове и шипели, словно змеи. Я решил поговорить с человеком, которому доверяю. Нет, не с Родриго - он пока находился в палате, хоть и чувствовал себя гораздо лучше. С Сиенной.
Наверное, лишь после нашей с ней беседы я наконец осознал то, что отчасти понимал и ощущал уже довольно долго - меня влечет к ней. Наверное, это неправильно и даже преступно, ведь недаром в экспедиции нет ни одной семейной пары или пары влюбленных, но я не мог не обращать внимания на это чувство... но и высказать его вслух не решался.
Был разгар дня. Первое солнце проделало примерно половину своего пути по небосводу и палило нещадно. Мы с Сиенной сели рядом друг с другом в мягкие кресла и медленно пили холодный чай. Глубоко вздохнув, я заговорил. Когда я замолчал, я ожидал чего угодно - смеха, недоверчивого фырканья (хотя эта женщина была слишком воспитана, чтобы допустить такое), каких-нибудь общих фраз, призванных слегка усмирить мою разыгравшуюся фантазию... Однако ответ Сиенны Лонгри поразил меня.
-Да, я тоже об этом думала. Причем еще раньше, до того, как оно убило капитана. Я всерьез об этом задумалась после того, как доктор Одегард испортил питание нашего склада.
Я открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба. Справившись с чувствами, я наконец сказал:
-Но... Но разве это не могло быть инициативой самого доктора? Вы считаете, кто-то отдал ему приказ... извне?
-Да, я так считаю.- почти с вызовом подтвердила Сиенна. -Допустим, доктор Одегард окончательно тронулся умом. Грубо говоря, совсем "поехал", слетел с катушек. Стал бы он дожидаться бури, чтобы выйти наружу? Стал бы делать то, что сделал? Порезал провод, освободил мистера Рейна. Все это очень странно. Я не врач, конечно... думаю, на такую тему стоит поговорить с доктором Элси, он вроде специализируется на "мозгах"... но все же мне кажется, он бы сделал что-то другое. Что-то простое. Может, пошел бы и убил кого-то.
-Сумасшедшие иногда выстраивают довольно сложные планы.- заметил я.
-Да, но тут... тут чувствуется что-то другое. Чья-то чужая воля. Некто сделал все это руками доктора.
Эти слова, почти осязаемые, буквально повисли в воздухе. Если Сиенна права, то что же нам делать, и стоит ли вообще пытаться что-то сделать? Есть ли у нас шанс?
-Так значит... все же телепатия?- спросил я.
-Может быть. Или что-то, похожее на нее. Может, что-то, напоминающее муравьиную колонию или пчелиный улей. Эти насекомые сразу узнают, что им нужно делать в тот или иной момент. Если в улей залезает шершень, пчелы облепляют его со всех сторон и он умирает от жара их тел. Никто не отдает им такого приказа, им не нужно ползти в центр улья и касаться усиков матки, чтобы узнать, как им дальше поступить. У них, если можно так выразиться по отношению к насекомым, нет индивидуальности. Весь улей, вся колония - это один большой, коллективный разум.
-И как нам победить такого противника? Не станем ли мы тем самым несчастным шершнем?
Сиенна слегка улыбнулась.
-Не стоит жалеть шершня, он пожирает беззащитных личинок. И я думаю теперь, когда мы поняли, как все серьезно, мы поступим также. Больных мы изолируем, если таковые найдутся, верно?
-Да.- кивнул я. -Скорее всего. По крайней мере, так написано в инструкции. Вам не страшно, Сиенна? Не считаете ли вы, что доктор Смит совершил ошибку?
-О нет, доктор Смит поступил правильно. Не хочу даже представлять, что случилось бы, если бы инфекция распространилась. Не страшно ли мне?- тут она вновь улыбнулась, и меня пробрала дрожь, столько боли было в этой улыбке. -Мне еще никогда не было так страшно, лейтенант Маккензи.
ДЕНЬ 55.
Пожар вспыхнул, пока мы спали. Да и разве могло быть по другому? Все плохое именно тогда и случается, когда ты не ждешь этого, когда ты совершенно беззащитен.
Я проснулся даже не от криков, а от запаха дыма. Именно он разбудил меня и заставил вскочить с постели так быстро и резко, словно меня ужалили. Мы сейчас мало отличаемся от моряков древности: мы боимся превратностей погоды, болезней, бунта... и, конечно же, огня. Столько веков научного прогресса, чтобы вернуться к тому, с чего начали.
Это сейчас я пишу и думаю обо всем этом. А в тот момент в моей голове гулял ветер, лишь сердце сжималось от страха. Сиенна сидела в постели и сонно щурилась.
-Что случилось? Кто кричит?
-Пожар.- коротко ответил я и выскочил наружу.
Черный дым ровным вертикальным столбом поднимался в небо. Мимо меня пробегали люди, кричали что-то, кто-то нес огнетушители. Я пытался выловить в этой мельтешащей толпе кого-нибудь знакомого, но все двигались слишком быстро, а сам я, наоборот, будто замедлился. Наверное, это чувство было вызвано выбросом адреналина в кровь. Я бежал на этот дым, но мне казалось, что я едва шевелю ногами. Горячий воздух стал густым и вязким, он окутывал меня и мне приходилось продираться сквозь него. Дышать становилось все труднее, я чувствовал вонь горящей крыши и, кажется, чего-то еще... и даже думать не хотел, что могло стать источником этого запаха.
"Там никого нет, там никого нет, никого нет."- стучало в моей голове. Но я уже знал, что это ложь.
Горел медпункт, как я и предполагал.
Дышать стало совсем невозможно, воздух рядом с источником пожара стал будто темнее и был полон пепла. Я сорвал шапку и прижал ее к лицу, чтобы не вдыхать продукты горения. С первого взгляда я понял, что спасать тут уже нечего. Круглое здание охватил огонь, языки пламени вырывались из окон, у меня на глазах почерневшая дверь отвалилась и упала в песок. Из образовавшейся дыры будто выпрыгнул дракон - яркий огненный вихрь поднялся в небо на несколько метров. Внутри что-то беспрестанно лопалось, взрывалось и трещало. Спасать уже нечего, но огонь нужно потушить, дабы он не перекинулся на соседние дома.
Шесть человек подтащили бак с водой и подключили к нему, вместо обычных труб, шланги. Остальные использовали огнетушители, но это мало помогало. Я ворвался в один из ближайших домов и снял со стены еще один огнетушитель, ибо стоять в стороне было просто невозможно. Я прислушивался, ожидая и боясь услышать крик о помощи, доносящийся оттуда, прямо из огненной пасти, но кричало и ревело лишь само пламя.
-Вот и все.- сказал появившийся рядом доктор Смит.
Я глянул на него и увидел, что глаза доктора блестят от слез, вызванных явно не только дымом и огнем. Отбросив опустевший огнетушитель, я схватил врача за плечи и слегка встряхнул.
-Родриго! Лейтенант Мейнс! Он там? Он был там?
Доктор смотрел на меня, будто не понимая моих слов.
-Лейтенант Мейнс!- мне становилось тяжело говорить, едкий дым впивался в горло. -Он там?
-Он хотел, чтобы я выписал его вчера.- сказал доктор Смит так тихо, что я едва слышал его за треском пламени и криками других. Смотрел он куда-то мимо и словно разговаривал с самим собой. -Он чувствовал себя хорошо. Но я уговорил его... сказал, чтобы он остался еще на один день.
Теперь мне стало ясно, какой запах я ощущал, пока бежал сюда. К вони горящих материалов примешивался еще один аромат - запах горящей плоти.
Судя по белому, как снег, лицу, доктор Смит находился на грани обморока, так что больше я ни о чем его спрашивать не стал. Я собирался найти старшего лейтенанта, чтобы доложить о случившемся, но он уже шел, вернее, бежал со всех ног.
-В чем дело, что случилось?- кричал он на ходу, будто полыхающее здание не отвечало красноречиво на эти вопросы. -И где, черт побери, лейтенант Мейнс?
-Я не знаю, поджог это или случайность.- глухим голосом сказал я. -Может, что-то внутри загорелось от солнца, бьющего в стекла.
Мне бы хотелось думать, что так оно и есть, но я сердцем чуял, что все не так просто. Все, кто находился в лагере, прекрасно знали об опасностях вечного солнца и всегда закрывали окна металлическими шторами. Не верилось, что кто-то из докторов, уходя, забыл сделать это. Нет, это невозможно.
-Родриго?- спросил Сэм коротко. Я покачал головой и он грязно выругался. -Ладно. Нужно как можно скорее справиться с огнем. Велите притащить еще один бак с водой.
Но приказывать не пришлось - он уже ехал. В отличие от первого, этот успели зарядить солнечными батареями, так что он ехал самостоятельно, без людской помощи, напоминая большого металлического жука. Этот чертов пожар выпьет больше воды, чем весь наш лагерь за целый месяц.
-Когда потушим, осмотрим там все.- сказал Сэм, когда мы отошли чуть дальше, где рев пламени не заглушал слова. -Я почти уверен, что это поджог. Может, один из наших пропавших друзей прокрался в лагерь, пока все спали.
Мне это казалось маловероятным, наши сигнальные системы заметили бы любого. Но спорить я не стал, не до того.
Наконец огонь слегка унялся - гореть было уже попросту нечему, от медпункта остался один только прочный металлический каркас, почерневший от копоти.
-Там было все.- сказал подошедший к нам доктор Смит. Сейчас, на фоне трагедии, о любых прежних разногласиях можно было позабыть. Тем более, врач выглядел совершенно убитым. Я не сомневался - он ощущает свою вину, даже если ни в чем не виноват. -Все исследования, все отчеты. Часть, правда, сохранилась в компьютере доктора Одегарда, он всегда делал копии. А вот самое последнее... все пропало.
-Анализы крови тоже?- спросил я.
-Да. Мы мало успели проверить, придется делать все заново. И нам нужно будет оборудовать новый медпункт, хотя бы временный.
-Мы займемся этим в самое ближайшее время.- согласился старший лейтенант. -А сейчас нам нужно...
Он осекся, услышав чей-то крик. К нам быстрым шагом шел рядовой Шелдон и я по лицу его понял, что нас ждет еще один крайне неприятный сюрприз.
-Сэр, у нас еще один пропавший.
Сэм застонал, а я вдруг ощутил, как и без того зыбкая земля уходит из под ног.
-Еще один? Кто на этот раз?
-Биолог, Дерек Уоллес.
Я закрыл рот рукой - из груди рвался крик. Я будто перенесся на несколько недель назад и вновь видел его: биолог, с которым только что чуть не повздорили, присел на корточки и собирал что-то - песок, разумеется. В том самом месте, где, как мы уже знали, неизвестная тварь оставила свой след.
-Что с вами, лейтенант?- тихо спросил доктор Смит. -Вы словно привидение увидали.
О нем самом можно было сказать то же самое. Впрочем, после всего случившегося привидениями нас уже едва ли напугаешь.
-Нужно найти его.- срывающимся голосом объявил я. -И как можно скорее. Кто заметил пропажу, Джош?
-Его коллега, Мотояма. Говорит, тот вышел из дому пару часов назад, не произнеся ни слова. И выглядел странно. Сказал, что он походил на... на зомби.
Услышать такое слово от биолога было бы просто удивительно и это лишний раз подтверждало, насколько все серьезно.
-Это он устроил.- сказал я. -Он тоже болен. Может, решил уничтожить результаты анализов, чтобы его не раскусили.
-Но своим побегом он все равно себя подставил.- заметил Сэм. -Так что этот пожар, на мой взгляд, призван был отвлечь внимание. Джеймс, сними показания с камер. Бури не было, так что они просто обязаны засечь его. А ты, Джош, опроси всех, кто живет по соседству, может, они видели его. А я займусь подготовкой к походу.
Теперь, когда все мы были при делах, стало чуточку легче, по крайней мере на психологическом уровне. Мерзкое чувство собственной беспомощности слегка ослабло.
Я отправился выполнять приказ. Оказавшись за пределами лагеря, я внимательно смотрел себе под ноги, надеясь увидеть человеческие следы и, опасаясь - следы кого-то еще, но ни тех, ни других не обнаружил. Я вытащил из камер крошечные карты памяти, на которых хранились записи, и поспешил обратно в лагерь.
Столб черного дыма почти исчез, лишь его смутные серые следы еще некоторое время висели в неподвижном воздухе. Я пытался ни о чем не думать, отключить мозги, но это было невозможно... и я видел Родриго, мечущегося в попытке найти выход, кричащего, а позднее охваченного пламенем. Я не слышал его воплей, но сейчас они стояли у меня в ушах...
Четвертая камера засекла Дерека Уоллеса.
У меня перехватило дыхание. Я придвинулся ближе к экрану, чтобы ничего не упустить. Биолог шел неторопливо и явно знал, куда-то идет. По крайней мере, внешне не казалось, что бредет бесцельно. На его лице не было никакого выражения, оно напоминало маску.
Оказавшись возле камеры, Дерек - или существо, выглядевшее как Дерек - остановился и медленно, будто преодолевая некое сопротивление, повернул голову.
Это было невозможно, но мне казалось, что он встретился со мной взглядом. С глазами его что-то было не так, но я не понимал, что именно. Дрожь пробежала по моему телу. Но потом стало еще страшнее - он заговорил на каком-то непонятном языке. Не сразу до меня дошло, что рот его при этом остается закрытым.
"Он заговорил со мной. Джон.- вспомнил я слова доктора Одегарда. -Он очнулся вечером, его глаза были странные, желтоватого цвета. У меня возникло чувство, что в них тоже набился песок."
Дерек Уоллес говорил, глядя на меня через экран, а губы его оставались плотно сжатыми. Поначалу я не понимал ни единого слова, это был просто набор звуков, но потом появились какие-то ассоциации... образы...
"Он говорил, не открывая рта. Он сказал, что я тоже так смогу."
Я будто очнулся. Ударив себя по щеке, я выключил видео и с минуту сидел, жадно ловя ртом воздух. Казалось, что я пробежал целый марафон в этой проклятой пустыне.
Я достал рацию и связался со старшим лейтенантом Куини. Я сообщил Сэму, что четвертая камера засекла его, значит он движется на восток. По крайней мере, двигался.
Мы встретились через десять минут.
-Больше никто не видел, как Уоллес уходил.- сказал рядовой Шелдон. -Остальные в это время еще спали.
-Ясно.- кивнул старший лейтенант. -Джош, мы с лейтенантом Маккензи отправимся на поиски. Поиски доктора Одегарда не увенчались успехом, потому что мы начали их слишком поздно. Но Уоллес не мог уйти далеко.
-Ладно.- промямлил рядовой. -А мне что делать в это время?
-Будешь главным. Следи за порядком, держись поближе к доктору Смиту, охраняй его. Когда вернемся, доложишь обо всем.
Оставить рядового Шелдона за главного в лагере? Мне это казалось очень, очень странным и опрометчивым решением, однако говорить об этом сейчас, в присутствии самого рядового, я не стал.
Да и Шелдон, похоже, был удивлен не меньше меня, но все же пробормотал:
-Э-э... понял, сэр. Я не подведу вас. Удачи вам!
Отдав честь, он зашагал обратно в лагерь. Я дождался, пока он удалится на приличное расстояние, и лишь тогда заговорил.
-Не уверен, что это правильно. Парень еще совсем неопытный, к тому же, временами его поведение вызывает у меня серьезные опасения.
-Если ничего ему не доверять, он так и останется неопытным.- отмахнулся старший лейтенант. -В любом случае, тут от него будет больше пользы. Выбора у нас все равно нет. Если бы Родриго был жив, я бы оставил за старшего его, несмотря на его состояние. Но теперь...
Мы остановились возле двух мотоциклов. Специальные ячейки по обеим сторонам заднего колеса были нагружены бутылками с водой и консервами. Еще один, запасной бластер висел на руле мотоцикла Сэма, а мне он дал несколько гранат.
-Если увидишь подозрительное движение песка - швыряй гранаты. Взорвем эту сволочь.
"Что, все настолько плохо?"- чуть не спросил я, но этот вопрос, похоже, отразился в моих глазах.
-Да, Джеймс, эта тварь очень сильна. Она превратила капитана в дуршлаг одним движением. Думаешь, с нами она будет сюсюкаться?
Еды и воды, по расчетам старшего лейтенанта, нам должно хватить на пять дней, но столько в пустыне мы не пробудем.
-Если не найдем ни следов, ни его самого - повернем назад. Не будем повторять прежних ошибок.
И все же меня не отпускало чувство, что ошибку мы совершали прямо сейчас. Я обернулся на лагерь, на эти белые, все также напоминающие эскимосские иглу, круглые домики, на людей, негромко переговаривающихся друг с другом. Увижу ли я их снова?
Дневник я взял с собой, именно поэтому пишу сейчас все это. Мы отправились в путь.
Следы мы нашли довольно быстро. Часть их, те, что могли быть возле лагеря, стер ветер, но другие сохранились, причем весьма неплохо. Мы наткнулись на них через два часа. Было бы еще быстрее, но мы ехали довольно медленно - специально, чтобы ничего не пропустить.
Сэм слез с мотоцикла и склонился над песком, где довольно четко вырисовывались следы от ботинок. Обычные человеческие следы, но все же...
-Не трогайте их.- обеспокоенно сказал я, и тревога в моем голосе немало удивила Сэма. Через несколько минут, когда мы, подкорректировав направление, двинулись по следам, я рассказал ему о Дереке Уоллесе.
-Он просто дотронулся до следа, который оставила эта дрянь, и после этого заболел?- недоверчиво переспросил старший лейтенант, когда я закончил.
-Он собрал образцы.- уточнил я. Разговаривать можно было спокойным голосом, наш транспорт почти не издавал звуков. -А что он с ними делал дальше - можно лишь гадать. Может, один из них случайно проник под кожу.
-Или не случайно.
-В каком смысле?
-Я успел поговорить с доктором Смитом. Спросил насчет Уоллеса. Как он мог заболеть, если тварь не касалась его, и все такое. И он кое-что вспомнил. Дерек навещал Джона за два дня того, как тот исчез вместе с доктором Одегардом.
Меня пробрала дрожь. Я будто вновь увидел смотрящего прямо в камеру биолога. И говорящего, не разжимая губ. Также, как и Джон в свое время, если верить тому же Одегарду.
-Тут определенно есть связь.- признал я.
Некоторое время мы ехали молча. Следы становились более четкими, это радовало - значит, их оставили совсем недавно. Мы ехали вдоль них, но теперь смотрели уже и по сторонам: вдруг песок придет в движение? Мы отъехали довольно далеко от лагеря, и в случае нового нападения помощи ждать не придется, нужно надеяться только на самих себя.
Уже второе солнце вздымалось над горизонтом. Пот градом лился по моему лицу. Шапка, призванная защищать от солнца, уже слабо помогала, от нее становилось лишь жарче, ее хотелось снять. Это было абсурдное желание. Все равно что вновь и вновь трогать затянувшуюся рану, ковыряя ногтями жесткую корку. Ты понимаешь, что будет больно и вновь пойдет кровь, но не можешь остановиться.
Вскоре до меня дошло, что впервые я провел столько времени здесь, на этой планете, под открытым небом. Отпраздновал я это событие маленьким глотком воды, которая, несмотря на изоляцию, уже стала почти горячей.
Вечерело, но лишь на часах. Солнце палило, как и прежде, а может и еще сильнее. Одежда липла к телу, соленый пот щипал глаза. Несколько раз я снимал шапку, чтобы почесать голову, а иногда искоса поглядывал на Сэма. Тот мучился не меньше, хоть это и был уже не первый его поход. Видимо, привыкнуть к подобному нельзя.
Посмотрев на него в очередной раз, я понял, что что-то не так...
От жары мозги мои почти отключились, а перед глазами все расплывалось, поэтому я не сразу понял, в чем дело, но потом до меня дошло. Старший лейтенант все же сделал то, от чего с трудом сумел удержаться я: снял головной убор.
-Эй!
Он не слышал.
-Сэм! Стой!
Его голова опускалась все ниже, он уже не управлял мотоциклом и ехал прямо на высокий бархан.
-Стой, Сэм!
Я ускорился и подлетел к нему, но было поздно: его мотоцикл пропахал носом по песку, подняв в воздух облако пыли, а Сэм вылетел из седла и упал примерно в метре от него. Мотоцикл издал звук, похожий на кашель, и замер.
Сэм тоже не шевелился...
-Сэм!
Меня охватила паника. Я подбежал к нему и наклонился. От него несло жаром, потом, а теперь еще и кровью: он поранился при падении, на его правой руке была рваная рана, к счастью, не слишком глубокая. Я начал сильно бить его по щекам.
Он был жив и тяжело дышал, но глаза его оставались закрытыми. Словно во сне, он пробормотал что-то себе под нос.
Я взял бутылку с водой и вылил часть драгоценной жидкости на его лицо. Сэм застонал и с явным трудом разлепил веки.
-Джеймс? Что... что ты делаешь?
Он говорил, еле ворочая языком. Я дотронулся до его лба и чуть не обжегся. Я достал еще одну бутылку с водой, еще сохранившую часть холода, и прижал к его голове.
-Можешь подержать вот так? Я сделаю палатку.
Палатка была автоматическая, достаточно было нажатия на одну кнопку и она сама по себе встала рядом с нами. Осторожно, следя за раненой рукой Сэма, я затащил его внутрь.
Свет все равно частично пробивался через ткань, но был гораздо менее ярким, так что щуриться не приходилось.
-Открой рот, Сэм.
Старший лейтенант повиновался. Он явно не до конца соображал, что происходит, но хотя бы слышал мой голос.
-Что... что случилось?
Я дал ему попить. Он с трудом глотал, значительная часть воды выливалась и текла по его губам и шее.
-Солнечный удар.- коротко ответил я.
-Черт... как же болит голова...
Я вышел наружу и достал из нашего немногочисленного багажа кусок ткани, приготовленный как раз на такой случай. Я намочил его и положил на лоб Сэма.
-Вот так. Теперь лежи и не шевелись.
О том, чтобы продолжить путь, и речи не шло, а ехать дальше в одиночку, бросив Сэма, я не мог. Так что я просто лег рядом и, как ни странно, вскоре уснул.
Проснулся я от звуков рвоты. Открыв глаза, я увидел, что Сэма рядом нет и поспешно вышел из палатки.
Он сидел на коленях, его руки и ноги утопали в горячем песке. Глаза Сэма были закрыты, лицо напоминало скорбную маску. Он был очень бледен, хотя издали можно было разглядеть капли пота на его лбу, щеках и шее.
-Я... я в порядке, Джеймс.- прохрипел Сэм и согнулся в новом позыве. Его рвало в основном водой, которой я напоил его недавно, но встречались и остатки вчерашнего ужина - сегодня-то мы и позавтракать толком не успели.
Вскоре он вернулся в палатку, но уснуть быстро не смог. Я видел, как его бьет дрожь.
-Когда... когда мы ехали втроем...- заговорил он тихим голосом. -то постоянно следили друг за другом. Чтобы никто ничего не натворил, чтобы не никто не сделал глупостей... вроде этой. Я всех подвел, Джеймс. Всех подвел...
-Ерунда. Спи давай, завтра проснешься бодрым.
ДЕНЬ 56.
Утром ему и правда стало лучше, но ненамного. Сажать его на мотоцикл было нельзя.
-Ладно.- он уже мог стоять на ногах и не хрипел так страшно, но все равно был очень слаб. -Сяду позади тебя и постараюсь не блевать тебе за шиворот.
Нам пришлось бросить второй мотоцикл - еще одна потеря. Первый потеряли еще во время прошлой вылазки, когда погиб капитан. Я перенес часть багажа на свой мотоцикл, в основном воду для Сэма и совсем немного еды. Поедим как следует, когда вернемся в лагерь.
Если вернемся.
Я сложил палатку, повязал на голову Сэма мокрый платок, а поверх него надел шапку.
-Я не смогу постоянно оборачиваться и проверять, не снял ли ты ее снова.- предупредил я.
-Да, знаю. Больше не сниму, клянусь.
Мы вдвоем уселись на один мотоцикл и двинулись дальше. От следов, оставленных Дереком Уоллесом, мало что осталось, но они пока еще проступали на песке. Наше путешествие возобновилось.
Но ненадолго.
Я остановился в растерянности. Сэм, кажется, уснул и не сразу заметил, что мы встали. Когда я слез с мотоцикла, он разлепил веки.
-Что такое? Мы нашли Дерека?
-Нет. Похоже, что наоборот.
Следы исчезли.
Я присел на корточки там, где остались последние отпечатки ботинок, едва-едва различимые. Они были почти параллельные - складывалось впечатление, что в этом месте Дерек остановился... но что же случилось дальше? Он что, воспарил, как птица? Может, чудовище напало на него? Но никаких иных следов я не видел.
Услышав позади кряхтение, я обернулся. Сэм ковылял ко мне, щурясь от солнца, которое, без сомнения, вызывало сильнейшую боль в его еще не отошедшей от удара голове.
-В чем дело, Джеймс?
Я молча указал на то место, где следы обрывались. Старший лейтенант стоял, о чем-то напряженно думая.
-Пойдем отсюда. Вернемся в лагерь.
Судя по выражению лица, такое решение он принял вовсе не из жалости к себе. Что-то действительно испугало его.
-Дерек может быть где-то поблизости.- заметил я.
-Если и так, мы ему ничем не поможем. Доктор Смит пока не придумал вакцину. Давай же, Джеймс. Возвраща...
Он не успел договорить - мой вопль прервал его. Песок вдруг вздыбился прямо под ногами Сэма. Я не знаю, откуда у меня хватило сил на такую реакцию, не знаю, почему я не застыл в ужасе, когда нечто вылезло из песка... Я прыгнул вперед и изо всех сил оттолкнул своего напарника. Что-то блестящее взметнулось вверх в том самом месте, где мгновение назад была правая нога Сэма.
Старший лейтенант упал. Я не стал проверять, все ли с ним в порядке - не до того. Я помнил, что на поясе у меня висят гранаты, но тварь близко... слишком близко.
Я вытащил бластер и начал стрелять по тому самому месту, где только что было щупальце. Не знаю, попал я хоть раз или нет, но мои выстрелы явно разозлили монстра, он стремился уйти от них - я прекрасно видел, как поднимается песок.
Кажется, я выстрелил полсотни раз, прежде чем оно исчезло. Пришедший в себя Сэм поднялся на ноги и тоже держал в руках оружие. Он был бледен, как смерть, но в глазах его, до недавнего времени затуманенных, сталью сверкала решимость.
-Где оно?
-Не знаю. Только что было тут. Может, ушло на глубину.
Это было хуже всего - мы не знали, откуда последует удар. Оно могло схватить нас за ноги, как, вероятно, сделало с бедным поваром, могло появиться прямо за спиной или в миллиметре от лица.
Мы простояли так, кажется, несколько минут. Я ощущал себя игрушечным солдатиком, застывшим в одной позе. Горячие струи пота текли по спине, в голове угнездилась ноющая боль. Я боялся, что вот-вот и меня сразит удар. Если это случится, мы точно обречены.
-Не ранен?- спросил я, просто чтобы нарушить эту странную, гнетущую тишину.
-Вроде нет. Черт... ты мне, кажется, жизнь спас.
Я промолчал. Необязательно тварь стала бы убивать Сэма, может, лишь ранила бы. И это гораздо хуже.
Песок пришел в движение в нескольких метрах от нас, прямо под мотоциклом. Я медлил, опасаясь задеть наш транспорт, но как выяснилось позже, мне стоило рискнуть...
Когда оно появилось во второй раз, я разглядел его лучше, но все равно не понял, что же я вижу. Сэм дал очень точную ассоциацию: стекло в профиль. Теперь я понял, что он имел в виду.
Чудовище было прозрачным - но лишь на первый взгляд. На самом деле весь окружающий мир отражался в нем, как зеркале. Его щупальца блестели, словно чистое серебро, и я видел в них отражение солнца, барханов и, смутное, искаженное - самого себя. Я смотрел на него непозволительно долго...
Пять, шесть или даже десять щупалец - они сливались друг с другом - взмыли вверх и обхватили корпус нашего мотоцикла. Сэм первым все понял и открыл огонь, но было поздно - тварь, выбравшись из песка, подняла наш транспорт над собой, легко, словно пушинку, обвила его щупальцами и сжала с силой и яростью, с какой питон душит свою жертву. Я услышал, как трещит сминаемый металл, увидел, как он ломается и гнется. Сэм уже стрелял, но тварь игнорировала его. И тут я понял, что мне нужно сделать...
-Бежим! Сэм, бежим!
-Нет! У нас не будет другого шанса, мы...
Тут он встретился со мной взглядом и, видимо, все понял. Коротко кивнув, он бросился прочь.
Чудовище продолжало кромсать мотоцикл. Я теперь видел остальное тело - монстр и правда напоминал толстую короткую змею с щупальцами. Ничего, похожего на голову, я так и не разглядел, да уже и не пытался. Я взял гранату и выдернул чеку.
Я швырнул гранату, почти не целясь - с такого расстояния промахнуться было трудно - а потом побежал вслед за Сэмом. Я не решался оглянуться и боялся смотреть куда либо, кроме как себе под ноги - если споткнусь и окажусь в зоне поражения, мне конец.
Я остановился и обернулся в тот самый миг, когда прогремел взрыв. Произошло то, на что я и надеялся - ни на что не годный уже мотоцикл лишь усилил силу взрыва. Мы с Сэмом пригнулись, но его детали до нас не долетели.
Сквозь черный дым и взметнувшееся в небеса пламя я не мог разглядеть монстра. Полагаю, огонь отражался от его зеркального тела и я бы не увидел его, даже подойдя вплотную. Пламя быстро ослабело, гореть было уже нечему, не считая нескольких крупных деталей транспорта, а густой дым медленно рассеивался в воздухе. Стояла тишина, от которой мурашки бежали по коже. Либо чудовище, даже раненое, не может издавать никаких звуков, либо оно мертво, либо... либо взрыв не причинил ему никакого вреда.
-Ну что?- выдохнул Сэм. Его глаза были широко открыты, лицо стало маской смертельного ужаса. -Оно сдохло? Мы убили его?
Я молчал. На меня напал суеверный страх, что если я скажу "да, у нас получилось", то оно, даже мертвое, оживет и все начнется сначала. Сжимая в руках бластер, я медленно двинулся к месту взрыва, где еще потрескивали языки огня. Старший лейтенант шел следом, его слегка покачивало, будто пьяного.
И без того горячий воздух, рядом с огнем был просто обжигающим. Я остановился примерно в двух метрах от поблескивающих металлических обломков, в которых уже нельзя было узнать мотоцикл. Я разглядел пластину, торчащую из песка чуть вдалеке - останки солнечной батареи, необходимой для подзарядки транспорта. Едва ли она подлежит восстановлению.
-Видишь его?- дрогнувшим голосом спросил Сэм.
Я помотал головой. Тут были лишь детали мотоцикла, почерневшие от огня, а некоторые - почти им нетронутые. Больше ничего.
-Либо после смерти оно превращается в пыль...- сказал я.- либо его вообще нельзя убить.
Ни крови, ни оторванных конечностей. Ничего.
-Пора возвращаться.- сказал я. -Пойдем ровно тем же путем и наткнемся на второй мотоцикл.
Отныне мы шли пешком. Останавливались на отдых редко, ибо лишились палатки - она взорвалась вместе с мотоциклом. Не было особой разницы: идти под палящим солнцем или сидеть под палящим солнцем. А раз так, лучше все-таки идти.
Сэм упал без сил примерно через три часа. Его снова рвало. У нас осталась всего одна бутылка с водой, она висела у меня на поясе. Сэм сделал всего несколько глотков, понимая, что жидкость нужно экономить. Даже в нынешнем состоянии он не терял трезвости ума.
-Долго нам еще?- спросил он, вновь поднявшись на ноги и вытирая лицо тыльной стороной ладони. Я с тревогой отметил, что рана на его руке, которую мы так и не обработали, слегка кровоточит.
-Думаю, к вечеру мы доберемся до него. Конечно, если мы не сбились с пути.
Все время мы шли строго в одном направлении... но что если нет? Что, если в какой-то момент мы сбились с пути? Тогда мы не только не найдем второй мотоцикл, но даже не доберемся до лагеря. Мы умрем здесь, в этой чужой пустыне.
Спустя примерно два часа мы нашли его. Вернее, то что от него осталось...
Мы стояли, наверное, несколько минут, не в силах поверить в то, что видим. Складывалось впечатление, что по нашему транспорту проехался танк. Некоторые детали были действительно расплющены, словно на них действовала какая-то невероятная, сверхъестественная сила, другие покорежены, согнуты, разорваны. Руль и сиденье сохранились в более-менее приличном состоянии, но все остальное было просто уничтожено.
-Нам конец.- сказал старший лейтенант глухим голосом и сел на песок. Вскоре он уснул, а я достал свой дневник и написал все это.
Скоро мы вновь двинемся в путь. Возможно, последний в своей жизни.
ДЕНЬ 57.
Окажись мы в лагере, Сэм уже давно выздоровел бы. Тень, хоть какой-то намек на прохладу, вода и нормальный сон быстро поставили бы его на ноги. Но сейчас лучше ему не становилось. Нам приходилось делать привал, когда его начинало шатать особенно сильно, и это отнимало много времени. Он уже начинал нести обычный геройский бред про "оставь меня, я лишь тебя задерживаю, пусть хоть один из нас выживет", но я в такие моменты словно отключался и не слушал его.
Впрочем, "отключался" не только тогда. Шапку я не снимал, но все равно чувствовал себя так, будто затылок охватило пламя. Голова болела все сильнее и я опасался, что скоро мы уже оба станем калеками. Бывало, что я очень долго шел, глядя в одну точку, чаще всего, расположенную где-то на горизонте, и не чувствовал собственного тела. Это было одновременно пугающее и приятное ощущение. Вероятно, вызвано оно было крайней степенью усталости. Порой Сэм начинал что-то говорить, но я не слышал. В такие моменты я и собственного дыхания не слышал.
Остановившись в очередной раз на привал, я обнаружил, что воды в бутылке осталось на один глоток. Без колебаний я отдал бутылку Сэму, но тот умудрился разделить пополам и этот глоток. Кое в чем он был страшно занудным, наш старший лейтенант.
Я веду дневник урывками, в те моменты, когда мы останавливаемся. Сегодня Сэм впервые поинтересовался, зачем я, собственно, это делаю.
-У нас ведь есть люди, ведущие учет всем важным событиям.- заметил он. -Да и доктор Одегард до своего исчезновения делал какие-то пометки. К чему тратить силы?
Я слабо улыбнулся потрескавшимися, сухими губами.
-Да, но... это не то. Это другое. То, что пишут они - все равно что выжимка из художественной книги. Описание основных сюжетных поворотов. От самой книги там почти ничего не остается.
-Так вот, что это? Ты пишешь книгу о наших приключениях?
-Вроде того. Может, кто-нибудь когда-нибудь отыщет ее, прочтет. Возможно, она ему понравится. Возможно, он сочтет все это выдумкой... черт, да мне самому, когда я перечитываю написанное, все это порой напоминает сказку.
Я помолчал. Вновь меня охватили самые мрачные мысли.
-Хотя если мы умрем здесь, никто ее уже точно не прочтет.
-Это верно.- кивнул Сэм, поднимаясь. -Так что давай-ка еще поживем.
Ноги уже готовы были отвалиться... Песок набился в ботинки и вообще всюду, даже скрипел на зубах. Временами налетал мерзкий горячий ветер и нам приходилось отворачиваться, но беда в том, что он дул как будто со всех сторон разом. Мы словно оказались в гигантской печке.
Примерно через три часа после того, как мы в очередной раз возобновили свой путь, Сэм вновь упал и уже не смог подняться без моей помощи. Он вцепился в мою руку, словно утопающий. Сейчас, глядя с близкого расстояния, я видел, как скверно он выглядит. Кожа стала красноватой и слезала - тут, впрочем, он мало отличался от меня. Также у него покраснели глаза и он часто моргал. Я подозревал, что не песок виноват в этом. Когда я взял его за руку, то вновь поразился тому, какая горячая у него кожа.
-Я лишь задерживаю нас...- опять начал он.
-Будь добр, заткнись и шевели ногами.
Теперь мы двигались еще медленнее, ибо мне приходилось поддерживать Сэма, который еле-еле полз. Он всхлипывал временами и начинал бормотать что-то. Я посматривал на него, чтобы убедиться, что он говорит нормальным, человеческим способом - то есть, открывает рот.
Нашего злобного спутника мы больше не встречали. Впрочем, в нынешнем нашем состоянии, мы бы увидели его, только если бы он оказался прямо у нас перед носом, а главное - не сумели бы оказать достойного сопротивления. У меня даже не было сил, чтобы швырнуть чертову гранату.
-Привал, привал...- прохрипел старший лейтенант. Глаза его были закрыты. -Пожалуйста... не могу больше...
Мы остановились. В горле пересохло, язык был словно пыльным, а на зубах все так же поскрипывал песок, но пить было нечего. Вода у нас кончилась и мы понятия не имели, сколько нам еще надо пройти. Да мы даже не уверены, что идем в верном направлении.
Я сделал очередную запись в дневнике, Сэм немного пришел в себя и наша пытка продолжилась.
ДЕНЬ 58.
Я до сих в пор в шоке от того, что произошло... но обо всем по порядку.
Я чувствовал, что мы уже близко, но нам пришлось остановиться на ночлег: Сэму становилось все хуже. Он уже плавал на грани яви и сна, причем последний захватывал его все чаще, и все на большее время. Я даже оценил эту горькую иронию: когда-то Сэм тащил за собой еле живого Родриго, уже не уверенный даже в том, что тот еще жив, а теперь сам стал таким же, если не хуже. Я часто прислушивался, чтобы убедиться в том, что он еще дышит.
Временами налетал очень сильный но, как всегда, обжигающий ветер. Мы улеглись, отвернувшись от него, но все равно он долго не давал уснуть. Очнувшись, Сэм попросил воды: он забыл, что она у нас кончилась. Мозг его стал отключаться и это хуже всего. Я знал, что если не поторопиться, то скоро наступят непоправимые изменения и ему уже ничто не поможет.
Поэтому я поднял Сэма на ноги, перекинул его руку на свое плечо, а затем пинками и тычками (что еще оставалось?) заставил его идти, пусть еле-еле, но все же переставлять ноги.
Я смотрел вперед, тряс головой, смахивая с ресниц соленый, обжигающий пот, а потом опять смотрел вдаль. Я ожидал, что вот-вот на горизонте появятся знакомые белые домики, развевающиеся на их крышах флажки... но их не было. Они все словно испарились. Может, пустыня каким-то образом поглотила их? А может, все намного прозаичнее и мы просто сбились с пути?
"Если мы не вернемся и завтра,- думал я. -то рядовой Шелдон наверняка организует новую спасательную группу, которая отправится на наши поиски. Они наверняка выйдут на наш след, найдут нас..."
Но я знал, что они не успеют. Я уже понимал, предвестником чего является этот мерзкий горячий ветер. Надвигалась новая буря, и если к ее началу мы не доберемся до лагеря самостоятельно, нам уже никто не поможет.
Сэм в очередной раз упал, едва не потянув за собой меня. Он рухнул на колени и согнулся пополам - его опять рвало. В жарком мареве запах рвоты мог бы и у меня вызвать тошноту, но никакого запаха не было: старшего лейтенанта рвало остатками воды. Это очень плохо. Он и так теряет влагу ежесекундно, тело испаряет ее, но тошнота попросту добивает его.
-Ладно, хватит.- я схватил его за локоть и поднял на ноги. -Пора двигаться дальше.
-Куда...- прохрипел он, глядя не на меня, а куда-то вниз. -куда мы идем?
-Мы идем в лагерь.
-А как же доктор? Он... его надо...
-Да-да, Сэм. Доктор будет. Доктор тебе поможет.
-Доктор Одегард... надо идти дальше... мы скоро выйдем на его след...
Я почувствовал, что по лицу моему течет уже не только пот, но и слезы. Я слегка похлопал напарника по спине, даже сквозь одежду ощутив нездоровый жар его тела.
-Да, Сэм. Мы найдем его. Обязательно найдем.
Я и сам уже еле мог передвигать ноги. Даже без Сэма, ставшего фактически балластом, это было трудно, а так мне казалось, что мы преодолеваем не больше ста метров в час. Сэм падал каждые несколько минут, а поднимать его с каждым разом становилось все труднее. Его вновь рвало жалкими остатками воды, а время от времени он хватался за голову и все его лицо становилось жутковатой маской невероятной, сверхъестественной боли.
Я уже смирился с мыслью о том, что мы сбились с пути и умрем здесь, в этом океане песка, когда увидел перед собой, совсем рядом какие-то черные столбики. Датчики! Мы на границе лагеря!
Очень давно я не испытывал такого облегчения. Даже вновь упавший Сэм не испортил этой радости.
-Давай-давай, вставай, дружище. Осталось совсем немного.
Сэм что-то пробормотал и, кажется, отключился. Чертыхнувшись, я вновь закинул его уже совершенно безвольную руку себе на плечо и потащил его за собой.
Каждый шаг давался с неимоверным трудом. Ноги налились свинцом, все тело ломило, одежда стала настолько мокрой, что хоть выжимай. Висящий на мне мертвым грузом Сэм прижимал меня к земле и мне казалось, что я уже ступаю по колено в песке.
Я закричал, надеясь, что меня услышат и прибегут на помощь, но на самом деле из моего высушенного горла донесся лишь слабый хрип. От этого звука мне самому стало гадко и тоскливо.
-Держись, Сэм.- прошипел я, уже не уверенный, что Сэм вообще меня слышит. -Мы уже близко. Совсем рядом. Только продержись еще немного, ладно?
Сэм молчал, но я не волновался: я слышал его тяжелое, свистящее дыхание. Ноги его, буквально волочившиеся по песку, оставляли причудливый след, слегка похожий на тот, что остается от чудовища.
-Мы уже близко.- повторял я как заклинание и уже не знал, кому я это говорю: Сэму или самому себе. -Осталось совсем чуть-чуть.
Они появились передо мной, будто мираж, и я понял, что в жизни не видел ничего более прекрасного. Белые круглые домики с развевающимися на горячем ветру флажками - они напоминали какое-то сказочное королевство. Я слегка ускорил шаг.
-Вот они, Сэм. Ты видишь? Мы сделали это, мы добрались! Оно хотело, чтобы мы умерли от жары и жажды, но мы победили его, Сэм, мы одолели этого ублюдка!
Тут я увидел людей. Не менее десятка - они заметили нас и спешили навстречу. Впереди всех шел рядовой Джош Шелдон. Мы шли навстречу друг другу, словно возлюбленные, не видевшиеся целую жизнь.
Когда между нами осталось порядка десяти метров, Шелдон вдруг остановился. Остальные, кто следовал за ним, тоже замерли.
-Стойте, где стоите.- приказал Шелдон. -Ни шагу дальше.
Я вначале даже и не подумал, что он обращается к нам, а потому сделал еще несколько шагов. Рядовой тут же поднял оружие. Дуло бластера смотрело точно мне в лоб.
-Я сказал, стойте!
Я остановился, глядя на него с искренним недоумением. Еще большее недоумение я испытывал, глядя на остальных, тех, кого он за собой привел. Среди них были хорошо знакомые мне лица, в том числе Ричард Гилрой и даже доктор Элси. И все они смотрели на нас с опаской.
-В чем дело?- спросил я, прокашлявшись. В горле было так сухо, что любое усилие вызывало боль, каждое слово будто царапало меня.
-Нам нужно убедиться, что вы здоровы.- пояснил Шелдон. Он был очень бледен и глаза его беспрестанно бегали.
-Мы не здоровы, и ты это видишь.- сказал я с раздражением. -Сэм получил солнечный удар, ему плохо. Сам я едва держусь на ногах. Мы долго шли пешком, наши мотоциклы уничтожены.
-Солнечный удар?- переспросил Шелдон. Он подозрительно прищурился, а потом обернулся к остальным. -Доктор Элси, осмотрите старшего лейтенанта Куини. Только будьте очень, очень осторожны.
Доктор подошел к нам. Я заметил, что он старается избегать моего взгляда, а лицо его покраснело отнюдь не из-за жары. Что, черт побери, тут происходит? Ладно, Шелдон слетел с катушек - не скажу, что меня это удивило - но почему остальные пляшут под его дудку?
-Уложите его на песок.- попросил доктор Шелдон.
-На песке горячо. Ему и так плохо.
-Иначе я не смогу осмотреть его.
Выбора не было, пришлось положить его. Краем глаза я заметил, что Джош слегка опустил оружие. Теперь, когда мои собственные руки свободны, я бы мог достать бластер и пальнуть в спятившего рядового - например, ранить его в ногу. Но как насчет остальных? Все они теперь были вооружены. Не пристрелят ли меня, словно бешеного пса?
"Пристрелят. Решат, что я болен, и убьют, пока не успел натворить еще каких-нибудь бед. И Сэма тоже убьют, даже не разбираясь."
Доктор Элси тем временем натянул медицинские перчатки и расставил руки и ноги старшего лейтенанта так, что тот теперь напоминал выброшенную на берег морскую звезду. Он расстегнул одежду Сэма и осмотрел живот, потом ощупал шею, грудь и ноги.
-Ну что?- нетерпеливо спросил Шелдон.
Доктор Элси взял его руку и взгляд его остановился на рваной ране, края которой почти почернели и все еще поблескивали от крови. Я выругался сквозь зубы: совсем забыл об этой чертовой царапине.
-У него рана!- крикнул доктор Элси. -Кажется, ей пара дней. Но до сих пор кровоточит.
-Он получил ее, когда упал с мотоцикла!- прорычал я. -Мы действительно наткнулись на монстра, но он не задел нас! Более того, возможно, мы ранили его самого!
Но Шелдон меня словно не слышал.
-До сих пор кровоточит?- переспросил он. -Кажется, с мистером Рейном было примерно так же, да?
Мне уже не стрелять хотелось - просто наброситься на этого придурка и придушить голыми руками.
-Я не обработал ему рану. Он не отдыхал с тех пор, потому и рана не затянулась. Что с вами такое, черт побери?
Доктор распрямился, подошел к Шелдону и что-то прошептал ему на ухо. Тот напряженно кивнул.
-Можете вернуться в лагерь, лейтенант Маккензи.- объявил он почти торжественно.
-А Сэм?- я не двинулся с места.
-Его мы не можем пропустить.- без особого сожаления в голосе ответил рядовой.
-Слишком велик риск.- извиняющимся тоном пояснил доктор Элси.
На моих губах вдруг появилась улыбка - я сам не понимал, откуда она взялась. Должно быть, чувствовалось в ней что-то безумное, потому что Шелдон крепче сжал бластер, как и несколько человек позади него. Я улыбался, наверное, потому что до сих пор воспринимал все это, как шутку, глупую и ни капельки не смешную.
-То есть вы оставляете своего непосредственного начальника здесь, на песке? На верную смерть?- уточнил я, все также улыбаясь.
Шелдон переминался с ноги на ногу. Напряжение нарастало. Сам воздух будто стал еще горячее. Конечно, он стал таким из-за надвигающейся бури. Простоим тут еще немного - и встретим ее прямо здесь.
-Доктор Элси возьмет анализ крови и осмотрит его более тщательно.- сказал Джош. -Но все это произойдет здесь. Мы не пустим его на территорию лагеря, пока не убедимся.
-Он умирает, Джош. Прямо сейчас, в эту самую минуту. Что случилось, пока нас не было? Что стало для тебя последней каплей? Из-за чего ты стал мерзким трусливым параноиком?
На самом деле, причин стать трусливым параноиком было предостаточно, но с человека, держащего в руках оружие и отвечающего за безопасность остальных, совсем иной спрос. Я всего лишь надеялся спровоцировать Шелдона на какой-то необдуманный поступок. В конце концов, едва ли будет хуже.
Рядовой переминался с ноги на ногу, его лицо стало ярко-красным.
-Кое-что действительно произошло, лейтенант. Я покажу вам, если хотите. Но пожалуйста, не делайте глупостей.
-Это вы сейчас делаете глупости!- я бросил взгляд на старшего лейтенанта, по-прежнему лежащего в позе морской звезды. -Я сказал правду: Сэм поранился во время падения. Он получил солнечный удар и упал. Что вам еще нужно?!
-У нас новые потери.- будто не услышав меня, сказал Шелдон. -Монстр убил двоих. Системы безопасности не зафиксировали его, потому что кто-то отключил часть датчиков. Среди нас есть еще один... не такой.
-Так значит проблема в вас, а не в нас.- усмехнулся я. -Тогда это мы должны решать, входить в ваш зараженный чумой лагерь или нет.
Эта фраза подействовала на молодого солдата, как удар хлыста. Он слегка вздрогнул и посмотрел на меня почти с обидой.
-Мы изолировали всех, кого подозреваем. И именно поэтому мы сейчас так осторожны. Доктор Элси осмотрит вас и старшего лейтенанта.
-Пусть это сделает доктор Смит.
-Он... он не сможет.
Меня пробрала дрожь. Неужели доктор Смит - один из тех погибших?
Рядовой окончательно опустил оружие и отошел в сторону.
-Пойдемте. Я покажу вам, что случилось.
Мне не хотелось идти с ним, но и оставаться здесь, геройствовать, у меня попросту не было сил. Пару минут назад меня посещали совсем уже странные мысли: я хотел взять немного воды и еды и уйти отсюда, из этого места, ставшего вдруг таким жестоким и неприветливым. Я представил, как иду по пустыне, как кончается вода в моей бутылке. Представил, как убегаю от горячего ветра, прекрасно понимая, что он за собой несет. Представил, как лежу на песке и делаю свой последний вдох.
А потом представил другое. Как стою перед генералом и отчитываюсь о преступлении, которое совершил рядовой Джош Шелдон. Рассказываю, как он направил на меня оружие, как оставил своего начальника умирать на песке. Я представил, как покрасневшего от стыда и ужаса Шелдона уводят, сковав ему руки за спиной... и в тот момент я понял, что хочу жить.
-Ладно.- сказал я нейтральным тоном. -Показывай, что там у вас произошло.
Мы углубились в лагерь. Несколько вооруженных людей так и шли следом - своеобразная охрана для Шелдона, на случай, если мне в голову взбредет какая-нибудь глупость. Но я не мог придумать ни одной глупости. Столько их уже сделано... должно быть, они просто закончились.
-Мы оставили тела, окружив их льдом и кондиционерами.- сказал Джош. -Чтобы не разлагались так сильно. Но они пока и не думают.
Эта фраза и заинтриговала, и встревожила меня. В такую жару, да под двумя солнцами, никакое охлаждение не спасет от быстрого разложения. Если только сунуть тела в морозильник - но там мы храним продукты. Как же так вышло, что трупы "и не думают" разлагаться?
Мы прошли мимо почерневшего металлического каркаса - останков сгоревшего медпункта. До сих пор тут витал запах гари и мне даже казалось, что я все еще улавливаю слабый аромат жарящейся в огне плоти. Нет, он не мог сохраниться так долго...
-Вы организовали новый медпункт?
-Да, этим занимаемся. Пока доктор Элси и доктор Алексеев работают в собственных жилищах.
Я слегка поморщился. Ничего хуже они придумать не могли. Если источник инфекции все еще здесь, в лагере, то при такой работе он распространится в два счета.
-А доктор Смит? Он мертв? Он - один из погибших?
Шелдон качнул головой и ничего не сказал. Я бы врезал ему от души, если бы не ребята с бластерами, плетущиеся сзади.
Наконец мы вошли в один из пустующих домиков. Тут когда-то жил Дерек Уоллес, но доктор Хин Пин, с которым он делил жилище, видимо, ушел отсюда, опасаясь подхватить неведомую заразу. Так я думал.
Но я ошибся.
-Вот черт!- не удержался я от восклицания.
Первого убитого звали Кирк Мэтьюс. Один из пилотов, он управлял нашим челноком и обеспечил мягкую посадку. Узнал я его лишь по нашивке на груди, она изображала ракету, окруженную звездами.
Лицо пилота было буквально разорвано в клочья, кожа слезала лоскутами, обнажая мышцы, а местами и мясо было содрано, так что можно разглядеть череп. Один глаз вытек из глазницы и на его месте чернела дыра, кровавая по краям. Нос словно срезали серпом, правое ухо частично оторвано. На шее глубокая рана, еще две - на груди. Все тело Кирка было залито подсохшей кровью и казалось, что он окунулся в красную краску.
Второе тело принадлежало доктору Хин Пину...
-Оно знает, кого убивать.- приглушенным голосом заметил рядовой Шелдон. Я только сейчас заметил, что кроме нас двоих, внутри нет никого (в смысле, никого живого). Несмотря на оружие, Шелдон выглядел беззащитным и я наверняка без труда одолел бы его сейчас, но моя ярость заметно утихла.
Голова врача была почти полностью отсечена, держалась лишь на нескольких тонких полосках кожи. Глаза были открыты и смотрели, кажется, прямо на меня.
-Нужно было закрыть их.
-Да. Но мы боялись притронуться к телам лишний раз. Шестерых человек пришлось долго уговаривать, чтобы они вообще принесли их сюда. Люди оделись так, словно попали в зону радиации.
Что-то мне подсказывало, что эта зараза даже хуже радиации...
-Тела нужно сжечь.- сказал я. -А не хранить здесь, словно... консервы.
Со всех сторон тела, уложенные в самом центре комнаты, были окружены мешками со льдом, под которыми уже образовались большие лужи. Кондиционеры работали, но не слишком сильно, я почти не ощущал прохлады от них.
Но тела и правда не разлагались. Я не чувствовал запаха гниения, только слабый аромат крови.
-Хорошо, сожжем.- не стал спорить Джош. -Мы, на самом деле, оставили их только ради вас. Чтобы предъявить, когда вы вернетесь.
-Вы пропустите Сэма в лагерь.- сказал я, отвернувшись от трупов. Пора возвращаться к тому, с чего начали. Сейчас, без своей вооруженной банды, Шелдон явно чувствует себя не так уверенно. -Он сейчас без сознания, а значит вы будете выполнять уже мои приказы. Если откажетесь, рядовой, я выйду на связь с "Чезаре" и сообщу о всех ваших преступлениях. И дома вас будет ждать суд.
Но Шелдон качал головой - теперь улыбался уже он.
-Нет, лейтенант, вы не сможете поговорить с начальником экспедиции.
-Это угроза?!
-И никто не сможет. Это наша вторая проблема: единственный передатчик, позволяющий нам выйти на связь с "Чезаре", уничтожен.
Я буквально ощутил, как земля уходит из под ног. В первый миг мне показалось, что это просто какая-то уловка, Шелдон лжет, пытается запутать меня... но глядя ему в глаза, я понял, что это правда. Мы не можем поговорить с кораблем.
-Отныне мы сами по себе.- заключил рядовой.
Должен признаться в страшном: даже смерть доктора Хин Пина и пилота Мэтьюса, безусловно, трагичная и чудовищная, не произвела на меня такого впечатления, как эта, последняя новость.
На меня напало ощущение дежа-вю. Я уже испытывал подобную беспомощность раньше. Давным давно, в возрасте десяти лет, мы с отцом отправились поохотиться в лес и каким-то образом я сошел с тропы, отстал от отца и заблудился. Я плутал по лесу около трех часов, прежде чем услышал крик отца, но эти три часа показались мне самыми долгими в жизни.
Много ужасов тогда прокрутилось в моей голове. Фантазия, подогреваемая страхом, рисовала самые жуткие кадры мучительной смерти, но даже не это было хуже всего. Я боялся, что буду вот так бродить еще очень долго. Я представлял, как ноги мои слабеют, как я падаю на землю и уже не встаю.
Именно об этом я на самом деле вспомнил несколько минут назад, когда всерьез задумался о том, чтобы покинуть лагерь. Но похоже, теперь такая участь уготована нам всем.
-Ладно.- я старался не показывать своей тревоги, но скорее всего, она была написана у меня на лице. -Мы что-нибудь придумаем. Или они что-нибудь придумают, когда заметят, что мы не выходили на связь уже очень долго.
-В том и проблема, что недавно мы с ними связывались.- хмуро сказал Шелдом. -Доктор Смит рассказал им обо всем и теперь они едва ли решатся выслать спасателей.
-А где сам доктор Смит?- в который раз спросил я.
Рядовой вздохнул, примиряясь с неизбежным.
-Пойдемте. Я покажу.
Мы отправились в другой конец лагеря. Я встречал людей, и все они смотрели на меня очень странно. "Боятся, что я тоже заразен."- понял я. Глупцы. Они не видели тех, кто действительно заразился...
-Нам пришлось пойти на крайние меры.- сказал Шелдон. -Доктор Хин Пин и мистер Мэтьюс были убиты прямо тут, в лагере, а часть датчиков движения кто-то отключил. Без сомнений, это сделал человек, и чтобы подобное не повторилось, мы решили... обезопасить себя.
Я недоверчиво хмыкнул. Мы остановились возле дома, окна которого наспех заколотили досками. На двери, судя по мигающей красной лампочке рядом с ручкой, установлен пароль.
-Мы не смогли подобрать места получше...
Джош открыл дверь и включил свет.
Этот дом некогда занимал Джон Рейн, но теперь тут находились другие люди. На краю кровати сидел геолог Роберт Прайс. На стуле возле заколоченного окна дремал Кевин Берд - его присутствие меня не удивило, я помнил, с каким подозрением Шелдон отнесся к его ранению. В маленькой кухне, за столом, я увидел доктора Смита и... Сиенну Лонгри.
-А она что тут делает?- вырвалось у меня.
Все тут же повернулись ко мне. Краем глаза я заметил, как Шелдон поднял бластер.
-Она и мистер Прайс слишком много ковырялись в песке и земле. Также, как и сбежавший Дерек Уоллес.
Вновь мне хотелось наброситься на этого идиота, вырвать у него оружие и как следует избить.
-Лейтенант Маккензи!- воскликнул доктор Смит. Он был очень бледен и осунулся, под глазами залегли глубокие тени. -Объясните, зачем все это? Чего вы пытаетесь добиться?
Они думают, что это я отдал приказ. Они не знают, что я вернулся всего несколько минут назад.
-Я тут ни при чем, док. Рядовой Шелдон устроил весь этот цирк, так что спрашивайте его.
Кажется, доктора это не слишком удивило, он кивнул и сел на место. Это был красноречивый жест: он считал Шелдона недостойным того, чтобы вести с ним диалог. Я заметил, что рядовой вновь покраснел до корней волос.
-Когда нас освободят?- спросила Сиенна. Она держала в руках кружку с явно остывшим кофе. -Вы не можете держать нас тут вечно, это незаконно.
-Вы пробудете тут до тех пор, пока мы не убедимся, что все вы здоровы.- похоже, эту фразу Джош произносил не в первый раз. -Доктор Элси взял вашу кровь и изучает.
Он пошел к выходу. Я понял, что если не хочу тоже застрять тут, надо идти за ним.
-Пока старший лейтенант Куини нездоров, его обязанности лежат на мне.- твердо сказал я. -И как ваш командир, я приказываю вам освободить этих людей немедленно.
-Я не могу, сэр.
-Вы ослушиваетесь прямого приказа?!
-Нет. Я прислушиваюсь к здравому смыслу.
Я уже решил, что о здравом смысле мы с рядовым Шелдоном еще поговорим, как следует поговорим, и разговор этот ему скорее всего не понравится. Но сейчас меня волновало еще кое-что.
-А мисс Лонгри вы могли бы освободить. Мы жили в одном доме, я бы заметил, если бы с ней было что-то не так.
-Вы ей симпатизируете?- поинтересовался Шелдон и я чуть не вздрогнул: неужели так заметно? -Мисс Лонгри была у вас на виду, но это еще ничего не значит. К тому же, последние пару дней вас не было рядом, чтобы присмотреть за ней.
Он ушел, а я смотрел ему вслед с яростью. Мне бы хотелось злиться и на старшего лейтенанта, но я не мог: в нынешнем его состоянии он вызывал лишь жалость.
Я отправился обратно. Нужно было проследить за действиями доктора Элси, убедиться в том, что он действительно взял кровь на анализ. Сэму пора возвращаться под нашу крышу - ветер становился все сильнее, буря надвигается.
Я шел, еле передвигая ноги. Стычка с Джошем заставила меня на время почти забыть о том, как сильно я устал. Теперь эта усталость вновь навалилась на меня и мне казалось, что колени вот-вот подогнутся и я просто останусь лежать на песке.
Наверное, было бы лучше, если бы так оно и случилось...
Я издалека увидел доктора Элси. Он сидел на коленях рядом с распростертым Сэмом, для которого никто так и не догадался принести чего-нибудь, дающего хотя бы небольшую тень. Доктор выглядел мрачно, а встретившись взглядом со мной, еще и покраснел, после чего отвел глаза.
-Ну что?- слегка задыхающимся голосом спросил я. -Вы взяли у него кровь на анализ?
Он покачал головой.
-Нет, лейтенант.
-Почему?!
-В этом... в этом нет необходимости.
От этих слов веяло холодом и печалью. Не желая верить, но уже зная, я рухнул рядом с Сэмом на колени и схватил его за шею, словно хотел придушить.
Он был мертв.
ДЕНЬ 59.
Буря пришла вечером, но мы успели проститься со старшим лейтенантом Куини.
Весь лагерь (за исключением тех, кого держали в карантине) собрался примерно в миле от нашей территории. Нужно было соблюдать правила безопасности. Сейчас, когда ветер дул еще сильнее, чем прежде, огонь мог легко перекинуться на дома. Оставалось лишь выйти в пустыню.
Тело положили на небольшой, наспех сколоченный из останков сгоревшего медпункта постамент. Сэма умыли и придали его лицу более-менее умиротворенный вид, подретушировали рану на руке, так что теперь она напоминала лишь царапину. Тем, кому было, что сказать, предоставили слово. Мне не хотелось ничего говорить, но я ощущал на себе множество взглядов, к тому же, я был тем, с кем покойный старший лейтенант провел свои последние часы. Я был обязан сказать хоть что-то.
Выступив вперед, я заговорил.
-Сэм был хорошим командиром и отличным другом. Не могу сказать, что очень хорошо знал его, но за время, проведенное здесь, я понял, что он - человек широкой души, отзывчивый, храбрый и честный. Он не заслужил той смерти, что настигла его. Конечно, то же можно сказать и про пилота Мэтьюса, и про доктора Хин Пина, и про шедшего на поправку, но заживо сгоревшего в огне лейтенанта Мейнса, и про капитана, с которым мы даже не смогли проститься... Но старший лейтенант Куини был бойцом, а боец должен умирать с оружием в руках. А не так, как умер он.
Я помолчал, собираясь с мыслями. В горле пересохло. Вокруг было тихо, только свистел ветер, усиливающийся с каждой минутой.
-Я смею надеяться, что его смерть не была напрасной, а в том мире, где он очутился теперь, нет песка и светит всего одно солнце.
Десять человек дали залп из ружей - бластеры стреляют гораздо тише и далеко не так эффектно, а потому не годятся для подобных церемоний. Грохот выстрелов ветер унес куда-то в пустыню и вновь стало тихо.
Тело сгорело быстро. Я задерживал дыхание как можно дольше, чтобы не вдыхать запаха горящей плоти, но когда все же сделал глубокий вдох, то обнаружил, что опасения напрасны: ветер уносил его все туда же, вглубь пустыни. Хоть какая-то от него польза. Мы торопливо вернулись в лагерь.
Буря налетела всего через полчаса после того, как все мы заперлись в своих домиках, и разметала пепел, оставшийся от Сэма. Я сидел на краю кровати, теперь уже в полном одиночестве, и никогда еще не чувствовал себя так плохо. Наверное, впервые мысль о самоубийстве не показалась мне такой уж бредовой. Я даже вступил в мысленную перепалку с самим собой.
Нет, убить себя - это не выход. Нет ничего хуже, чем умереть здесь, на чужой планете, где даже могилу нельзя выкопать...
Но смерть неизбежна, разве нет? С "Чезаре" никто не прилетит, никто не заберет нас, так к чему продлевать мучения?
Дом стонал и скрипел под порывами яростного ветра. Иногда я слышал, как особенно крупные горсти песка врезаются в крышу и стекают по ней вниз. Я подошел к окну и мне почудилось, что там, посреди серой мглы, движутся какие-то смутные тени. Скорее всего, это просто разыгравшееся воображение. Только безумец выйдет на улицу сейчас.
Я посмотрел на пустую постель Сиенны и сердце мое сжалось. Эта женщина и мистер Прайс оказались под подозрением пустоголового Шелдона, лишь потому что делали свою работу. Я решил, что как только буря кончится, постараюсь освободить их. Я сделаю это, даже если придется начать перестрелку. Ибо сейчас, вдали от родного дома, мы начинаем терять единственное, что у нас осталось - человечность.
ДЕНЬ 60.
К утру буря утихла и в который уже раз мы начали подсчитывать ущерб.
Несколько солнечных батарей повреждены, пара датчиков валяются, занесенные песком. Рядом с домами вновь образовались большие насыпи. Некоторые с трудом выходили из своего дома - дверь оказалась завалена.
Разгребать песок возле моего дома помог Джим Хаксли. Он работал лопатой гораздо ловчее и быстрее меня, и при этом успевал разговаривать.
-Ну, что думаете?- спросил он, вонзая лезвие лопаты в самый центр бархана, образовавшегося с задней стороны дома.
-О чем именно?
Вот я говорил с трудом, дыхания едва хватало. Либо старею, либо эта планета так действует - выжимает все соки и лишает последних сил. Сейчас я впервые понял, что ненавижу ее. Даже не монстра, возможно, по прежнему обитающего где-то поблизости, а весь этот пыльный желтовато-белый шарик.
-О том, что происходит.- сказал Хаксли, на миг оторвавшись от работы. -О том, можно ли нам что-то сделать и исправить ошибки.
Я передернул плечами.
-Ошибки можно исправить, когда знаешь, какие они и где ты их допустил. А это, к сожалению, не наш случай. Я считаю ошибкой весь этот карантин, устроенный Джошем, но это лишь мое личное мнение. Что, если он прав?
И такие мысли меня действительно посещали, но я все же готов был рискнуть. Паника, страх, паранойя, подозрение - все эти чувства, от которых нас предостерегал капитан Грейси, теперь захватили нас, и вот уж точно нет ничего хорошего.
-А если вам интересно мое мнение, лейтенант - оно совпадает с вашим. Мы тут - не рыбки в аквариуме. Больных от здоровых отделить не так-то просто.
Я молча кивнул и продолжил работу. Мне не хотелось говорить обо всем этом - кто-нибудь мог услышать. Я только подумал так, и тут же мои губы искривила невеселая улыбка.
Чей-то удивленный крик долетел до наших ушей. Работавшие рядом люди побросали лопаты и выпрямились, напряженно вслушиваясь. На лицах застыла тревога. Все уже привыкли, что воплей радости тут не бывает. Крик всегда означает беду.
-Что случилось?- удивился Хаксли.
Это я собирался выяснить и пошел к источнику криков.
В конце концов я остановился возле дома доктора Хин Пина. Там у входа уже стояли рядовой Шелдон, доктор Элси и Грег Питерсон.
-В чем дело?
-Все плохо, сэр.- процедил рядовой сквозь сжатые зубы.
"Ага,- подумал я с легким удивлением. -снова меня сэром зовешь? Вот только на мои приказы тебе все так же наплевать, сукин ты сын."
-У нас вновь пропажа.- добавил доктор Элси. Он был очень бледен и смотрел куда-то в сторону, словно боясь встречаться со мной взглядом.
-Кто на этот раз?
-Доктор Хин Пин и пилот Мэтьюс.
Разумеется, вначале я решил, что это всего лишь глупая шутка. Мои губы сами по себе растянулись в улыбку, но Элси не торопился смеяться, так что она тут же увяла.
-Вы... вы сейчас серьезно? Тела пропали?
-Да, лейтенант. Мы все осмотрели - их нет в лагере.
Наступила тишина. Я смотрел на распахнутую дверь дома доктора Хин Пина. Недоверчиво хмыкнув, я вошел внутрь и увидел лишь большую лужу на месте растаявшего льда, да кондиционеры, теперь отключенные. Мертвецы действительно исчезли.
Следом за мной в дом вошел доктор Элси. Он выглядел растерянным и жалким, так что моя недавняя злость на него почти исчезла.
-Что по вашему могло случиться?- спросил я.
-Ну... вероятно, кто-то - доктор Одегард или мистер Уоллес - вошел в лагерь во время бури и утащил их тела. Иного объяснения у меня пока нет. Да и едва ли появится.
-"Он говорил, не открывая рта. Он сказал, что я тоже так смогу. Он сказал, что мне нет больше нужды скрываться в этой тщедушной оболочке. Что есть способы стать сильнее... умнее... и победить саму смерть."- процитировал я.
Элси вздрогнул и воззрился на меня в изумлении.
-Что?
-Это слова доктора Одегарда. Он произнес это, когда мы виделись в последний раз.
-И что это значит, как считаете?
Это был одновременно легкий и очень сложный вопрос. Ибо слова, произнесенные доктором Одегардом, были на самом деле словами глубоко больного Джона Рейна. И нам остается лишь гадать, какой смысл он мог в них вкладывать.
-Понятия не имею.- коротко сказал я, хотя кое-какие мысли были, но делиться ими я пока не хотел. -Просто так вспомнилось.
Мы вышли наружу. Люди вокруг спокойно работали, разгребая песчаные завалы у своих домов. Исчезновение мертвых озаботило немногих. Скорее всего, большинство будут стараться не думать о том, что пропажа трупов выглядит куда подозрительнее, чем исчезновение живых.
Мистер Питерсон не успел далеко уйти, так что я сумел нагнать его. Я заговорил с ним, лишь убедившись, что поблизости нет лишних ушей.
-Мне надо поговорить с Эдди. Он... функционирует?
-Разумеется. После починки я берегу его, как зеницу ока.
Мы отправились в мастерскую. Робот Эдди сидел на стуле у самого входа, совсем как человек. Я слышал, что мистер Питерсон надеется следующую свою модель обтянуть кожей, чтобы стереть последние отличия. Меня эта идея одновременно восхищала и пугала.
Изобретатель нажал кнопку на шее робота, тот включился и, как всегда, выразил готовность помочь.
-Ты и правда можешь помочь, дружище.- сказал я, сев напротив него. -Мы потеряли связь с "Чезаре", наш передатчик сломан. Есть ли какие-либо альтернативные способы связаться с кораблем?
Голубые глаза робота слегка потухли, как было всегда, когда он начинал "мозговой штурм".
-Вариант 1. Починить передатчик, если это возможно. Вариант 2. Попытаться выйти на связь с помощью самого мощного из имеющихся передатчиков, используя возвышенность.
Я очень надеялся, что прозвучит и третий вариант, но робот молчал. Его глаза вновь светились ровным светом.
-Возвышенность...- тихо сказал я. -Кажется, тут есть гора размером с три наших Эвереста?
-Да, сэр. Гора Ардера - названная в честь обнаружившего ее Роберта Ардера. Ее высоты может хватить, чтобы сигнал пробился в воздушное пространство.
-Но ведь есть третий вариант.- сказал я, кажется, еще тише. -Разве нет? Почему ты не назвал его?
Робот молчал.
-Мы можем взлететь на своем челноке и выйти на орбиту. Или я не прав?
-Очень рискованно, лейтенант Маккензи. Для этого вам нужно точно вычислить местоположение материнского корабля. Не забывайте, челнок работает на топливе, не на солнечной энергии. Топлива хватит лишь на один единственный взлет.- глаза робота почти потухли, словно собственные слова печалили его. -Если вы промахнетесь мимо орбиты "Чезаре", вам останется лишь надеяться, что корабль рискнет сойти с собственной орбиты и подобрать челнок, неспособный даже самостоятельно пристыковаться. Все это очень рискованно и опасно, лейтенант.
Я прекрасно понимал, как это опасно, но все таки... если не будет другого выхода... готов был рискнуть.
ДЕНЬ 72.
Несколько дней прошли в тишине и спокойствии, если только не считать возмущенных криков тех, кого посадили в карантин. Разговоры об исчезнувших мертвецах, коих и так было мало, теперь и вовсе прекратились. Каждому хотелось думать лишь о себе, о собственной жизни, и это было так естественно, что почти отвратительно.
Теперь, когда почти каждому выдали оружие, не нужно было так серьезно следить за порядком. С другой стороны, любая стычка отныне могла перерасти в полномасштабное противостояние. Мы все оказались вдали от дома, на чужой, враждебной планете, а теперь еще и не доверяли друг другу.
Доктор Элси очень долго возился с анализами крови. Я подгонял его, а вот Шелдону будто было все равно. Он словно упивался теми крохами власти, что оказались в его руках.
Наконец Элси сообщил, что мистер Прайс и мисс Лонгри "чисты". Я поспешил сообщить эту весть рядовому.
-Все равно слишком опасно.- пробурчал Джош. Он неспешно пил лимонад, сидя на складном стуле под навесом рядом со своим домиком. -Я бы подержал их еще недельку-другую. Черт знает, как эта зараза умеет скрываться. Мы ведь о ней ничего не...
Я выбил стакан из его рук. Он, конечно, не разбился, но пролитую жидкость тут же жадно впитал песок.
Шелдон вскочил на ноги, его лицо пошло пунцовыми пятнами. Он огляделся по сторонам, словно опасаясь, что кто-то мог увидеть эту сцену.
-Что вы делаете, сэр?- яростно прошипел он.
-Ты выпустишь их.- холодно сказал я. -А если ты этого не сделаешь, я отправлю в карантин тебя самого.
На его губах появилась странная улыбка.
-Вы меня заставите? И как? Будете тыкать мне своим званием, зачитывать устав и правила, прилюдно отчитывать? Оглядитесь - я нравлюсь им больше, чем вы. Я первым понял, как опасна эта гадость, но разве кто-то меня послушал? Вы посчитали меня трусом.
-И сейчас считаю. Ты закончил? Тогда слушай. Сейчас ты пойдешь и освободишь Роберта Прайса и Сиенну Лонгри. Ты посадил их в карантин, убедился, что они здоровы, а теперь отпустишь их.
-Вам нравится Сиенна.- его ухмылка стала уже наглой и очень неприятной. -Думаете, я не заметил? Тут все друг о друге все знают. Вы уже успели с ней переспать? Нет, наверное нет. Потому и торопитесь. Боитесь, что не успеете сделать это до того, как тварь нас всех убьет.
Я ударил его в лицо, довольно сильно. В первый миг даже подумал, что перестарался. Но Шелдон лишь слегка покачнулся, даже не упал, а из его носа вытекла одинокая капля крови. Удивительно, но он ухмыльнулся еще шире и заговорил громче.
-Лейтенант Маккензи ставит личные интересы выше общих! Лейтенант Маккензи считает, что мы должны освободить потенциально зараженную мисс Лонгри, только для того, чтобы у него была возможность вставить свой...
Я ударил его вновь, гораздо сильнее. В этот раз Джош упал в песок, а я навалился сверху и начал наносить удар за ударом. Кровь уже залила его лицо, мои собственные кулаки были окровавлены, но я не мог остановиться. Думаю, я бы убил его, если бы не подошедшие сзади люди. Они оттащили меня, а я брыкался, пытаясь нанести еще удар, а потом еще и еще...
-Спокойнее, лейтенант.- услышал я у себя над ухом голос Джима Хаксли. -Не стоит он того.
Это меня слегка отрезвило, а вот Шелдон никак не мог успокоиться. Его кое-как подняли на ноги, он провел рукой по лицу и посмотрел на окровавленную ладонь, после чего указал на меня.
-Вот с такими командирами у нас нет будущего. Тот, кто ставит свои интересы выше общих, не сможет помочь нам, когда оно придет за очередной жертвой.
И он плюнул кровавой слюной в песок.
ДЕНЬ 75.
Я знал, что времени у меня мало. Шелдон сошел с ума от страха, в этом я уже не сомневался, но он перетягивал на свою сторону все больше людей. Фактически, мы разделились на три лагеря: те, кто поддерживает паническую политику Шелдона, те, кто симпатизирует мне (а таких после эпизода с дракой стало меньше), и те, кто воздерживается от любых симпатий.
На 75-й день нашего пребывания на планете DH-S2-33 я принял решение устроить первый за все это время полноценный совет. Не приглашать на беседу определенный круг "избранных", а собрать всех, дабы каждый имел возможность высказаться. И вот тут ни придурок Шелдон, ни кто-либо еще не мог мне помешать.
Поскольку не было у нас здания, способного вместить столько людей, нам пришлось собраться на улице, предварительно натянув что-то вроде тента, дабы солнце не пекло голову. У нас за эти дни случилось еще три солнечных удара - к счастью, помощь была оказана своевременно и обошлось без жертв. Но я все равно не хотел, чтобы подобные события омрачали событие, устроенное по моей инициативе.
Ближе к вечеру люди собрались. В своих белых, отталкивающих лишний свет одеждах они напоминали полярников и были очень похожи друг на друга. Я встал на небольшое возвышение из досок, чтобы меня было лучше видно. Шелдон стоял в дальнем ряду и о чем-то шушукался с Ричардом Гилроем. Ближе всех ко мне оказались Грег Питерсон и Джим Хаксли. Я знал, что они на моей стороне, и был этому рад. Особенно приятной оказалась поддержка изобретателя - его хоть и считали чудаковатым, он все-таки пользовался уважением.
-Итак.- сказал я, откашлявшись, чтобы прочистить горло. Мне не нравились выступления, произнести речь над телом Сэма было непросто и я очень надеялся, что мне не придется вновь держать слово, да еще и так скоро. Однако в этот раз никого не обвинишь: я сам все это затеял. -Все вы знаете, что в последние недели мы столкнулись с многими трудностями. Мы потеряли своих товарищей... оказались без связи с кораблем... к тому же, нарастает и конфликт внутри нашего небольшого сообщества.
Я знал, что последней фразой задел больную тему. Некоторые начали виновато переглядываться, другие опустили глаза.
-Существо, некий гуманоид, агрессивное и умное животное, обитатель этой планеты - все еще где-то рядом.
-Вы вроде говорили, что ранили его, лейтенант.- заметил доктор Элси. -Или даже вовсе убили.
-Да, это возможно.- не стал спорить я. -Но возможно также, что мы даже не поцарапали его. Если это так, если его вообще нельзя убить, то тогда все мы в смертельной опасности. И не стоит также забывать об инфекции, которую эта тварь может передать единым касанием.
Я не стал упоминать о том, что эта инфекция вызывала даже больший ужас, чем ее носитель: это и так всем было ясно. Стоит хотя бы вспомнить открытые глаза мертвого доктора Хин Пина, до которых попросту боялись дотронуться.
-Мы не можем отправить сигнал бедствия, потому что передатчик на корабле сломан - вероятно, среди нас оказался еще один "чужак", он-то и лишил нас связи. Однако есть все же устройство, с помощью которого мы в состоянии связаться с кораблем.
Я заметил, как вздрогнул мистер Питерсон. Он уже понял, о чем речь, я теперь опасался: не потеряю ли еще одного важного союзника?
"Нет. Он умный человек. Он должен понять..."- решил я и потому произнес, глядя прямо на него:
-Передатчик, которым оснащен робот Эдди. Он слабее корабельного, но способен преодолеть воздушное пространство. Именно с его помощью Эдди до своей поломки пересылал на "Чезаре" данные.
-Робота придется разобрать.- тихо сказал мистер Питерсон. В его глазах я видел боль. -Иначе мы не сможем настроить передатчик и ввести в него те данные, которые "Чезаре" должен получить.
-Да, сэр. Эту работу я доверю вам. Ваше детище, вполне возможно, спасет нас.
-Глупая идея.- сказал Шелдон. -Расстояние слишком велико. Он может сделать передачу только в тот момент, когда корабль окажется над нами.
Это правда. До своей поломки Эдди мог отслеживать передвижение "Чезаре" и в нужный момент включал свой передатчик.
-Нам придется включить передатчик на круглые сутки.- добавил мистер Питерсон. -Но это невозможно. Он съедает слишком много энергии. Его хватит максимум на два часа работы. Потом - пять часов подзарядка. Мы запросто можем пропустить момент, когда корабль окажется над нами.
-Не пропустим, если наш сигнал будет покрывать хотя бы треть воздушного пространства планеты.- сказал я и наступила полная тишина. На лицах некоторых появились улыбки - они восприняли мои слова, как шутку. Другие хмурились и качали головами.
-Отменная шуточка.- пробурчал Ричард Гилрой.
-И как же мы такое провернем?- с вежливым недоумением спросил мистер Питерсон.
-Гора Ардера.- ответил я коротко и тут же увидел просветление на лицах некоторых. Картограф Брайан Кук кивал головой. -Один из немногих горных массивов расположен примерно в ста милях от нашего лагеря. Эта гора огромна, оказавшись на ней и включив передатчик мы, вполне возможно, сумеем выйти на связь с кораблем. По крайней мере, я очень на это надеюсь.
Начались переговоры шепотом. Мне оставалось лишь ждать, когда люди немного успокоятся и переварят услышанное.
-Гора и правда огромна.- согласился Брайан Кук. -Как же мы сможем забраться на нее? Даже если бы у нас было необходимое снаряжение, это все равно было бы очень рискованно и, на мой взгляд, почти нереально.
Я взмахнул рукой и указал на восток.
-Корабль, господа. Наш челнок. Мы воспользуемся им, с его помощью мы заберемся наверх.
-Глупость!- воскликнул Шелдон. Я поневоле сжал кулаки. Сойти со своего постамента и еще раз проучить зарвавшегося солдата, даже при всем честном народе, казалось не такой уж плохой идеей. -Если мы потратим остатки топлива на этот полет, то не сможем вернуться на корабль.
-Нам и не придется.- отрезал я и чуть не добавил "дурья твоя башка". -Если мы отправим сигнал о помощи, к нам пришлют новый спасательный челнок. Мы объявим, что среди нас нет зараженных и потому возвращаться на корабль абсолютно безопасно.
-Проще говоря - соврем.- кивнул Шелдон и больше не произнес ни слова.
Мне хотелось выть от отчаяния. Я видел, что его короткие реплики вызывают больше обсуждения, чем мои. А главное - многие явно были с ним согласны.
-Предлагаю проголосовать.- сказал я предательски дрогнувшим голосом. От волнения сердце билось так сильно, что становилось больно. -Кто согласен с моим планом - использовать корабль и остатки топлива в нем для высадки на гору Ардера и отправить с ее вершины сигнал бедствия?
Робко, опасливо оглядываясь на других, люди поднимали руки. Я насчитал семнадцать человек. Среди них были Грег Питерсон, биолог Казуки Мотояма, Джим Хаксли и, к моему удивлению, доктор Элси. Я заметил, что он сильно покраснел, но руку держал твердо.
"Семнадцать... А на что я надеялся?- задумался я чуть позже. -Что все они тут же согласятся с этим безумным, отчаянным планом? Послушают человека, который несколько дней назад вернулся из пустыни, с трупом своего командира?"
-Ладно. Кто против моего плана?
Против были, собственно, почти все остальные. Шелдон и Гилрой первыми подняли руки. Но пять человек воздержались от голосования, в том числе Брайан Кук. Он неловко топтался на месте, глядя вниз.
-Ну что ж...- заключил я. -В таком случае, ждем и надеемся на лучшее. Всем спасибо.
ДЕНЬ 79.
Несколько дней я почти не выходил из своего дома. Дело в не том, что я потерпел поражение. Просто у меня возникало чувство... иногда, не часто, но все же возникало... чувство, будто я здесь чужой.
Конечно, это глупо. Все мы здесь чужие, о чем эта чертова планетка напоминает нам очень часто. Нет, мне казалось, что я чужой для этих людей. Я думал, что напоминаю красную тряпку, какой размахивают перед быком. Возможно, я просто возмутитель спокойствия, возможно, именно я, больше, чем все остальные, поддался панике - именно потому у меня и возникают странные идеи. В конце концов, паникуют люди тоже по разному. Кто-то бегает, комично размахивая руками, а некоторые сочиняют некий план... разрабатывают какую-то теорию... и все это позволяет им забыть, а может и вовсе не осознать простую истину - они паникуют.
Я бы хотел поговорить об этом с Сиенной. Даже не с доктором Элси, так неожиданно меня поддержавшим, а именно с ней. Думаю, она поняла бы, что я чувствую - ведь сама стала для них чужой.
В крови доктора Смит ничего подозрительного не обнаружено. Мне сообщил об этом Элси - заглянул сегодня с утра.
-Вы выглядите изможденным и больным.- заявил он, глянув на мое лицо. -Вы тут что, заточили себя? Почему не выходите?
-Не хочется никого раздражать.- ответил я, устало падая в кресло.
-Бросьте. Вы нужны нам.
-Это еще зачем?
-Пока не знаю. Но думаю, вы еще не сыграли свою роль.
Он сел напротив меня, на край кровати, где когда-то спал Родриго Мейнс. При мысли о нем мне вновь стало горько и гадко. Сиенну я еще могу спасти, хотя бы попытаться... а вот Родриго так и останется кучкой пепла.
-Роль?- переспросил я удивленно. -Вы вроде врач, а не театральный режиссер. Странный термин.
-Я верю в судьбу.- пожал плечами врач. -А еще я верю, что без хорошего пинка наш маленький мирок, построенный здесь, загнется быстрее, чем можно было себе представить.
Я молчал, ожидая, что он еще скажет. Если это какая-то промывка мозгов, я точно на нее не поддамся.
-Вы знаете, с чем у меня ассоциируется человеческое общество? С пауками в банке. Просто банки эти бывают разные, да и количество пауков в них различно. Если банка большая, а пауков в ней не очень много, то они не станут драться. Будут тихо сидеть в своих норах или паутинах, не трогая друг друга и не ссорясь.
-Об этом вам лучше поговорить с Казуки.
-Но наша банка, лейтенант Маккензи... очень, очень мала. А пауков в ней многовато, вам не кажется?
Теперь уже я равнодушно пожал плечами.
-И что вы предлагаете? Уменьшить их количество? С этим и песчаный монстр отлично справляется.
-Нет. Отвлечь их.- глаза доктора Элси странно блестели. -Ваше предложение было отличной идеей. Вы, вероятно, и сами не осознаете, насколько отличной.
-Меня поддержали семнадцать человек, включая вас.- напомнил я.
-Для начала это не так уж плохо. Наберитесь терпения. Вы...
-Вас Джош послал?- перебил я. -Что ему от меня нужно? Хватит ходить вокруг да около.
-Никто меня не посылал.- доктор Элси не принял оскорбленный вид и вообще отмахнулся от моих слов, как от назойливой мухи. -Доктор Смит здоров, мисс Лонгри и мистер Прайс тоже. Сегодня я займусь анализами Кевина Берда, но полагаю, что и с ним все в порядке. В конце концов, первые результаты ничего не выявили.
Я хотел упомянуть о том, что мы пока не знаем, каков инкубационный период этой инфекции, вируса или чем еще оно там было, но решил, что не стоит учить ученого.
-Эти люди здоровы, и все они не слишком симпатизируют вашему напарнику, Шелдону.
-Еще бы. Он же посадил их под замок.
-Да! И тем самым запер и самого себя. Он понимает, что выйдя на свободу, они тут же встанут на вашу сторону, а значит он окажется в еще более шатком положении.
Должен признаться, эта беседа увлекла меня. Еще несколько дней назад я и помыслить не мог, что мы с доктором Элси будем вот так вот сидеть друг напротив друга и плести заговор.
-Так значит, вы предлагаете освободить их?- спросил я. -Но как это сделать? На двери пароль, его знает только Джош.
-Вообще-то, уже не только он.- Элси сунул руку в карман своего медицинского халата и вынул туго свернутый листок бумаги. -Я подглядел его сегодня, когда брал анализ крови Берда. У меня хорошая память, так что...
Я развернул бумагу. На ней черным маркером были написаны двенадцать чисел.
-Вы уверены, что точно все запомнили?
-Абсолютно.
Я был шокирован и даже не знал, что сказать. Но мне и не пришлось говорить - доктор Элси продолжил:
-Делать это сейчас или даже ночью нельзя - я знаю, что Шелдон установил охрану возле дома, где их держат. Вооруженную охрану, как вы понимаете.
-Как же мне тогда освободить их?
-Как я и сказал - отвлечь внимание. К счастью, вам не придется ничего выдумывать - у меня есть готовая идея. У мистера Питерсона послезавтра юбилей, шестьдесят лет... земных, разумеется. Чем не повод хоть немного отвлечься от последних печальных событий и устроить небольшой праздник?
-И провернуть все это на празднике?- догадался я.
-Точно. С самим мистером Питерсоном я поговорил на сей счет, решил, что так будет честно. Он согласен.
Я задумался. Конечно, все это все равно было довольно рискованно, но на такой риск я готов был пойти. Тем более, рисковать я буду лишь своей шкурой. Если что-то пойдет не так, от меня никто не знает о том, что идея принадлежала доктору Элси.
-Хорошо.- сказал я наконец. -Мы провернем это.
ДЕНЬ 81.
Смыть кровь со своих рук не так просто. И я не выражаюсь фигурально - мои ладони действительно покраснели от подсыхающей крови. Руки дрожат и строчки порой выходят неровными, буквы скачут, словно пьяные. Я и сам себя чувствую пьяным, в голове стоит туман, а сердце колотится, как сумасшедшее. Но обо всем по порядку. Если рассказ будет сумбурным и обрывочным, мой читатель, коли такой когда-нибудь найдется, ничего не поймет. Наверное, в самом начале могу сказать лишь одно: даже если бы я не отлучился, даже если бы остался там, в самой гуще событий, едва ли это что-то изменило бы. Возможно даже, этой записи не было бы вовсе и я бы не смог отобразить произошедшее на бумаге.
Как и всегда, ничего не предвещало беды. В самом центре нашего лагеря, между восемью домами, зацепив края за их острые шпили, мы расстелили тент, который давал хоть какую-то тень. Тем не менее, не было больше смельчаков, или, скорее, глупцов, решившихся придти на праздник без головного убора.
Мы притащили немного мебели. Грег Питерсон, виновник торжества, принес кресло из своей мастерской. Я вынес пару стульев из своего дома, а доктор Элси пожертвовал стол, на котором теперь стояли стаканы с быстро нагревающимся лимонадом. Брошенные в каждый стакан кубики льда, можно сказать, сдались без боя - уже через несколько минут от них остались одни воспоминания.
Мы принесли и еду со склада, в основном такую, которая не испортится слишком быстро и не будет сильно пахнуть под палящим солнцем. Имелось у нас и некоторое количество кондитерских изделий, в том числе немалого размера торт. Его мистер Питерсон резал сам, отточенным, мастерским движением, словно только этим и занимался всю жизнь. Увидев меня, юбиляр подмигнул и я беспокойно огляделся - не заметил ли кто?
-Пока все нормально, сэр?- спросил подошедший Джош Шелдон.
-Все отлично. Уже почти все собрались, можем начинать.
Мистер Питерсон положил на тарелку последний кусок и оглядел всех собравшихся.
-Я очень рад... -начал он слишком тихим голосом, но потом, спохватившись, заговорил громче. -Я очень рад, что праздную свой очередной день рождения не в одиночестве.
Он замолчал, словно это были единственные слова, которые он заготовил для своей речи, но потом все же продолжил.
-Сейчас у нас трудные времена настали, я знаю. Возможно, кому-то кажется, что мы устроили пир во время чумы... может, так оно и есть. Но иногда людям нужно что-то... какая-то отдушина... Нечто, что поможет хоть ненадолго отключиться от ужасов, окруживших их. Думаю, настал этот момент: нам и правда пора немного отдохнуть.
Доктор Элси стоял метрах в ста от меня, со стаканом лимонада в руке. Мы специально разошлись подальше друг от друга. А вот Шелдон пока крутился рядом и меня это не устраивало. И Ричард Гилрой, ставший его верным подпевалой, тенью ходил следом.
"Они не смогут караулить меня постоянно."- понадеялся я. И не ошибся. Когда мистер Питерсон замолчал и раздался не очень громкий стук, заменявший чоканье бокалов, рядовой Шелдон протиснулся через толпу к виновнику торжества, видимо, чтобы лично поздравить его. "Надеется перетянуть его на свою сторону." -подумал я. Но сейчас меня это не волновало: я знал, что изобретатель поддерживает меня и мой план.
Я огляделся, убедился, что на меня никто не смотрит - все спешили поскорее поздравить юбиляра - и осторожно попятился. Я стоял у самого края, так что мне не пришлось никого расталкивать. Полагаю, мое исчезновение обнаружили не так уж скоро.
Я старался идти, держась в тени домиков, хотя, конечно, любому, кто захотел бы меня разыскать, не пришлось бы особо ломать голову. Маленькие одноэтажные круглые дома не давали хорошей защиты от чужих глаз, никаких улиц и закоулков в нашем лагере не было, негде петлять, да и одинокая цепочка следов выдавала меня с головой. Но никто не спохватился меня, так что я достиг места назначения без происшествий.
Охраны не было, как и предполагал доктор Элси. Никто не хотел стоять тут на солнцепеке, пока остальные наслаждаются хоть каким-то, но праздником. Еще раз оглядевшись по сторонам, я подошел к металлической двери, дотронулся до сенсорной панели рядом с ней и вывел на экран виртуальные кнопки для ввода пароля, после чего достал бумагу, которую мне дал док.
Я ввел пароль, сверяясь с бумагой насчет каждой цифры, не доверяя сейчас даже собственной памяти. Если пароль будет введен неверно, система издаст противный и довольно неприятный свист, который могут услышать даже празднующие, и заблокируется на полчаса.
С глубоким вдохом, словно погружался в воду, я нажал последнюю цифру и сжал зубы, ожидая мерзкого сигнала. Однако вместо этого на экране высветилась зеленая полоска, возвещающая о том, что пароль введен верно, и в недрах механического замка что-то слегка щелкнуло.
Все еще не до конца веря в свою удачу, я открыл дверь и вошел внутрь. Однако стоило мне сделать всего пару шагов, как под ногами что-то мерзко хлюпнуло.
Я вначале не понял, что это и даже не увидел - все вокруг было залито белым светом. Доски с внешней стороны сняли, железные занавески с окон убраны, лишь решетки, которыми забрали проемы, оставляли на полу, стенах и потолке четкие черные тени. Все лампы были включены, на полу валялись несколько фонариков. Кажется, тут было еще светлее, чем снаружи.
Уже понимая, что случилось недоброе, я нащупал рукоять бластера. На праздник мистера Питерсона все пришли без оружия, лишь я и Шелдон были вооружены. Сейчас я очень радовался, что захватил свой бластер, ибо большая лужа крови, в которую я наступил, явно не предвещала ничего хорошего.
-Сиенна? Мистер Прайс?- позвал я внезапно севшим голосом. Я посмотрел на свою руку и не удивился, обнаружив, что пальцы сильно дрожат.
Многочисленные источники света отражались в кровавой луже, сверкали в ней бело-желтыми бликами. Я переступил через нее, чтобы не пачкать ботинки и дальше, а затем обнаружил наконец жертву - как оказалось, лишь первую из нескольких.
-Вот черт...
Геолог Роберт Прайс лежал на полу за креслом, одна рука у него была вытянута, вторая, согнутая, упиралась в ножку кресла. Глаза ученого были широко распахнуты, но он уже ничего не видел. Белая одежда будто почернела от крови, в груди зиял глубокий провал. Оттуда торчало что-то - я даже не сразу понял, что это его собственные ребра. Кто-то вскрыл ему грудную клетку.
Я встал прямо над телом, чтобы лучше видеть, хотя зрелище было тошнотворным, и едва удержался от крика. В разверстой груди Роберта Прайса я разглядел множество тускло поблескивающих бело-золотистых крупинок. Некто убил его, вскрыв грудную клетку, и насыпал внутрь песок.
Кто-то дотронулся до меня и я едва не выстрелил. Это была Сиенна - видимо, она подкралась на цыпочках, потому что я не слышал ее шагов, хотя в доме царила полная тишина.
Я хотел сказать что-то, но она приложила палец к губам и зашептала на пределе слышимости.
-Нет. Тише, прошу вас.
На ней я не разглядел никаких ранений, но у меня и времени-то не было - Сиенна указывала куда-то назад, за мою спину, и глаза ее были полны смертельного ужаса.
"Неужели существо пробралось в дом?"- мелькнула первая мысль, но я сразу понял, что ошибся. Нет, ему не нужно проникать внутрь - оно все это время было внутри.
Очень медленно я повернулся вокруг своей оси. Я старался даже не дышать. Пальцы мои мертвой хваткой вцепились в оружие.
Я увидел его метрах в трех от себя, на диване. Видимо, я прошел мимо, даже не заметив, потому что меня отвлекла кровь. Но теперь я четко видел его и сердце мое сжималось от ужаса.
Хотя с первого взгляда Кевин Берд не вызывал страха. Он спокойно лежал на диване, почти по-детски свернувшись калачиком, одна его рука слегка свешивалась с края. Именно на ней я увидел кровь. Ее было особенно много на костяшках, а под ногтями она набилась так густо, что казалось, он покрасил их красным лаком. "Он сделал это голыми руками."- понял я, еще раз коротко глянув на мистера Прайса.
Кевин Берд спал. Он окружил себя многочисленными фонарями, лучи которых скрещивались прямо на его лице. Кажется, Кевин даже слегка улыбался во сне.
-Как давно это случилось?- спросил я одними губами, вновь обернувшись к Сиенне.
-Минут двадцать назад, может, полчаса. Роберт дико кричал, пока Кевин... вернее, это существо... рвало его на части. Мне казалось, что кто-нибудь услышит и вмешается, но никто не пришел на помощь.
На меня навалилось сильнейшее чувство вины, я ощущал, как горят мои щеки. Ну естественно, никто и не мог прийти на помощь - потому что никого рядом не было. Выставленные Шелдоном часовые ушли на праздник, организованный мной и доктором Элси.
Но говорить обо всем этом сейчас не было времени - надо выбираться отсюда. Но прежде...
-А где доктор Смит?- спросил я.
Сиенна указала в сторону кухни.
-Он... тоже...
Она пыталась удержать меня, но я все равно вошел туда. К счастью, тут было гораздо меньше ослепительного света, но его все равно достаточно, чтобы как следует разглядеть врача, сидящего за столом, словно в ожидании обеда. Его горло было даже не перерезано, а разорвано, вполне возможно, убийца рвал его зубами. Одежда и стол залиты кровью, она до сих слабо сочится из раны. Небольшая лужа успела собраться и на полу, у ног доктора Смита. Доктор сидел, откинувшись на спинку, глядя в потолок ничего не выражающими глазами.
-Он сделал это, а потом напал на Роберта. Я спряталась под кроватью, но он вроде бы и не искал меня. Убил Роберта и просто... пошел спать.
Я сделал еще один шаг в сторону мертвого доктора и заметил все те же крупинки песка по краям раны. Но откуда здесь взялся песок? Даже если бы его занесли на подошвах с улицы, так много собрать не удалось бы.
"Он внутри Кевина."- подумал я и меня пробрала дрожь.
-Пойдем.- Сиенна держала меня за локоть и тянула назад. -Надо убраться отсюда, пока он не проснулся.
-Да, надо.- согласился я. -Но прежде кое-что выясним.
Еще сам не до конца понимая, что делаю, я отошел от нее примерно на метр и остановился, внимательно изучая.
-Я хочу, чтобы вы разделись, Сиенна.
-Что?
-Разденьтесь. Если вы этого не сделаете, я не выведу вас отсюда. Не могу так рисковать.
Лицо женщины просветлело - она поняла, о чем я, и без лишних слов стала раздеваться. А вот я наоборот, краснел все больше. Отвернуться я не мог, это бы не имело смысла, и потому лишь молча наблюдал за тем, как она снимает один предмет одежды за другим.
"Достаточно."- хотел сказать я, когда Сиенна осталась лишь в бюстгальтере и трусах, хотя понимал, что ничего не "достаточно", нужно проверить все, но она уже снимала их.
Я бросил короткий взгляд на ее грудь и на маленький треугольник темных волос там, внизу, и тут же отвел глаза, чтобы не казалось, будто я пялюсь.
-Нет, лейтенант, рассмотрите, как следует.- твердо сказала Сиенна. Она тоже слегка покраснела, но была полна решимости. Женщина начала медленно поворачиваться вокруг своей оси, а я изучал ее тело. Ни на животе, ни на спине, ни на ягодицах я не увидел никаких ран. Лишь на запястьях заметил синяки, желтоватые, уже едва различимые.
-Кто это сделал?- спросил я дрогнувшим голосом.
Сиенна печально улыбнулась.
-Я шла сюда без особого желания, как вы понимаете. Ну что? Со мной все в порядке?
Я быстро кивнул и она стала одеваться. Я подошел к двери и прислушался. Если Кевин, вернее, существо, притворявшееся Кевином, проснулось, нам стоит узнать об этом заранее. Но с той стороны было тихо.
Я взглянул на Сиенну. Она надевала халат.
-Вы правильно сделали.- сказала она мне. -Я могла и сама догадаться... даже странно, что сама не предложила этого.
Я был рад, что она восприняла это так стойко, но на душе все равно было неприятно... чего не скажешь о физической оболочке. Перед моими глазами так и стояла прикрытая легким пушком "киска" и темные соски.
Я открыл дверь и осторожно выглянул. Кевин Берд спал, даже не поменяв позы. Почему-то только сейчас я заметил, как сильно тут пахнет кровью.
-Пойдемте.- шепотом сказал я. -Только очень, очень тихо.
Мы покинули кухню и на цыпочках пересекли гостиную. Когда я делал широкий шаг, чтобы переступить через тело Роберта Прайса, мой ботинок предательски скрипнул и мне почудилось, что сердце подскочило и застряло где-то в горле. Я быстро глянул на Кевина, но тот по прежнему не шевелился. Я видел, как мерно вздымается и опускается его грудь.
Сиенна переступила через тело своего мертвого коллеги с куда большей грацией. Мы обошли по широкой дуге кровавую лужу - мои подошвы, впрочем, до сих пор оставляли красные следы. Наконец мы с Сиенной оказались перед дверью.
-Это Шелдон решил нас наконец выпустить?- по прежнему шепотом спросила Сиенна.
Я покачал головой.
-Нет, это была моя инициатива. Моя и доктора Элси. Но мы надеялись вытащить вас всех.
Конечно, еще не время размышлять о таком, да и адреналин все еще бежит по венам, но я невольно задумался: а так ли уж верен был наш план? Что, если Джош прав? Как минимум один раз он уже угадал. Он с самого начала говорил, что Кевин Берд может быть опасен - очень уж подозрительна его рана. И вот теперь Кевин голыми руками - вернее, наверное даже одной рукой, ибо вторая уже мало на что годилась - убил двух человек.
Я открыл дверь - при выходе нужно было повторить ввод пароля. Я волновался пуще прежнего и, наверное, раз десять проверил, правильно ли ввел цифры. Если бы я ошибся, сигнал системы наверняка разбудил бы Кевина.
Наконец мы вышли наружу - после освещенного всеми возможными лампами дома улица казалась почти что мрачноватой. Это ощущение, впрочем, развеивалось, стоило только выйти куда-нибудь, где жар обоих солнц можно прочувствовать в полной мере.
-Где все?- спросила Сиенна нормальным голосом, как только дверь за нами закрылась и кровожадный Кевин уже никак не мог причинить нам вреда.
-На празднике. У мистера Питерсона юбилей. Мы этим воспользовались, чтобы попытаться освободить вас. Жаль, что вышло все это боком.
Я слышал крики с восточной стороны лагеря. Похоже, праздновали уже на полную катушку. Вероятно, одним лишь лимонадом с растаявшим льдом дело не ограничилось.
-Похоже, там весело.- заметила Сиенна.
-Да... даже слишком.- нахмурился я. Эти крики уже не казались мне такими радостными. Что-то было не так! -Оставайтесь здесь.
-Что? Но зачем?
-Постарайтесь спрятаться где-нибудь!- я быстрым шагом направился к эпицентру человеческих криков. -Я скоро вернусь!
Сиенна смотрела мне вслед с недоумением и страхом. Меня и самого одолевали эти чувства. Я уже бежал, крепко сжимая оружие, готовый в любой момент пустить его в ход.
Мне навстречу шел человек. Удивительно, что я узнал, кто это, ведь его лицо было красным от крови. Это был биолог Казуки Мотояма, он двигался как-то странно, переваливаясь, и держался обеими руками за живот.
-Мистер Мотояма! Что случилось?
Он будто не видел меня. Подойдя ближе, я заметил что-то серое, торчащее из живота. Кишки - он прижимал их к себе, но они все больше вываливались при каждом шаге. Кровь капала на горячий песок и тут же с шипением исчезала. К моему горлу подкатил комок. Я знал, что не могу помочь биологу, и потому побежал дальше.
Я увидел дым, а потом и огонь. Дыма было не слишком много, с другого конца лагеря его почти не видно, потому что горел тот самый тент, который мы развесили, чтобы спастись от солнца. Теперь он был охвачен огнем и частично свалился, угрожая поджечь находящиеся рядом дома, но никто не торопился тушить его. В первый миг мне показалось, что все дело именно в пожаре, это он вызвал у людей панику - хотя тяжело представить, каким образом он мог вытащить кишки ученому - но потом я увидел тела. Много, пугающе много тел.
Те, кто еще мог двигаться, хаотично бегали вокруг. Я заметил, что многие вооружились и теперь носились туда-сюда, на первый взгляд, совершенно бесцельно и бессмысленно. Со стороны казалось, что всех этих людей поразила какая-то эпидемия безумия.
Тела, что лежали неподвижно, представляли собой самое страшное зрелище. Разодранные, выпотрошенные, расцарапанные и даже вывернутые наизнанку - тяжело представить, какая жуткая и беспощадная сила могла сотворить такое. Но я знал ее, я уже сталкивался с этой силой.
-Лейтенант!
Я обернулся и увидел рядового Шелдона. Дым, коего становилось все больше, резал глаза и мешал дышать. Джош стоял, прикрывая лицо платком, потемневшим от крови и сажи.
-Где вы были?
-В туалете.- буркнул я первую попавшуюся глупость. Я не собирался отчитываться, хотя уже чувствовал, что допустил ошибку. Отправившись спасать одних, я подвергнул опасности других. -Что тут произошло?
-Существо напало на нас.- Шелдон указала дулом бластера в сторону небольшого постамента, где недавно выступал мистер Питерсон. -Появилось прямо вот там, каким-то чудом не задело изобретателя и ринулось в толпу.
Он говорил об этом спокойным, холодным голосом, и я решил, что у парня шок. Он просто еще не до конца осознает, что произошло.
Я огляделся, пытаясь понять масштаб трагедии. В метре от меня рядом друг с другом лежали два тела. Их животы и грудные клетки были рассечены, словно кто-то нанес удар острым мечом. Одежда стала ярко-красной от крови, а в открытых, но уже невидящих глазах отражалось солнце.
Вокруг появлялось все больше людей с оружием. К счастью, паника понемногу спадала, так что они уже не носились по лагерю, а стояли спокойно, держа наготове бластеры и ружья. Дула были направлены не прямо перед собой, а в песок.
-Успел выстрелить в него?- спросил я.
-Нет. Рядом было много людей, я мог задеть их.
Теперь людей стало заметно меньше. Те, кто оказался не так смел, уже разбежались в разные стороны и заперлись в домах. Тем не менее, пятнадцать человек продолжали дежурить, с напряжением и страхом глядя себе под ноги.
Тяжело пока определить, каковы наши потери. Я видел, что погибли как минимум двенадцать человек. Биолога Мотояму, что повстречался мне на полпути сюда, тоже можно причислить к мертвецам. Итого тринадцать убитых, а ведь есть еще и раненые - я видел тех, кто идет, пошатываясь, пытаясь остановить кровотечение из ноги или руки. У одного была широкая рана на лбу, она заливала кровью все лицо.
Я не хотел думать об этом, но все таки думал. Все те, кого хоть немного задела чудовищная тварь, отныне заражены неведомой болезнью. И мы понятия не имеем, что с этим делать.
-Оно ушло?- спросил я сам не знаю кого. На меня напало сильное дежа-вю: я вновь стоял на месте, с оружием в руках, ожидая атаки откуда угодно. Это отвратительное чувство.
И тут я увидел его - яснее и четче, чем когда-либо раньше. Песок метрах в двадцати от меня вдруг пришел в движение, что-то громадное ползло там, внизу. Потом он вздыбился и существо вышло наружу. Все его движения были одновременно очень резкими, так что глаз едва мог уловить их, но при этом плавными, я бы даже выразился, ювелирными. Около двух десятков огромных длинных щупалец, сверкающих на солнце и отражающих его свет, взмыли в воздух. Я успел разглядеть там, внизу, в том месте, где щупальца соединялись, толстое змееподобное и беспрестанно извивающееся тело. Ничего похожего на голову и любые органы чувств я не обнаружил, но оно и неудивительно: я словно смотрел на ожившую причудливую стеклянную скульптуру.
Я сделал знак людям с бластерами, чтобы отступили назад, на безопасное расстояние, где их не достанут щупальца. Большинство догадались сделать это и без моей подсказки, но один не успел - тварь схватила его за ногу и подняла высоко над землей. Мужчина - я узнал его, это был Джеффри Лоуренс, работавший на буровой установке - закричал еще до того, как другое щупальце пронзило его насквозь. Глаза бедняги вылезли из орбит, по губам потекла кровавая пена. Ярко-красная кровь полилась на песок, а тварь отбросила от себя убитого, будто тряпичную куклу. Джеффри врезался в стену дома и остался лежать неподвижно.
-ОГОНЬ!!!- заорал я не своим голосом.
Они начали стрелять еще раньше - как только монстр бросил Джеффри. Первый шок прошел и теперь их охватила злость, безумная ярость. Я уже был знаком с этим чувством.
Мы стреляли прямо в монстра, но я не уверен, что наши выстрелы наносили ему хоть какой-то вред. Чудовище стало зарываться в песок, может и не раненое, но явно раздраженное нашей стрельбой, а мы невольно подходили ближе, покидая относительно безопасную зону - нам хотелось догнать тварь, не дать ей уйти, уничтожить ее. Всего несколькими движения монстр вновь проделал нору в песке и скрылся внизу. Пару секунд мы видели еще, как движется песок и стреляли по нему, но потом все исчезло.
Несколько человек кричали от ярости. Я и сам почти что рычал.
-Почему оно не сдохло?!- вопил Ричард Гилрой. -Ни один зверь не выдержал бы такого, ни один, мать его!
-Ни один зверь на Земле.- поправил я.
Джош подбежал к лежащему в неестественной позе Джеффри Лоуренсу, потрогал его шею.
-Он мертв.- констатировал он то, что и так было ясно.
Я остановился на том самом месте, откуда минуту назад выбралось чудовище. Да, я видел там след, видел четче, чем когда-либо прежде. Щупальца оставили в песке больше десятка длинных хаотичных углублений. Я зажмурился и теперь, отключив один из органов чувств, пытался услышать его - монстра. Пытался ощутить его движение там, внизу, понять, откуда оно нанесет следующий удар. Но я слышал лишь собственное тяжелое дыхание и стоны раненых людей.
-Мы словно в аду.- произнес появившийся рядом Джим Хаксли. Я был страшно рад, что он жив - мне был симпатичен этот человек. Джим был залит кровью, но ран я на его теле не заметил - видимо, он пытался помочь одному из тех, кому повезло меньше. -Вот только непонятно, за какие такие прегрешения мы тут оказались.
-Это не имеет значения. Все это. То, что тут происходит. -я слышал свой голос будто со стороны. -У этого нет смысла. У нас нет смысла. Ни у кого, ни у чего нет смысла.
Монстр больше не появлялся. Те, кого он не успел ранить, теперь были нагружены работой. Нужно было как можно скорее убрать подальше от палящего солнца живых, неспособных передвигаться самостоятельно, и мертвецов, пока не начали гнить. Правда, перед моим мысленным взором вновь возникли доктор Хин Пин и пилот Мэтьюс, выглядящие так, словно умерли только что. Будто никакое разложение не страшно их телам.
С пожаром мы справились быстро: несколько человек притащили большие бутыли с водой, ибо тащить целый бак с другого конца лагеря было слишком долго. Тент уже почти полностью сгорел и каким-то чудом не задел крыш, на шпилях которых крепился изначально. Мы сорвали его тлеющие останки и задушили каждую, самую малую искру.
Я испытал шок, увидев доктора Элси, лежащего без сознания. Вернее, это я потом понял, что без сознания, ибо в первый миг мне показалось, что он мертв. Доктор едва-едва дышал, его одежда была окровавлена. На животе я увидел широкую рану.
Я похлопал его по щекам, хотя не был уверен, что это поможет, и доктор открыл глаза. Взгляд его не был туманным и рассеянным, он ясно осознавал происходящее.
-Вы... вы ведь знаете, что это значит, правда?- спросил он хриплым голосом. Чувствовалось, что ему физически больно разговаривать.
Я зажал его рану обеими руками, пытаясь остановить кровотечение. Мои руки тут же стали мокрыми и скользкими.
-Вы будете жить.- твердо сказал я. -Вас вылечат. Я обещаю.
Но я не знал, кто это сделает. Доктор Смит мертв, а доктора Алексеева я нашел десять минут назад - монстр превратил его грудную клетку в месиво.
Доктор Элси слабо покачал головой. Удивительно, но он даже слегка улыбался.
-Нет. Я сейчас о другом. Эта тварь ранила меня, а вы прекрасно знаете, к чему это приведет.
Да. Я знал, и потому мои глаза щипало от слез.
-Мы будем бороться за вас.- пообещал я. -Бороться за вас настоящего. И за каждого, кто получил царапину или лишился конечности.
Но доктор уже вновь потерял сознание. Я подозвал нескольких человек с носилками, они погрузили его и понесли в дом, который уже вовсю оборудовали для приема больных и оказания им помощи. Я посмотрел на свои руки: я будто надел ярко-красные перчатки...
ДЕНЬ 82.
Грег Питерсон отныне мог с уверенностью говорить, что вчера он родился во второй раз. Жаль только, отметить этот второй день рождения он не сможет, ибо он совпал с празднованием первого.
Я пришел к нему утром и попросил рассказать обо всем. Изобретатель выглядел усталым и изможденным, чувствовалось, что он не выспался - можно лишь представить, что крутилось в его голове, но мне он не отказал. Он налил мне чаю и уселся на мягкий диванчик. Рядом с ним сидел робот Эдди. Сейчас он был отключен и его черные глаза напоминали окна нежилого дома.
-Эта тварь появилась словно из ниоткуда.- заговорил мистер Питерсон. -Я слышал, другие успели заметить движение песка и вовремя отступили, но я ничего такого не увидел, поэтому у меня создалось именно это впечатление: она вылезла из ниоткуда. Я даже вначале не понял, что случилось и что я вижу. Передо мной появилось что-то то ли прозрачное, то ли зеркальное, но при этом живое, шевелящееся.
Я понимал его чувства. Я помнил, в каком ступоре стояли мы с Сэмом, когда чудовище предстало перед нами. Наверное, увидев громадного крокодила или льва, мы бы реагировали иначе. Эти животные опасны, но они нам знакомы, мы знаем, чего от них можно ожидать.
-Оно появилось совсем рядом, наверное, в метре от меня - и не задело меня своими щупальцами, хотя вполне могло бы, они пролетели прямо над моей головой, а я даже не пытался увернуться. Это существо бросилось прямо в толпу.
Голос его слегка дрожал. Я подумал, что сейчас нам стоило бы выпить чего-нибудь покрепче чая.
-Его... щупальца разбрасывали людей легко, словно шар сбивал кегли. Я ощутил запах крови, но даже тогда не шевелился, меня словно парализовало. Я не мог ничего сделать. Наверное, минуты полторы я просто стоял и... и смотрел на эту бойню. Монстра я уже почти не видел - он затерялся в людском потоке. Люди бросились врассыпную, но было уже поздно - она толкались, спотыкались о тела раненых и убитых, падали, а на упавших тут же налетали другие. Это выглядело бы комично, если бы не брызги крови в воздухе. Я видел, как монстр поднял моего друга, Рика Картера, и одним движением отсек ему руку по плечо, а затем швырнул прочь, как ребенок кидает сломавшуюся игрушку. Это меня слегка отрезвило, я побежал в ту сторону, где упал Рик, хотел помочь ему, но кто-то сбил меня с ног. Я упал - и это спасло мне жизнь. Я почувствовал, как тварь хлестнула по воздуху в том самом месте, где я стоял долю секунды назад.
Я наклонился вперед и слегка похлопал его по плечу. Я понимал, от чего страдает изобретатель, видел это по его глазам. Ведь и сам я испытывал то же самое. Мистер Питерсон ощущал свою вину, потому что все случилось именно на его празднике. Я ощущал свою вину, потому что в нужный момент не оказался рядом, потому что из-за нашего с доктором Элси плана погибли еще двое - доктор Смит и Роберт Прайс. Быть может, охрана, услышав крики, сумела бы остановить обезумевшего Кевина Берда.
Но обо всем этом я не стал говорить пожилому изобретателю. Ему сейчас и так несладко.
-Потом кто-то выстрелил из ружья, два раза. Я увидел все это краем глаза и даже не разглядел, кто же это был. Человек выстрелил в монстра один раз, а когда собрался выстрелить во второй, тварь схватила его за горло, оставив глубокий порез, из которого брызнула кровь. Тот парень стоял совсем рядом и меня залило его кровью с ног до головы. Он сумел выстрелить еще раз и задел кого-то из людей. Хреново, если он успел осознать это перед смертью.
-А что вызвало пожар?- спросил я.
-Кажется, выстрел из бластера. Не знаю, кто стрелял... Может, рядовой Шелдон. У него точно было оружие. Думаю, он просто промахнулся - вряд ли он хотел поджигать тент. В такой суматохе и неразберихе легко промазать. А увидев огонь, я побежал в сторону своего дома, ибо он был рядом и я знал, что найду там бутылки с водой. Остальные, те, кто не решился вступить в схватку с чудовищем, думали о том же, потому что вскоре я увидел других людей, несущих воду. К тому времени, как я вернулся, чудище уже исчезло. Лишь повсюду лежали тела, в воздухе пахло кровью, а от стонов раненых у меня волосы вставали дыбом.
Что было дальше, я уже знал - сам стал свидетелем. Поблагодарив мистера Питерсона, я ушел. Наверное, стоило сказать ему что-то. Попытаться убедить, что он не виноват в произошедшем. Но я знал, что это не подействует. Вечером вчерашнего дня Сиенна пыталась сказать мне то же самое, но ее слова отскакивали от меня.
А вечером сегодняшнего нас ожидает самая скорбная и ужасная церемония - прощание с погибшими. Считая доктора Смита и Роберта Прайса, мы лишились пятнадцати человек. Кевина Берда, впрочем, тоже можно считать потерянным - зараза полностью овладела им. Но прежде мне пришлось поговорить с Джошем. Вернее, он сам пришел ко мне. Ему хватило ума не требовать от меня объяснений, он лишь тихо спросил, зачем я вообще ушел с праздника и выпустил Сиенну Лонгри из карантина.
-А разве не очевидно? Согласно анализам доктора Элси, она и мистер Прайс были совершенно здоровы. Не было смысла и дальше держать их там. Более того, если бы я не пришел, мисс Лонгри тоже наверняка погибла бы.
-Берда тоже считали здоровым.- заметил Джош. -И вот что из этого вышло.
Мне было скучно. Этот разговор казался глупой тратой времени, а время я мог провести с пользой. Например, установить дополнительные датчики движения в лагере или помочь раненым.
-Возможно, с Кевином допустили ошибку.- не стал спорить я. -Но мисс Лонгри здорова. Я хорошо осмотрел ее, никаких ранений на ее теле не обнаружил.
-Вы ее осмотрели?- удивился Джош. -Всюду осмотрели? И она... она разрешила?
-Да, потому что понимала, насколько велик риск.
Рядовой молчал, явно не зная, к чему бы еще придраться.
-Вас не хватало нам. В тот миг, когда тварь напала на нас. Вы ведь могли убить ее.
-Я думал, что уже убил ее.- ответил я. -Я швырнул в нее гранату. Это убило бы кого угодно... но только не это существо. Думаю...- тут я запнулся. Сказать такое - значит признать свое поражение. Но кто заставляет нас вступать в схватку? Нет ничего зазорного в том, чтобы сбежать от противника, которого невозможно одолеть. -думаю, его нельзя убить. По крайней мере, тем оружием, что есть у нас.
-И что вы предлагаете, сэр?
-Уйти отсюда. Вернее, убраться поскорее, пока среди нас еще есть живые, способные ходить и находящиеся в здравом уме. Надеюсь, ты не строишь иллюзий, Джош? Те, кого ранила эта тварь, скоро станут такими же, как Кевин. Не знаю, как действует эта зараза, но лекарств от нее у нас нет, а врачи все мертвы.
-Доктор Элси...
-Доктор Элси хуже, чем мертв.
Я посетил доктора за час до нашей печальной церемонии. Он лежал на постели в собственном доме, его приковали к ней, дабы он не нанес вреда ни окружающим, ни себе. Я обрадовался, увидев, что он бодрствует, а взгляд его пока еще не стал туманным.
Рану на его животе обработали и зашили, но непрофессиональный шов казался кривым и при каждом вздохе доктора казалось, что нитки вот-вот расползутся.
-Простите за... это.- сказал я, указав на цепи.
-Все нормально. Я знаю, что по другому нельзя.
Я видел боль в его глазах. Нет, уже не физическую. Просто он понимал, что его ждет.
-Вы могли бы руководить нашими действиями, пока вы еще в сознании.- заметил я, сев на краешек стула, который кто-то подвинул близко к кровати. -Например, мы попробуем обуздать мистера Берда и изучить его. Вы скажете, на что обратить внимание.
Доктор Элси невесело усмехнулся.
-Обо всем этом я знаю не больше вашего. Даже доктор Одегард, до того, как заболел сам...- тут он замолчал и поморщился. Скованные руки его сильно дернулись.
-Что такое?- насторожился я.
-Жжется. Сильно жжется.
Меня пробрала дрожь. Мне вспомнилось, как корчился и извивался несчастный Джон Рейн, первая жертва ядовитого чудовища. Как он чесал себя, раздирал ногтями кожу, будто хотел добрать до костей. Я знал, что если бы не цепи, доктор Элси вскоре начал бы делать то же самое.
-Я не знаю, чем тут помочь.- признался я.
-Что-то движется внутри меня.- кажется, доктор уже разговаривал с самим собой. -Я ощущаю это. Оно плывет по моим венам. Жжется, черт, как же сильно жжется!
Я отыскал мистера Хаксли - он был одним из тех, кто вызвался помогать раненым - и попросил его вколоть доктору Элси снотворное. На его мучения было больно смотреть. А впереди нас всех ожидало кое-что еще более болезненное.
ДЕНЬ 83.
Думаю, то, что случилось вчера, я буду видеть в своих самых страшных снах до конца жизни. Одно хорошо: если ничего не изменится он, этот самый конец, наступит довольно скоро и я не успею сойти с ума.
Кажется, языки пламени оставили неизгладимый отпечаток прямо на сетчатке моих глаз - я до сих пор вижу огонь...
Мы не стали сооружать никаких конструкций, как в случае с Сэмом - просто уложили тела на песок и облили бензином. Тех, кто получил особенно страшные увечья, при одном взгляде на которые любому нормальному человеку вывернуло бы желудок, мы накрыли тканью или остатками их собственной одежды. Шестнадцать тел лежали перед нами и я в жизни не видел более пугающего зрелища.
Четырнадцать человек стали жертвой монстра, еще двоих убил Кевин Берд. Проходя мимо тел, я невольно задержался рядом с доктором Смитом. На его шею повязали, словно шарф, тонкий носовой платок, но рваная рана все равно просвечивала через ткань. Сиенна тоже замерла перед телом доктора.
-Он не успел даже закричать.- сказала она. -Кевин порвал ему голосовые связки, так что он лишь хрипел и захлебывался кровью.
Кевин был проблемой, мы не знали, что с ним делать, но он по крайней мере был заперт и никак не мог выбраться. Остальных, кого ранил монстр, мы охраняли тщательно, день и ночь, но все равно почти осязаемое ощущение тревоги висело над лагерем. Мы понимали, что этих мер безопасности недостаточно.
Выжившие выстроились в два ряда перед телами убитых. Напротив каждого мертвеца стоял человек с факелом. Я тоже взял факел и ощутил его жар. Пот потек по лицу и всему телу еще сильнее, чем прежде.
-Сегодня мы прощаемся с нашими товарищами.- заговорил я надтреснутым голосом. -С нашими друзьями и коллегами. Все они были хорошими людьми и мы любили их, а они - нас. Но сейчас пробил их час и мы отпустим их в тот лучший мир, откуда нет возврата. Всякий, кто хочет что-то сказать, пусть выступит вперед.
Желающих оказалось не очень много - полагаю, люди еще пребывали в состоянии шока и не могли вымолвить слово. Выслушав немногих, кто все же решился произнести речь, я кивнул мистеру Питерсону. Мы решили, что будет справедливо, если именно он завершит эту церемонию... А на горизонте тем временем поднималось ночное солнце.
-Господь - пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться.- заговорил он негромко, но так, что все прекрасно слышали каждое слово. -Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим.
Я замер, глядя на мистера Прайса. То, что я, как мне показалось, заметил краем глаза, было просто невозможно. "Нервы.- подумал я. -После всего, что случилось, можно и правда свихнуться."
-....подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.
Я покрепче сжал факел и огляделся. Пора. Мы вышли вперед, держа факелы на расстоянии вытянутой руки, и склонились над телами. Я дотронулся огнем до одежды на теле мистера Прайса и она тут же занялась. Дым ударил мне в лицо, а мертвый ученый открыл глаза.
Мистер Питерсон тем временем продолжал, мягким, баюкающим голосом.
-Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня.
Я смотрел на геолога и чувствовал, как ужас парализует меня. Глаза Роберта Прайса были такими же желтыми, как песок вокруг. Он медленно поднял руку, словно надеясь стряхнуть пламя.
-Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.
Я наконец обрел контроль над самим собой и начал пятиться. Оглядевшись, я увидел, как приходят в движение другие тела, многие из которых уже были охвачены пламенем. Ричард Гилрой, которому доверили сжечь тело Джеффри Лоуренса, парня, убитого чудовищем у меня на глазах, отшатнулся и выронил факел.
-Так, благость и милость Твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни. Аминь.- закончил наконец мистер Питерсон и несколько десятков голосов повторили за ним:
-Аминь.
Немногие поняли, что происходит что-то странное. Огонь мешал видеть, людям приходилось щуриться, а от дыма слезились глаза. Некоторые, к тому же, отворачивались, не в силах выдержать это зрелище. И лишь преисполненный ужаса вопль Ричарда Гилроя вывел их из состояния, близкого к трансу.
Уже полностью охваченный пламенем, Роберт Прайс пытался сесть. Его волосы горели, от его одежды ничего не осталось. Кожа слезала с костей, в нос бил запах горящего мяса, не тошнотворный, а почти аппетитный. У меня в животе заурчало и я ощутил сильнейшее отвращение к самому себе.
Другие мертвецы уже вставали на ноги. Они простирали горящие руки к живым, словно моля о помощи, а те пятились, не в силах понять и осознать происходящее. Я обернулся и встретился взглядом с Сиенной Лонгри: в ее широко распахнутых глазах я увидел отражение поднявшегося во весь рост доктора Смита, напоминавшего теперь огромный факел.
Я увидел, как лопнули и потекли по голым костям глаза Роберта Прайса. Огонь лизал тела мертвецов, которые уже не были мертвецами. Я понял, что больше всего меня сейчас пугает тишина: горящие люди молчали, словно огонь не причинял им боли.
-Чтоб я сдох...- выдохнул мистер Питерсон. Кажется, он только сейчас вновь обрел дар речи.
Мы бросились врассыпную. Не знаю, могли ли мертвецы причинить нам вред... наверное, могли - им хватило бы одного касания, чтобы поджечь еще кого-то. Как бы там ни было, выяснять это никто не хотел, мы просто побежали в разные стороны. Я вспомнил о бластере, висящим за спиной, но не успел его вытащить, да вряд ли он помог бы - сразу трое горящих мертвецов медленно шли прямо на меня, протянув руки. Они будто хотели заключить меня в теплые объятья.
А потом все кончилось. Они стали падать один за другим, как подкошенные. Кто-то валился вперед, у кого-то будто переламывалось что-то в спине. Видимо, нанесенные огнем повреждения наконец стали критичными и мертвецы уже физически не могли идти дальше. Еще несколько минут они дергались, пытаясь сдвинуться с места, черные пальцы впивались в песок, оставляя в нем темные следы от золы, а голые обугленные черепа поднимались, слепо таращась на тех немногих, кто еще не сбежал.
Сиенна схватила меня за руку.
-Пойдемте. -сказала она дрожащим голосом. -Тут не на что смотреть. Они просто догорят... догорят и все.
Мы побрели прочь от горящих тел, которые уже почти перестали подавать признаки своей неестественной жизни. Обернувшись на них один раз, я понял, что они, охваченные пламенем, сумели преодолеть не менее полутора десятков метров от того места, где их подожгли. Сейчас они лежали совершенно хаотично, будто какой-то ураган разбросал их тела. От большинства уже остались лишь черные кости, другие еще слабо тлели. Я отвернулся, понимая, что меня вот-вот стошнит. В ноздрях до сих пор стоял запах горящей плоти.
-Мы спим?- прошептала Сиенна. Я видел, что ее колотит крупная дрожь. -Ведь не может быть, чтобы это было реальностью.
"Реальность куда страшнее самого жуткого сна."- подумал я и в тот момент впервые подумал о том, что вся эта сцена отныне наверняка станет неотъемлемой частью моих ночных кошмаров.
Лишь утром мы - я, рядовой Шелдон, Ричард Гилрой и мистер Питерсон - решились туда вернуться и еще раз взглянуть на тела. Я боялся, что мы не найдем их. Боялся, что даже огонь этим тварям нипочем. Может, они обладают какой-то потрясающей способностью к самовосстановлению и единственным, что мы увидим, станут следы от золы на песке.
Но они никуда не исчезли - все шестнадцать тел, вернее, их жалких почерневших останков, оказались на месте, хотя, как мне показалось, некоторые продвинулись еще на метр-полтора.
Что-то блеснуло среди черных костей доктора Смита.
-Эй! Вы видели это?
Шелдон и Гилрой предпочли остаться на месте, а вот мистер Питерсон присоединился ко мне. Вместе мы склонились над тем, что некогда было доктором Смитом. Внутри черной, обугленной и частично разломанной грудной клетки лежало что-то, чего я никак не ожидал там увидеть.
Осколки стекла.
ДЕНЬ 91.
Траур по погибшим продлился неделю, но и когда он кончился, улыбка на чьи-либо губы не спешила возвращаться. Все мы понимали, что каждый может стать новой жертвой. И ни на минуту не забывали о тех несчастных, которым становилось все хуже - они скоро тоже будут потеряны для нас.
В последний раз я посетил доктора Элси позавчера - он еще был в сознании. Постоянно просил воды и жаловался, что от цепей руки то начинают неметь, то болят, то страшно чешутся. Вот если бы можно было хоть немного ослабить их... или всего на несколько минут снять...
Я чувствовал себя полнейшим дерьмом. Я натянуто улыбался, кивал, обещал, что сейчас кого-нибудь позову и мы расстегнем эти проклятые металлические обручи. А сам думал лишь об одном: "Это уже не он. Прежний доктор Элси не стал бы просить освободить его. Он прекрасно понимал, как это рискованно."
-Как себя чувствуете, док? Больше... э-э... не жжется?
Доктор Элси помотал головой. Он смотрел на меня и одновременно как будто сквозь меня. У меня возникло неприятное чувство, что он читает мои мысли.
-Нет, лейтенант. Я чувствую себя прекрасно. Обо мне хорошо заботятся и рана почти затянулась. Чувствую себя как раньше, и даже лучше. Ибо не приходится выходить наружу, под эту ужасную жару.
Жара, может, и была ужасной, но по просьбе доктора в этом временном лазарете было открыто окно и значительная часть солнечного света и тепла проникала внутрь.
-Мне бы хотелось немного размяться.- сказал доктор Элси. -Руки и ноги скоро превратятся в желе. Когда нам придется бежать отсюда - а нам придется, вы ведь понимаете? - вам будет тяжело носить меня и остальных раненых. Лучше, если мы вновь начнем понемногу учиться ходить.
Я вновь ободряюще улыбнулся.
-Конечно, доктор. Я что-нибудь сделаю.
Разумеется, я не собирался ничего делать. И хотя я понимал, что поступаю правильно, чувство вины съедало меня живьем.
Я посещал и остальных больных. У кого-то раны оказались страшнее, чем у доктора Элси. Например, Энди Картер, работавший некогда вместе с Кевином Бердом, был ранен в ногу. Поначалу рана выглядела не очень серьезной и обработали ее как попало - в результате началась гангрена. Пусть окружающий мир и был стерилен, не считая эту песчаную тварь с ее нервно-паралитическим или еще каким ядом, мы сами принесли достаточно заразы и сами же от нее страдали. Мы не знали, что еще предпринять, поэтому пришлось идти на крайние меры - ногу ампутировали. Придя в себя после операции, Энди пообещал, что отрастит другую ногу и убьет нас всех до единого. Такое обещание даже обрадовало меня - по крайней мере ясно, что оно исходит от настоящего человека, а не от хитроумной твари, которая лишь прикидывается оным.
Сегодня я попытался составить скорбный список. Список тех, кто умер или бесследно исчез, что, впрочем, одно и то же.
Итак, первой жертвой стал наш повар Джон Рейн, которому чудовище оторвало ступню. Позднее, зараженный Джон сумел каким-то образом повлиять на доктора Одегарда, так что тот тоже оказался инфицирован. Во время бури оба пропали из нашего лагеря.
Далее - капитан Грейси, который вместе со старшим лейтенантом Куини и лейтенантом Мейнсом отправился на поиски Джона и доктора. Его убило чудовище, а раненый Родриго Мейнс сгорел заживо при пожаре, устроенным, судя по всему, еще одним заболевшим - Дереком Уоллесом, который также скрылся в пустыне.
Старший лейтенант Сэм Куини, принявший, пожалуй, самую прозаичную смерть - скончался от солнечного удара, полученного во время поисков Уоллеса. Доктор Хин Пин и пилот Мэтьюс - убиты монстром в наше с Сэмом отсутствие, позднее их тела пропали. Доктор Смит и геолог Роберт Прайс - убиты инфицированным Кевином Бердом. И... и еще четырнадцать человек, погибших во время празднования юбилея мистера Питерсона. Итого - 23 человека.
А еще десяток лежат сейчас в своих собственных домах, прикованные кто цепями, кто веревками. Их кормят из ложечки и дают лекарства, они напоминают уже растения, а не живых людей. И все мы понимаем: будет лишь хуже.
Ну что ж, сейчас уже можно с уверенностью сказать: наша экспедиция провалилась.
ДЕНЬ 93.
Сегодня ко мне пришел Ричард Гилрой. До недавнего времени он был верным подпевалой Джоша Шелдона, но в свете последних событий совсем изменился. Он редко выходил из дома, даже принести еду просил кого-нибудь. Мне это не нравилось, подобное поведение могло оказаться заразительным и лишь способствовало бы пусть не возникновению паники - она давно уже возникла и крайне быстро распространилась - но как минимум ее усилению. Я уже сам собирался поговорить с ним, хоть это едва ли доставило бы мне малейшее удовольствие, но Ричард явился сам.
-Ваше затворничество мне не по душе.- сказал я и указал на кресло, приглашая сесть. -Беда, как известно, сама приходит в дом, и никакие замки ее не остановят.
Чуть позже я понял, что эти мои слова можно было воспринять и как метафору: все уже убедились в чудовищной силе существа, и если оно решит ворваться в чье-нибудь жилище, его и правда ничто не остановит.
-Я... думал.- сказал Ричард Гилрой после непродолжительного молчания. Он был очень бледен, насколько вообще может быть бледным человек, живущий в таком солнечном месте. -Я заперся, не потому что боялся. Просто мне нужно было все обдумать.
Это звучало многообещающе, но с другой стороны и настораживало.
-И о чем же вы думали, если не секрет?
-О нем. Об этом монстре. О том, что оно такое и чего оно хочет.
Если бы мистер Гилрой нашел ответы на эти вопросы, наша жизнь, возможно, наладилась бы.
-Вот как? И к какому выводу вы пришли?
Ричард сделал большой глоток воды из стакана, стоящего рядом на низеньком столике, прежде чем ответить. Я заметил, как сильно трясутся его руки.
-Вы считаете, что это какое-то животное.- сказал Ричард. -Некая местная форма жизни. Всего лишь фауна.
-Очень сильная, агрессивная и потрясающе живучая форма жизни.- кивнул я. Мне пока было неясно, куда он клонит. -А у вас иное мнение? Вы бы отнесли его к флоре?
-Нет. Я думал... я долго думал о нем. Я перебрал все варианты... Но всякий раз вспоминал их - всех этих людей. Тех, что ушли из лагеря - доктора Одегарда и повара. Потом двоих мертвецов, которые пропали... и наконец тех, кого мы сожгли. Я... Я до сих пор вижу горящее лицо Джеффри.
Я ощутил легкий укол жалости. Что ж, беднягу можно понять. Не все способны остаться в здравом уме, увидев все то, с чем столкнулись мы. Разумеется, все члены экспедиции проходили тщательный отбор, а люди с неустойчивой психикой отсеивались сразу. Но разве хоть один психиатр мог представить все то, что случилось с нами?
Я молчал, ожидая продолжения. Ричард слегка покраснел, словно ему было неловко за последующие свои слова.
-Возможно, мы встретились вовсе не с животным. Вы верите в Бога, лейтенант Маккензи?
Скажу честно - у меня возникло желание схватить его за шиворот и выкинуть за дверь. Вместо этого я, собрав в кулак всю свою волю и терпение, мягко улыбнулся.
-Не вижу в этом смысла. Свою судьбу мы творим сами. Думаю, если где-то и есть некая высшая сила, ей нет дела до нас, простых смертных. Мы копошимся в собственном навозе и в нем же подыхаем. Кому это интересно?
-Возможно, вы правы.- согласился Гилрой и меня это удивило. -Мы и правда сами себе хозяева. И мы сами заявились сюда. На другую планету, в чужой мир. Если бы это существо было всего лишь диким зверем, оно просто разорвало бы нас в клочья в первые же дни, как только поняло бы, что мы не можем ему навредить. Но оно поступает иначе, оно словно... словно обращает нас.
Должен признаться, после этих его слов мурашки пробежали по моей коже. Действительно, поведение монстра было очень странным, но все же я не был готов наделять его какими-то сверхъестественными способностями. Если только неуязвимость и этот необычный яд, которым он, как выразился Гилрой, обращает людей, не относить к оным.
-Мы оказались на его территории.- сказал я холодно. -И оно пытается избавиться от нас всеми способами, которые ему доступны.
-Вы не можете игнорировать истину! -воскликнул Ричард. -Мы столкнулись с чем-то, находящимся за пределами нашего понимания! И мы должны понять, что ему нужно, чего оно хочет от нас!
-Так поговорите с ним.- не выдержал я, не скрывая больше своего раздражения. -Давайте, выйдите в пустыню и найдите его. Правда, скорее оно найдет вас. И поговорите, узнайте, чего же оно хочет.
Он смотрел на меня с таким ужасом, будто эти мои слова были прямым приказом.
-Я... нет, я не это имел в виду. Оно не ответит нам, боги не общаются со смертными...
Я вскочил на ноги. Я чувствовал, как в затылке неистово пульсирует жилка. Мне хотелось схватить этого идиота и встряхнуть так сильно, что зубы лязгнут.
-Не хочу больше слышать этот бред. Расскажите об этом еще кому-то и вас поднимут на смех. У нас и так полно проблем, а вы своей глупой болтовней лишь пытаетесь создать новые.
Ричард Гилрой тоже поднялся и побрел к двери, время от времени оборачиваясь через плечо, словно ожидая, что я запущу в него чем-нибудь тяжелым. Может и запустил бы, если бы было под рукой что-то подходящее.
На пороге Ричард обернулся еще раз.
-Вообще-то, кое-кому я уже высказал свои предположения. Кто-то и правда смеялся... а кто-то нет.
Он ушел, неплотно затворив дверь, оставив меня в совершенно смешанных чувствах. "Это проблема.- думал я. -Это может стать очень большой проблемой."
Состоявшийся тем же вечером разговор с Джимом Хаксли стал бальзамом для израненной души. Мы встретились возле продуктового склада, куда пришли, чтобы пополнить запасы продовольствия.
-Я как раз хотел побеседовать с вами, лейтенант. Хорошо, что мы оказались здесь.
-О чем побеседовать?- в первый момент я напрягся. Вдруг и у мистера Хаксли возникли какие-то странные идеи?
-О разном. Например о Ричарде Гилрое.
-Он и с вами разговаривал?
-Этим утром.- ответил Хаксли. -Сказал, что лишь божество способно творить все то, что делает эта тварь. Ни одной смертной твари, какой бы сильной и умной она ни была, такое, на его взгляд, не под силу.
-А вы сами что на этот счет думаете?
-Думаю, он порет чушь.
Я едва удержался от улыбки.
-Да, мне тоже так показалось. Думаете, Ричард может нам... э-э... доставить какие-то хлопоты?
Джим Хаксли ответил не сразу: он изучал консервную банку, снятую с полки. Я заметил, что она слегка вздулась - плохой знак. Кажется, нам пора устроить ревизию.
-Да, может. Вообще я знаю таких людей, как Ричард. Они зачастую похожи на флюгер, их мнение относительно одного и того же предмета может меняться несколько раз в день. Возможно, пройдет не так много времени и он сам откажется от своих убеждений.
-Короче говоры, вы думаете, что он просто "переболеет"?
-Да, вполне возможно. Вот только как насчет тех, кого он успеет "заразить"?
Тут он был прав. Если Ричард успеет создать целую банду фанатиков, уверенных, что встретились с каким-то местным божеством, это может стать настоящей катастрофой.
-И что вы предлагаете?- спросил я, тоже взяв в руки банку. В ней должен был содержаться овощной суп, но и она подозрительно вздулась. Я уже понимал, в чем тут дело. Продукты, явно испорченные во время отключения энергии, мы уничтожили, а вот консервы оставили, решив, что уж с ними ничего не случилось. Видимо, ошиблись. Несколько часов жары успели таки оказать свое пагубное влияние.
-Я предлагаю принять решение - пока не поздно.- ответил Джим Хаксли. -То, что случилось на празднике, выбило людей из колеи. Они растеряны и напуганы. Даже Джош уже несколько дней почти не выходит на свет. Это отличное время для безумцев... и отличное для решительных действий.
-Для каких именно?
-Я говорю о вашем плане. Разобрать робота, записать сигнал бедствия на его передатчик, потратить остатки топлива, чтобы слетать на ту вершину. Это рискованный, но хороший план. Я почти уверен: после случившегося люди вас поддержат.
Я закусил губу. Безусловно он был прав, и все таки кое-что меня смущало.
-Использовать панику и страх, чтобы воплотить в жизнь свои идеи.- сказал я глухим голосом. -Как-то это... неправильно, Джим.
-Поверьте: когда благодаря вашему плану мы все окажемся на "Чезаре", развалимся в теплых ваннах и смоем с себя этот треклятый песок, никто не будет задумываться о подобных вещах.
ДЕНЬ 95.
Я выждал один день. Столько времени я себе выделил на то, чтобы еще все как следует обдумать и оценить возможные риски.
На 95-й день нашего пребывания мы все вновь собрались под навесом, к сожалению, не таким надежным на вид, как сгоревший тент, но тем не менее дававшим хоть какую-то защиту от солнца. Я организовал раздачу лимонада, чтобы слегка подбодрить людей, но все равно вид у них был такой, словно они явились на похороны.
Одного лица я так и не нашел в нашей сильно поредевшей толпе. Рядовой Джош Шелдон не явился. Это можно было воспринять по разному. Либо он таким образом выражает решительный отказ, либо ему стало просто наплевать. Также отсутствовали несчастные, раненые чудовищем. Большинство из них уже почти потеряли рассудок, приходилось поить их сильными лекарствами, чтобы они хотя бы ночью не кричали, но с каждым днем эффект снижался. Нечто, засевшее в них, сопротивлялось и становилось все сильнее.
Ричард Гилрой пришел на собрание, правда, встал дальше всех, в углу возле дома, где тень от навеса была особенно густой и его лицо почти скрывалось в ней.
Откашлявшись, я заговорил.
-Думаю, вы знаете, зачем мы все вновь здесь собрались. С момента нашего последнего собрания случилось много плохих вещей. Смею предположить, что некоторые из вас могли изменить свое решение относительно... э-э... того вопроса, что я поднимал ранее.
Я чувствовал, как горит мое лицо. Черт побери, как же я ненавижу выступать!
-Я напомню его детали. Мое предложение таково: мы вытащим передатчик из робота Эдди, благо он сильнее, чем любой из тех, какими мы располагаем сейчас, и запишем на него наш сигнал бедствия. Поскольку передатчик потребляет много энергии и не может находиться во включенном состоянии постоянно, а отследить движение "Чезаре" по орбите и, соответственно, понять, в какой момент корабль окажется над нами и получит этот сигнал, мы не можем, я предлагаю взять челнок и потратить остатки топлива, чтобы забраться на самую высокую точку планеты - гору Ардера.
Я помолчал, ожидая какой-то реакции, но люди просто глядели на меня. Я не мог понять по глазам, о чем они думают и каким же в итоге будет их решение.
-Разумеется, это рискованно.- продолжил я. -Садиться на твердую, скалистую поверхность очень сложно, но по информации, собранной Эдди, там есть несколько достаточно широких, ровных мест, где теоретически можно посадить небольшой корабль вроде нашего.
Я облизнул пересохшие губы. Украдкой глянув на свои руки, я заметил, что они дрожат.
-Выходить на орбиту не менее рискованно. Мы потратим все топливо на этот рывок и окажемся в подвешенном состоянии. Мы можем оказаться слишком далеко от "Чезаре" и не будем иметь возможности пристыковаться к нему. А сам корабль слишком большой для таких маневров. Но если у кого-то есть еще какие-то идеи и мысли, давайте выслушаем их.
Я вновь замолчал, но их, идей и мыслей, так и не последовало.
-Что ж... В таком случае я вновь выношу на голосование свое предложение. Кто за то, чтобы отправить сигнал на корабль?
И они начали поднимать руки. Одни делали это уверенным, быстрым движением, другие медленно, словно пристыженно, некоторые оборачивались на своих соседей, стоящих рядом, убеждались, что те подняли руки и следовали их примеру.
В результате руку не поднял лишь один человек - Ричард Гилрой. Все остальные проголосовали "за".
Меня одолевали смешанные чувства. С одной стороны, я был безумно рад - ведь возможно, у нас появится реальный шанс на спасение. С другой же, я понимал, какая огромная ответственность легла на мои плечи.
Если что-то пойдет не так, если эти люди погибнут - это будет моя вина.
ДЕНЬ 97.
Один день мы потратили на подготовку. Разумеется, с собой на челнок я не собирался брать всех - мы собирались лететь налегке и захватить только тех, кто мог реально помочь нам. И все же я удивился потоку желающих: почти каждый житель лагеря предлагал свою посильную помощь и мне поначалу было даже неловко отказывать.
-Они хотят сбежать отсюда, из этого места.- сказала Сиенна после того, как дверь закрылась за угрюмым Ларри Китсбри, исполнявшим сейчас обязанности повара. Его услуги нам во время нашей вылазки точно не понадобятся - мы собирались запастись консервами. Теми банками, что пока еще не вздулись. -Я слышу их разговоры время от времени. Кто-то считает, что мы оказались на территории монстра и нам нужно всего лишь куда-то переместиться.
-А вдруг этих чудовищ несколько?- спросил я. Не знаю, почему, но задумался я об этом лишь сейчас, и мысль эта оказалась крайне неприятной. -Что, если вся планета ими кишит? Кто знает, может нам еще попался относительно миролюбивый экземпляр.
-Но еще больше их бесит паника, которую сеет Гилрой.- продолжила Сиенна, словно не слышала меня. -Жаль только, некоторые ей уже поддались. Того и гляди начнут строить какой-нибудь "храм прозрачного монстра".
Мы взяли на борт Брайана Кука, картографа, благо он неплохо знал географию этой проклятой планетки. Он ушел, светясь от счастья, словно выиграл главный приз в лотерею. Всего я набрал 12 человек. В роли пилота должен был выступить Джереми Уайт, совсем молодой парень, в общем-то, он был помощником погибшего пилота Мэтьюса, но его летные навыки явно были куда лучше, чем у остальных.
-Я не уверен, что справлюсь.- парня буквально трясло, но при этом он улыбался. -Я никогда еще не управлял кораблем в одиночку.
-Это всего лишь челнок.- напомнил я. -Мы же не "Чезаре" тебе доверяем. Хотя мне кажется, ты бы и с ним справился.
На самом деле я так не думал - на одно лишь изучение материнского корабля надо потратить, наверное, не меньше года - но я понимал, как важна эта похвала для молодого пилота. Необходимо, чтобы он поверил в себя и в свои силы.
Я лег спать, выжатый, как лимон, и уснул, едва моя голова коснулась подушки. Мне снился какой-то странный, сумбурный сон, в котором я бежал по тоннелю из красного камня, держа в руке большую кирку. Я знал, что меня кто-то или что-то преследует, поэтому несся со всех ног, но это не помогало - чудовище было быстрее, оно вот-вот настигнет меня и разорвет на части.
Не знаю, откуда, но я знал, что эти красные, кровавого оттенка стены очень тонки. А еще я знал, что стоит мне вырваться из коридора и никакое чудовище меня уже не настигнет. Я нанес киркой первый удар, потом еще и еще. В стене образовалась вмятина, красные крошки, которые сыпали мне в лицо, под ноги, на одежду, сильно напоминали капли крови. Наконец в стене образовалась дыра, достаточно большая, чтобы я смог протиснуться. А монстр уже рядом, совсем близко.
Я начал проталкивать себя в пробитую щель. Солнце ударило в глаза, я увидел песок - бескрайний океан песка. Кажется, из моей груди вырвался стон, а может и крик. Я упал на песок, но что-то тянуло меня обратно. Я глянул на свою ногу и задохнулся от ужаса: ее обхватило прозрачное щупальце. Оно сжимало ее все сильнее и мне казалось, что вот-вот я услышу треск ломающихся костей.
Я очнулся от того, что кто-то с силой бил меня по щекам.
-Джеймс! Джеймс, проснитесь!
Я ощущал холодный пот на своей спине. Разлепив веки, я увидел над собой Сиенну, ее глаза были полны ужаса. В первый миг я подумал, что все таки закричал во сне и разбудил ее. Мне стало ужасно неловко и стыдно.
-Я... простите, я не хотел...
-Нужно что-то делать! Там происходит что-то ужасное!
Так я проснулся или нет? Может, кошмар продолжается? О чем это говорит Сиенна?
-Что? Я не понимаю...
Она схватила меня за руку и силой усадила в постели.
-Одевайтесь, прошу вас!
Нет, мой крик тут ни при чем. Голос женщины дрожал, лицо было белее бумаги. Что-то жуткое случилось здесь, наяву. Все самое страшное и невообразимое всегда происходит наяву.
-В чем дело?
-Там, снаружи...
Она не могла толком объяснить и чуть не плакала. Прислушавшись, я услышал крики. Неужели опять? Неужели монстр вновь напал на лагерь? Прямо сейчас, за несколько часов до нашей вылазки, которая могла бы спасти нас всех...
Я быстро натянул одежду и схватил не только бластер, но и парочку гранат. Да, они уже показали свою неэффективность против монстра, но с одним лишь бластером в руках я ощущал себя почти голым.
-Оставайтесь здесь!- велел я Сиенне и выскочил наружу.
Стоило мне посмотреть на восток и я все понял.
-Нет... Нет, нет!
В душе моей все перевернулось. Ужас сковал меня, а еще нахлынуло какое-то другое, странное чувство. Ощущение небывалой легкости. Наверное, что-то подобное испытывает человек, шагнувший в окно. Страх, вызванный осознанием того, что тебя ждет там, внизу, смешивается с радостью: все позади, назад пути нет.
И у нас тоже нет пути назад. Там, на востоке, полыхал пожар. Там нечему гореть, нечему... кроме челнока. Кроме небольшого корабля, на котором мы сюда прилетели и с помощью которого хотели убраться.
Черный дым поднимался столбом - не было ветра, который мог бы опрокинуть или развеять его. Кажется, я видел отдельные, вероятно, самые высокие, языки огня. Остальную картину заслоняли собой проклятые барханы.
-ВОДЫ!- заорал я не своим голосом. Мой собственный вопль странным образом давил мне же на уши. -Все за водой, сейчас же!
Но им не нужно было напоминать: я уже видел шестерых человек, которые шли рядом с баком и направляли его, чтобы он не натыкался на слишком высокие песчаные насыпи. Его батарею теперь всегда держали заряженной, как раз на такой случай. Может, еще не поздно? Может, еще можно все починить?
Но густой дым и треск огня, который я слышал даже отсюда, не оставляли никакой надежды. К тому времени, как мы потушим пламя, от корабля останется один остов.
Понимая, что людям с катящимся баком помочь ничем не могу, я схватил большую тяжелую бутыль с водой. Я тащил ее, почти не ощущая веса. Я его почувствую лишь спустя несколько часов, когда плечо будет нещадно ныть, а в спине словно рассыпятся осколки стекла. Сейчас же я почти бежал, а в голове пульсировала лишь одна мысль, и она была самой светлой из всех, что могли в этот миг прийти: "Я убью его. Того, кто это сделал. Гилроя, Шелдона, кого угодно. Я найду того, кто сотворил это, и публично казню."
Я увидел вооруженных людей, среди них был рядовой Джош Шелдон. Он молча кивнул мне и тоже поспешил в сторону горящего корабля. Джим Хаксли вскоре нагнал меня: каким-то образом он умудрялся тащить аж две бутыли. Лицо его покраснело, дыхание стало сбивчивым, но он двигался даже быстрее меня.
Этот путь показался самым долгим из всех, что мне пришлось пройти в жизни. Создавалось впечатление, что я не приближаюсь, а наоборот, отдаляюсь от горящего корабля. В ушах шумело, сердце билось так сильно, будто хотело выпрыгнуть, пот градом тек по лицу. Я понял, что на мне нет шапки и солнце сильно печет голову. Кажется, можно было обжечься, всего лишь дотронувшись до затылка. Но сейчас мне было плевать. Я лишь ускорился и наконец преодолел последний высокий бархан - пришлось почти ползти по нему, погружая руки по локоть в песок.
-Мы уже близко...- прохрипел рядом Джим Хаксли. Судя по лицу, он был на грани обморока, но хотя бы не забыл надеть головной убор.
Я обернулся. Бак с водой слишком медленно полз на своих "гусеницах". Даже если бы еще был шанс спасти корабль, он бы ни за что не успел...
Наконец я увидел его. Челнок, некогда довольно симпатичный космический корабль с серебристыми крыльями и тонкой треугольной кабиной, был объят пламенем. В воздухе смешивались самые разные запахи, все то, что было внутри корабля и теперь горело: детали обшивки, дерево, еда, медикаменты, различные другие ароматы, которые тяжело определить. Все пожирало ненасытное пламя. Чрезвычайно прочные стекла уже покрылись тонкой паутиной трещин, в остальном кабина пострадала мало, а вот вся задняя часть корабля была просто уничтожена. Сквозь дыры и разломы, сквозь торчащие покореженные куски металла, еще можно было разглядеть внутреннее убранство корабля - и увидеть, как стремительно оно уничтожается огнем. Что-то взорвалось там, в самых недрах, и высоко в воздух взметнулся гигантский столб огня. Дыма стало еще больше, от него слезились глаза и першило в горле. Я слышал, как рядом ругается Джим Хаксли: он упал, выронил бутыли, да так и не поднялся, в ужасе и изумлении он смотрел на бушующее пламя.
-Это конец.- прошептал он. Огонь отражался в его глазах. Удивительно, что я расслышал его шепот на фоне рева огня: видимо, в этот миг все мои органы чувств работали на пределе. Наверное, я бы услышал, как песчинка падает с верхушки бархана.
-Невероятное зрелище.- произнес Джош Шелдон. -Бодрит с утра лучше, чем кофе. Красивое и немного пугающее.
Я воззрился на него в изумлении. Он что, обезумел? Неужели это он сотворил?
-О чем ты, черт тебя дери?!
-У меня был выбор.- сказал рядовой Шелдон. Он направил дуло бластера на меня, прямо в грудь. Я, уже сделавший шаг в его сторону, замер, а Хаксли за моей спиной тяжело, будто бы разочарованно, вздохнул. -И я его сделал. Это случилось вскоре после вашего со старшим лейтенантом ухода. После того, как мы нашли тела доктора Хин Пина и пилота Мэтьюса. Вы знаете, лейтенант Маккензи, почему я не помог отнести их тела? Не потому что боялся заразиться, вовсе нет. Меня рвало. Меня рвало так, как никогда в жизни. Под конец мне казалось, что из моего рта вываливаются куски желудка. А когда приступ уже почти проходил, перед моими глазами вновь возникали их обезображенные тела и все начиналось опять.
-Тогда зачем ты все это сотворил?- в отчаянии воскликнул я. -Неужели ты не понимаешь? Трупов будет больше, мы все умрем в этой чертовой пустыне! У нас был шанс, один единственный шанс!
Джош покачал головой. Он улыбался, но улыбка была грустной.
-Я понял, что не хочу вот так умирать.- продолжил он, будто не услышал меня. -Не хочу захлебываться кровью и видеть перед смертью собственные оторванные конечности. Я желал другого. И я покинул лагерь. Я ушел на запад, предварительно отключив датчики - никто и не заметил моего отсутствия. Я остановился там, в пустыне, вдали от всех, упал на колени и стал ждать... И ждал я совсем недолго, лейтенант.
Я стоял, без шапки, под испепеляющим светом двух солнц, совсем рядом бушевало пламя, но по моей коже бегали мурашки. Я уже знал, что натворил Джош...
Он взял бластер в правую руку и поднял высоко вверх левую. Неплотно прилегающий к коже рукав слегка спустился, так что я смог разглядеть порез на руке, чуть выше запястья. Не слишком глубокий, не очень большой, он имел странный, желтоватый окрас. Будто туда, под кожу, набился песок.
-Он понял, чего я хочу.- сказал Джош, опустив руку. -Он умен, очень умен. И хитер. Он знал, что я стану идеальным инструментом. Это было не больно - кошка царапает ощутимее. Можно сказать, со мной монстр был нежен. И с тех пор я не один. Теперь я не бываю одинок. Теперь я вижу и знаю такое, чего ни один смертный и представить себе не может.
-Оно использует тебя.- сказал я, кое-как преодолев ужас, сковавший мое тело и даже отнявший дар речи. -А когда ты станешь не нужен, избавится от тебя.
-Нет. Отныне оно - часть меня, а я - часть его. Ну же, лейтенант. Прислушайтесь ко мне. Оно и к вам придет - я могу его позвать. Если хотите, прямо сейчас. Оно наградит вас и всех остальных. Нам незачем умирать и незачем улетать с этой прекрасной планеты. Мы нашли рай. Мы останемся здесь.
Он шагнул ко мне, не опуская оружие. Я не стал отступать.
-Вы можете присоединиться к нам, Джеймс. Нет смысла сопротивляться.
Но я уже смотрел не на него, а ему за спину. Я видел там Джереми Уайта, молодого пилота, который должен был сесть за штурвал челнока. Изначально он находился в группе людей, катящих бак с водой, но сейчас он двигался чуть впереди и явно понял: что-то не так. На поясе у него висел миниатюрный пистолет - таких мы взяли совсем немного и они годились лишь для ближнего боя. Думаю, от чудовища его пули отскочили бы, как от металлический стены, но вот Джош Шелдон не был монстром. Он пока еще был человеком - по крайней мере, я на это надеялся - хотя в глазах его я видел крохотные желтоватые искорки - песчинки.
"Слишком далеко.- успел подумать я. -Он промахнется и попадет в меня или Джима, или просто выстрелит в воздух. А Джош обернется и прикончит его."
Однако я ошибся. Раздался выстрел и пуля Джереми угодила прямиком в затылок рядового Шелдона. Или, скорее, существа, которое лишь выглядело, как он.
Легкое удивление отразилось в глазах Шелдона, а потом случилось странное: я увидел, как они начали стремительно желтеть, словно где-то внутри, в недрах его тела, порвался некий мешочек с песком.
Окна кабины тем временем наконец-то лопнули, с громким звоном в воздух взлетели блестящие осколки. Одна из стоек, на которой держался корабль и которая мешала ему погрузиться в песок, переломилась и вся конструкция накренилась. Лишившаяся последней защиты кабина уткнулась носом в песок.
Джереми Уайт широко раскрытыми глазами смотрел на распростертое тело Шелдона.
-Джереми...- позвал я.
Он не реагировал. Я проследил за его взглядом и тоже замер. Из раны, образовавшейся в затылке Шелдона, вытекала кровь, густо смешанная с песком. На самом деле казалось даже, что течет песок, приправленный кровью.
"Песочный человек - это не детская сказочка." - мелькнула у меня странная мысль и вновь дрожь пробежала по телу.
-Джереми!
Он наконец поднял глаза. В них стоял дикий ужас.
-Я... я правильно сделал? Он ведь угрожал вам, да?
-Он был болен.- ответил я, решив, что в нынешний ситуации это наилучшее объяснение. -Ты поступил правильно. А сейчас пойдем, тут больше нечего делать. От корабля ничего не осталось, мы не будем тратить на него воду.
-Лейтенант...- сказал вдруг Джим Хаксли грудным голосом. Я оглянулся и увидел, что он наконец-то встал и вновь уперся взглядом в полыхающий корабль. Он поднял руку и указывал в его сторону. -Что это там такое? Вы это видите или у меня уже галлюцинации?
Вначале я решил, что у бедняги и правда начались проблемы с головой, но потом все понял. Он указывал не на корабль, а чуть южнее. Над огромным костром, в который превратился челнок, плавало марево, но и сквозь него я сумел рассмотреть их - человеческие фигуры. К нам шли люди.
В недоумении я обернулся на лагерь. Неужели кто-то обогнул всю территорию и зашел с другой стороны? Но ради чего? Какой смысл?
-Кто это?- спросил Джереми, но никто не ответил. А за спиной я уже слышал характерный звук: гусеничная машина, перевозившая воду, уже совсем близко, как и люди, спешащие на подмогу.
Мой взгляд был прикован к другим, к тем, кто шел нам навстречу. Я поднял оружие, которое выронил Шелдон, и дал его Джиму.
-Думаете, пригодится?- удивился он.
-Почти уверен.
Пустыня и огненный вихрь мешали видеть, нам приходилось щуриться. От дыма у меня сильно першило в горле, чистого воздуха не хватало и я почти задыхался. Мокрая от пота одежда прилипла к телу и стала второй кожей, а затылок начинал болеть. Еще немного и я повторю судьбу старшего лейтенанта Куини.
Бак остановился. Шедший перед машиной Ларри Китсбри, который накануне просился к нам на корабль, встал рядом со мной.
-Кто это там идет?- спросил он, глядя на людей впереди.
-Пока не знаю.
А потом все разом ускорилось, будто кто-то повернул некую ручку или рычажок. Незнакомцы двинулись быстрым шагом и я наконец разглядел их как следует. И они, будто почуяв это, побежали.
-Нет...- сорвалось с моих уст. -Нет, только не это.
Я поднял бластер и нацелил его на того, кто был ближе всех. Им оказался доктор Одегард. Теперь я видел его желтые от песка глаза и бледную кожу, он напоминал привидение. Доктор и раньше был очень худым, а теперь и вовсе превратился в скелет, обтянутый кожей. Я видел его выпирающие скулы под песочными глазными яблоками, острый подбородок, выступающий кадык. Он сжимал и разжимал тонкие длинные пальцы, будто предвкушая тот момент, когда они сомкнутся на чьем-нибудь горле.
Джереми Уайт закричал, выронил пистолет и бросился наутек.
-Нет, стой!- рявкнул я ему вслед, но он уже был далеко. Остальные, кто управлял машиной, отшатнулись, увидев незваных гостей, но не побежали. Может, были слишком ошеломлены, а может еще в душе надеялись, что доктор Одегард и остальные не потеряны, что их можно излечить или хотя бы договориться с ними. Думаю, у них не возникало бы таких мыслей, если бы они услышали предсмертный монолог Шелдона.
Чуть вдали от доктора я увидел Дерека Уоллеса. Он шел, неестественно размахивая руками, словно кукла, которой управляет неумелый кукловод.
Я глянул на лежащего в метре от меня Шелдона. Он не шевелился.
-Цельтесь в голову.- велел я. -Возможно, это их остановит.
Конечно, в этом я не был уверен - мое предположение было основано лишь на лежащем рядом Шелдоне, который пока не подавал признаков жизни. Но как знать, может, этим тварям нужно какое-то время, чтобы оправиться после смерти? Черт, даже одна эта мысль звучала дико.
Я увидел Кирка Мэтьюса - как и в первый раз, едва увидев тело, я узнал его только по нашивке. Практически оторванная кожа свисала с его головы и болталась при каждом шаге, чем-то напоминая содранные со стены обои. Я мог видеть голый череп в тех местах, где кожа была вырвана вместе с мясом. Черная дыра на месте глаза, кажется, вперилась в меня. Раны на груди и на шее Мэтьюса не кровоточили, движения, видимо, вообще не причиняли живому мертвецу каких-либо неудобств. Он шел более уверенным шагом, чем живые.
Я выстрелил, но промазал - луч бластера пролетел в нескольких сантиметрах над головой Мэтьюса. Может, мне это показалось, но остатки губ мертвого пилота изогнулись в подобии усмешки.
-Как мы их остановим?- воскликнул Ларри Китсбри. -Они ведь... они ведь и так уже...
Неподалеку от Мэтьюса плелся Дерек Уоллес - он слегка вырвался вперед. Теперь, когда он был еще ближе, я увидел, что он тоже заметно исхудал, пусть и не так сильно, как доктор Одегард. Судя по всему, монстру, засевшему в их телах, пища не требовалась. Глаза биолога были широко открыты и поблескивали от песка, заполнившего их.
-Это ведь Уоллес.- сказал Джим Хаксли. -Он... он жив или...
-Или.- коротко ответил я.
Уоллес вдруг остановился и из его горла вырвался странный клокочущий звук. Он запрокинул голову, а потом резко опустил и из его рта брызнул кровавый фонтан.
Я едва успел увернуться, но не всем там повезло. Ларри залило этой мерзостью, кровь попала на лицо, на руки и на одежду. Он заорал и попятился, а я тем временем еще раз выстрелил, но теперь уже целился в Дерека.
Второй выстрел оказался точным - впрочем, и расстояние было уже совсем небольшим. Черная дымящаяся дыра образовалась прямо в центре лба Дерека Уоллеса и он рухнул, как подкошенный.
"Может, я был прав?"- подумал я с радостью, но радость длилась недолго. Я видел, как шевелятся пальцы Уоллеса, он сжимал их, загребая песок. Несколько мгновений спустя он сел.
-Нет, сука!- завопил неожиданно выскочивший вперед Ларри. Он понесся прямо к ожившим мертвецам, а я не успел его остановить. Протерев глаза от крови, Ларри открыл огонь - несколькими выстрелами он разнес голову Уоллеса, превратив ее в кровавую кашу. Среди осколков черепа и ошметков мозга я разглядел песок.
Что-то двигалось внизу, прямо у нас под ногами. "Ловушка" - понял я и попытался оттащить Ларри назад, но не успел. Песок вздыбился прямо у него под ногами, но вместо щупалец чудовища появились обычные руки - разве что, запачканные засохшей кровью и покрытые песком, который будто въелся в кожу. Руки двигались быстро и уверенно, гораздо быстрее, чем обычно, это выглядело странно, неестественно, было в этом даже что-то тошнотворное. Пальцы ухватились за лодыжку Ларри, вслед за руками появилась голова - это был Джон Рейн. Ларри упал и попытался отползти, но существо в облике Джона держало его крепко.
-Отцепись, ублюдок! Помогите мне! Помогите!
Я прицелился, но стрелять все равно было слишком опасно. Оба, Ларри и Джон, находились в постоянном движении. Наконец я попал в плечо повара, кровь полилась из раны медленным, слабым потоком, а потом вместо нее посыпался песок. Джон будто и не заметил, что в него выстрелили - он примерно на треть вылез из песка и обеими руками подтягивал к себе извивающегося, трепыхающегося Ларри, который безуспешно пытался лягнуть его второй ногой.
-Убейте, убейте его!
Сзади раздался крик. Еще одно чудище вылезло из песка, на этот раз - доктор Хин Пин. Его голова, державшаяся лишь на нескольких тонких связках и коже, болталась из стороны в сторону. Кажется, одного удара достаточно, чтобы отделить ее от тела. Полностью желтые глаза, без белков и зрачков, вперились в добычу, коей стал Ральф Сандерс, наш механик. Правда, Ральф пока еще каким-то чудом держался на ногах и пытался сбросить с себя зомби, присосавшегося, как пиявка, но все попытки были тщетны. Я бросился к нему, чтобы помочь - возможно, оторвать голову Хин Пину и правда ничего не стоит - но меня схватили сзади и одним мощным ударом бросили в песок. Доктор Одегард набросился на меня, я врезал ему между ног, но тварь никак не отреагировала - похоже, эти существа не чувствуют боли.
Мерзкие чавкающие звуки донеслись до моих ушей. Джон Рейн впился зубами в лодыжку Ларри и грыз ее, словно голодный пес. Из груди Ларри вырвался вопль, а я успел оценить иронию: повар напал на своего преемника.
-Он жрет меня, мать вашу!
Что происходило дальше, я не видел - мне пришлось вступить в схватку с доктором Одегардом, который скалил зубы и шипел, но не говорил ни слова. Я лишь услышал новые выстрелы - похоже, Ларри пытался убить тварь, которая пожирала его живьем, но крики и рычание продолжались.
Одегард надавил руками на мою грудную клетку. Перед моим мысленным взором появился распростертый Роберт Прайс - грудь вскрыта, согнутые ребра торчат, а внутри - кровь вперемешку с песком.
Эта тошнотворная картинка будто придала мне сил. Я отпустил запястья доктора, понимая, что все равно не смогу отвести от себя его руки, но зато дотянулся до его лица. Тварь особо и не пыталась увернуться. Уже ощущая сильную боль в груди, я нащупал большими пальцами его глаза и надавил изо всех сил.
Монстр, притворявшийся человеком, похоже, еще не до конца научился пользоваться человеческим телом - он не успел зажмуриться, а может просто не понимал, насколько хрупким органом являются глаза. В результате мои пальцы вонзились прямо в его глазные яблоки. Как и ожидал, внутри я ощутил песок.
Тварь коротко вскрикнула, едва ли от боли, скорее от удивления. Я воспользовался ее коротким замешательством и сумел сбросить с себя, а затем поднял выпавший бластер.
Вода текла на горячий песок и с шипением исчезала, не оставляя даже сколько-нибудь малого мокрого пятна. Один из выстрелов Ларри задел стенку бака, в ней образовалась дыра. Драгоценная жидкость быстро исчезала.
Кажется, в тот самый момент, прямо во время схватки с чудовищами в человеческом облике, я наконец понял, что произошло и чего мы лишились на самом деле. Все запасы еды, медикаментов, дополнительное оружие, вода, запасные солнечные батареи - все это мы хранили на корабле. Теперь ничего нет. Мы обречены на голодную гибель. Может, оно и к лучшему, если эти твари нас всех сейчас перебьют...
Но чертов инстинкт самосохранения заставил меня выстрелить в доктора Одегарда, который уже вновь развернулся ко мне и теперь слепо таращился дырами вместо глаз. Правда, мне казалось, что там, внутри, в самых недрах что-то еще шевелится. Возможно, тварь все равно видела меня, но ей это не помогло - я разнес ее башку и тут же отвернулся, чтобы не хлебнуть крови, вне всяких сомнений, заразной. Кровь быстро исчезла в жадном песке.
Ларри перестал кричать - он потерял сознание. Джон Рейн отпустил его ногу и скрылся в неизвестном направлении - скорее всего, вновь ушел на глубину. Штанина Ларри покраснела от крови.
Ральф Сандерс тем временем боролся с доктором Хин Пином. Тварь не могла кусать, ибо голова ее слишком сильно болталась, но зато чудовище изо всех сил сжимало лодыжку Ральфа, впившись в нее ногтями. Я не понял, что оно делает, пока не услышал хруст - нога Ральфа треснула. Из груди бедняги исторгся нечеловеческий вопль.
Жилы вздулись на его шее, а взгляд стал совершенно безумным.
Я прицелился, но не успел выстрелить - Джим Хаксли первым нажал на курок. В затылке доктора Хин Пина образовалась дыра, обломки костей и частички мозга вывалились наружу. Мозг из серого стал желтоватым - его густо покрывал песок. Хватка Хин Пина ослабла, он обмяк.
Наконец крики, стоны и злобное шипение затихли. Мы с Джимом стояли, окруженные окровавленными телами. Ральф едва слышно поскуливал, подтянув к животу сломанную ногу, а Ларри до сих пор не очнулся, но я видел, как поднимается и опускается его грудь. Я не мог радоваться за Ларри, за то, что он жив, ибо это лишь добавляло нам хлопот. Скоро монстров в лагере станет больше, чем нормальных людей.
Нужно было отнести раненых в лагерь. Мы с Джимом подхватили Ларри. Я взял его за ноги, стараясь не коснуться глубокой раны, но Ларри все равно застонал, хоть и не очнулся. Еще двое ребят несли Ральфа, который извергал проклятья и стонал, будто тоже истекал кровью, как свинья на бойне. Один раз я все же обернулся, рискуя оступиться и выронить Ларри: корабль уже почти догорел, огня стало заметно меньше. Вторая стойка, которая более-менее удерживала его на поверхности, тоже отвалилась и теперь он лежал на песке всем своим брюхом. С такого положения он не взлетел бы, даже если бы был способен. Думаю, одну-две бури спустя наш челнок превратится в очередной бархан, а еще через некоторое время - если кто-то из нас проживет так долго - мы и вовсе забудем, где он находился. Безжалостная пустыня окончательно поглотит его.
Нас встретили на границе лагеря. Я увидел Грега Питерсона, он был бледен, как полотно.
-Я как раз собирался разобрать Эдди, чтобы достать передатчик.- сказал он. -Боже, кто же это сотворил?
-Оно.- коротко ответил я и двинулся дальше. Ноги едва держали меня, я задыхался. Мы с Джимом занесли Ларри в один из пустующих домов, на скорую руку оборудованных для приема больных. В центре комнаты были сдвинуты два простых стола - на них мы и положили Ларри. Джим подбежал к полке, где хранились лекарства, достал шприц и какую-то склянку.
-Дам ему обезболивающее для начала. А потом займемся раной.
-Прибереги обезболивающее.- посоветовал я. -Оно может пригодиться для более... серьезной операции.
Джим посмотрел на меня, как на психа. Что ж, неудивительно. Мне и самому уже казалось, что я схожу с ума.
-Это для какой же?
-Его ранила эта тварь. Он тоже превратится в зомби.
-Его ранил Джон, а не чудовище. Может, эта зараза не передается...
-Передается. Именно Джон и заразил доктора Одегарда.
Джим Хаксли как будто бы слегка смутился и поспешно кивнул.
-Да... Да, верно. Прошу прощения. Так что же нам делать? Неужели нельзя никак помочь ему?
Я ответил не сразу. Вначале я закатал пропитавшуюся кровью штанину Ларри, которая так плотно прилипла к ране, что казалось, будто я снимаю с его ноги вторую кожу. Ранение выглядело жутко. Джон умудрился добраться почти до костей. Своими зубами он вырвал много мяса, я отчетливо видел следы от его челюстей. Кровь все еще текла, под телом Ларри уже образовалась небольшая лужица. Я наклонился и увидел их - крохотные золотистые точки, песчинки. Пока их было мало, и они в основном на поверхности, но я знал, что часть уже проникла внутрь. Но как далеко они успели распространиться?
-Я думаю, мы можем помочь ему.- сказал я. -Хотя бы попытаться. Но нам понадобится мощная анестезия, много обезболивающего, чистая, совершенно стерильная ткань... и очень хорошее, острое лезвие.
Я встретился с Джимом взглядом. Он понял, о чем я, и сильно побледнел. Кажется, его даже слегка мутило.
-Мы сможем сделать это? Сейчас, когда у нас не осталось ни одного врача?
-Мы попытаемся. Но прежде нужно сделать другое.
Десять минут спустя мы покинули лагерь, неся канистры с бензином подмышкой. Конечно, не стоило зря расходовать топливо, но обстоятельства требовали: мы должны быть уверенными, что эти твари больше не вернутся. Нужно сжечь их как можно скорее, а уже после этого думать, что делать дальше. Благо пищи для размышлений и правда было достаточно.
Мы с Джимом остановились, как и прежде, не дойдя полусотни метров до теперь уже почти потухшего корабля. Строитель огляделся с совершенно растерянным видом.
-Мы... мы, наверное, слишком хватанули на запад.
"Ты ведь знаешь, что это не так."- подумал я, глядя на участок песка прямо перед собой, где каких-то двадцать минут назад лежал Джош Шелдон.
Все тела пропали.
ДЕНЬ 98.
Подготовка к операции, если это можно так назвать, заняла около часа. Как оказалось, среди нас есть еще человек, кое-что смыслящий в нелегком врачебном деле. Гарри Хизер, рыжеволосый бородатый молодой человек, отвечавший за работу различных коротковолновых систем, как оказалось, изначально собирался стать хирургом, как его отец.
-Если быть точным, это отец хотел, чтобы я стал хирургом, как он.- пояснил Гарри, тщательно промывая инструмент спиртом. Инструментом был тесак, лезвие которого я заточил лично. -Он успел самостоятельно обучить меня кое-чему, прежде чем я заявил, что меня воротит от вида крови и внутренних органов.
-Вас воротит от крови?- удивилась Сиенна Лонгри, которая вызвалась ассистировать, как медсестра. -Как же вы будете проводить операцию?
-Ну... не настолько воротит, чтобы падать в обморок.- усмехнулся Гарри. -Вытерпеть смогу.
-Вы раньше ампутировали?- спросил я.
-Нет, не доводилось. Но я пока еще помню внутреннее строение человеческого тела, знаю, как и под каким углом нанести удар... а если что-то пойдет не так, обращусь к Эдди.
Действительно, робот Эдди тоже присутствовал здесь, он стоял в углу комнатки, отведенной под операционную, и своими голубыми электрическими глазами наблюдал за происходящим. Эдди обладал огромным количеством знаний в самых разных областях, в том числе в медицине. Разумеется, сделать операцию он не смог бы (а вот на корабле "Чезаре" были механизмы, способные самостоятельно, без участия человека, провести операцию, правда, не слишком сложную), но зато у него можно было спросить совета, а иногда большего и не нужно. Тем не менее я надеялся, что помощь Эдди нам сегодня не понадобится.
Ларри очнулся и пока не выказывал никаких явных признаков заражения. Конечно, я понимал теперь, насколько умны и хитры эти твари (или тварь? все больше создавалось впечатление, что это некий единый суперорганизм). Я убедился в этом на горьком примере рядового Шелдона и теперь сильно жалел, что не разгадал фокуса раньше. Обретя контроль над Джошем, монстр сильно изменил его поведение и характер, а я не уделил этому должного внимания, решив, что это всего лишь влияние паники и нарастающего всеобщего ужаса.
Однако мне хотелось верить, что Ларри - это все еще Ларри, и никакая чужая воля не довлеет над его разумом и телом. По крайней мере, очнувшись, вел он себя, как человек. Ну... как человек, которому чуть не отгрызли ногу, а теперь собираются отхватить ее полностью, чтобы избежать заражения неведомой инопланетной инфекцией. Ларри кричал, ругался, обещал, что прикончит Джона Рейна, лично сожжет его на костре. Я не стал говорить ему, что Джон сумел скрыться, как и все остальные трупы, которые по всем правилам, знакомым человечеству, должны были остаться на песке. Не стоило лишний раз травмировать и без того очень неустойчивую сейчас психику несчастного.
К моему удивлению, на ампутацию он согласился сразу - и это тоже меня порадовало. Если бы он уже превратился в монстра, то вряд ли бы хотел, чтобы у него отнимали ногу. Правда, как я уже заметил, отсутствие ноги не мешает этим тварям передвигаться быстрее и ловчее обычного человека.
"У Джона нет ступни.- напомнил я себе. -Если существо не чувствует боли, то вполне может опираться на культю. А в случае с Ларри оно сможет только ползать." Ну или прыгать на одной ноге, и мне почему-то казалось, что зрелище это будет не смешным, а пугающим.
-Не хочу становиться, как они.- голос Ларри заметно дрожал. Он морщился, но уже не от боли - мы сильно уменьшили ее. Думаю, в этот миг перед его мысленным взором вновь появился Джон Рейн, вгрызающийся в его плоть. -Лучше уж стать инвалидом или вовсе умереть. Если я умру во время операции, сожгите меня как можно скорее. Не хочу... не хочу доставлять проблем после смерти.
Я мрачно кивнул и отступил, предоставив Гарри возможность заняться больным.
-Мы используем наркоз, Ларри, так что вы ничего не почувствуете. -потом Гарри обернулся ко мне и извиняющимся тоном добавил: -Боюсь, я недостаточно опытен, чтобы использовать спинальную анестезию, при которой он мог бы оставаться в сознании.
Я махнул рукой, говоря таким образом, что это не имеет значения. Едва ли кто хочет видеть, как ему рубят ногу.
Анестетик вкололи и вскоре Ларри уснул. Можно начинать.
Я решил, что на сегодня крови с меня достаточно, тем, более едва ли я мог чем-то помочь, поэтому вышел наружу и встал возле входа. Я глубоко вдохнул горячий воздух. Мне казалось, что в нем до сих пор ощущается дым, хотя последние его клубы развеялись полчаса назад - огонь потух, все, что могло гореть, сгорело. От челнока остался лишь покрытый сажей, покореженный металлический каркас. Песок вокруг корабля почернел и стал похож на угольную крошку.
Я старался отключить все органы чувств, даже зажмурился, но это не помогло. Вначале я слышал лишь тишину, но потом раздался звук первого удара. Потом еще, еще и еще. Наконец я услышал, как лезвие царапнуло кость, от этого скрипа мурашки бегали по коже. Следующий удар - и слышен уже отчетливый хруст. Кость треснула.
-Боже, если ты все-таки есть, помоги нам.- прошептал я, все так же не открывая глаз. А за моей спиной вновь раздался хруст, следом за ним - громкий треск.
Я вернулся назад. Гарри уже почти закончил - теперь он взял другой инструмент, поменьше, и перерезал тонкие лоскуты кожи и связок, которые еще прикрепляли ногу к телу. Весь стол был залит кровью, она лилась сильным потоком. Капли крови я заметил на лице Гарри и меня передернуло. Если Ларри уже заразился, то его кровь очень, очень опасна.
-Я не знаю, что нам делать, если понадобится переливание.- в голосе Гарри слышалось отчаяние. Он вытер лицо рукавом. -Все запасы крови были на корабле, а теперь...
-Данные о каждом участнике экспедиции хранятся в памяти Эдди.- напомнил я. -В том числе группа крови. Мы найдем подходящего донора, не волнуйтесь.
"Если Ларри не умрет раньше."- мысленно закончил я.
Справа от меня начал тревожно пикать какой-то аппарат. Гарри тут же подскочил к нему.
-Пульс совсем слабый. Черт... Нужно скорее остановить кровотечение. Джим, помогите мне.
У Джима было такое лицо, словно ему самому что-нибудь отрезали. Тем не менее он молча, не возражая и почти не морщась, выполнял все указания Гарри, а сильно побледневшая Сиенна подавала инструменты.
-Рану будете прижигать?- спросил я.
Гарри ответил не сразу. Он открывал шкафчики, один за другим, и выгребал содержимое.
-Нет, лейтенант, мы попробуем другое.
К жгуту, которым перевязали бедро Ларри до операции, вскоре добавились еще несколько жестких веревок. Джим помог завязать их максимально крепко.
Кровотечение ослабло. Я видел, что Гарри не спешит радоваться - скорее всего, его мучает суеверный страх, который уже давненько и мне не дает покоя. В последнее время все настолько плохо, что если все-таки нам что-нибудь удается, я ищу в этом подвох и не верю до последнего. Вот и Гарри сейчас, наверное, ждет, что кровь брызнет с новой силой и все усилия будут напрасны.
Но кровь не брызгала, а пульс пациента стал более ровным.
-Плазму, пожалуйста.- велел Гарри. Сиенна протянула ему пакет с мутной желтоватой жидкостью. Гарри подсоединил к ней трубку с иглой и воткнул ее в вену Ларри, а пакет подвесил на специальном крючке над кроватью.
-Возможно, этого хватит, чтобы восполнить утрату. Если же состояние ухудшится, придется искать донора, причем срочно.
Гарри и Джим наложили повязку, а Сиенна тем временем мыла инструменты. Я взялся за самую простую и понятную мне работу - взял тряпку и стал вытирать стол и пол под ним. Тряпку я мыл не очень тщательно, потому что, хоть сейчас пока и не было времени всерьез об этом задумываться, понимал, что отныне у нас каждая капля на счету. Рацион мы еще можем пересмотреть, но вот без воды в этой проклятой пустыне не прожить и дня.
-Он пролежит под наркозом еще некоторое время.- сказал Гарри. По его лицу градом тек пот и было видно, что он очень устал. Его рыжие волосы торчали в разные стороны, а в бороде по прежнему поблескивали капельки крови. -А мы пока можем проверить другого пострадавшего.
Другим пострадавшим был механик Ральф Сандерс, на которого напал доктор Хин Пин. Ему, можно сказать, повезло. Да, монстр, которым стал доктор, умудрился сломать ему ногу, попросту сжав ее руками, но зато внешний кожный покров почти не нарушен - шанс, что Ральф заболел, минимален. Тем не менее, прежде, чем наложить шину, Гарри ввел местную анестезию и срезал часть кожи в тех местах, где все же остались небольшие царапины.
-Следов заражения нет.- констатировал он, осмотрев рану, и Ральф выдохнул с облегчением. Впрочем, как и все мы.
К Ларри мы вернулись как раз вовремя - он открыл глаза и с сонным видом оглядывался по сторонам. Увидев Гарри, он попытался улыбнуться, но получилась скорее гримаса.
-Помнится, вы собирались оттяпать мне ногу.- он говорил медленно, словно обдумывая каждое слово. Вероятно, это последствие наркоза. -Почему же не сделали этого?
Мы с Джимом многозначительно переглянулись. Нам было ясно, о чем говорит Ларри, но все равно ощущалась странная грусть. Ларри столкнулся с тем, что называют фантомной конечностью.
-Мы сделали.- ответил Гарри. -Посмотрите сами.
Нахмурившись, Ларри кое-как, с нашей помощью, сел. Все его движения были заторможенными. Усевшись, он тупо уставился на то место, где прежде была его нога, а теперь остался лишь перевязанный и обмотанный покрасневшей от крови тканью обрубок.
-Вот черт...- выдохнул Ларри. Аппарат, к которому он по прежнему был подключен, зафиксировал участившийся пульс. Я видел, как Ларри побледнел. -Это... это выглядит хреново.
-Не так хреново, как выглядело поначалу.- заметил я.
-А это ощущение пройдет.- добавил Джим. -Мой дядя лишился мизинца, когда делал себе обед... глупо вышло. Он еще некоторое время ощущал его. Уверял, что может им шевелить. И если честно, зря он говорил об этом при мне - мне ведь тогда было всего шесть лет. Я живо представил себе его палец, лежащий... не знаю, почему-то я представлял себе, что он лежит в земле, будто его похоронили... и мне казалось, что я вижу, как он шевелится и постепенно вылезает на...
Тут Джим замолчал - лицо Ларри из бледного стало зеленоватым.
-Не надо, пожалуйста.- пробормотал он.
Джим отступил назад, к дивану, явно смущенный. Но разрази меня гром (могу писать такое спокойно, гроз тут не бывает), если его рассказ не произвел на меня впечатление. Отрубленную ногу Ларри мы положили в большой черный мешок и плотно обвязали его горловину веревкой, чтобы точно не допустить распространения инфекции, но сейчас мне казалось, что я слышу легкое шуршание в соседней комнате. Огромных усилий мне стоило остаться на месте. Так и подмывало развязать мешок и заглянуть внутрь. Может, в этот самый миг нога Ларри шевелит пальцами, пытаясь выбраться?
"По крайней мере,- подумал я. -у нее точно больше шансов вернуться к жизни, чем у мизинца дяди Джима Хаксли".
Голос Гарри вернул меня в реальность и я понял, что не слышу никакого шуршания - лишь собственное участившееся дыхание.
-Вам сделают отличный протез, когда мы вернемся на корабль. Он будет неотличим от вашей настоящей ноги.
-О нет, кое-какие отличия пусть будут.- усмехнулся Ларри. -Проклятый ноготь на большом пальце мне жизни не давал, так и впивался в кожу лет с пятнадцати.
Хотя бы остаток дня прошел в относительном спокойствии. Вечером я зашел к доктору Элси и убедился, что в его случае процесс уже необратим.
-Просто освободите меня, лейтенант.- он говорил мягким, баюкающим тоном. Я был настороже: я уйду сразу же, как только он заговорит на незнакомом языке, как это сделал Дерек Уоллес, глядя в камеру. -И вам воздастся, клянусь. Я не болен, со мной все в порядке. Я знаю, у вас прибавилось раненых, а докторов в лагере больше нет. Я нужен вам, лейтенант Маккензи. Я помогу, помогу всем, обещаю.
Может, я бы поверил ему - мне хотелось верить. В конце концов, вера - это все, что у нас осталось. Но я видел желтые точки прямо в белках его глаз. Некоторые примешивались к его карей радужке. Нет, это был уже не доктор Элси.
ДЕНЬ 100.
Сотый день своего пребывания на чужой планете мы должны были как-то отпраздновать. По крайней мере, у нас были такие планы... Давно. Дней шестьдесят назад.
Теперь ни о каком празднике не могло идти и речи - это уже действительно был бы пир во время чумы. Настроение было похоронное, а я знал, что скоро мне предстоит "обрадовать" этих несчастных еще сильнее. Вчера я разговаривал с Фрэнком Уолбергом, который ведет учет всему нашему продовольствию. Я попросил его провести полноценную ревизию оставшихся у нас запасов пищи, отделить то, что наверняка испортилось во время отключения энергии, а потом прийти ко мне с отчетом.
-Да, лейтенант, я как раз собирался взяться за эту работу.- кивнул Фрэнк, выслушав меня. -Но должен сразу предупредить: положительных результатов не ждите. Одного беглого взгляда хватает, чтобы понять: мы на мели.
Я и не ждал ничего положительного. У этой ревизии была лишь одна цель: определить степень паршивости наших дел.
И вот сегодня утром Фрэнк вернулся, чтобы доложить о результатах.
-Все плохо.- сходу объявил он. -Если рацион оставить без изменений, еды нам хватит примерно на три недели.
-А что насчет воды?
-Ее хватит на полтора месяца, если мы... э-э...
-Не будем мыться. Ясно.
Фрэнк кивнул, его щеки слегка порозовели.
-Я отделил испорченные продукты. Примерно полсотни консервов можно выкинуть хоть прямо сейчас. Они вздулись, я вскрыл несколько - они совершенно непригодны. Еще около шестидесяти банок - в основном это различные супы - под вопросом. Они могли немного подпортиться, но, возможно, еще съедобны.
-Мы в жопе.- сказал я и чуть не прыснул. Так бывает в жизни - все становится так плохо, так скверно и отвратительно, что становится гротескным и откровенно смешным. -Но по крайней мере, мы можем немного пересмотреть наш рацион, верно? Уменьшить его.
-Думаю да, лейтенант. Я помогу составить его. Можно есть меньше, но при этом разнообразнее, чтобы сохранить в организме все самые необходимые витамины. Без них мы будем подвержены болезням.
Тут Фрэнк был прав. Лишать людей самых важных для жизни элементов нельзя. Меня бросало в дрожь от одной мысли о том, чтобы заболеть какой-то средневековой мерзостью, цингой, например.
Вечером сотого дня мне вновь пришлось выступить на собрании. В этот раз оружие - все то, что успели в свое время вытащить с корабля - было у каждого.
"Если им что-то не понравится, могут просто подстрелить меня и поставить на мое место кого-то другого."- подумал я и даже эта мысль показалась не пугающей, а забавной.
Когда все собрались, я поднялся на небольшой постамент в виде ящика, откуда меня было лучше видно... и где я был идеальной мишенью.
-Не так мы собирались отмечать этот день.- начал я скорбным голосом. -Если не ошибаюсь, изначально капитан предлагал закатить настоящую вечеринку, помните?
Несколько человек уныло кивнули и что-то пробормотали, другие молча, с хмурым видом ждали, когда "вводная" часть кончится и я перейду к самой сути.
-Надеюсь, там, где он сейчас, у него есть такая возможность. А вот нам остается лишь молиться о чуде.
-К нам скоро пришлют спасателей!- воскликнул Терри Рэтчет, низенький человек с волосами мышиного цвета, зализанными на одну сторону. Он вроде как должен был изучать минералы, но ничего, кроме песка, мы не нашли, так что пользы от Терри было чуть.
-Да-да, они обязаны.- подхватил кто-то еще.
-В последний раз на связь с кораблем выходил доктор Смит.- напомнил Брайан Кук - будто кто-то мог об этом забыть. -А с тех пор прошло уже довольно много времени. Руководители экспедиции обязаны выслать кого-то.
-Руководителям экспедиции плевать на нас.- мрачно буркнул мистер Питерсон. -Они сидят в своих мягких креслах, едят в три горла и слушают Синатру. Что им еще надо?
Я громко кашлянул, видя, что разговор перетекает не в то русло.
-Да, мистер Кук, вы правильно сказали, доктор Смит выходил на связь. И рассказал, что мы столкнулись с незнакомой инфекцией, вирусом или чем-то еще, тем самым отбив всякое желание проведывать нас. С другой стороны, на "Чезаре" должны обеспокоиться - ведь и правда мы не выходим в эфир уже очень долго. А раз так, они могут кого-то прислать. Не спасательный, так разведывательный экипаж.
Прошел одобрительный шепот. Я дождался, когда он стихнет.
-Но до той поры мы должны продержаться. Мы должны выжить. И не только выжить - мы должны быть в состоянии рассказать тем, кто придет, что у нас случилось. Но как раз с выживанием у нас скоро могут возникнуть проблемы. Наши запасы еды и воды подходят к концу, а заполненный продовольствием челнок, как вы знаете, уничтожен. А это значит, что нам придется растянуть остатки пищи на как можно более долгий срок.
Как я и ожидал, эту новость встретили без особого энтузиазма. Правда, в открытую никто не возражал - лишь лица стали еще мрачнее, брови сдвинулись к переносице.
-Ужин придется отменить.- продолжил я. У меня возникло очень неприятное чувство, я ощущал себя неким тираном, злобным диктатором, лишающим народ простых радостей жизни. -У нас много пачек с печеньем, для обеда такая еда не годится, так что можете съедать немного печенья перед сном.
-Наконец-то сброшу пару кило, вернусь домой и все девки мои.- прокомментировал Джим Хаксли. Я был благодарен ему за эту фразу - после нее напряжение, которое почти ощущалось в воздухе, слегка уменьшилось.
-Фрэнк Уолберг поможет составить новое меню, которое будет учитывать потребности наших организмов, так что без витаминов мы не останемся.- этими словами я пытался слегка подсластить горькую пилюлю, но не уверен, что у меня получилось. -Также Фрэнк будет руководить выдачей продуктов. Пища будет выдаваться на три дня вперед, но никто не станет следить за тем, как вы с ней поступите. Если кто-то окажется настолько глуп, что съест все в один день, за новой порцией он может не приходить. Всем все ясно?
Унылые кивки и бормотание. Что ж, все могло быть и хуже. Я всерьез рассматривал вариант мятежа - но на него, видимо, у людей попросту не осталось сил.
-Хорошо. Теперь поговорим о воде. По словам мистера Уолберга, ее нам хватит на полтора месяца... в том случае, если мы будем ее только пить.
Несколько человек удивленно подняли головы. Кто-то нервно хихикнул, кто-то бормотал проклятья.
-Мы не будем мыться?- воскликнул Терри Рэтчет. -Вы что, с ума сошли? Да от нас даже сейчас разит так, что можно потерять сознание! А вы... вы предлагаете не мыться... вообще?
Несколько человек хором посоветовали ему заткнуться, но еще несколько одобрительно кивнули. "Неужели у нас опять назревает раскол?- забеспокоился я. -Да еще и по такому, на первый взгляд, ерундовому вопросу..."
-Давайте учитывать экстремальные обстоятельства, в которых мы оказались.- попросил я, слегка повысив голос. -Мистер Рэтчет, мне понятно ваше возмущение. Но скажите, вы когда-нибудь испытывали жажду? Настоящую жажду, я имею в виду. Вам знакомо это чувство: когда во рту и в горле у тебя словно сухая солома, которую уже кто-то поджег и она начинает тлеть? Вот что я испытывал, когда мы со старшим лейтенантом Куини пешком возвращались в лагерь. Мы провели в пустыне всего несколько дней, но это время показалось нам адом. А когда кончилась вода, нас будто сунули на самую горячую сковородку, да еще и сверху присыпали красным перцем.
Терри Рэтчет молчал, слегка приоткрыв рот. На губах Джима Хаксли появилась кривая улыбка.
-Вы можете ходить немытым и вонять, но едва ли это нанесет вам серьезный вред. А вот без глотка воды вы здесь точно умрете, причем быстрее, чем вам кажется.
Я знал, что поступил не очень честно, напомнив об истории с Сэмом, но зато чувствовал, что одержал очень важную победу.
-Вижу, больше возражений нет. Хорошо. Подачу воды по трубам мы отключим. Это теперь не только нецелесообразно, но и опасно - как мы убедились, чудовище обладает невероятной силой и с легкостью может повредить трубы, в результате у нас вновь будут потери.- я помолчал и еще раз оглядел собравшихся, попытавшись встретиться взглядом с каждым. -На этом у меня все. Мы...
-Мы можем не кормить и не поить больных.- вдруг объявил Ричард Гилрой, выступив вперед. -Они все равно обречены, так какой смысл переводить драгоценное продовольствие?
Меня бросило в дрожь. А я то, глупый, уже надеялся, что все обойдется. Что ни в чьей дурной голове не возникнет подобных предложений. Но как они могли не возникнуть? Они и меня посещали, но я ни за что не высказал бы их.
А вот Гилрой высказал, и даже не залился краской. Он смотрел прямо мне в лицо, не ощущая ни капли стыда.
-Это... это не обсуждается.- сказал я предательски дрогнувшим голосом. -Спасибо, мистер Гилрой, но ваше предложение отклонено.
-Почему?- спросил Ричард с как будто бы искренним недоумением. Неужели он и правда думал, что все мы с радостью подхватим его жестокую идею?
-Это дико и бесчеловечно.
-Да. Хорошо, что они уже и не люди.
По толпе, еще более поредевший с момента нашего последнего собрания, прошел громкий ропот. Я напряг слух, но так и не смог разобрать отдельных фраз. Было непонятно, поддерживают они Гилроя или осуждают. Несколько человек, впрочем, отступили от него подальше, с явным отвращением на лицах, будто он сам стал заразным, а вот другие глядели на него с легким любопытством. Похоже, им его идея не показалась безумной.
-Пока мы в своем уме, мы не станем творить таких мерзостей.- громко сказала Сиенна Лонгри.
Ричард посмотрел на нее с усмешкой, за которую мне хотелось пристрелить его на месте, а потом вновь перевел горящий и отвратительно решительный взгляд на меня.
-Только в детских сказочках побеждают благородство и доброта, лейтенант Маккензи.- сказал он и все разом притихли. Меня это беспокоило: к Ричарду стали прислушиваться, и мне это казалось проблемой. С другой стороны, я понимал, что у него есть точно такое же право на свое мнение, и на озвучивание этого мнения, как и у меня, вот только речи мистера Гилроя день ото дня становились все более тревожными. -В реальной жизни людям иногда приходится поступиться честью и моралью ради общего блага.
-Сколько гадостей в мире делалось "ради общего блага".- заметил Джим Хаксли.
Гилрой его будто не услышал, да и все остальные наверное тоже.
-Они ведь уже не люди. Вспомните, с чем вы столкнулись. После того, что произошло, вы первый должны были прикончить этих тварей на месте. И что-то мне кажется, мало кто встал бы у вас на пути.
Я молчал, не только для того, чтобы дождаться, когда он выскажется, и выслушать все его аргументы, но и чтобы успеть заглушить внутренний голосок, который поначалу пищал, словно мышь, которой прищемили хвост, а теперь становился все более звучным и уверенным. Этот голосок говорил, что Ричард прав. Этот голосок уже высказывался об этом и раньше, только я не слышал его. Этот голосок звучал где-то на задворках подсознания, когда я стрелял в доктора Одегарда. Если я и правда хотел возразить Ричарду, возразить так, чтобы меня послушали, я должен был заглушить этот голос... иначе я буду лишь лгать самому себе.
-Вы видели, что они творят. Вспомните Кевина Берда. Вспомните, что он сделал с мистером Прайсом и доктором Смитом... и чуть не сделал с мисс Лонгри.
На последних словах он сделал особый акцент. Меня пробрала дрожь, а предательский голосок лишь стал еще громче.
Ричард сделал еще один шаг в мою сторону и я невольно положил ладонь на рукоять бластера. Но только сейчас я заметил, что Ричард Гилрой безоружен. Он был единственным, у кого не было оружия - даже Сиенна держала в кармане миниатюрный пистолет.
"О нет, он вооружен. Он стреляет паникой, бросает гранаты, разрывающиеся страхом, а теперь раскладывает в душах всех этих людей мины, начиненные жестокостью".
-Сейчас ни Кевин Берд, ни остальные зараженные не способны причинить вред кому-либо.- напомнил я, совладав наконец со своими нервами. -И я не вижу причин опускать руки, отдавая их на съедение неизвестной болезни. Вернувшись на корабль, мы проведем исследования. Возможно, мы столкнулись с чем-то новым, но это еще не значит, что мы не можем с этим справиться.
В глубине души я сознавал, что лгу - лгу им всем, лгу самому себе. Мне лишь оставалось успокоить себя тем, что эта ложь необходима. Только надежда у нас осталась, если отнять и ее, начнется хаос.
"Он уже начался."- мысленно возразил я самому себе.
Тут вновь ожил Терри Рэтчет. В первый миг мне показалось, что спеси у него поубавилось, но потом я уловил заискивающие нотки в его голосе и мне стало противно.
-Я абсолютно уверен в том, что вы правы, лейтенант Маккензи. Действительно, есть все шансы, что мы справимся с этой жуткой напастью. "Чезаре" оборудован куда лучше, чем наш прежний или, тем более, наш нынешний медпункт. А уж если больных удастся вернуть домой... конечно же, соблюдая при этом все меры предосторожности, дабы не допустить эпидемии... думаю, в этом случае наши ученые справятся с болезнью очень быстро, хе-хе...
-Давайте ближе к делу, мистер Рэтчет.- холодно сказал я. В меде, который вылил мне в уши сейчас этот коротышка, затесалась хорошая ложка дегтя.
-Однако и позиция мистера Гилроя мне понятна, и с ней я тоже согласен.- сказал Рэтчет, но, уловив на себе несколько не просто неодобрительных, а крайне враждебных взглядов, добавил: -Отчасти, конечно же. Я против радикальных мер.
-Что же вы предлагаете?
-Тот парень, Джереми... которого вы рассматривали на роль пилота... он ведь видел все своими глазами, верно? Всех этих... людей... которых уже не назвать людьми.
Джереми Уайт, который также присутствовал на собрании, похоже, немало удивился, услышав свое имя, и тут же потупил взор, словно желая стать мельче и незаметнее. Ему было чего стыдиться: хоть я об этом никому не рассказывал, история его бегства быстро облетела лагерь. Впрочем, я не слышал, чтобы кто-то в открытую его осуждал.
-Он рассказал мне, как они выглядели. Так уж вышло, мы с ним живем под одной крышей. Не скажу, что я был рад услышать все эти подробности, но его рассказ произвел на меня впечатление. Как они все сумели выжить? Доктор Одегард, мистер Рейн, мистер Уоллес... Они ведь должны были погибнуть, в пустыне, под светом двух солнц, без воды и еды. Получается, пища, по крайней мере, привычная нам, людям, им уже не нужна. Так почему бы нам не воспользоваться этим?
-Лишить их еды?- уточнил я. -И таким образом, полностью, окончательно и бесповоротно, отказать им в их человеческой сущности? Вы это предлагаете?
-Не полностью лишить.- вновь заговорил Ричард Гилрой, видимо, поняв, что обрел под ногами почву. -Будем кормить их, но меньше.
-Предлагаю давать им треть от нашей дневной нормы.- вставил Терри Рэтчет. Он пытался улыбаться, но лучше бы он этого не делал: очень уж мне хотелось выбить ему зубы. -Я имею в виду, конечно же, от нашей новой нормы, любезно составленной мистером Уолбергом. Сами задумайтесь: они ведь лежат без движения, они ничего не делают, не тратят энергию... так зачем им есть столько же, сколько едим мы?
Я оглядел их всех, их лица. Я надеялся увидеть на них ярость и презрение к тем, кто собирается держать на голодном пайке их заболевших товарищей, но ничего подобного я не заметил. Смирение, покорность судьбе, опущенные взгляды, сгорбленные спины, поникшие плечи. Боевой дух, если он и был вообще, окончательно угас. Я, конечно, не могу утверждать наверняка, ибо не знаю, что нас ждет - возможно, и хорошо, что не знаю - но все же мне кажется, что окончательно мы проиграли сейчас, вот в этот самый момент. Мы не просто потерпели поражение в какой-нибудь очередной битве - нас сломали.
-Ладно.- согласился я и мне было противно слышать свой собственный голос. Он звучал гаже, чем елейные нотки в речи Терри. -Треть так треть. Однако мы будем тщательно следить за больными, и если заметим ухудшение в состоянии хоть одного из них - тут же повысим дозу.
"Нет, мы не заметим никакого ухудшения."- подумал я уже позже, вспомнив, с какой нечеловеческой яростью на меня набросился доктор Одегард, проведший столько времени в пустыне, без еды и воды.
Я сошел со своего небольшого постамента и направился мимо всех, не глядя им в лицо, а они точно так же не смотрели на меня. Краем уха я услышал, как Джим Хаксли говорит Терри Рэтчету:
-Вы спросили, как они все сумели выжить. А кто сказал, что они выжили?
ДЕНЬ 107.
Достигли ли мы дна?
В последние дни я задавал себе этот вопрос все чаще, и всякий раз находил аргументы как в пользу положительного, так и в пользу отрицательного ответа. Нет, мы еще не сделали ничего непростительного, ничего такого, из-за чего нас уже нельзя было бы называть людьми, но явно двигались в этом направлении. Сейчас нам оставалось жить надеждой, что вот-вот с "Чезаре" прибудут спасатели, но что, если они точно так же ждут нас? Они не знают, что мы лишились связи и корабля, не знают, насколько серьезной стала ситуация с инфекцией и какие потери мы понесли. Возможно, они думают, что мы в спокойном, неторопливом темпе проводим исследования, пытаясь выявить заразу, подхваченную одним или двумя людьми, не больше. А на связь мы выйдем, лишь добившись каких-то результатов. Да, они вполне могут так думать.
Одно хорошо: Ларри Китсбри перенес ампутацию. Раз в день ему меняли повязку и давали различные обезболивающие (что, я слышал, тоже вызывало у некоторых недовольство - дескать, мы тратим слишком много медикаментов), но зато переливание крови ему не понадобилось. Через пять дней Гарри Хизер, наблюдавший за его состоянием, разрешил Ларри вернуться в его собственный дом. Он помог ему добраться и вручил костыли, наказав не покидать жилище без надобности. Костыли были эффективны на твердой поверхности, в песке же они быстро увязнут. Никаких признаков болезни Ларри не выказывал и я начинал всерьез надеяться, что в его случае все обошлось - неведомая инфекция не успела распространиться по телу.
Но зато у нас в лагере распространилась другая болезнь - уныние. Все мы были подавлены и разбиты, почти не разговаривали, лишь изредка, по крайней надобности, перекидывались парой фраз, и даже спать многие ложились раньше обычного, словно сон мог спасти от ужасов реальности. Может, так оно и есть.
Через четыре дня небольшим, но вооруженным до зубов отрядом мы выдвинулись к останкам корабля, в отчаянной надежде найти хоть что-то, не пострадавшее от огня. Около часа мы бродили по черным развалинам, спотыкаясь о торчащие там и сям металлические прутья и балки, вдыхая запах дыма, который, кажется, еще долго отсюда не выветрится, пачкая белую одежду черной копотью.
Все было уничтожено. В грузовом отсеке сохранились лишь несколько сверхпрочных ящиков, предназначенных для перевозки особо ценных грузов. Разумеется, они были пусты - мы должны были заполнить их образцами с планеты и вернуться с ними на "Чезаре". Но зато здесь же я обнаружил одну единственную вещь, которая каким-то чудом уцелела в этом адском костре.
Возле одного из ящиков лежало что-то, что изначально я принял за кусок бумаги. Может, какого-то журнала или блокнота. Подняв ее, я обнаружил, что это фотография.
Края слегка обгорели, но картинка не пострадала. На ней был запечатлен Джош Шелдон. Кажется, он стоял во дворе собственного дома в Лондоне, слева я приметил толстый старый дуб с желтыми и рыжеватыми листьями - фото сделано осенью. Джош стоял, прижимая к себе симпатичную темноволосую девушка, оба широко улыбались. На груди Джоша я заметил нашивку, какую носили все военные на корабле "Чезаре". Выходит, фотографию сделали уже после того, как рядового Шелдона включили в экспедицию.
Я перевернул фотографию. Сзади явно женской рукой было написано:
"Жду, верю, люблю. Твоя Элизабет."
В этот момент на меня никто не смотрел, так что я, поддавшись внезапному порыву, сунул фотографию в карман. Я почувствовал что-то теплое на щеках и понял, что это уже не пот. Торопливо вытерев лицо, я отдал приказ возвращаться в лагерь.
ДЕНЬ 112.
Еще несколько дней все было тихо. Казалось, что само время застыло, мы будто оказались затянуты в черную дыру, где сама реальность искажена до неузнаваемости. Дыру я ощущал и в собственной душе, а заполнить ее было нечем. Как и прежде, я следил за территорией, но теперь взял себе двоих помощников - Джима Хаксли и Брайана Кука. На проверку всех детекторов теперь уходило больше времени, ибо мы больше не ездили по одному. Втроем мы огибали лагерь, убеждаясь в том, что с камерами все в порядке, а датчики движения не горят красным светом. Сигнал с камер, разумеется, поступал на компьютер, но всегда с опозданием в один-два часа. Детекторы постоянно находились во включенном положении и потребляли много энергии, а на передачу сигнала ее требовалось еще больше. Лишь подзарядившись солнечным светом, они могли отправить его на наши компьютеры, но к тому времени весь лагерь уже просыпался, так что ждать не имело смысла.
Сегодня случилось сразу несколько неприятных вещей. Во-первых, мы обнаружили, что три камеры на восточной границе лагеря выведены из строя. Они валялись, слегка занесенные песком, лишь линзы, покрытые паутиной трещин, блестели, словно бриллианты. Все три камеры были разбиты, починить их быстро не получится, а запасные находились на сгоревшем корабле.
-Мы в заднице, да?- спросил Брайан Кук, взяв в руки останки камеры. Внутри до сих пор слабо посверкивали искры.
-Если оно начнет уничтожать их одну за другой, то точно в ней окажемся.- ответил я. Я пытался разглядеть следы на песке, но их не было - вероятно, ветер стер. -А пока поставим сюда одну с западной части лагеря. Там они стоят почти частоколом.
На то, чтобы вернуться в западную часть лагеря, где мы были только что, взять там камеру, а потом приехать сюда и установить ее вместо одной из разбитых, ушел целый час. Как оказалось, все это время меня ждал Фрэнк Уолберг. Именно то, о чем он рассказал, и стало неприятностью номер два.
-Я проверил запасы, которые отложил ранее.- сказал он, даже не поздоровавшись. -Те, что по моему мнению еще могли быть годны в пищу.
-И?- я уже желудком ощущал недоброе.
-Я ошибся. Почти все они тоже успели испортиться, только процесс был не так выражен. Так что пищи у нас еще меньше.
-Понятно...- не знаю, почему, но мне хотелось схватить пустой стакан, стоявший передо мной на столе, и со всей силы запустить его в стену. -И каковы будут ваши новые прогнозы?
-Изначально, с учетом нашего нового рациона, еды нам должно было хватить на два месяца. Теперь не больше, чем на полтора. И... еще кое-что, лейтенант. Я подумал, что вы должны знать.
-Что такое?
-Сегодня во время раздачи еды случился инцидент... ничего серьезного, на самом деле... В общем, Джереми Уайту показалось, что его порция картофеля меньше, чем у остальных.
Еще пару месяцев назад я бы посмеялся над такой проблемой. Да и сам Джереми, наверное, посмеялся бы. Но теперь все было иначе.
-Кто сегодня был на раздаче?
Дело в том, что Фрэнк назначал себе ассистента, каждый раз нового, чтобы тот помог ему раздать пищу жителям лагеря. Сменяемость помощников могла исключить человеческий фактор и явно отбила бы у любителей почесать языком охоту обвинить кого-нибудь в том, что он обделяет других, забирая часть пищи себе. Да, раздумывая о том, оказались ли мы на дне и есть ли нам еще куда падать, я не исключал и таких вариантов. Оставалось лишь гадать, когда в чем-нибудь подобном обвинят самого Фрэнка.
-Сегодня мне помогал Энтони Руис. Лично мне не показалось, что он кому-то уменьшал порции.
Я махнул рукой, как бы говоря, что можно не продолжать.
-Все понятно. Эти двое, мягко говоря, не очень дружат. На корабле у них даже случались потасовки. А недавно я слышал, как Энтони распинался о том, какой Джереми слабак и трус, раз сбежал, бросив нас на растерзание живым трупам. Наверное, и до самого Джереми эти речи долетели.
Фрэнк поморщился.
-Вот оно что. Так значит, думаете, Джереми хотел таким вот образом отомстить?
-Вполне возможно. Так что случилось дальше?
-В общем, у них началась перепалка, и словесной она была не очень долго. Четыре человека едва разняли их. Энтони советовал ему подавиться своей поганой картошкой, а Джереми кричал, что Энтони не видел того, что видел он.
-Ну, в принципе Джереми прав. Неизвестно, как повел бы себя Энтони, оказавшись на его месте. Джереми по крайней мере прикончил Шелдона. В смысле, нам показалось, что прикончил.
Я устало вздохнул. Начинала болеть голова. Это уже не жара так действовала, к ней я более-менее привык, хоть и продолжал ежесекундно обливаться потом. Кажется, сама обстановка в лагере уже способствует болезням.
-Думаю, пора еще слегка уменьшить наш рацион. Откажемся от супа в обед, будет лишь второе.
-Людям это не понравится.
-Мне тоже это не нравится, а что поделать? Никаких новых собраний устраивать не будем. Во время следующей раздачи просто поставите всех перед фактом. Кого что-то не устраивает - пусть идут ко мне.
Фрэнк невесело усмехнулся.
-Да они разорвут прежде меня, а потом уже отправятся за вами.
ДЕНЬ 115.
Но никто его не разорвал, никто даже не взбунтовался. Мне стоило радоваться, но меня охватила тревога. Одна мысль теперь не отпускала меня: что-то тут не так. Это просто затишье, а после затишья всегда приходит буря.
С другой стороны, я понимал, что это уже напоминает паранойю. Да, действительно, человек должен возмутиться, если у него из рук вырывают кусок хлеба, но бывает, что на это уже попросту нет сил. А если сил нет, остается лишь смириться и как-то жить дальше.
"Нет.- сказал я себе как-то ночью, слушая, как урчит мой голодный живот. -Они не могли смириться просто так. Надо выяснить, в чем тут дело, и как можно скорее."
И я выяснил. Причем даже быстрее, чем надеялся. С утра я поговорил с Джимом и Сиенной и оба рассказали мне одно и то же. Вечером (в смысле, в то время, когда по идее уже должен быть вечер), в одном из пустующих домов собираются люди, обычно пять-семь человек, и о чем-то очень тихо переговариваются.
Мне даже хотелось рассмеяться. Мы все словно стали героями какого-то детектива. Вот только до сих пор непонятно, кого можно назвать злодеем, а кто "хороший парень".
-Дайте угадаю: среди этих пяти или семи человек всегда есть наш любимый Ричард Гилрой?
Сиенна мрачно кивнула.
-Еще бы. Он у них самый главный. И Терри Рэтчет там есть, они ведь неплохо спелись на собрании. И Джереми Уайт тоже.
-И что они могут обсуждать?- спросил я. -Что им нужно?
Джим Хаксли передернул плечами, будто его это мало интересовало, но я видел, что он обеспокоен.
-Либо бунт на корабле, либо что-то другое, что я пока и представить не могу. У меня вообще с фантазией не очень.
-Вот тут не соглашусь, Джим. Вы первым поняли, что из себя представляет эта тварь, лишь глянув на оставленный ею след.
-Не согласен. Никто из нас до сих пор не понял, что она из себя представляет на самом деле.
Еще примерно полчаса мы пытались обсуждать возможные способы борьбы с чудовищем, если - когда - оно вновь заявится в лагерь. Хотя, должен признаться, в голове моей в это время крутились совсем другие мысли. Я думал о том, что неплохо бы этой ночью проследить за Ричардом и выяснить, что у него на уме.
-Мы уже выяснили, что лучи бластера, пули и гранаты не наносят монстру видимого вреда.- сказал Джим. Перед собой на стол он положил листок, на котором карандашом выводил слова: "бластер", "гранаты", "пули". Потом он зачеркнул их все. -А это значит, что нам нужно использовать что-то другое. Какое еще оружие у нас есть?
-Дробь.- усмехнулся я. -Почти средневековье. Из подручных материалов можем еще соорудить луки, арбалеты и мечи. Накинемся на монстра с ними, глядишь он и пожалеет нас, таких недоразвитых.
-Как насчет огня?- спросила Сиенна. -Огонь эффективен против этих... зомби, или как еще их назвать... может, он и монстру способен нанести ущерб?
-Разорвавшаяся граната тоже создает огонь.- заметил Джим. -Но мы уже убедились, что чудовищу это не вредит.
Я покачал головой. Я чувствовал, что сейчас на мои плечи ложится слишком большая ответственность и трусливо хотел от нее избавиться.
-Да, я швырнул гранату прямо в него, она взорвалась но я... я не уверен, что действительно попал. Помните, как оно выглядит? Прозрачное, как стекло. Вернее даже, отражающее. Когда оно появилось тут, в лагере, я видел его немного четче - мы сами и наши дома отражались от его тела. А там, в пустыне, лишь песок и небо. У этой твари идеальная маскировка. Я почти не видел его, кинул гранату практически наугад. Кто знает, может в последний миг оно успело увернуться от взрыва.
-Ну ладно...- Джим Хаксли, нахмурившись, вновь взял карандаш и заштриховал слово "гранаты". Потом он написал его еще раз, поставив рядом вопросительный знак. -Будем считать, что гранаты могут сработать, а могут и нет. В любом случае, я бы попытался взорвать эту тварь при первой же возможности.
-Должно быть какое-то слабое место.- сказала Сиенна. На ее лице было написано упрямство, а я, глядя на нее, вновь и вновь вспоминал, как мы выбирались из дома, прокрадываясь мимо Кевина Берда. Точнее, я вспоминал, как осматривал ее голое тело... и даже тогда, даже в тот миг, ощущал какие-то отголоски возбуждения. "Кто бы что ни говорил, какие бы теории ни выдвигал, звериного в нас гораздо больше, чем божественного."- подумал я.
Сиенна сложила руки на груди и смотрела прямо перед собой, напряженно думая о чем-то.
-Любое животное можно победить, если знать, куда надо ударить. Разве не так?
-Наверное так.- ответил я. -Но мы на чужой планете, в чужом мире. Тут действуют другие законы.
-Да, возможно.- лицо Джима Хаксли просветлело. -Но как насчет законов физики? Не считая этого странного непобедимого существа, я не заметил на этой планете ничего такого, что их нарушало бы.
-Что вы хотите сказать, Джим?
-Я хочу сказать, что и тварь, какой бы необычной она ни была, должна подчиняться простым законам физики. Вы правильно сказали, лейтенант: она будто бы отражает то, что ее окружает. И чем больше вокруг различных объектов, тем легче ее рассмотреть и тем более уязвимой она становится.
Я вроде бы понимал, куда он клонит, но не до конца.
-И что вы предлагаете? Окружить ее, чтобы каждый видел в ней собственной отражение? Да она одним своим щупальцем обезглавит нас всех.
-Нет, я о другом. Раз она отражает то, что ее окружает, значит ее тело обладает какой-то особой способностью преломлять свет. В небе круглые сутки светят два солнца и дают прекрасную маскировку. Идеальную маскировку. Наверное, ни один земной мастер камуфляжа из животного мира о таком и мечтать не мог бы.
-Не считая медуз.- вставила Сиенна. -Они бывают настолько прозрачны, что их совершенно невозможно разглядеть. Однажды ко мне подплыла медуза так близко, что я едва успела отскочить. Мне повезло, я сумела разглядеть крест на ней.
-Медуза прозрачна, но она не отражает.- тут уже я по-настоящему подключился к беседе и даже сумел на время выкинуть из головы Ричарда Гилроя с его заговорами. -А это существо почти как зеркало. Так что ты хочешь сказать, Джим?
-Я хочу сказать, что такую потрясающую защиту ему дает солнечный свет, а может и свет вообще. Пока он есть, оно незаметно и потому неуязвимо.
-Кевин окружил себя всеми лампами, которые нашел в доме...- вспомнила Сиенна. Я же вспомнил доктора Одегарда, освещенного фонарями, лампами и солнцем, прорывающимся через открытое окно. Облитый этим светом, доктор Одегард казался белым, словно снег.
-А что, если источников света станет меньше или они ослабнут?- продолжал свою мысль Джим. -Думаю, в этом случае монстр окажется в гораздо менее выгодном положении.
-Но что мы можем для этого сделать?- спросил я. -И где нам вообще найти такое место, где можно укрыться от солнца? Не в дом же его заманивать.
-Вот тут вся загвоздка. Я думал обо всем этом почти целую ночь, но так ничего и не сочинил. У нас нет подходящих укрытий, куда мы могли бы заманить монстра и вступить с ним в схватку, не опасаясь при этом поубивать своих же.
Сиенна вдруг хихикнула, звонко, словно маленькая девочка. Я даже слегка вздрогнул от этого звука.
-Вообще-то, если бы у нас было больше времени, запасов пищи и воды, и не было бы больных, мы могли бы дождаться ночи и уже тогда попытаться приманить и убить монстра.
-Дождаться ночи?- переспросил я удивленно. -Что...
-Настоящей ночи. Той, когда становится темно. Первая из этих ночей наступит через 122 дня.
ДЕНЬ 119.
Я написал об этом на первых страницах своего дневника, ставшего уже похожим на полноценный роман. На планете DH-S2-33 сутки длятся 33 часа, а год - 532 дня. И за все это время лишь пять раз можно наблюдать полноценную ночь. Солнца, медленно оборачивающиеся вокруг своей оси, всегда расположены друг напротив друга, они будто вечные любовники, никак не могущие встретиться. В какой-то момент планета оказывается в таком положении, что "ее" солнце как бы затеняет своего собрата, скрывает его собой. Планета успевает сделать пять полных оборотов вокруг своей оси, прежде чем второе солнце вновь поднимется над горизонтом. В эти пять суток мы сможем наблюдать настоящую, полноценную ночь...
Конечно, если протянем столько. А в том, что мы протянем, я, честно говоря, очень сомневаюсь.
Но все чаще я думаю о другом - о гипотезе Джима Хаксли. Если тело этого зверя и правда преломляет солнечные лучи, то ночью он окажется в гораздо более уязвимом положении. Парадоксально, но именно ночью, во мраке, у нас будет больше шансов рассмотреть его как следует и, если это вообще в наших силах, уничтожить. Я хотел поделиться этими соображениями еще с кем-то, с мистером Питерсоном, например, который так и не отошел от жуткого побоища, случившегося во время празднования его юбилея, но потом передумал. Апатия нахлынула сильнее, чем прежде. Все чаще меня посещают мысли о том, насколько глупа жизнь, насколько она лишена даже малейшего намека на смысл. Мы пролетели такое расстояние, провели столько времени здесь, в этой гигантской пустыне... и что? Чего мы добились? Что мы сделали? Когда мы умрем, будет ли нас кто-нибудь вспоминать, как храбрых путешественников, ступивших на поверхность чужой планеты и вступивших в неравную схватку с неведомым злом, или в учебниках истории мы останемся неудачниками, провалившими дорогостоящую миссию и умершими глупой смертью? Я думаю об этом, а потом возникает другая мысль: а какая разница? Что мне-то с того? Разве важно, какими нас запомнят? Мы не увидим и не услышим чужих слов. Мы останемся здесь, станем зомби во власти чудовища или сгорим на костре, разожженным последним из нас.
ДЕНЬ 125.
Может, мы слегка ошиблись в расчетах, но запасы воды уходили быстрее, чем предполагал Фрэнк Уолберг. У нас оставалось три полных бака с водой, но она исчезала с пугающей скоростью.
-Она исчезает. Испаряется.- пояснил Уолберг, когда я вызвал его к себе. -Этого бы не было, если баки остались под крышей, на корабле. Но корабля теперь нет, а баки постоянно на солнце. Прежде, чем раздать воду, я кладу ее на полчаса в холодильник, ибо из бака льется почти кипяток.
Меня передернуло.
-И что делать? Как с этим бороться?
-Внутрь дома их не закатить, слишком большие, так что остается одно: закопать их в песок.
Тут уже я рассмеялся бы, если бы проблема не была столь серьезной.
-Не самый удачный вариант. Эта тварь ползает внизу, прямо под нами. И она умна, как мы уже не раз убедились. Она догадается повредить бак, лишь бы насолить нам. Кажется, ей нравится мучить нас.
Я вспомнил о пробитой стенке одного бака - ее мы сумели залатать, потеряв не так много воды. Но монстр нанесет куда более серьезные повреждения, чем один случайный выстрел. Я задумался о том, не приписываю ли я совсем уж сверхъестественные способности этому существу, но в конце концов решил, что нисколько не ошибаюсь насчет него: монстр умен и хитер, он давно мог бы убить нас всех, если бы это было его единственной целью, но он наблюдает за нами, вредит нам, делает нашу жизнь все более и более невыносимой. Да, он определенно ловит кайф от этого.
Фрэнк Уолберг развел руками.
-Тогда и не знаю, что предложить. Вода будет испаряться и дальше. В один прекрасный день мы обнаружим, что наши баки пусты.
Я напряженно думал. Да, предложение Фрэнка - большой риск, но этот риск оправдан. Мы либо рискнем, либо и правда скоро останемся без воды.
-Ну ладно. Как глубоко нам придется их зарыть?
-Думаю, метра полтора хватит. На этой глубине песок будет гораздо холоднее. Предлагаю также растянуть тент над местом, где они будут зарыты. Это снизит и температуру песка, находящегося на поверхности, так что вода не будет так сильно нагреваться в тот момент, когда мы будем ее выкачивать.
Всем этим мы занялись в тот же вечер. Всего на эту работу мы отобрали десять человек - самых выносливых и ответственных. Тент мы сделали из светлых тканей, тут помогли швейные навыки Сиенны и, как ни странно, мистера Питерсона - он на удивление ловко орудовал иголкой. Еще шесть человек, в том числе я и Джим Хаксли, занялись раскопками. Я долго думал, но в конце концов решил не прибегать к помощи специального оборудования, которым мы проделывали глубокие скважины в песке и добывали образцы почвы. Сейчас, когда мы оказались в таком дерьмовом положении, я невольно, сам того не желая, искал причины, по которым все это могло случиться. Кто знает, может именно вибрация от работающих буров привлекла монстра? Возможно, иначе он бы вообще не узнал о нашем существовании.
Так что мы работали по старинке, лопатами, но меня эта работа радовала. С каждым взмахом лопаты я будто выплескивал часть злой, темной энергии, которая, я буквально чувствовал это, текла по моим жилам. К тому же, возникала еще одна приятная, но при этом жестокая ассоциация: мне казалось, что лезвие лопаты вновь и вновь вонзается прямо в лицо этой гадкой, злобной, неприветливой планеты. Я вспоминал их всех, ушедших в пустыню и превратившихся в странных зомби, вспоминал тех, что сгорели в погребальном огне, и все сильнее бил лопатой. Время от времени я поднимал голову и видел Джима Хаксли, и по лицу его я понимал, что он чувствует то же самое.
Но самое главное - эта работа напоминала движение вперед. В последние недели я ощущал себе подвешенным за ноги и намертво скованным, мне было противно от собственной ничтожности и безнадежности всего, что нас окружает. Сейчас же я будто очнулся, пусть ненадолго, пусть даже это чувство фантомное, как ампутированная нога несчастного Ларри, но оно было во мне, в моем мозгу, в душе и теле, и мне становилось хорошо. Мышцы ныли, но это была приятная боль. В голове шумела кровь, но и это тоже казалось приятным.
Но конечно же, не все отнеслись к нашей операции с энтузиазмом. Ричарда Гилроя я поблизости не видел, зато Джереми Уайт наблюдал за нами, закусив губу, и казалось, что с его уст вот-вот сорвутся какие-то слова, но он продолжал молчать.
А вот наш спец по минералам, Терри Рэтчет, оказался смелее. Во время нашего перерыва он подошел ко мне и сходу заявил:
-Вы совершаете большую ошибку.
Я в это время неторопливо, маленькими глотками, пил воду. Ужасно хотелось облить ею разгоряченное лицо, но это было бы неслыханным расточительством. Я задумался о том, какими грязными и вонючими мы предстанем перед спасателями, и слегка улыбнулся.
-Это не смешно.- сказал Терри, расценив мою улыбку по своему. -Ситуация и так отвратная, а вы делаете еще хуже.
-Что вы предлагаете?- спросил я, пытаясь скрыть раздражение.
-Я пока ничего не предлагаю - это вы тут... э-э... возомнили себя самым главным и продвигаете всякие бредовые идеи. Но я официально выражаю протест против того, что вы сейчас творите! Там, внизу, ползает эта тварь, а вы собираетесь закопать туда воду. Это самое настоящее безумие!
-Вода испаряется, мистер Рэтчет. Если не верите - поговорите с мистером Уолбергом...
-О, он теперь ваш друг, так что едва ли его слова...
-...или с любым другим человеком, хоть что-то смыслящим в физике.- закончил я повышенным тоном. -Сами вы, похоже, в ней не очень сильны. Мы либо рискуем, либо остаемся без воды.
И, хоть почти не отдохнул и руки по прежнему готовы были отвалиться, я вновь взял лопату и продолжил дело. Я сам готов был прыгнуть в вырытую яму, лишь бы не слышать больше этого брюзжания. С другой стороны, я задавал самому себе вопрос: не постигла ли меня та болезнь, жертвами которой становятся многие, в чьих руках оказывается хоть какая-то власть? Не начинаю ли я упиваться этой властью, не делаю ли я что-то такое, на что не имею права? Могу ли я относиться к словам мистера Рэтчета с пренебрежением, или это самое пренебрежение - явный признак того, что я "испортился"?
Шар радости в моей душе начал сдуваться. Мы закончили работу и осторожно, на прочных тросах, медленно, дюйм за дюймом опускали в получившиеся ямы огромные металлические баки. Тут не было камней или еще каких-то выступающих элементов, о которые можно повредить обшивку, но все равно мое сердце екнуло, когда первый бак с негромким стуком лег на дно.
-Желает ли кто-нибудь прочесть молитву?- спросил Джим и несколько человек рассмеялись.
Удивительно, но той ночью я спал хорошо и даже мысли об ошибке, которую мы, возможно, сегодня совершили, меня не посещали.
ДЕНЬ 131.
Ральф Сандерс, пострадавший от нападения монстра в обличье доктора Хин Пина, научился ходить, слегка опираясь на сломанную ногу, почти не морщась при этом от боли. По словам Гарри Хизера, который теперь выполнял обязанности врача, это был очень хороший знак - Ральф идет на поправку.
-Сращивание костей - долгий процесс, и нередки случаи, когда они срастаются неправильно, но похоже вам, мистер Сандерс, улыбнулась удача.
Он осматривал ногу Ральфа, сняв с нее повязку. Сам Ральф невесело усмехнулся.
-Через пару недель буду как новенький, да?
С теми, кого ранил монстр, все было не так просто. Вернее, скажу честно, все было хреново - Гарри уже безо всякого страха экспериментировал, давал им самые разные препараты, в различных сочетаниях и пропорциях, но все напрасно: болезнь и не думала отступать.
-В таких спартанских условиях тяжело что-то делать.- сказал он, словно бы оправдываясь. -Уверен, ученые на корабле смогут разобраться и помочь.
Я в этом сильно сомневался, но промолчал. Если все будут уверены, что эта болезнь - процесс необратимый, то упаднические настроения вынесут наш маленький мирок на еще более мрачные берега. Мне вспомнилась ассоциация доктора Элси: общество - это пауки в банке. Он прав. И не стоит этих пауков лишний раз стравливать.
С водой проблем пока не возникало, монстр то ли не заметил наших действий, то ли решил приберечь силы для более интересных мишеней. Но я не обольщался: продовольствия становилось все меньше. Еще несколько недель и начнется настоящий голод, а чуть позже нам придется экономить воду пуще прежнего, выпивая не больше стакана в день. Этого момента я ждал с ужасом и трепетом, но не знал, что предпринять. Как на моем месте поступил бы капитан Грейси, или старший лейтенант Куини? Они отчаянно призывали бы к порядку, к человечности, но что-то мне подсказывает, что слушали бы их не очень долго. Особенно сейчас, когда оружие было буквально у каждого. Я поговорил об этом с мистером Питерсоном и он предложил довольно радикальное решение.
-Отобрать оружие, спрятать его в одном из пустующих домов и установить пароль на двери, как делал Шелдон. Больше ничего путного придумать не могу.
-Не уверен, что это поможет. Когда начнется голод, люди будут готовы хоть с ножами кидаться друг на друга, лишь бы урвать кусок. Мы - дети эволюции, воспитанники научного прогресса, но сейчас скорее напоминаем кучку дикарей, дорвавшихся до оружия. И боюсь, будет только хуже.
-Тогда подарите им надежду.- мистер Питерсон передернул плечами. -Что может быть проще?
-О чем вы?
Он жестом подозвал к себе свое детище - робота Эдди.
-Покажи-ка нам это место, гору Ардера.
Тонкие пластины на груди Эдди разъехались в стороны и появился экран. Несколько секунд на экране вращался пыльный желтоватый шарик - планета DH-S2-33. Потом началось стремительное приближение к поверхности. У меня даже слегка закружилась голова.
-То место, куда вы собирались, выглядит довольно необычно.- сказал изобретатель. -Легче и быстрее всего туда добраться, конечно же, по воздуху, но разве мы сейчас не в отчаянном положении?
Картинка на экране замерла. Теперь я видел ту самую гору с высоты птичьего полета - это было поразительное зрелище. Она и правда сильно отличалась от того, что можно увидеть на Земле. Тут не было отвесных скал, извилистых хребтов, острых пиков. Все было округлым, почти мягким на вид. С западной окраины в сторону горы будто бы тянулся шлейф беловато-серого цвета.
-Что это такое?
-Предгорье. По данным Эдди, около двадцати миль. А сейчас, дорогой друг, покажи все то же самое, но в профиль.
Картинка резко переменилась и теперь я наблюдал гору с такого ракурса, с какого увидел бы, если бы подошел к ней в реальности с южной стороны. Прозвучит странно, но у меня возникла ассоциация с женской грудью, а вершина горы и правда отдаленно напоминала сосок. Вот только этот белый шлейф, с высоты казавшийся своеобразной широкой дорогой, упирающейся в самое подножие горы, теперь выглядел иначе, хотя и сейчас чем-то он напоминал длинное платье. Только он был не плоским, а постепенно, очень медленно, вздымался, переходя в округлую скалу, которая уже была частью горы Ардера.
-По картинке этого не увидеть, ибо не с чем сравнивать, но поверьте: высота поражает воображение.- прокомментировал мистер Питерсон. -Если поставить рядом наш Эверест, он будет просто холмиком.
-А это что такое?- я указал на черные отверстия, мелькавшие там и сям в скале в хаотичном порядке. Они выглядели странно и слегка портили образ "женской груди".
-Пещеры. Полагаю, их сделал ветер, а помог ему в этом песок. Ветер же придал этим скалам такие формы. Если бы бури на нашей планете обладали такой же силой, как здешние, все наши горы выглядели бы примерно так.
Я наклонился чуть ближе, рассматривая эти отверстия.
-Куда они ведут? Они сквозные?
-Возможно, некоторые сквозные, некоторые нет. Как знать, может, войдя в пещеру у подножия горы, уже через сутки вы окажетесь на самой вершине. А может упретесь в глухую стену, куда ветер еще не успел пробраться. Так что вначале я предлагаю запустить внутрь Эдди. С помощью эхолокации он за пару часов изучит всю внутреннюю часть горы. Конечно, если там и правда есть, что изучать.
Я напряженно думал. Да, я уже понимал, куда клонит мистер Питерсон, но у меня по коже бегали мурашки. "Страх - куда более худшая болезнь, чем эта треклятая инфекция. И похоже, меня она тоже поразила."
-Я знаю, о чем вы сейчас размышляете. Ну, по крайней мере частично. И мне кажется, вы правы. Оно не сможет достать вас там. Вы будете в безопасности.
Я встретился взглядом с его слезящимися глазами, окруженными сетью мелких морщинок.
-Вы так считаете?
-Я видел, как мастерски оно ползает в песке, но с камнем этот номер ему не удастся. Каким бы сильным оно ни было, рыть ходы прямо в скале ему не под силу.
Об этом я даже не подумал... Нет, думал я о другом: об этих пещерах. Там темно, возможно, это единственное место на всей планете, где сохраняется тень. Если мы заманим чудовище туда, то оно окажется уязвимым. Мы наконец увидим его и, возможно, впервые окажемся в равных условиях.
Все эти мысли, видимо, отразились на моем лице.
-Я показываю вам все это, лейтенант Маккензи, не для того, чтобы вы начинали охоту на монстра. Посмотрите еще раз на это предгорье. Это самый настоящий мост. Полагаю, когда-то, в период горообразования и сейсмической активности, тут была настоящая гряда, огромная и неприступная. Но теперь она может послужить нам. Обойдите гору, поднимитесь по этой гряде и окажетесь наверху, на самой вершине.
Мое сердце билось учащенно. Экран исчез, металлические пластины на груди Эдди встали на место, а его голубые глаза загорелись прежним ровным светом, но перед моим внутренним взором до сих пор стояла эта белая полоса, чем-то и правда напоминающая длинный шлейф подвенечного платья.
-Вы отправитесь с нами?- спросил я, прекрасно зная ответ. Я обязан был задать этот вопрос. Именно мистер Питерсон был автором этой идеи, именно он создал робота Эдди, с помощью которого мы можем связаться с кораблем. Он - первый, кто заслужил шанс убраться отсюда как можно скорее.
Но изобретатель качал головой, на его губах появилась грустная улыбка. Ее я тоже ожидал увидеть, и в груди у меня защемило.
-Нет. Я слишком стар для таких приключений. Меня и сюда-то взяли лишь благодаря ему.- он слегка похлопал Эдди по сверкающему плечу. -Я буду лишь задерживать вас и в конце концов помру где-нибудь на полпути. Так что я останусь здесь и буду ждать...- внезапно он подмигнул. -Спасатели, которых вы вызовете, ведь первым делом приземлятся в лагере. Так кто из нас окажется в более выгодном положении?
Я бы не стал считать нахождение в лагере, который ко времени нашего возвращения уже будет изнывать от голода и жажды, выгодным положением.
-Путь неблизкий.- заметил я. -Дорога туда и обратно займет не меньше трех недель, а может и месяц. Плюс время, которое нам придется провести наверху, посылая сигнал. Тварь успеет истребить весь лагерь, пока нас нет.
-Ну так тем более вам надо пойти!- рассмеялся мистер Питерсон. -Чем вы поможете, оставшись здесь? У вас что, есть какое-то оружие, которым наверняка можно одолеть этого зверя, но вы не собираетесь им с нами делиться?
-Нет. Ничего такого у нас нет. Недавно мы с Джимом и Сиенной обсуждали это, но так ни к чему и не пришли. Не считая того, что эта тварь использует свет для маскировки.
-Тогда и говорить не о чем. Вам нужно идти. Нужно хотя бы попытаться, лейтенант.
ДЕНЬ 133.
Я понимал, что времени у нас мало, но все равно подарил себе целые сутки на то, чтобы обдумать все как следует, взвесить все "за" и "против" и в конце концов обсудить это с остальными.
В который уже раз я собрал людей, чтобы выступить с предложением, в правильности которого сильно сомневался. А если сомневаюсь я - причем сомневаюсь сильнее, чем когда-либо прежде - то чего ждать от них? Особенно от тех, кто останется в лагере.
-Положение наше - хуже некуда.- начал я, оглядев собравшихся. Среди них были и Ричард Гилрой, который смотрел на меня, прищурившись, но вовсе не от солнца, и Терри Рэтчет, и даже Ральф Сандерс - Гарри помог ему приковылять сюда и теперь Ральф сидел на небольшом складном стуле, вытянув вперед забинтованную ногу. -Вот-вот начнется голод, а надеяться на поддержку с "Чезаре" больше нельзя. Они не знают, что у нас произошло, насколько все дерьмово на самом деле, а значит, надо как-то им об этом рассказать.
Я специально говорил грубовато, надеясь, что смогу таким образом пронять каждого, но скепсис никуда не уходил с лица Терри Рэтчета, да и многие другие смотрели на меня с сомнением.
-Корабля мы лишились, но еще не поздно организовать пеший поход. По информации Эдди, на гору Ардера можно забраться, не имея альпинистских навыков. С западной стороны есть место, бывшее некогда, скорее всего, горной грядой, но сейчас ставшее ровным, гладким, хотя и очень длинным спуском. Им мы и воспользуемся, чтобы подняться на вершину, и оттуда пошлем сигнал бедствия.
-Самоубийство.- прокомментировал Терри Рэтчет. Он упер пухлые руки в бока и эта поза явно говорила о том, что свое мнение он ни за что не поменяет. -Вы умрете либо от жары, жажды и солнечного удара, либо на вас нападет чудовище, либо налетит буря и похоронит вас заживо. А может все сразу, одновременно!
Несколько человеко одобрительно кивали. Среди них было пугающе много тех, кто еще недавно поддерживал меня.
-Мы возьмем с собой достаточно воды и одежды, которая защитит нас от солнца.- начал терпеливо объяснять я. -И мы не будем...
-Достаточно - это сколько?- перебил Говард Коул, некогда бывший помощником покойного геолога Роберта Прайса. Он всегда был тихим малым, но сейчас в его бледных глазах сверкали недобрые огоньки. -Нам тут тоже вода нужна, не забывайте!
-Мы возьмем не больше, чем необходимо для того, чтобы выжить в пустыне несколько недель. Что касается монстра... да, мы можем встретить его. А еще он может выскочить из песка прямо сейчас, вот в эту самую минуту.
Я чуть не усмехнулся: несколько человек, в том числе вечно недовольный Рэтчет, вздрогнули и быстро посмотрели себе под ноги. Лицо Терри залила краска и больше он выступать не стал.
-А что насчет погоды?- вкрадчивым голосом спросил Гилрой. Я заметил, как он бледен. Не заболел ли часом? Меня уже посещали мысли... те самые мысли... но я пока держался мнения, что мистер Гилрой все еще является самим собой, а все проявления трусости или глупости - опять таки, трусости или глупости лишь по моему разумению - являются признаками его собственного, очень даже человеческого характера. -Не боитесь встретить бурю на полпути?
-Мы возьмем с собой один из наших зондов.- ответил я. -Будем запускать его каждое утро и если почуем что-то подозрительное - свернем с пути и обогнем эпицентр бури. А точный компас, встроенный в Эдди, поможет нам вновь вернуться на правильную дорогу.
-Вы возьмете зонд?- Говард Коул улыбнулся, словно воспринял это как шутку. -Но ведь их у нас всего два и есть. Мы запускаем их в двух направлениях, чтобы знать, с какой стороны движется непогода. И вы собираетесь забрать один?
-А второй я запихну тебе в задницу, если не заткнешься.- пригрозил Джим Хаксли.
-Лагерь хорошо защищен от бури.- заметил Брайан Кук. -Вам нечего опасаться. И неважно, с какой стороны...
-НАМ нечего опасаться?- переспросил Ричард Гилрой тихим голосом, но его все равно услышал каждый. -Так значит, любезный лейтенант Маккензи уже решил, кто станет теми счастливчиками, кого он возьмет с собой?
-Я изучал карты этой планеты три года.- оскорбленно напомнил Кук. -Думаете, от меня есть польза, когда я торчу здесь, на одном месте?
-Давайте-ка все успокоимся.- попросил я, примирительно подняв руки, хотя и мои нервы уже были на пределе. -Мы возьмем с собой тех, кто может быть полезен в походе, тех, кто здоров и не будет нас задерживать. Мистер Гилрой, вы думаете, что нас ждет легкая увеселительная прогулка? Вы очень, очень сильно ошибаетесь, уверяю вас. Капитан Грейси и старший лейтенант Куини подтвердили бы мои слова.
Ропот слегка унялся - имена погибших товарищей всегда действовали отрезвляюще. Но мне почему-то казалось, что в следующий раз они уже не помогут.
-Мы сформируем небольшой отряд. Семь-восемь человек.- начал объяснять я. -Возьмем с собой необходимые припасы, оружие, зонд, робота Эдди, а также баллоны с кислородом, необходимые для дыхания на большой высоте. Будем идти максимально быстро, учитывая погоду и поклажу. Через пару недель мы достигнем места назначения и пошлем сигнал бедствия. Вот и весь наш план.
Некоторое время стояла тишина. Глаза Ричарда Гилроя бегали, словно он искал, к чему бы еще придраться. На самом деле, тут и придираться не нужно. С первого взгляда очевидно, что план совершенно самоубийственный. Так что если у кого-то были бы альтернативные варианты, он наверняка высказался бы.
Но все молчали. Иных идей не было.
-Хорошо.- сказал я, хлопнув в ладоши. Этот звук показался чересчур громким и я слегка поморщился. -Теперь определимся с теми, кто идет. Несколько человек уже есть...
Эта процедура заняла около часа. Некоторые, в том числе Ричард Гилрой и Говард Коул, держались в стороне с самым хмурым видом, другие подходили и представляли что-то вроде своеобразного резюме - пытались объяснить, почему именно они должны быть в составе этого отряда. И все-таки - и Джим потом с этим согласился - желающих пойти оказалось не так уж много. Я ожидал большего.
И вот, когда дело уже было сделано и все разошлись, ко мне подошел Терри Рэтчет.
-Нет, не начинайте.- попросил я, пряча в карман бумагу со списком имен. -Мы уже все решили и вы не сможете никого отговорить, а меня тем более.
-Вообще-то, я о другом.- Терри глядел вниз, словно до сих пор побаивался, что прямо под ногами у него возникнет чудовище. Я заметил, что его уши заметно покраснели. -Вообще-то я хотел спросить... попросить... возможно, я тоже вам пригожусь в этой... э-э... экспедиции?
Это было шоком. Я вгляделся в круглое, с крошечными усиками лицо специалиста по минералам, пытаясь понять, не разыгрывает ли он меня.
-Вы сейчас серьезно?
-Абсолютно. Я, конечно, не со всеми вашими решениями согласен... например, то, что вы спрятали воду в песок, где ползает эта... это нечто... я до сих пор считаю крайне опрометчивым шагом... и ваш поход - очень, очень опасная затея...
Создавалось впечатление, что разговаривает он сам собой и пытается себя в чем-то убедить.
-Однако... однако в общем и целом вы правы. Нам не стоит и дальше сидеть, ожидая чудесного спасения. Надо что-то делать.
С каждым словом он заливался краской все больше, а я невольно проникался чем-то вроде уважения. Очевидно, что мистеру Рэтчету пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы подойти ко мне и все это высказать.
Краем глаза я заметил Сиенну. Она остановилась и явно услышала часть нашего разговора. Увидев, что я ее заметил, она слегка покачала головой. И честно говоря, я был с ней согласен.
-Мне приятно слышать это от вас, мистер Рэтчет.- как можно более мягко сказал я. -Но боюсь, мы уже набрали группу из семи человек... Сами понимаете: чем больше людей, тем больше продовольствия нужно тащить, и тем медленнее мы будем идти.
Огонек надежды, загоревшийся было в глазах мистера Рэтчета, окончательно потух и мне стало совестно.
-Да... Да, я понимаю...- пролепетал он, вновь глядя себе под ноги. -Конечно, я все понимаю. Спасибо... э-э... что выслушали.
И он, сгорбившись, побрел прочь. Я увидел Ричарда Гилроя, который проводил его взглядом, полным неприязни. Видимо, думал, что нашел себе союзника и не ожидал от него такого предательства.
Мы с Сиенной отошли подальше, где нас никто не мог подслушать. Нам было, что обсудить. В конце концов, разговаривал мистер Рэтчет лишь со мной, но отказали ему мы оба.
-Почему?- спросил я, остановившись и развернувшись к Сиенне. Мой вопрос не нуждался в пояснениях.
-Много причин.
-Например? Думаете, он "сдуется"?
-Да, и это тоже. А еще я не до конца ему доверяю, очень уж он легко меняет свое мнение. В этом смысле даже упертый баран Гилрой вызывает у меня больше доверия.
Тут я был вынужден с ней согласиться. Но...
-А еще какая причина?
Сиенна сложила руки на груди и обернулась, чтобы убедиться, что поблизости и правда никого нет.
-Возможно, он всего лишь хочет примазаться к славе.
Я едва удержался от смеха.
-К славе? К какой такой славе? Думаете, мы станем знамениты?
-Если наш поход увенчается успехом - почти не сомневаюсь. Наш отчаянный шаг станет достоянием мировой истории и наши имена еще долго будут на слуху.
Об этом я даже не задумывался, но теперь должен был признать, что и тут она скорее всего права. Дома результатов нашей экспедиции ждут с замиранием сердца. DH-S2-33 стала первой планетой, на которой можно жить - если избегать встреч с местной агрессивной фауной, конечно же. Провал всей операции станет катастрофой мирового масштаба, а вот ее спасение... спасение в тот миг, когда она была на волосок от этого провала... будет настоящей сенсацией.
-Мне показалось, что мистер Рэтчет говорит вполне искренне.
-Может так оно и есть, но подспудных его желаний нам не узнать. И нам действительно незачем увеличивать отряд, это лишь задержит нас. Пусть Терри останется здесь, тут безопаснее. Если мы вернемся, еле живые, измотанные и трясущиеся, он еще спасибо скажет, что его не взяли. А если не вернемся... то тем более.
-Мисс Лонгри, вам говорили, что вы очень красивы?
Эти слова вырвались у меня как-то сами по себе, они даже не пронеслись в моей голове, как бывает обычно - ведь говорить, не подумав, это вообще не моя манера. А тут они просто выскочили из моего рта и мне в первый миг почудилось, что их сказал кто-то другой, вот только собственный голос я узнал. Я просто смотрел на губы Сиенны, слегка обведенные легкой розовой помадой, а мои собственные уже шевелились.
Сиенна удивленно вскинула брови и улыбнулась.
-Спасибо, лейтенант. Хотя сейчас, немытая и почти без макияжа, я и в зеркало смотреть побаиваюсь.
В зеркало...
В зеркало...
Я замер с открытым ртом, глядя уже не на Сиенну, а сквозь нее. Я вспомнил блестящие осколки стекла, найденные среди останков сожженных товарищей. Вспомнил сверкающее, переливающееся тело неведомого существа, обхватившее своими щупальцами мотоцикл, превращающее его в груду металлолома...
-Что такое?- забеспокоилась Сиенна. -С вами все в порядке?
-Думаю... думаю, если бы я был героем мультфильма, над моей головой сейчас горела бы лампочка.- ответил я.
-У вас возникла какая-то идея?
-Да, пожалуй. Возможно, это поможет нам справиться с ним.
-С кем? С Терри?
Я чуть не расхохотался.
-С монстром! Мы используем против него его же оружие. По крайней мере, попытаемся.
Видимо, Сиенне казалось, что я повредился рассудком. Она смотрела на меня с явным подозрением.
-Боюсь, я не понимаю.
-Невидимость. Вот чем мы воспользуемся.
Остаток того дня мы потратили, занимаясь приготовлением к походу. Мы собирались сделать все заранее, лечь спать пораньше, и раньше же подняться. Будь мы на родной планете, это имело бы особый, вполне ощутимый смысл: встать рано утром, чтобы успеть пройти как можно большее расстояние до наступления ночи. Однако здесь ночь мы увидим нескоро, если вообще увидим.
Но я бы хотел увидеть. Я уже представлял, какое это будет блаженство для глаз: наблюдать, как солнце исчезает за горизонтом, как блестит его последний луч, как темнеет небо. И понимать, что за твоей спиной, на востоке, еще несколько часов сохранится эта тьма.
Мы собрали еду и воду в охлаждающие контейнеры, где она не испортилась бы. Мы делали это под надзором мистера Уолберга, так что никто не мог бы обвинить нас в том, что мы нахватали лишнего. Да, возможно, к концу пути мы будем голодать, но едва ли голод успеет вывести из строя кого-то из нас. А вот лишние ящики, которые нам придется тащить, наоборот, могут сильно навредить.
У нас были своеобразные сани на воздушной подушке. В течение пяти часов они могли лететь сами по себе, удерживая довольно приличный груз, но еще примерно столько же их необходимо заряжать солнечной энергией. В это время их можно тащить, держась за удобные длинные ручки. Два-три человека в своеобразной упряжи вполне смогут справиться с этим, но меня беспокоило другое: вибрация, которую будут создавать полозья, волочащиеся по песку. Однако я знал, что с этим ничего нельзя поделать. Оставалось лишь смириться и надеяться, что монстр не отправится за нами в погоню, едва мы покинем лагерь.
Десяти- и двадцатилитровые баллоны с кислородом, которые понадобятся нам в том случае, если мы все же доберемся до цели и поднимемся на вершину горы, были особой проблемой. Их мы обмотали изоляцией, чтобы не нагревались, накрыли несколькими слоями белой ткани и бумагой, а также поставили рядом с ними еще один охлаждающий контейнер. Я надеялся, что всех этих предосторожностей будет достаточно, чтобы защитить баллоны от перегрева и взрыва. Но вот с их тяжестью мы ничего сделать не могли. Мы положили их на обычные, но более прочные сани, созданные специально для таких случаев - организаторы нашей экспедиции предусмотрели почти все. Эти сани и санями-то можно назвать с натяжкой, ибо кроме полозьев у них были колеса, прочные и защищенные от попадания песка. На относительно ровных участках мы сможем выдвигать их, а во время прохождения крутых барханов вновь ставить полозья.
Разумеется, самым ценным нашим грузом стал робот Эдди. В первоначальном плане мистер Питерсон собирался разобрать свое детище, чтобы вынуть передатчик и записать на него сигнал. Однако для пешего похода такой сценарий не годился: передатчик был слишком хрупок, да и сам Эдди нам мог еще помочь. Поэтому изобретатель оставил мне подробную инструкцию, с помощью которой мы сможем вскрыть робота самостоятельно и записать наше послание.
-Если бы это сделал я, -говорил мистер Питерсон. -то позже, на корабле, смог бы постепенно восстановить его. Но в условиях похода разобрать Эдди так аккуратно вам не удастся. Так что в этой инструкции я записал самый простой способ.
Я понимал, как тяжело изобретателю отправлять свое детище на верную, если позволите так выразиться, гибель, и потому был благодарен вдвойне. Пусть мистер Питерсон остается в лагере, часть его пройдет весь этот путь до самого конца.
Было уже довольно поздно, мы едва укладывались в установленные нами же временные рамки, но оставалось еще два дела. Одно являлось безусловным и важным, а вот второго еще совсем недавно вовсе не было в нашем плане.
Мы заперлись в одном из пустующих домов, чтобы никто не смог нас побеспокоить, и разделись догола. Каждый осмотрел тело каждого - это гарантировало, что мы не пропустим ни единой царапины.
Когда я дошел до Сиенны, сердце мое забилось учащенно, я испытал легкое дежа-вю, однако непрошеного возбуждения на этот раз не ощутил. Позднее, задумавшись об этом, я решил, что в первый раз сыграла свою роль смертельная опасность, в которой оказались мы оба. Видимо, выброшенный в кровь адреналин добавил всему, что я видел и чувствовал, остроты, в результате чего напряглось все мое тело. А в этот раз мы были расслаблены и спокойны... ну, насколько вообще можно быть расслабленным и спокойным во время такой странной и не очень приятной процедуры. Как и впервые, Сиенна держалась стойко, глядя прямо перед собой с самым невозмутимым видом и не обращая ни на кого внимания. Когда же мы с ней поменялись местами, я почувствовал, как покраснело мое лицо.
-Шрам на животе.- негромко сказала Сиенна. -Очень старый, кажется. При каких обстоятельствах получен?
-Неудачно покатался на велосипеде в двенадцать лет.- ответил я и попытался улыбнуться, но скорее всего получилась гримаса.
Наконец с этим делом тоже было покончено. Все, кто решил отправиться в этот трудный поход, не имели никаких подозрительных ранений, так что едва ли нам нужно ожидать сюрпризов друг от друга. Оставалось последнее дело.
Мы погрузили зеркала на третьи сани, предварительно сняв раны, против чего Брайан Кук поначалу протестовал.
-В рамах они легче сохранятся.- заметил он. -А без них любой легкий удар с краю может привести к трещине.
-Рамы могут отвлечь монстра.- пояснил я. -Это будет выглядеть, как края экрана. А нам не надо, чтобы это походило на экран. Нужно обмануть чудовище.
На самом деле, я уже начинал сомневаться в правильности своего решения. Еда и кислород были нам необходимы, а вот зеркала, которые лишь в теории могут помочь против зверя, только еще больше нас задержат. Но когда я уже готов был отказаться от всей этой затеи, некий голосок в голове - я надеялся, что это голос самой интуиции - начинал шептать: "А вдруг ты прав? Вдруг наконец, в кои-то веки, ты придумал что-то умное? Вдруг ты сможешь спасти нас всех?"
Восемь зеркал, большинство в полный рост, мы уложили друг на друга, разделив их тканью и бумагой, чтобы не бились, и перевязали веревкой. Эту операцию я доверил Джиму - он сделал прочный узел, который не распутается сам по себе, но который легко будет развязать, если зеркала понадобятся нам срочно. А в том, что они будут нужны именно срочно, я не сомневался. Чудовище не даст нам времени на подготовку, нужно будет действовать быстро. Наконец, усталые, но довольные проделанной работой, мы разбрелись по своим жилищам. Понимал ли каждый из нас, что, возможно, ночует под крышей в последний раз в жизни? Что, возможно, в последний раз видит вокруг себя плоды человеческой цивилизации? Нет, я тоже не мог понять и осознать это. Думаю, это как мысли о смерти... хотя, в нашем случае, предпринятый нами поход можно считать ее синонимом. О смерти невозможно думать слишком долго, особенно о своей. Чужая смерть причиняет тебе страдания, но эти страдания эгоистичны, тебе страшно, потому что ты не понимаешь: что же теперь? Как я буду жить без этого человека? А вот собственная смерть, а особенно ее неотвратимость, постоянно плавает где-то на краю сознания, но ухватить мысль о ней, сжать ее в кулак и рассмотреть как следует не удается, она вечно ускользает.
Скорее всего, это хорошо. Иначе никаких психбольниц попросту не хватило бы.
Сейчас, дописывая эти строки, я думаю лишь о том, как сильно мне хочется поесть мороженое. Нормальное, настоящее мороженое. Немного мороженого у нас было, но это не то. Оно таяло, едва я доставал его из холодильника, и под конец превращалось в лужу.
Вернувшись домой, я съем так много мороженого, что заболею ангиной. Да. Это я себе официально обещаю. А значит, мне есть, ради чего жить.
ДЕНЬ 135.
Нет. Не так мы хотели покидать лагерь. Не в таком настроении. Не после такого события.
Строчки скачут, потому что я пишу, положив дневник на собственное колено, а не на стол. Да и руки у меня до сих пор слегка подрагивают. Странно - все ужасные вещи, кровавые, жуткие, не подействовали на меня так серьезно, как сегодняшнее происшествие.
Меня разбудили раньше срока. В первый миг, едва разлепив веки, я даже не мог понять, кто стоит надо мной, кто трясет за плечо и почему это делает. Я ожидал увидеть Сиенну, или Джима, или Брайана. Они могли решить выйти пораньше - я бы не стал возражать против такого предложения.
Однако меня разбудил рыжеволосый бородатый Гарри Хизер, а его в нашем отряде сумасшедших не было. Научившийся вполне сносно справляться с обязанностями доктора, он должен был остаться в лагере, чтобы и дальше помогать раненым.
Сейчас Гарри сильно побледнел и его волосы на фоне молочно-белой кожи казались особенно огненными.
-Мистер Хизер? В чем дело?- удивленно спросил я и сел в постели. Поначалу я еще думал, что случилась какая-нибудь ерунда, какая-нибудь мелочь, но по лицу Гарри было ясно: дело серьезное. Он приложил палец к губам.
-Тише, лейтенант. Я не уверен, что ради этого стоит будить весь лагерь, но думаю, это заслуживает вашего внимания.
Фраза "заслуживает вашего внимания" имела тот же характер, какой имело бы простое "все очень дерьмово". Я быстро оделся, стараясь не нашуметь - Сиенна спала, повернувшись к стене.
-Возьмите оружие.- посоветовал мистер Хизер, но я и так без него уже никуда не выходил.
-Это оно?- коротко спросил я. Что такое "оно", уточнять уже не требовалось.
-И да, и нет.
Мы вышли наружу и двинулись по тропинке, которую успели протоптать за несколько недель - бурь, которые могли бы смести ее, не было довольно давно. Честно говоря, меня это отчасти беспокоило: мне было бы гораздо легче, если бы мы покидали лагерь как раз после очередного ненастья. С другой стороны, насчет погоды и смен времен года на этой планете мы пока знаем очень мало, и следующая буря, если мы ее дождемся, вполне может стать началом своеобразной здешней зимы.
-Куда мы идем?
-К Ларри.
"Неужели ему стало хуже?"- хотел спросить я, но в последний миг передумал. В конце концов, сейчас сам все увижу.
Мы остановились перед дверью дома, где Ларри жил в одиночестве. Раньше он делил жилище с парнем по имени Питер Уэлси, но тот погиб во время резни на юбилее мистера Питерсона.
Гарри не торопился открывать.
-Я стараюсь проведывать его каждый день, но это я заметил только сейчас. Не знаю, как давно он...
Он замолчал, явно не зная, как продолжить. Ни о чем более не спрашивая, я открыл дверь и вошел внутрь, держа бластер прямо перед собой.
И вновь я испытывал дежа-вю, еще более сильное, а главное - куда более неприятное. Это было похоже на очень страшный сон, который ты уже когда-то видел, но в этот раз он немного иной.
Вместо Кевина Берда на диване лежал Ларри Китсбри. Лежал на спине, руки его были спокойно сложены на груди, а единственная нога слегка согнута. Культя, обмотанная бинтами, выглядела так, словно ее драла целая стая кошек, ошметки валялись по всему полу. Там же, на полу, среди этих белых обрывков, я увидел какую-то деревяшку, кажется, отломанную ножку табуретки. На ней четко проступали следы от человеческих зубов.
Половина комнаты была залита ослепительным белым светом.Все окна открыты, солнечный свет свободно льется внутрь. Четыре лампы, два больших фонаря и три маленьких, ручных - все это было включено и направлено прямо на Ларри. Я не мог рассмотреть черт его лица, они казались размытыми и будто плавающими.
Итак, все оказалось напрасно. Вирус, или чем оно там было, оказался сильнее, чем мы могли представить, и даже ампутация не помогла избавиться от него. "Мы обречены."- подумал я. И почему-то эта мысль совсем меня не испугала. Может, потому что в глубине души я давно уже это понимал.
Я обернулся к Гарри, который на цыпочках скользнул следом.
-Нужно с ним что-то делать.
-Да.- едва слышным шепотом согласился мистер Хизер. -Только прошу вас, будьте осторожны.
-Ну... у нас, по крайней мере, есть преимущество.- сказал я с кривой усмешкой и указал на собственную ногу.
Я подошел чуть ближе, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не нашуметь. Мой взгляд вновь уперся в деревяшку, где были четко видны следы зубов. Я указал на нее и прошептал на пределе слышимости:
-Должно быть, он зажал ее, чтобы не кричать, пока делал это.- и я махнул рукой в сторону разодранного бинта на культе Ларри. Теперь я видел красные полосы на его руках, шее и лице, причем некоторые раны, кажется, до сих пор слегка кровоточили. Безусловно, он нанес их себе сам - я видел красные сгустки у него под ногтями. Мне вновь вспомнился Джон Рейн, самая первая жертва чудовища. Как он кричал, царапая все свое тело. "Жжется! Жжется!" Он выкрикивал это слово так долго, что оно потеряло всякий смысл.
Но Ларри не кричал, он поступило умнее. Вернее, тварь, которая теперь заняла его место.
Тишина действовала на нервы. Собственное сердце, кажется, стучало так громко, что можно услышать на другом конце лагеря, но иных звуков не было. Ларри спал, его грудь медленно вздымалась и опускалась. Теперь я оказался в двух метрах от него, но все равно он казался размытым и как будто бы испускающим какое-то свое, внутреннее сияние. Конечно, это было иллюзией. Такое впечатление создавалось из-за всех этих треклятых ламп и ярчайшего солнечного света, который в помещении почему-то казался еще более ослепительным. Когда я смотрел на Ларри, на все эти лучи, которыми он себя окружил, у меня возникла ассоциация с гусеницей, которая сплела себе своеобразный кокон. Вот только нечто, засевшее в Ларри, едва ли станет прекрасной бабочкой.
Еще шаг, за ним следующий. Я вступил в круг света и мое собственное тело, став точно таким же, белым, будто бы растворилось в нем. Настало странное чувство, я будто ступил в другую реальность, но лишь на половину, ибо до сих пор ощущал свою. Эта иллюзия пограничного состояния длилась не очень долго, но меня все равно пробрала дрожь. Я испугался, что столкнулся с чем-то новым, еще более странным, чем все, что мы видели раньше.
Я четко видел бластер, но он будто плавал впереди - мои собственные руки исчезли в этом белом сиянии.
-Будьте осторожны.- шепнул сзади Гарри Хизер. Может, это мне лишь показалось, но даже его голос прозвучал будто бы издалека, словно между нами и правда образовалась какая-то пропасть. Я обернулся, чтобы убедиться, что все еще нахожусь в этом мире, а не в каком-то другом. Да, я увидел Гарри, он стоял за пределами круга света, но бьющее прямо в лицо солнце мешало мне рассмотреть его.
"Он здесь.- напомнил я самому себе. -И я тоже здесь. И Ларри здесь. Никто никуда не уплыл, это всего лишь свет, треклятый, мать его, свет. Почему я попросту не выключил его?"
Нет, я знал, почему не сделал этого. Я был уверен, что стоит погасить даже самый маленький фонарик, как Ларри проснется. Проснется раньше, чем следует.
Еще один шаг и я уже возвышаюсь прямо над спящим Ларри. Примерно полсекунды мне понадобилось, чтобы понять, что собой я перекрыл одну из ламп. Это было просто неизбежно - невозможно подойти вплотную к дивану, где спал Ларри, не затмив собственным телом хотя бы один источник света. И вот теперь слабая, совсем не густая тень легла на его лицо, и еще примерно секунда мне понадобилась, чтобы понять, что Ларри уже не спит, что глаза его широко открыты и они уже не могут принадлежать человеку. Желтые, без намека на белки или даже зрачки, они таращились на меня и казались слепыми, но я знал, что они прекрасно видят меня.
Вздрогнув всем телом, я удобнее перехватил бластер и направил его дуло прямо в лицо Ларри.
А тот улыбнулся, обнажив зубы, и даже в его улыбке уже что-то поменялось. Я не могу объяснить, что именно, но в голове моей промелькнула мысль: человек так не улыбается.
Ларри даже не пошевелился. Он лежал, все так же сложив руки на груди, и явно не испытывал ни малейшего страха.
-О, лейтенант Маккензи.- произнес он - оно - мягким, почти слащавым голосом. -А я уж боялся, что вы уйдете, даже не попрощавшись со мной. Это было бы не очень культурно.
Я решился придвинуться еще чуть ближе, чтобы дуло бластера не сдвинулось в последний момент мимо цели. При этом я внимательно следил за руками Ларри. В иной ситуации я бы смотрел в глаза своего противника, ибо именно в них могли бы отразиться его намерения, но сейчас смотреть в глаза Ларри - все равно что пялиться на голую стену.
-Вставай.- тихо произнес я. -Мы немного прогуляемся.
Связать его и обезвредить не удастся, у меня сейчас не было подходящих средств, так что единственным доступным решением было бы отвезти его в обитель другого зараженного - Кевина Берда. Уж друг другу они точно не причинят вреда.
-Прогуляемся?- переспросил Ларри так, словно не до конца понимал значение этого слова. -А куда? Или это сюрприз?
Я попытался слабо улыбнуться.
-Это сюрприз, Ларри. А сюрприз портить ни к чему. Давай, вставай, обопрешься о меня. Только очень, очень медленно.
Но Ларри лишь широко зевнул. Что-то странное я успел заметить у него во рту. Кажется, там, внутри, прямиком в горле, светилось что-то огненное. Позднее я говорил себе, что это была краткая галлюцинация, может, своеобразная игра света, хотя в глубине души понимал, что это не так.
-Я так сладко спал, лейтенант. Не хотите тоже поспать? У вас усталый вид. И у мистера Гирри Хазера тоже.
-Гарри Хизера.- поправил я, и голос мой дрожал уже не от страха - вернее, не только от него, ибо страх не мог никуда деться, я буквально чувствовал, как от меня несет ужасом - но и от злости. -Если уж произносишь наши имена, тварь, так произноси их правильно.
Выводящая из себя улыбка сползла с лица Ларри, вместо нее появился оскал, который можно было бы назвать звериным, но в нем было куда больше человеческого.
-Вы мое имя вообще произнести не сможете. Даже я не смогу, этим бесполезным инструментом. - он высунул язык. -Бесполезный кусок мяса. Как и вы все, как и каждый из вас.
-Тогда зачем тебе этот кусок мяса?- спросил я спокойно, хотя в душе моей все тряслось. Впервые это нечто, пусть и устами Ларри, по-настоящему с нами разговаривало. -Отпусти его, уйди из него, вернись в свою собственную, такую распрекрасную оболочку. Что же тебе мешает?
-Все целое и единое состоит из множества множеств.- загадочно произнес Ларри и замолчал. Мерзкая улыбка вернулась и я понял, что больше уже не смогу пробиться через нее, как бы ни старался.
Я слегка повел дулом бластера, ибо мне казалось, что нечто, сидящее в теле Ларри, до сих пор его не заметило.
-Вставай, это приказ. Если не встанешь, я пристрелю тебя.
-Если пристрелишь, я встану.
Я хотел обернуться к Гарри, спросить у него совета, но это было бы равносильно самоубийство. Я боялся даже моргнуть.
-Встань, Ларри. Это последнее...
То, что случилось дальше, произошло так быстро, что мой глаз не успел зафиксировать все. Ларри двигался со сверхъестественной скоростью, его руки взметнулись вверх, словно молнии, нет, быстрее молний, я даже расслышал, как хрустнули его кости и как порвались мышцы - но тварь явно не чувствовала боли. Пальцы монстра в человеческом обличье сжали дуло бластера и с легкостью и оттолкнули его от себя - а вместе с ним и меня. У меня возникло чувство, будто в меня врезался танк, я отлетел назад, успев два раза нажать на курок. Первый выстрел пролетел над головой Ларри, второй оставил черное дымящееся пятно на потолке. Каким-то чудом я не выронил оружие, упав на спину, я тут же сел, чтобы выстрелить вновь, но Ларри уже не было на прежнем месте - он вскочил на свою единственную ногу и с просто невероятной для человека ловкостью подпрыгнул к Гарри Хизеру. Тот не успел защититься или увернуться, руки монстра сомкнулись на его шее. Я увидел, как ногти впиваются в кожу Гарри, как кровь из свежих ран течет по его горлу.
-Нет!
Я не боялся, что попаду в Гарри, я почти не целился - просто стрелял. Трижды я нажал на курок и все три раза попал в цель. Первый огненный сгусток снес часть затылка Ларри, второй оставил дыру в животе, а третий угодил в ногу.
Ларри не шелохнулся. Он по прежнему стоял на своей единственной ноге, из которой уже лилась кровь, а в крови я невооруженным глазом разглядел желтоватые песчинки. Свою жертву он поднял над собой, так что Гарри уже едва касался пола носками ботинок. Лицо Гарри синело, а кровь текла по шее сильным потоком.
-Отпусти его!- закричал я не своим голосом и вскочил на ноги. Все тело при этом пронзила боль - мощное падение не прошло даром, позднее Сиенна сказала, что вся спина у меня в синяках.
Я ринулся на Ларри, но тот, отняв одну руку от горла жертвы, ударил меня в лицо. В этот раз я не упал, но зато выронил бластер. Плевать - похоже, толку от него нет. Я схватил первый попавшийся инструмент - им оказалась та самая ножка от стула со следами зубов - и изо всех сил ударил Ларри по голове, прямо по тому места, где сейчас не хватало кусочка черепа.
Гарри выскользнул из окровавленных рук монстра и упал, безвольно и грубо, как падают либо люди без сознания, либо...
Нет, я не хотел об этом думать. Совсем не хотел.
А за дверью я уже слышал чьи-то крики - похоже, мы таки наделали шума. Ларри дотронулся до кровоточащего затылка, а потом посмотрел на свою ладонь, которую словно окунул в ведро с красной краской.
-Гадость.- коротко прокомментировал он и развернулся ко мне. Он шел, подпрыгивая на одной ноге и, как я и предположил когда-то, это выглядело не смешно, а очень страшно.
Я размахивал деревяшкой, словно битой, хотя прекрасно понимал, что она не поможет. Насколько можно судить по тому, что мы уже видели, эти существа обладают гораздо большей физической силой. Вероятно, это связано с тем, что они могут использовать человеческое тело эффективнее, чем может сам человек. Руки Ларри явно были сломаны в нескольких местах, он сам их себе сломал, но не замечал ни боли, ни каких либо неудобств.
Я пятился, а чудовище наступало. Его пальцы сжимались и разжимались, словно в предвкушении момента, когда сомкнутся на моем горле, а жуткие песчаные глаза, не моргая, таращились в мое лицо. Размахнувшись в очередной раз, я ударил Ларри по лицу. Его голова запрокинулась, нос явственно хрустнул и полилась кровь, но губы вновь растянулись в ужасную улыбку. Я замахнулся для нового удара, но Ларри перехватил его, он вырвал ножку из моих рук и отбросил в сторону с такой жуткой силой, что она, врезавшись в стену, разлетелась на две части.
-Не шалите, лейтенант.- прошипела тварь и одним махом преодолела расстояние, разделявшее нас. Моя судьба была решена, я уже хотел закрыть глаза и встретить смерть, не видя ее ужасающих подробностей, но голова Ларри внезапно взорвалась.
Прямо передо мной вспыхнул настоящий фейерверк из крови, осколков черепа и мозгов. Там, где только что была голова, образовалось пустое пространство, из шеи еще несколько мгновений толчками изливалась кровь. Единственная нога Ларри подогнулась и он рухнул на колено, а потом шмякнулся прямо передо мной. Я поспешно отступил еще на два шага, ибо кровь заливала мои ботинки.
В дверях стоял человек с ружьем. Я был так уверен, что это Джим Хаксли, что в первый миг и правда увидел его... но потом испытал почти разочарование. На курок нажал человек, у которого я меньше всего хотел бы оказаться в долгу.
-И вот так мы поступим с каждым.- произнес Ричард Гилрой, опуская дымящееся ружье. Глаза его были широко раскрыты, издалека я видел, как его трясет, но говорил он твердым, уверенным голосом. -С каждым монстром в этом лагере. Теперь-то у вас не возражений, лейтенант Маккензи?
Кто-то протиснулся мимо него в дом - это оказалась Сиенна. Она посмотрела на меня, широко открыв рот, а потом подбежала, на ходу вынимая носовой платок.
-Вас не ранили? Вас точно не ранили?
Я покачал головой. Говорить пока не мог - слова застревали где-то на полпути. Сиенна вытерла мое лицо платком и тот тут же покраснел.
-Это не ваша кровь.- сказала Сиенна и указала на обезглавленное тело. -А его. В рот не попало? В нос?
-Кажется, нет.- ответил я, вновь обретя голос. -Гарри... Мистер Хизер... он...
Но Ричард Гилрой уже склонился над ним. Он дотронулся вначале до его окровавленной шеи, потом до запястья.
-Мертв.- изрек он и на меня словно вылилось ведро с ледяной водой.
Я оттолкнул от себя Сиенну, сильнее, чем планировал, и она едва не упала. Тогда я этого почти не заметил, стыдно мне стало позднее. Я схватил свой бластер и нацелил его туда, где должно быть сердце обезглавленного Ларри. Я выстрелил, потом еще и еще, потом начал стрелять в другие части его его тела, оставляя черные, дымящиеся раны. Меня оттащили и вырвали из рук оружие, когда количество обугленных дырок перевалило за два десятка.
-Ну хватит.- это уже был голос Джима Хаксли. -Он мертв, успокойся.
Но я не хотел успокаиваться. Мне хотелось взять топор и разрубить тело Ларри - нет, конечно, уже не Ларри - на миллион кусков. Я попытался вырваться, но меня тащили уже трое или четверо.
-Вам надо успокоиться.- сказал Брайан Кук. -Мы через час выступаем.
А я за эти - десять? пятнадцать минут? - успел забыть обо всем на свете. Возникла странная двойственность. С одной стороны, вся идея этого треклятого похода после случившегося казалась глупой, бессмысленной, даже почти кощунственной. С другой же, она была единственно верной, логичной, самой правильной.
Все, что было дальше, я помню смутно. Меня почти тащили по песку, потому что в какой-то момент я вроде бы отключился. Но я помню, как уменьшался в размерах дом Ларри, по мере того, как я отдалялся от него. Помню людей - около десятка - которые стояли рядом, с бластерами и ружьями наперевес. И помню, как мои губы шевелились и я говорил одно и то же, как мантру:
-Сжечь тела. Сжечь обоих. И весь дом, весь дом сжечь!
Постепенно я сорвался на крик, потом словно услышал себя со стороны и замолчал. Когда Джим и Сиенна поняли, что я могу идти сам, меня отпустили и все вместе мы добрели до нашего с Сиенной жилища.
-Я... толкнул вас.- сказал я с горечью в голосе.
-Да. Будь я беременна, это могло бы кончиться плохо. Хорошо, что у меня в животе лишь вчерашнее вечернее печенье.- Сиенна улыбалась, но я видел, что она шокирована. Скорее всего, не столько тем, что я в порыве ярости толкнул ее, но моим поведением в целом. Я посмотрел на Джима и понял, что он тоже поражен.
"Нет.- подумал я. -Только не это. Вдруг они сейчас решат, что мне нельзя идти? Что я уже не гожусь? Что мне лучше остаться здесь и просто... ждать. Ждать неизвестно чего, то ли спасения, то ли мучительной смерти..."
-Со мной все нормально.- сказал я, возможно, слишком резко. -Правда. Я просто немного...
-Вышел из себя.- кивнул Джим. -У всех такое бывает.
Я посмотрел на свои руки. Пальцы до сих пор немного дрожали.
-По крайней мере, вы выглядите лучше, чем бедняга Гарри.- заметил Джим. -Его горло... Боже, такое чувство, что его глотку перегрыз лев или еще какая зверюга.
-Ни одно известное нам животное не сравнится с этой тварью. Вернее, с тварями.- тихо сказал я, опустив голову, чтобы не встречаться ни с кем взглядом. -Я выстрелил в Ларри три раза. Три, черт побери, раза. Попал в голову, в живот и в его единственную ногу. А он словно и не заметил.
Я выпрямился и успел заметить, как Джим и Сиенна переглянулись. Вновь мне стало тревожно и страшно.
-Может быть...- осторожно начала Сиенна. -нам стоит немного подождать с... э-э-э... походом? Один-два дня ничего не решают, но зато мы сможем немного отдохнуть, отойти от произошедшего...
-Нет.- чувствуя, что разговор перетекает в совсем уже неправильное русло, я резко вскочил на ноги и поморщился от боли, пронзившей все тело. -Мы идем, прямо сейчас. Пора.
-Уверены?- беспокойство в голосе Джима уже начинало бесить меня. Неужто я в тот момент был похож на маленького ребенка, увидевшего монстра в чулане?
-Да, уверен. Идем, сейчас же. Нельзя больше тянуть, дальше будет только хуже.
Я держал эту мысль у себя в голове, держу и сейчас - "дальше будет только хуже". Если мы ничего не сделаем, будет хуже. Если мы останемся и будем ждать помощи, которая, скорее всего, не придет, станет еще хуже. И даже если в какой-то момент покажется, что хуже уже быть не может, судьба, злой рок, некая божественная сила - безусловно, какая-нибудь местная, жестокая сила - посмеется и докажет обратное. Так бывает всегда.
Однако прежде меня отыскала Вероника Эрпрайз, вирусолог, от которой, к сожалению, проку было маловато. И похоже, она зачем-то решила лишний раз это подтвердить.
-То, что случилось сегодня...- заговорила он дрожащим голосом, хотя меня не отпускало чувство, что волнение ее наигранное. -просто не должно было произойти. По всем законам, по всем правилам. Это было даже... нечестно, черт побери.
-Что вы имеете в виду?- устало спросила Сиенна.
-Я имею в виду что было сделано все - все, самое важное и самое радикальное - для того, чтобы остановить это... эту болезнь. Вы не стали тянуть, вы сделали все быстро. Он не должен был заболеть. Вирусы - по крайней мере те, что известны мне - не распространяются по организму так быстро. Это... это большая редкость. Обычно нужно от нескольких часов до нескольких суток.
-Мы столкнулись с инопланетной формой жизни и с инопланетной инфекцией.- сказал я. -На нее наши земные законы не распространяются. Я знаю, что мы сделали все, что могли. Но мы ошиблись, когда решили, что у нас все получилось.
Я буквально чувствовал, как утекает время. Вероника Эрпрайз говорила что-то еще, но я уже почти не слушал. Мыслями я был там, далеко-далеко в пустыне, под безжалостным светом и жаром двух солнц.
Провожать нас вышел весь лагерь - вернее, то, что от него осталось. На лицах многих застыло крайне угрюмое выражение.
-Так значит, бросаете нас?- выкрикнул Джереми Уайт. На его лице я заметил желтеющий синяк - видимо результат той потасовки, о которой рассказывал мистер Уолберг. -Предлагаете нам остаться тут и вариться в собственном соку, да?
-Помнится, совсем недавно ты просился пилотом на корабль и сам готов был всех бросить.- заметил Джим и Уайт тут же пристыженно замолчал.
Нас проводили до границы лагеря. Несколько человек еще помогали тащить наш скарб, но теперь они остановились и мы сами взялись за ручки, которые хоть и удобно ложились в ладонь, казались излишне гладкими и готовы были выскользнуть. "Ничего,- подумал я. -Уж за несколько дней в пустыне они огрубеют и станут такими же шершавыми, как и наши лица".
-И как долго ждать вас, если помощь придет в ваше отсутствие?- спросил Ричард Гилрой. Он так и шел с ружьем, а мне становилось гадко от мысли о том, что я, вероятно, обязан жизнью этому человеку. "Лучше бы тварь, в которую превратился Ларри, убила меня."- мелькнула кощунственная мысль.
-Едва ли она придет в наше отсутствие.- сказала Сиенна. -Если только она не явится именно благодаря нам.
-А если не благодаря вам?- настаивал Гилрой. Он смотрел на Сиенну, прищурившись. -Если они прилетят через два дня после вашего ухода?
-Скажете им, куда мы направились, в чем проблема?- пожал плечами Брайан Кук. -А отследить наш путь будет легко.
-Да, действительно, никакой проблемы нет.- согласился Гилрой, странно и крайне неприятно улыбнувшись. И все равно это не выглядело так жутко, как ухмылка Ларри. -Скажем им. Обязательно скажем, не сомневайтесь.
Терри Рэтчет, стоявший рядом с Ричардом, так и не произнес ни слова, но смотрел он на нас явно обиженно. "Небось еще сильнее подружится с Гилроем." - с тоской подумал я. Но с другой стороны, какая мне разница, кто с кем дружит, если это не сказывается лично на мне и на возможном успехе всей этой безумной затеи.
-Удачи вам!- сказал мистер Питерсон, махнув узловатой рукой. Единственный в этой толпе, кого мне было приятно видеть.
-И вам.- ответил я, помахав в ответ, но взгляд изобретателя уже уперся в робота Эдди, который стоял рядом с Джимом Хаксли. При свете двух солнц его голубые глаза казались совсем тусклыми, а его тело, покрытое специальными матовыми пластинами, не отражающими свет, лишь совсем слабо светилось в ярких лучах.
Я не знал слов прощания и не умел их говорить... впрочем, мне кажется, у многих, даже у тех, у кого язык подвешен как надо, любые слова застряли бы в горле... так что мы просто развернулись и отправились в путь. Мы шли вперед - впервые за много недель.
ДЕНЬ 138.
В первые три дня мы продвигались очень быстро - гораздо быстрее, чем я мог предположить. Возможно, отчасти наложила свой отпечаток трагедия, предшествовавшая нашему уходу - видя в очередной раз, как льется кровь и погибают люди, тебе хочется остановить это, сделать все, чтобы это как можно скорее прекратилось. Так что пожалуй, эти дни нам прибавлял скорости и сил чистый энтузиазм.
Наш отряд состоял из семи человек и одного робота. Помимо меня это были Джим Хаксли, Сиенна Лонгри, Брайан Кук, Энтони Руис - видимо, решивший что с нами ему безопаснее, чем рядом с ополоумевшим Джереми Уайтом, Фред Торберри, друг Джима, решивший пойти с ним за компанию, а главное - неплохо разбирающийся в электронике, а также Джон Тауэр, имевший кое-какой альпинистский опыт и потому могущий оказаться полезным в том случае, если мы таки достигнем пункта назначения.
Да, энтузиазм - воистину прекрасная вещь, он поможет горы свернуть, правда, в нашем случае это необязательно - достаточно лишь добраться до них. Однако к концу третьего дня накопленная усталость потихоньку давала о себе знать. Мы устроились на ночлег чуть раньше, чем обычно.
Спать, когда никакой ночи вокруг нет и в помине, тяжело, даже находясь под крышей и имея возможность задернуть шторы и отсечь таким образом солнечный свет. Тут, посреди пустыни, дело обстояло еще хуже, в чем мы с Сэмом убедились во время нашего маленького - по крайней мере, он и рядом не стоял с тем, что мы затеяли сейчас - похода, и палатки, в которых мы ночевали, лишь совсем чуть-чуть приглушали солнечное сияние. После первой ночи Джим Хаксли признался, что заснул лишь на час-полтора, не больше. Судя по кругам под глазами, у Брайана Кука ситуация была та же, хоть он и смолчал. Недосып не помешал нам вновь ринуться в бой. В конце второго дня мы зарядили сани, перевозившие продукты, и в течение пяти часов они летели следом за нами, сами по себе. Они делали это беззвучно и меня это раздражало. Когда мы тащим их за собой, то ощущаем их движение, чувствуем, как они подпрыгивают на неровных участках, слышим, как звякают, ударяясь друг о друга банки с консервами. Если что-то пойдет не так, мы тут же это почувствуем.
Во время полета же мы слышали лишь тишину. Я то и дело оглядывался, чтобы убедиться, что все в порядке, что чудовище не лишило нас продовольствия, что сани не застряли в высокой песчаной насыпи, но вскоре, к собственному облегчению, заметил, что я такой не один. Джим и Сиенна тоже бросали нервозные взгляды через плечо.
С остальным скарбом было и легче, и сложнее. Его нам приходилось тащить на себе, но поначалу эта тяжесть не мешала, а наоборот, не позволяла нам излишне расслабиться и держала в тонусе. Плечи, запястья и спина начинали болеть лишь ближе к вечеру, но боль была вполне терпимая. Разумеется, мы постоянно сменяли друг друга, ибо тому, кто чрезмерно устанет, и налегке идти будет трудно.
Под конец третьего дня боли в спине начали мучить Джима Хаксли сильнее, чем всех остальных. Я видел, как он морщится и шипит что-то сквозь стиснутые зубы, видел, как по лицу его течет пот, вызванный уже не только жарой, но я не стал сразу же забирать у него сани, а дождался, когда его смена кончится и сам схватился за ручки, которые и вправду стали уже не такими скользкими и гладкими.
-Ты как?- тихо спросил я.
Джим махнул рукой.
-Ерунда. Утром буду как новенький.
Но я уже решил, что максимально оттяну тот момент, когда Джиму вновь придется встать в эту своеобразную упряжь. У нас есть куда более молодые Фред и Джон - вот пусть они и поработают.
С особым трепетом и осторожностью мы относились к нашему самому хрупкому грузу, который решили взять лишь в последний момент - зеркалам. Мое сердце всегда замирало, когда нам приходилось спускаться с очередного высокого бархана, но пока обошлось без происшествий. Временами зеркала опасно стукались, но к трещинам эти удары не приводили. Поскольку взять этот груз было моей идеей, я тащил их чаще других. Не потому что мне так сказали, а потому что так было надо. К счастью, после очередной смены с кислородными баллонами зеркала казались легче воздуха. Ну... по крайней мере, поначалу. Пока не возникало чувство, будто одно из этих зеркал впилось в спину, и с каждым шагом вонзается все глубже.
Утром и вечером мы запускали зонд. Должен отметить, что толку от него тут не слишком много - атмосфера планеты DH-S2-33 отличается от земной и зонду не всегда удается засечь изменения в ней, которые могут свидетельствовать о приближении пыльной бури. Сам воздух здесь - будто невидимая застывшая картина, а когда наконец налетает ветер, его поначалу воспринимаешь, как нечто фантомное, не совсем реальное.
Перед самым сном мы вернули зонд и вновь не обнаружили никаких подозрительных показаний. Если верить ему, еще как минимум сутки нас ожидала тихая, спокойная погода. Доверившись ему, мы легли спать.
ДЕНЬ 139.
Кто знает, что с нами было бы, если бы Джим Хаксли не поднялся посреди ночи по естественной нужде. Даже забавно, что такая ерунда спасла нам жизнь... по крайней мере, смею надеяться, хотя бы на какое-то время.
Судя по всему, спал я той ночью крепко - позже Джим сказал, что будил меня минуты три, не меньше, а я все никак не хотел просыпаться. Не до конца еще понимая, что происходит и даже где я нахожусь, я вышел из палатки и двинулся вслед за Джимом.
-В чем дело?
Джим молча указал на бархан, возле которого мы устроились на ночлег. Я глядел на него хмуро, а потом до меня дошло.
-Он... он вроде был выше, да?
-Да. Почти два раза, лейтенант.
Я сел на корточки и пригляделся к песку. Песчинки, что оказывались чуть выше других, едва заметно шевелились и ползли, будто живые. Холодок пробежал по моей спине.
-ПОДЪЕМ!- заорал я во всю мощь легких. -Всем встать, живо!
Они вылезали из палаток, сонные и угрюмые. Брайан Кук еще не до конца разлепил веки и походил на лунатика.
-Что случилось?
-Буря.- сказал Джим. -Похоже, движется в нашу сторону.
Фред Торберри коротко вскрикнул и стал быстрыми, резкими движениями собирать палатку.
На все сборы у нас ушло около десяти минут, но мне они показались вечностью. Я все время поглядывал на верхушку бархана, ставшего своего рода индикатором, и к тому времени, как мы покинули место ночлега, он стал еще на несколько сантиметров ниже - ветер, которого мы пока даже не ощущали, понемногу уничтожал его. И уничтожит нас, если мы окажемся на его пути.
Нам пришлось свернуть с выбранной дороги и взять немного севернее. Мы отходили все дальше и дальше от своего истинного маршрута и это не могло не угнетать - мы потратим не меньше дня, чтобы вновь вернуться на него. Робот Эдди теперь ехал впереди, используя свой починенный гусеничный двигатель. Он был нашим компасом и не позволял еще больше сбиться с пути, что было бы очень легко. Мне вообще порой казалось, что мы уже заблудились и топчемся на месте - глазу тут не за что зацепиться, все уныло и однообразно. От поблескивающего на солнце песка начинала болеть голова, но к счастью, он сверкал не так сильно, как мог бы сверкать снег, так что "песчаная слепота" нам точно не грозила.
Но безусловно, мы ослепли бы, оглохли бы и вообще умерли, если бы не заметили вовремя приближающейся бури. К середине дня, обернувшись в очередной раз, мы увидели ее своими глазами. Огромное оранжево-коричневое нечто надвигалось с востока, закрывая собой все небо до самого горизонта. Проследив за пыльным облаком около часа, мы смогли сделать вывод, что буря обойдет нас стороной - мы вышли из опасной зоны. Но, безусловно, едва-едва успели это сделать.
Фред Торберри рассмеялся и похлопал Хаксли по плечу.
-Джим, дружище! Вот уж не думал, что твой поход в туалет спасет мне жизнь!
А я не был так уж оптимистичен, в голове крутились самые разные мысли, одна другой неприятнее. Во-первых, я думал о том, что "поход в туалет", а проще говоря, мочеиспускание, еще может спасти нас в будущем, в том случае, если вода у нас кончится раньше срока и иного выхода попросту не будет - но я, честно говоря, надеялся, что не доживу до этого момента, пусть меня лучше сожрет чудовище. Сам я старался выпивать не больше стакана воды в день... правда, не знаю, насколько это разумно. Пота из меня выливается, кажется, больше стакана, и в какой-то момент я могу свалиться с ног от обезвоживания.
Но еще большие опасения вызывала работа зонда. Вернее, отсутствие результатов этой работы. Нет, функционировал он нормально, мы проверяли это перед каждым запуском, но похоже, здешние пыльные бури образуются слишком спонтанно и он просто не успевает их засечь. А если не успевает он, значит, возможно, в следующий раз не успеем и мы.
ДЕНЬ 142.
Еще три дня прошли без заметных происшествий, если только не считать потерю Брайаном Куком своего головного убора. Когда Сиенна напомнила ему о том, что два солнца, горящие в небе, легко могут превратить его мозги в яичницу, Брайан рассмеялся и, дотронувшись до собственного затылка, вскрикнул от удивления. На его крик обернулись и все остальные.
-Что такое?
-Моя шапка!- Брайан продолжал ощупывать собственную голову, словно надеясь, что от этих манипуляций потерянный предмет одежды появится сам по себе. -Она была на мне, клянусь! Я не заметил, когда потерял ее! Я... черт, как же так?
"Как и Сэм.- подумал я. -Он тоже шел, вернее, ехал без шапки, сам того не сознавая." Но напоминать о нем сейчас было бы неуместно и жестоко, учитывая, что с ним случилось.
К счастью, на подобный случай мы захватили несколько запасных комплектов одежды. Я отыскал в пакете, лежащем посреди кислородных баллонов, другую шапку и протянул ее Брайану вместе с бутылкой воды.
-Наденьте скорее. И сделайте несколько глотков, чтобы не наступило обезвоживание.
Остаток того дня мы частенько украдкой поглядывали на картографа, чтобы вовремя заметить первые признаки солнечного удара, но, похоже, на этот раз обошлось. Удача улыбнулась нам еще раз - очень давно она не была к нам столь благосклонна.
ДЕНЬ 144.
Открыв дневник сейчас, я невольно усмехнулся. Я успел и забыть, какой фразой завершил свою предыдущую запись. Усмешка, само собой, была горькой.
Улыбка удачи явно увяла, а может превратилась в гримасу. Нет, в эти два дня с нами не случилось ничего ужасного. Однако мы сделали неприятное открытие... вернее, если уж добавить немного каламбура, даже несколько неприятных открытий.
Остановившись на ночлег, мы достали пару банок с супом, чтобы поужинать перед сном. В животе у меня урчало, но при этом я почти не ощущал голода - гораздо больше мне хотелось пить. И даже в самом супе меня больше привлекала его жидкая основа, а не все остальные составляющие.
Джон Тауэр, который очень ловко орудовал консервным ножом - простым, старым ножом, всякие современные версии пришлось бы заряжать, а нам только того и не хватало - вскрыл первую банку и глаза его полезли на лоб. Джон закашлялся и отодвинул банку как можно дальше от себя.
-Вот черт... Охренеть можно!
-В чем дело?- резко спросил Джим и схватил банку. Через мгновение на его лице появилось точно такое же выражение. -Твою мать!
Сиенне тоже стало интересно. Она взяла банку и нахмурилась.
-Это плохо. И очень странно.
Было впечатление, что все содержимое превратилось в один сплошной, густой комок плесени. В застывшем воздухе можно было даже разглядеть своеобразную пыльцу, которая поднималась над консервной банкой, когда ее передавали из рук в руки. Вопроса о том, годится ли все это в пищу, даже не поднималось - без лишних слов мы зарыли банку в песке.
-Ну что ж...- сказал Джон Тауэр, взяв следующую. -Пусть наши души греет мысль о том, что вся остальная плесень досталась Гилрою.
Мы рассмеялись, но смех наш быстро оборвался. Содержимое второй банки выглядело точно так же.
-Это ненормально...- растерянным, почти испуганным голосом сказал Фред Торберри. -Мы же держали все это в холоде. Как они могли испортиться?
-Мы тут ни при чем.- хмуро произнес Джим, глядя на вторую испорченную банку с подозрением, словно она сама могла рассказать, что с ней случилось. -Даже если бы мы шли, просто рассовав их по карманам, процесс не успел бы зайти так далеко. Они выглядят так, словно начали портиться как минимум несколько недель назад.
-Но как такое возможно?- удивился я. -Я не верю, что Фрэнк мог перепутать и подсунуть нам плохие консервы.
-Я тоже доверяю мистеру Уолбергу.- кивнула Сиенна. -Он бы никогда такого не сделал. По крайней мере, специально.
-Может это просто случайность?- осторожным, робким голосом предположил Брайан Кук, словно не сомневался в том, что сторонники "конспирологических" теорий его никогда не поддержат. В принципе, я готов был с ним согласиться, пока мы не открыли третью банку.
Там плесени было чуть меньше, но все равно есть эту зеленоватую массу было невозможно и опасно. Джон Тауэр выругался и забросил банку в песок, в этот раз даже не потрудившись как следует ее зарыть. На лице его застыло глубочайшее разочарование, будто это себя он винил в такой неприятности.
-Две банки и правда могли случайно оказаться испорченными.- сказал Джим Хаксли после некоторой паузы. -Но три... это уже напоминает закономерность.
Я вернулся к саням, где были нагружены продукты, и открыл морозильные камеры, одну за другой. На меня повеяло приятной прохладой - все три работали, как надо.
-Ну что, кого будем подозревать?- спросил Фред. -Ричарда Гилроя, я полагаю? Но не слишком ли мы его... э-э-э... демонизируем?
-Не слишком.- буркнул Джим. -Он та еще паскуда. Трусливая и опасная тварь. Удивительно, как он психиатров прошел. Я бы ни за что не пустил его на корабль.
-Не обязательно он ведет себя так постоянно.- возразила Сиенна. -Не забывайте, мы оказались в стрессовой ситуации. А на стресс люди реагируют по всякому. Вполне возможно, в обычной, повседневной жизни он вполне нормальный человек.
Джим скрестил руки на груди, показывая, что не согласен, но промолчал. Теперь уже я вновь заговорил.
-А как насчет Терри Рэтчета? Не мог он такое провернуть? Кажется, он здорово обиделся, что мы его не взяли.
-Рэтчет хотел идти с нами?- удивился Джон Тауэр. Он уже открывал четвертую банку и, не сомневаюсь, мысленно читал молитву. -Этот спец по камушкам?
-Так точно.- кивнула Сиенна. -Подошел к лейтенанту и попросился к нам. Я тоже была поражена.
-Но к тому времени мы уже собрали отряд, семи человек было вполне достаточно.- сказал я. Мне не хотелось раскрывать все подробности моего отказа, которые мы уже обсуждали с мисс Лонгри. -Так что я ему отказал, а он... видимо, расстроился.
Джон открыл банку. Содержимое было в полном порядке и мы вздохнули с облегчением.
Минут на десять воцарилось молчание - столько времени нам понадобилось, чтобы разогреть и съесть свои небольшие порции. Впервые за долгое время голос подал Энтони Руис.
-А как насчет Джереми?
-А что с ним?- не понял Джон Тауэр.
-Не мог ли он нам напакостить? Мы с ним поссорились не так давно, дело даже дошло до драки. Я тогда стоял на раздаче и Джереми заявил, что я дал ему меньше картофеля, чем остальным.
-Фрэнк рассказывал мне об этой истории.- кивнул я. -Но ты, надеюсь, накладывал равные порции?
-Ну конечно! Джереми просто был нужен повод, чтоб придраться, вот он и сочинил... В общем, я думаю, вдруг это он подсунул испорченные банки, чтобы мне заодно нагадить?
-Если так, нагадил он всем.- сказал Джим. -Но доказать, что это сделал именно он, мы не можем. И Гилроя мы тоже не можем обвинить, и Рэтчета... У нас нет доказательств.
-Бесполезно сейчас обо всем этом думать.- сказал я. -В этом нет никакого смысла. Если эти несколько ужинов, которых мы лишились, не помешают нам добраться до цели и отправить сигнал, то через несколько недель мы вовсе позабудем об этих консервах.
"При условии,- мысленно добавил я. -что вся остальная пища окажется съедобной. Если же нет, нас ожидает голодная и мучительная смерть в этой проклятой пустыне."
-Ну хорошо.- согласился Джим, пожав плечами. Он отложил тарелку и сделал маленький глоток воды. -Но когда вернемся, Гилрою я все равно дам по морде.
-Если тебя к нему вообще подпустят.- мрачно сказала Сиенна. -Думаю, за время нашего отсутствия он там станет королем и богом. В пустыне сейчас безопаснее, чем в лагере.
ДЕНЬ 147.
Утром девятого дня нашего похода мы нашли в десятке метров от места очередной ночевки следы, очень сильно похожие на те, что уже видали возле лагеря. Их было не слишком много, но сомнений не оставалось: песок не сам по себе рассыпался, образовав эти длинные полосы.
Мы все застыли, глядя на следы, и словно оцепенели. Очень долго никто не решался произнести слово. Кажется, даже робот Эдди встревожился - его глаза горели ярче обычного.
-Это оно.- сказал наконец Джим. -Его следы.
-Оно было прямо тут, рядом с нами...- голос Брайана Кука дрожал. -Мы ведь спали, мы были прекрасной добычей. Почему же оно не напало?
-Может, оно хочет вначале изучить нас получше.- предположила Сиенна. -Понять, не представляем ли мы угрозы для него. Все же нас довольно много. И, возможно, оно понимает, что мы вооружены.
-Наше оружие не наносит ему никакого урона.- усмехнулся Джон Тауэр. -Вряд ли оно могло встревожить его.
-Нет смысла гадать.- сказал я. -Нам нужно двигаться дальше, и поскорее. Предлагаю вновь взять немного севернее, а потом вернуться на прежний маршрут. Может, так мы запутаем следы и оно хоть на время отстанет.
-А может мы окажемся прямо в его пасти!- воскликнул Энтони Руис. Его глаза были широко раскрыты. Кажется, до него только сейчас стало доходить, на что он подписался, решившись пойти с нами. -Мы же понятия не имеем, где оно сейчас!
Мы с Джимом мрачно переглянулись. То, от чего мы убегали, все же настигло нас. И, как я уже говорил, это было хуже любого инопланетного чудовища.
-Если хотите, можете вернуться, Энтони.- сказал я как можно более мягким, дружелюбным голосом. Пусть у мистера Руиса не возникнет мыслей, что я буду осуждать его за этот выбор. -Время еще есть. Налегке, взяв лишь самое необходимое, вы будете двигаться в два раза быстрее и уже дней через пять вернетесь в лагерь.
Энтони рассмеялся, будто воспринял эти слова, как шутку. Он покраснел до корней волос.
-Нет. Ну уж нет. Возвращаться назад... в одиночку... Тогда эта тварь точно меня съест. А если и нет, что я скажу людям в лагере?
-Учитывая нынешние настроения, вас никто не осудит.- заметила Сиенна. По тону ее чувствовалось, что весь этот разговор она считает пустой тратой времени.
-Ну да, конечно.- хмыкнул Руис. -Особенно Джереми... Да он плясать будет от счастья.
-Так вот в чем дело?- спросил я уже не таким добрым голосом, резко шагнув к нему и едва не наступив на оставленные монстром следы. -Вы ради этого напросились к нам в команду? Чтобы насолить Джереми? Чтобы доказать ему еще раз, какой он трус, а вы, соответственно, храбрец?
Энтони мог бы не отвечать - я по его глазам видел, что ответ на мой вопрос положительный.
-Нет... Я вовсе не поэтому... Я просто считал, что вы очень здорово придумали и я решил вам помочь...
-Ты осуждал Джереми за то, что он сбежал в тот раз.- напомнил я, не обращая внимания на его хилые попытки оправдаться. -Но чем ты теперь лучше его? И еще: ты не видел того, что видел он. Ты не видел, как болтается, держась лишь на нескольких связках и полосках кожи, почти оторванная голова доктора Хин Пина. Не видел, как Джон Рейн выпрыгивает из песка, словно червь из романа Фрэнка Герберта. А вот Джереми все это видел. И он все же успел выстрелить и, возможно, спасти мне жизнь, за что я ему благодарен. А ты сделал что-нибудь подобное, Энтони?
Я не понимал, что говорю все громче и громче, что мой голос срывается на крик, пока не ощутил на своем плече чью-то легкую руку. Обернувшись, я увидел Сиенну. Она с обреченным видом качала головой.
-Хватит. У нас нет на это времени, вы же знаете. Нам пора двигаться дальше.
И мы двинулись. Через полчаса пути Джим подбросил мне годную идею, очень простую, впрочем, так что даже удивительно, как это я сам раньше об этом не задумался. Возможно, нам стоило озаботиться этим еще раньше, с самого первого дня похода.
-Предлагаю выставлять дежурных на ночь. Может, по трое каждую ночь. Так мы точно почуем вовремя приближение монстра... Да и о надвигающейся буре узнаем заранее.
ДЕНЬ 149.
Робот Эдди обрадовал нас приятным сообщением: мы прошли половину пути. Это событие мы отметили вечером, съев чуть больше, чем обычно. Наверное, это можно было бы назвать расточительством, но я все же надеялся, что еды нам хватит. Тем более, испорченных консервов нам пока больше не попадалось.
Пока я делал эту запись, со мной заговорил Джон Тауэр.
-Вижу, вы что-то пишете каждый вечер. Это дневник?
-Вроде того.
-Кажется, доктор Одегард тоже вел какие-то записи.
-Да, вел.- я отложил ручку. -Но он был очень краток. К тому же, сами понимаете, свои записи он давно прекратил. Я пишу довольно подробно... возможно, даже слишком.
-Ну так это хорошо.- хмыкнул Тауэр. -Может, когда-нибудь ваш дневник станет важным историческим документом. Наши потомки будут рады, что вы так здорово все расписали.
-Да, я уже думал об этом. История наших приключений получается довольно интересной, хотя и пугающей.
-Приключений!- рассмеялся Джон. -Как вы мягко выразились. Я бы назвал происходящее с нами "Тотальная задница по всем фронтам".
-Возможно, это название я вынесу в заголовок.
Наш разговор прервало покашливание Джима Хаксли. Он стоял метрах в десяти от нас и напряженно смотрел прямо себе под ноги.
-Что такое?- тут же напрягся я, предчувствуя недоброе.
Вместо ответа Джим лишь слегка посторонился и я тоже сумел разглядеть их - следы монстра. В этот раз они были длиннее и их было больше.
-Оно было прямо тут!- воскликнул Энтони Руис. -Вот видите, я был прав! Мы идем прямо в пасть зверя.
-Оно играет с нами.- сказал Джим. -По крайней мере, так это выглядит. В прошлый раз мы обнаружили его след утром. Это значит, что оно появлялось возле нас, пока мы спали. Теперь же мы увидели его след перед тем, как устроиться на ночлег.
-И мы будем спать, зная, что эта тварь бродит где-то рядом?- спросил Фред Торберри. -Это... это ужасно.
-Я буду дежурить первым сегодня.- сказал я. -Джон, потом вы. А потом вы, Джим.
На самом деле, Джим уже дежурил вчера, но я решил доверить ему эту работу еще раз. В действительности подошла очередь Брайана Кука, но на него я особо не надеялся. Фред Торберри сказал, что однажды застал его спящим на посту.
Джим все понял и без лишних слов кивнул. Брайан посмотрел на меня с легким недоумением, но тоже промолчал.
Моя смена вышла спокойной. Я бродил вокруг нашего маленького лагеря, состоящего из семи миниатюрных палаток, одна из которых, моя собственная, сейчас пустовала. Я слышал храп Фреда Торберри и посапывание Энтони Руиса, но никаких подозрительных звуков до моих ушей не долетало. Песок, насколько я мог видеть, сохранял неподвижность. Чудовище сейчас либо далеко - конечно, относительно далеко, ибо движется оно быстро и песок для него - что море для рыбы, либо ползает так глубоко, что на поверхности уловить его движение невозможно.
Через два часа из своей палатки вылез Джон Тауэр. В руках он держал бластер, а на бедре висел небольшой пистолет.
-Все спокойно, лейтенант?
-Пока да. Сохраняйте бдительность.
Я забрался в свою палатку, лег на бок и крепко зажмурился, надеясь отсечь хотя бы часть солнечного света, который пробивался через покрытую изоляцией, но все равно достаточно тонкую стенку. И я уже почти уснул, когда раздался крик.
В первый момент мне почему-то почудилось, что я все же заснул и этот вопль мне лишь снится. Мои собственные движения казались мне медленными и плавными, как порой и бывает во сне. Я почти не чувствовал страха, лишь легкое удивление тому, как сильно внешне мой сон напоминает реальность.
А потом я вышел наружу, с бластером наперевес, и ударивший прямо в глаз луч солнца, тут же вызвавший пульсирующую боль в голове, развеял все иллюзии: никакой это к черту не сон, все реально, даже слишком реально.
Джон Тауэр, видимо, упал на песок, судя по песчинкам, прилипшим к его штанам, но теперь вновь стоял на ногах, держа бластер так, будто собирался использовать его не как огнестрельное, а как штыковое оружие.
-Что такое? Ты видел его?
Дрожащей рукой Тауэр указывал в сторону невысокого бархана прямо перед нами.
-Оно было там, я видел, клянусь! Я не сразу заметил его, но потом увидел отражение чего-то темного. Его!- он опасно взмахнул оружием. -Но выстрелить я не успел, оно исчезло.
-Ясно.- я нажал на маленький сенсорный экран в верхней части бластера. Появилась цифра, указывающая на количество зарядов - полная обойма. -Стой тут, если увидишь что-то подозрительное - стреляй и тут же зови на помощь. Все понял?
Джон Тауэр кивнул. По его лицу градом тек пот, а глаза бегали, обшаривая все вокруг.
Я пнул каждую палатку, чтобы люди поторопились.
-Подъем! Оно где-то рядом! Живее!
Джим, видимо, не спал вовсе, ожидая своей смены - он выскочил первым. Фред, Брайан и Энтони выбрались из своих палаток примерно через полминуты, а потом появилась и Сиенна.
-Распакуйте зеркала.- обратился я к ней. -Они могут нам понадобиться. Мы...
Договорить я не успел - песок вздыбился метрах в пятнадцати от нас, в воздух взмыл целый песчаный столб, будто началось какое-то подземное извержение. Брайан закричал, но не выронил ружье, а Энтони вздрогнул так сильно, словно по его телу пробежал разряд.
-Никто не бежит!- громко сказал я. -Стоим плотной группой!
Из-за поднявшегося песка я не сразу рассмотрел монстра - да и когда он наконец появился во всей красе, разглядеть его как следует все равно не удавалось. Его змееподобное, но более короткое и толстое тело было почти неподвижным, а вот щупальца, каждое - не меньше двух метров в длину, извивались, кажется, совершенно хаотично, выписывая странные и замысловатые фигуры. Создавалось впечатление, что некоторые щупальца исчезают, а на их месте появляются другие - само собой, это была иллюзия. "Исчезнувшие" щупальца просто настолько сильно сливались с окружающим миром, что возникало чувство, будто они пропали вовсе. Монстр двигался в нашу сторону, но как-то неторопливо, словно потешаясь над нами.
-Огонь!- заорал я и мое оружие изрыгнуло пламя. Справа грохнуло ружье Джима, слева точно такие же сгустки огня испускал бластер Фреда Торберри.
Я не мог понять, попадаем мы в цель или нет. Щупальца двигались так быстро, что уследить за ними не представлялось возможным, не говоря уже о том, чтобы прицелиться в них.
-Стреляйте в тело!- предложил Джон Тауэр, но сказать было легче, чем сделать. Щупальца вертелись быстрее, чем чертова ветряная мельница во время урагана, обеспечивая чудовищу надежную защиту. Я обернулся через плечо: Сиенна, которую мы охраняли, выстроившись полукругом, уже расправилась с узлами Джима и распаковывала первое зеркало. Видя, как плохо стреляет Брайан Кук, я приказал ему помочь ей.
Монстр уворачивался от наших выстрелов легко, играючи, а его блестящие щупальца, насколько я мог судить, оставались целыми и невредимыми. Швырнуть гранату я уже не мог - тварь слишком близко, даже если мы успеем уйти из зоны поражения, взрыв точно уничтожит часть нашего продовольствия. А ведь совсем рядом - кислородные баллоны.
-Будьте готовы бросить оружие в любой момент!- крикнул я.
-Бросить оружие?- взвизгнул Энтони Руис. Его выстрелы выглядели еще более хаотичными и беспорядочными, чем движения чудовища. -Вы что, с ума сошли?!
-Жить хочешь?- рявкнул Джим Хаксли, на миг повернувшись к нему. -Да? Хочешь? Тогда выполняй приказ, мать твою!
Мы пока еще могли пятиться. но вот-вот мы упремся в палатки, а делать круг, обходя их, нельзя - мы потеряем монстра из поля зрения. Брайан и Сиенна, к счастью, уже подтащили первое зеркало и вручили его Фреду - тот уронил оружие в песок и поставил зеркало, высотой почти с него самого, вертикально перед собой, лицевой стороной к монстру.
-Подпирай его сзади!- подсказала Сиенна. -Не держи руками по бокам, ясно?
Фред сделал, как она велела. Брайан, пыхтя и отдуваясь, уже тащил следующее зеркало.
-Становимся плотной группой!- крикнул я. Мой палец уже почти онемел, без остановки нажимая на кнопку.
Мы прижались друг к другу теснее. Брайан вручил зеркало Джона Тауэру. Тот швырнул бластер себе за спину и поставил зеркало перед собой, максимально близко к тому, за которым стоял, сгорбившись, Фред Торберри.
Монстр остановился на секунду, а потом слегка поменял направление - двинулся прямо ко мне. Джим вновь выстрелил и, кажется, в этот раз попал в цель - тварь отпрыгнула назад, словно ужаленная, а щупальца ее стали еще быстрее двигаться.
-Давайте следующее!- крикнул я, не оборачиваясь. Страх сковал мое сердце, чудище вновь ринулось к нам.
Что-то жесткое уперлось мне в спину. Я выстрелил почти наугад еще два раза, выронил бластер и схватил зеркало, которое мне протягивал Брайан Кук. Вспотевшие ладони скользили по гладкой поверхности, я чуть не выронил его. Развернув зеркало к монстру, я почти сел на корточки, подпирая его плечом и обеими руками. Стоять в полный рост я не мог - моя макушка оказалась бы над зеркалом.
Решившись один раз выглянуть из своего укрытия, я обнаружил, что тварь вновь замерла, даже ее беспрестанно шевелящиеся щупальца застыли. "Неужели у нас получается?"- подумал я и тут же суеверно отогнал эту мысль.
-Нахрен мне ваше зеркало?- вскрикнул Энтони. -Сбрендили совсем? Давайте уже убьем эту...
Сквозь грохот выстрелов я расслышал шлепок - Сиенна отвесила ему хорошую пощечину.
-Мы тут не подохнем из-за тебя!- рявкнул Джим. Он выстрелил еще раз, правда, уже не так успешно, и бросил оружие. Взяв зеркало, он поставил его перед собой и подвинул максимально близко к моему. Теперь не только зеркала, но и мы сами тесно прижимались друг к другу. Я ощущал тяжелое дыхание и теплоту разгоряченных тел. Энтони наконец взял зеркало, как и Сиенна. Остался лишь Брайан Кук, который, похоже, совсем выбился из сил - собственное зеркало он выронил и громко выругался.
-Быстрее, мистер Кук!
Мы стояли кольцом, но оно пока была разомкнуто - из-за Брайана. А чудовище уже заметило это и вновь развернулось.
-Быстрее!
"Он не успеет... черт побери, он не успеет..."
Брайан явно дрожащими руками поднял зеркало и смахнул с него песок. Он действовал быстро, но рядом с монстром походил на черепаху. Я видел, как побледнел мистер Кук, видел, как он бормочет что-то себе под нос.
Он наконец сумел поставить зеркало вертикально. А чудище уже рядом, метрах в двух...
-Скорее, к нам! Мистер Кук, быстрее!- подгоняла картографа Сиенна.
Мы замкнули свой круг за мгновение до того, как тварь настигла нас. Брайан согнулся за своим зеркалом и зажмурился, ожидая, что вот-вот его разорвут на части. Если честно, я ожидал, что сейчас умрем мы все. Что коварный монстр вновь решил сыграть с нами в садистскую игру, на этот раз - подарить нам напрасную надежду. Однако время шло, секунды превращались в минуты, наше частое и тяжелое дыхание постепенно выравнивалось, а чудовище все тянуло и тянуло с нападением.
Мы сидели плотной кучей, чувствуя плечи друг друга и исходящий от каждого из нас запах пота. Сейчас он не вызывал никакого отвращения, даже наоборот. Это был запах жизни.
Я увидел, что Фред Торберри собирается что-то сказать, и тут же приложил палец к губам. Фред увидел мой жест и неуверенно кивнул. Мы не знаем, есть ли у этой твари уши, мы не знаем, какими органами чувств она вообще обладает, но стоит исходить из того, что она ощущает все гораздо острее. А раз так, даже слабый невнятный шепот может нас выдать.
Я не засек время и понятия не имел, сколько мы так просидели. У меня начинала болеть спина и плечо, которым я подпирал зеркало. Я видел, как морщится Джим Хаксли - наверняка его спина болит еще сильнее. Брайан по прежнему не открывал глаза, а Сиенна смотрела прямо перед собой пустым взглядом.
Я невольно задумался о том, как странно это все выглядит с той, внешней стороны. Не только для монстра, мы ведь не знаем, как и чем он воспринимает окружающий мир, но для любого человека, который по какой-то невообразимой глупости мог оказаться здесь, посреди этой кошмарной пустыни. Семь зеркал, выставленных вертикально по кругу... должно быть, зрелище сюрреалистичное.
Тишина давила на уши. На меня напал приступ клаустрофобии, ужасно захотелось бросить зеркало, вырваться наружу, убедиться в том, что все остальное не пропало, что вся Вселенная не сузилась до размеров это крошечного участка. Судя по лицу Джима, его сейчас посещали те же мысли.
В горле ужасно пересохло. Я подумал о роботе Эдди, которого мы для экономии энергии выключили и оставили в палатке. Если тварь уничтожит его, нам можно будет развернуться и двинуться в обратный путь. Без него весь этот поход терял смысл.
Нет, нужно гнать мысли об этом. А что, если чудовище обладает телепатией? Может, оно читает мои мысли, прямо сейчас, вот в этот самый миг? Если так, оно уже узнало все, что ему нужно, а значит мы обречены...
-Все?- на пределе слышимости спросила Сиенна. -Оно ушло?
Я решился разогнуться и очень медленно, не делая резких движений, выглянул наружу. Прямо передо мной было пусто - один лишь песок, испещренный многочисленными змееподобными следами, будто здесь побывал целый клубок каких-нибудь кобр или гадюк. Но монстра я не увидел. Неужели ушел?
Прекрасно понимая, что в любой момент могу лишиться руки, я сжал верхнюю часть зеркала, чтобы не упало, и медленно обернулся. Я смотрел, широко раскрыв глаза. Больше всего на свете я сейчас боялся собственной ошибки. Боялся, что не замечу чудовища, притаившегося всего в полутора метрах от меня, дам команду "отбой" и нас всех в тот же миг разорвут на куски.
-Ну что?- нетерпеливо спросил Фред.
-Оно ушло.- сказал я слабым голосом. Потом, поняв, что нужно добавить уверенности, произнес: -Его нигде нет. Оно пропало.
Энтони первым опустил свое зеркало, на его блестящем от пота лице блуждала улыбка. Он разорвал наш круг и вышел из него.
-У нас получилось!- воскликнул он. -Черт побери, мы обхитрили его!
-Вернитесь к остальным, мистер Руис.- попросил я.
-Да зачем? Оно же ушло! Эта глупая тварь ушла!- Энтони расхохотался и начал даже пританцовывать на месте. -Мы уделали эту суку, мы ее поимели!
-Вернитесь к остальным!- повторил я уже обеспокоенно. Дурное предчувствие одолело меня, сердце вдруг подскочило прямо к горлу. Я выронил свое зеркало и схватил лежащий у ног бластер. Глаза Энтони полезли на лоб.
-Эй, вы чего?!
Но я опоздал.
Песок буквально взорвался прямо за спиной Энтони. Чем-то это напоминало очень странный гейзер, только он брызгал не только вертикально вверх, но и в стороны. Нечто появилось вновь, оно обхватило Энтони своими двумя щупальцами, а третьим пронзило его насквозь. Раздался отвратительный чавкающий звук, кровь и обрывки внутренних органов фонтаном брызнули прямо на нас.
Жуткий крик сотряс воздух, но верещал Энтони недолго - вскоре он просто повис, напоминая жука, нанизанного на булавку, а руки и ноги его обмякли. Кровь стекала с щупалец существа, нисколько не пачкая их. Рядом со мной что-то упало: Джим, Фред и Джон, бросив зеркала, вновь схватили оружие. Вчетвером мы открыли огонь. Мы не боялись попасть в Энтони: он либо мертв, либо близок к этому. Ощутив огонь, тварь скинула мертвое тело к нашим ногами и попятилась, размахивая многочисленными сверкающими конечностями. В каждом щупальце я на миг различал самого себя, и себе же казался страшным, отвратительным, уродливым монстром. Я не знаю, было ли это вызвано какими-то искажениями или моим собственным обострившимся ощущением, но к горлу подкатил комок, меня чуть не стошнило. И вовсе не из-за куска кишечника Энтони, который лежал прямо у моего ботинка.
-СДОХНИ!- заорал Джим Хаксли. Я видел безумную ярость в его глазах. -СДОХНИ, СУКА, СДОХНИ! Ублюдок сраный!
Но оно не дохло - нижними, как мне показалось, более короткими, но зато более толстыми щупальцами оно рыло песок, да с такой скоростью, что любая наша машина позавидовала бы. При этом оно умудрялось не поднимать пыль в воздух и делало все совершенно бесшумно. Немая, злая, ловкая, сильная, жестокая тварь.
Кажется, мы еще несколько секунд стреляли, даже когда оно пропало. Мы будто хотели убить самый воздух, расстрелять то место, где тварь была мгновение назад. Опустив бластер, я упал на колени - ноги больше не держали меня, все тело била дрожь. Сиенна всхлипывала где-то рядом, а Джим рычал от ярости.
-Сволочь! Мерзкая трусливая сука!- не унимался он.
Осторожно, стараясь не дотронуться до крови и ни в коем случае не смотреть на огромную сквозную дыру в его животе, я пощупал шею Энтони. Он был мертв.
-Тело нужно сжечь.- сказал Джим. -Иначе он... оно... вернется за нами и убьет во сне.
-Как он вернется?- спросил Фред. Его трясло так, что стучали зубы. -Он же... его же просто...
-Доктор Хин Пин почти лишился головы.- напомнил я. -Но это не помешало ему напасть на Ральфа.
Мы сложили зеркала обратно, предварительно очистив их от песка. На зеркале, которое держал мистер Кук, я заметил несколько маленьких царапин. Ну что ж... все могло быть хуже. Я был почти уверен, что мы разобьем несколько зеркал.
"И не видать нам счастья семь лет, ха-ха."
ДЕНЬ 150.
Признаюсь честно, если бы не Эдди, безошибочно определявший время с точностью до минуты, я бы уже сбился со счета. Дни похожи на ночи, ночи похожи на дни. Под конец сегодняшнего дня (а может ночи, по крайней мере, так мне казалось, пока я не спросил Эдди), я уже не мог вспомнить, случилась ли трагедия вчера или прошло уже больше суток. Эта мысль так грызла меня, что я не поленился заглянуть в дневник.
Тело Энтони Руиса мы сожгли, как и собирались. Мы сделали это совершенно молча, никто не решился произнести слово. Мистер Питерсон наверняка нашел бы, что сказать, но у нас просто не было сил. В голове моей было пусто, Джим скрипел зубами, а Сиенна, кажется, была на грани слез. Мисс Лонгри была удивительно сильной женщиной, но и ее, оказывается, можно сломать.
Мне показалось, что под конец, когда пламя уже полностью охватило Энтони, его тело дернулось, совсем слегка - так вздрагивает порой спящий человек. Хочу думать, что это был лишь обман зрения, результат причудливой пляски огня...
А под конец сегодняшнего дня Джим Хаксли впервые упал.
Я заметил это вовремя, ибо постоянно оглядывался на него - его уже не красное от жары, как у всех нас, а пугающе бледное лицо, покрытое крупными бисеринами пота, давно привлекало мое внимание. Сейчас была его очередь тащить сани с баллонами, он шел, наклонившись, глядя себе под ноги, и время от времени мотал головой, видимо, чтобы смахнуть лезущие в глаза соленые капли. Теперь, когда нас стало меньше, мы стали двигаться еще медленнее, ибо нагрузка распределялась по другому, каждому "доставалось" больше. Я уже собирался сказать Джиму, чтобы он остановился, дальше потащу я, но обнаружил, что он и так встал, а вернее, упал на колени, но при это обеими руками сжимал ручки проклятых саней.
-СТОП!- громко сказал я, и Фред, Джон, Брайан и Сиенна, идущие впереди, тоже остановились. Робот Эдди замер так резко, словно налетел на невидимую стену.
Я подошел к Джиму и сел рядом с ним на корточки. Мистер Хаксли молчал, глаза его были закрыты, более того, он бормотал что-то себе под нос.
-Джим.- я помахал рукой перед его лицо, щелкнул пальцами. Никакой реакции. -Джим!
Я хлопнул его по щеке и это подействовало. Он посмотрел на меня так, словно впервые увидел, и тут же застонал. Джим выпустил ручки саней и провел ладонью по спине.
-Больно, лейтенант. Чертовски больно.
-Идти сможете?
-Да. Скорее всего.
Он вновь потянулся к саням, но я схватил их первым.
-Нет. Ваша смена окончена. Попейте воды.
Слабо улыбнувшись, Джим поднялся и побрел вперед, все так же глядя лишь себе под ноги. Его слегка шатало.
Фред Торберри, тащивший сани с зеркалами и потому тоже двигавшийся замедленно, поравнялся со мной, слегка отстав от остальных.
-Думаете, с Джимом все плохо?- спросил он.
-Не знаю, я не врач.- ответил я и вспомнил Гарри Хизера. -И хорошо, что не врач. Они у нас в экспедиции долго не живут.
-Он давно мучается болями в спине. Я бы сказал вам об этом раньше, но Джим так хотел пойти с вами...
-Не волнуйтесь, я бы все равно взял его.- слабо улыбнулся я. Но на самом деле меня уже посещали другие мысли. Взял бы? Точно? Готов поклясться в этом? Нет. Не готов...
ДЕНЬ 151.
Сегодня Эдди объявил, что дней через шесть мы окажемся у подножия горы Ардера. Видя, что наши запасы продовольствия могут нам такое позволить, мы, для поддержания духа и боевого настроения, решили поужинать, как следует. Однако вместо ужина нас ожидало сплошное разочарование - еще четыре банки пришлось выкинуть. Джон Тауэр ругался последними словами, закапывая в песок консервную банку, на этикетке которой были нарисованы яркие и аппетитные овощи, а содержимое напоминало склизкую, зеленовато-черную кашу.
-Это точно кто-то из них.- сказал Джим. Он сидел, привалившись спиной к своей палатке и жмурился от солнца, бьющего в глаза. Больше он не падал, и вообще старался, видимо, не вспоминать о недавнем происшествии. -Либо Гилрой, либо Рэтчет, либо этот Уайт, о котором вспоминал бедняга Энтони.
Я бы не стал называть Энтони беднягой и излишне сочувствовать ему - во многих своих бедах он виноват сам. И с Джереми сам повздорил, и монстра сам практически призвал - у меня перед глазами до сих пор стоял его танец, чем-то похожий на тарантеллу. Но говорить об этом не стоит, все и так подавлены, да и смысла нет - каждый и так все понимает.
-Если выживем и вернемся, проведем расследование.- предложил Фред Торберри. Он без особого аппетита ковырял овощной суп. Вместо праздничного ужина получился обычный, скудный. -Расспросим всех. Кто, где и в какое время находился. Если мистера Уолберга мы не подозреваем, остается лишь выяснить, у кого еще был доступ к отобранному для нас продовольствию.
-Да мало ли у кого.- пожала плечами Сиенна. -Охрану мы не выставляли... теоретически кто угодно мог зайти и подменить банки.
-Мы хуже, чем оно.- сказал Джим. -Я не знаю, какую цель преследует эта тварь, что она хочет, чего ей надо от нас и надо ли, но хуже человеческого существа ничего быть не может. До нас ей расти и расти.
С этим мрачным напутствием мы легли спать. Мне вновь снился Энтони, танцующий на песке, только во сне танец его ускорялся и под конец я уже не мог разглядеть его руки и ноги - с такой невероятной скоростью они двигались. "Как щупальца чудовища."- подумал я и проснулся.
ДЕНЬ 153.
Ручки саней, нагруженных кислородными баллонами, наконец отвалились. Я знал, что когда-нибудь это случится, но надеялся, что это произойдет уже на обратном пути.
Это случилось, когда их тащил Фред Торберри.
-Я и не сразу понял, в чем дело.- он растерянно сжимал в руках два некогда блестящих и гладких, а теперь потускневших и шершавых цилиндрических предмета с отверстиями, с помощью которых они крепились к довольно острым и узким штырям. -Даже прошел пару метров, уже без саней. Решил, что у меня руки попросту онемели, раз я тяжести не чувствую.
Проблемы напоминают снежный ком - сейчас наш комок стал еще чуточку крупнее. В какой-то момент он может стать настолько огромным, что мы уже не сдвинем его с места - а вместе с ним застынем и сами.
Примерно полчаса понадобилось, чтобы придумать хоть какое-то удобоваримое решение. Попытки приделать ручки на место не увенчались успехом, но оно и понятно - они треснули в нижней части, и когда мы попытались сделать все, как было, трещин стало лишь больше. Я бы, наверное, убил того, кто придумал столь непрочную конструкцию. Наконец мы разрезали запасную рубашку - все равно мы переодевались крайне редко, одежда, какой бы свежей она ни была изначально, уже минут через десять насквозь пропитывалась потом (Брайан и Сиенна еще снимали дневную одежду перед сном, надеясь, что за ночь она хоть немного подсохнет, но остальные уже давно плюнули на эту пустую затею), и обвязали острые торчащие штыри, максимально плотно, но так, чтобы хвататься было удобно. Джим в свойственной ему, несмотря на не самое лучшее самочувствие манере, сказал, что это все равно что держаться за большой вялый член. Может, еще неделю назад он бы не стал так шутить в обществе Сиенны... может, неделю назад и сама Сиенна не посмеялась бы над такой скабрезностью.
Покончив с этим, мы пошли дальше. Усталость, если бы она была чем-то материальным, уже выплескивалась бы из наших тел наравне с потом. В самом начале своего похода мы разговаривали друг с другом, даже перешучивались, шли, распрямив спину, даже те, кто тащил сани. Теперь же мы обменивались лишь краткими и редкими фразами, кажется, собственные голоса уже звучали как-то странно и чуждо. Согнутые спины и опущенные плечи лучше всего характеризовали наше нынешнее состояние. Остается лишь надеяться, что на обратном пути у нас будут поводы для радости.
В конце дня Джон Тауэр, последним тащивший самые тяжелые сани, показал мне свои ладони. Они сильно покраснели и местами были изрезаны до крови.
-Я решил дотерпеть, чтобы нам не устраивать ночлег раньше времени, лейтенант. Но завтра, прежде, чем отправиться дальше, нам придется что-то выдумать. Эти тряпочки не помогают, треклятые штыри просто рвут их.
Итак, мы легли спать, зная что проблема, которую, как нам казалось, мы решили, возникла вновь и завтра нам опять придется что-то выдумывать. Само собой, на наше настроение это положительно не влияло. Я долго не мог уснуть, размышляя о всяком,и не возникло у меня ни единой хоть сколько-нибудь веселой мысли.
ДЕНЬ 154.
И все же мы справились с этой, на первой взгляд, очень житейской и потому ерундовой, но все же очень неприятной и сильно замедляющей нас проблемой, пусть и довольно радикальным способом.
Сани, нагруженные продовольствием (и становившиеся все легче с каждым днем), были не такими тяжелыми, а потому и деформации оказались подвержены меньше. Ручки у них были точно такие же. Джим аккуратно снял их, умудрившись при этом не повредить, а потом так же аккуратно водрузил на острые штыри, о которые уже успели слегка порезаться аж двое человек - с утра красные полосы я приметил и на ладонях Фреда Торберри.
Джим подергал ручки, чтобы убедиться, что они не отвалятся слишком легко. Похоже, они сидели достаточно прочно.
-Ну вот и все. Что тут еще можно сделать, я уж и не знаю.
Точно такие же острые штыри на санях с продуктами мы обмотали все теми же остатками разорванной рубахи. Чем меньше поклажа, чем меньшие усилия нужно приложить, чтобы сдвинуть сани с места, тем меньше эти похожие на лезвия края врезаются в кожу - я убедился в этом, первым встав в упряжь.
Сегодня Джим упал во второй раз. Только тащил он зеркала, а не баллоны - я надеялся, что уж с этим он справится. Однако он согнулся пополам, а потом и вовсе рухнул на колени через полчаса.
-Вы идите.- прохрипел он, не глядя на нас, упершись руками в песок. -А я вас потом догоню.
-Не глупи.- фыркнул Фред. -Ты заблудишься.
-Найду по следам...- Джим никак не мог выровнять дыхание. -Ветра нет... я отыщу вас...
Нет, такой план никуда не годился.
-Привал!- с сожалением объявил я и мы остановились, чтобы дать Джиму передохнуть. Фред протянул ему какую-то таблетку.
-Вот, выпей. Должно полегчать.
-Что это?- насторожилась Сиенна.
Фред передернул плечами.
-Да так, обезболивающее. Мне его Гарри Хизер дал, как раз на такой случай.
-В нем есть наркотик?- продолжила допрос Сиенна. -Нам нужно оставаться в ясном уме. Особенно здесь.
-Ну...- Фред нахмурился. Он разглядывал коробку, откуда достал таблетку. -Наверное, Гарри предупредил бы...
-Гарри не был врачом.- напомнил Джон Тауэр.
-Но с обязанностями врача справлялся отлично.- чуть более резко, чем собирался, сказал я. Тело мистера Хизера, в луже крови, с разорванной шеей, частенько представало перед моим мысленным взором. Действительно, врачам в нашей экспедиции сильно не повезло. Даже тем, кто лишь примерил на себя их роль.
Махнув рукой, Джим вырвал таблетку из пальцев Фред и проглотил ее, даже не запивая.
-Наркотик или нет... Плевать. Если благодаря этой штуке я смогу пройти еще пару миль, не ощущая битого стекла в спине, то мне будет уже все равно, из чего она сделана.
Через несколько часов мы решили, что лекарство и вправду безопасно - Джим шел спокойно, почти распрямившись, не выказывая никаких признаков наркотического опьянения. Сиенна тоже попросила таблетку, надеясь, что она поможет справиться с головной болью.
Лишь к вечеру мы окончательно убедились, что чудес на свете не бывает - за все надо платить. Таблетки и правда не содержали никаких наркотиков, но зато оказались мочегонными. Почти каждые полчаса Джим и Сиенна останавливались, чтобы справить малую нужду. Я и не знал, смеяться или плакать. В другой ситуации это и правда вызывало бы улыбку, но было очевидно, что с каждым походом в туалет эти двое теряют значительную часть влаги, которой в организме и так не очень много. Опасность обезвоживания сильно возрастала.
-Вы ведь знаете выражение "писать кипятком"?- спросила Сиенна, вернувшись из-за бархана, который скрывал ее от наших глаз и на ходу застегивая штаны. -Не ожидала, что познаю весь его смысл на собственной практике.
Джим был гораздо более мрачен.
-Я будто пытался выссать ежа. Отвратительные ощущения.
-Тебе нужно больше пить.- заметил Фред.
Но весь ужас в том, что "больше пить" было попросту опасно - нам могло не хватить на обратную дорогу. Баки с водой мы закопали в песок на территории лагеря, чтобы вода не нагревалась и не испарялась, но с той водой, что мы тащили с собой, сделать ничего нельзя. Мы носили ее термосах, пытаясь сохранить остатки прохлады, но это почти не помогало. Можно было сунуть ее в одну из переносных морозилок, где мы хранили еду, однако тут тоже были свои, простите за некоторую тавтологию, подводные камни. Каждый из нас не меньше раза в час делал хотя бы один, крошечный глоток. Открывать и закрывать морозилку так часто - значит почти наверняка повредить ее. И тогда даже хорошие продукты очень быстро испортятся. Пусть эта планета была стерильна, не считая ядовитого чудовища, но зато наша собственная зараза следовала за нами, не отступая ни на шаг.
Мы убедились в этом перед сегодняшним ночлегом. Джим доставал наш ужин, когда по его руке неожиданно пробежал не очень большой паук. Джим поймал его и аккуратно зажал между пальцами, стараясь не раздавить. Впервые за долгое время он улыбался, словно встретил какого-то давнего друга. С пауком в руках он вернулся к нам и сел. Я заметил, как вздрогнул Брайан Кук, увидев, кого именно поймал Джим. Он даже слегка побледнел.
-Пауков боитесь?- хихикнула Сиенна.
-Недолюбливаю.- ответил картограф. -Моего брата в детстве укусил какой-то австралийский паук, черный, с большими жвалами. Бедняга чуть не умер.
-Atrax Robustus.- неожиданно для самого себя сказал я. Это латинское название вдруг всплыло в памяти, как может всплыть только не самое нужное знание. -Мне о нем рассказывал биолог Мотояма, еще во время полета. Опасный зверь. Из-за него ввоз любых растений из Австралии поставлен на особый контроль. Если среди цветов найдут этого паука - тюрьма обеспечена.
-У нас тут таких монстров не бывало.- хмыкнул Джим. Он положил паука на ладонь и тот шустро побежал по руке. Брайан Кук отодвинулся еще дальше. -Вот таких малышей было полно в грузовом отсеке "Чезаре". Когда я спускался туда, чтобы что-то починить, почти всегда находил парочку.
-Девушка Арахна, дочь красильщика Идмона, была искусной ткачихой.- заговорила вдруг Сиенна, глядя прямо перед собой. -Настолько искусной, что однажды заявила, будто превзошла в этом ремесле саму Афину. Разозленная богиня вызвала ее на ткацкий поединок. Афина выткала на полотне свою победу над Посейдоном, а Арахна - сцены похождений самого Зевса. Она изобразила богов слабыми и грешными. Возмущенная оскорблением богов, Афина уничтожила ее творение, а саму Арахну ударила челноком киторского бука. Не выдержав позора, девушка сплела веревку и повесилась.
Сиенна помолчала. Улыбка исчезла с лица Джима, теперь он сосредоточенно наблюдал за движениями паука.
-Но и тогда Афина не успокоилась. Она освободила Арахну из петли и превратила в паука, сказав ей: "Живи, непокорная. Но ты будешь вечно висеть и вечно ткать, и будет длиться это наказание и в твоём потомстве."
Паук в этот момент повис на тонкой серебристой нити, выпал из рук Джима и исчез среди песка.
Боги жестоки, очень часто - безумны. В этом можно убедиться, углубившись в любую религию. Быть может, Ричард Гилрой прав. Возможно, здесь мы и правда столкнулись с чем-то, что неподвластно ни нашей силе, ни нашему разуму. С неким местным богом, или злым духом. Оно убивает, и возвращает к жизни. Оно знает, что мы делаем, куда идем и зачем. Если мы и выживем, то только потому что оно нам позволило.
ДЕНЬ 155.
Вновь строчки налезают друг на друга, слова получаются расплывчатыми, кривыми, рваными. Тому, кто каким-то чудом найдет этот дневник (а я уже не надеюсь, что смогу сам вручить его кому-то), придется сильно постараться, чтобы понять, что я тут нацарапал. Мои руки дрожат так сильно, что мне кажется порой, будто это начало какого-то припадка.
Сам не знаю, зачем я до сих пор пишу все это. Тот, другой я, наивный я, глупый я, я, преисполненный надежд, думал, что пишу хронику нашей экспедиции. Я был уверен, что всего лишь описываю наш быт, наши приключения, свою собственную, так уж вышло, далеко не последнюю роль во всем этом... Теперь же мне начинает казаться, что вся эта книжка, все, что в ней написано - всего лишь очень длинная эпитафия.
Нет, есть тут смысл. Я чувствую, что он есть, хотя точно описать это ощущение едва ли смогу. Просто мне кажется, что всякий раз, открывая дневник и выводя очередную строчку (даже сейчас, когда эта строчка похожа на каракули маленького ребенка), я пусть самую малость, пусть совсем чуть-чуть, но все же отодвигаю тот момент, когда мой разум помутнеет и я окончательно сойду с ума. Жаль, но осталось совсем недолго.
Да, это было лирическое отступление. Чем оно вызвано? Сейчас напишу. Хотя не уверен, что запомнил все правильно - мозг не хотел воспринимать то, что видели глаза, и уж тем более не хотел запоминать. Я будто отключился ненадолго, хотя оставался в сознании. Вроде бы...
В сказках все самые страшные вещи обычно происходят ночью. Ночь - время, когда над миром властвует тьма, время, когда темные сущности выползают из своих нор, а темные мысли поселяются в самых светлых головах. Но здесь-то все иначе...
Ночь, день. День, ночь. Ты и не заметишь, как они сменяют друг друга, если не будешь часто поглядывать на часы. Следить же за движением двух солнц по небосводу - значит через некоторое время попросту ослепнуть. Очки с темными линзами почти не защищали от их убийственного света. И тем не менее, это случилось именно ночью. ОНИ пришли ночью.
Брайан Кук, который сменил на посту дежурного Джона Тауэра, заснул. Насколько я знал, такое случилось уже не в первый раз, но прежде нам везло - теперь же везение кончилось. И именно Брайан, возможно, даже не успевший до конца проснуться, стал их первой жертвой.
Я не услышал его крика, но мне почудился звук удара и падения. Схватив бластер и выскочив наружу, я первым делом пнул соседние палатки, где спали Фред Торберри и Джим Хаксли.
-Подъем, подъем! Быстро!
После этого я обернулся к, как мне казалось, источнику звуков, но в этот миг луч солнца ударил прямо в глаза, ослепив и вызвав сильную боль. Я тут же зажмурился и отвернулся, но огромный огненный шар еще долго плясал передо мной.
-Подъем!- повторил я на всякий случай и двинулся вдоль палаток, наклонив голову, чтобы не ослепнуть вновь.
Брайана я нашел довольно быстро. Он лежал на спине, глаза его были широко открыты и в первый миг мне почудилось, что он уже мертв. Горло его было перерезано от уха до уха, еще несколько глубоких ран я увидел на его груди и животе. Вся одежда очень быстро краснела.
Он посмотрел на меня. Думаю, он и сам понимал, что жить ему оставалось считанные секунды - кровь бурным потоком лилась из его горла и шипела, встречаясь с горячим песком.
-...ни... есь...- прохрипел он. Кровь тут же хлынула и из его рта.
Я сел на колени рядом с ним и наклонился ближе, чтобы лучше слышать, хотя не был уверен, что он сумеет произнести еще хоть слово.
-Что? Я не понимаю. Повтори, прошу.
-Они... есь...
"Они здесь".
Взгляд Брайана стал пустым, а мгновение спустя я и сам убедился в том, что они и правда здесь. Резкая боль пронзила ногу, я решил, что в нее вонзили кинжал, но, обернувшись, увидел Джона Рейна, на четверть выбравшегося из песка. Повар вцепился в мою лодыжку обеими руками и сжимал ее все сильнее. Кажется, еще немного и кожа попросту лопнет, а кости внутри превратятся в труху. Я не стал дожидаться этого, прицелился прямо в пустое, ничего не выражающее лицо Рейна и выстрелил два раза.
Первый выстрел прожег дыру во лбу Рейна, а второй снес часть головы. Я поспешно отвернулся от разлетевшихся во все стороны отравленных ошметков. Хватка повара ослабла, но не до конца - чудовище все еще было живо! Тем не менее, я смог высвободиться и отпихнуть его от себя. Вскочив на ноги, я чуть не врезался в Джима.
-В чем де...
-Они пришли!
Взгляд Джима Хаксли уперся в лежащего в полуметре от меня мертвого Брайана Кука, потом он посмотрел на обезглавленного Джона Рейна, который уже пытался спрятаться в песок.
-Плохо дело.- заключил Джим и вскинул ружье.
Фред, Джон Тауэр и Сиенна тоже выбрались из своих палаток. В руке Сиенны я заметил небольшой пистолет и у меня мелькнула шальная, но уже не казавшаяся неуместной мысль: это оружие подойдет лучше всего, если нам придется пустить пулю себе в лоб.
-Боже мой!- выдохнул Фред. Не мертвое тело Брайана повергло его в шок, а что-то, находившееся за моей спиной.
Я обернулся и метрах в десяти увидел доктора Хин Пина. Его голова все так же держалась лишь на нескольких мышцах и полосках кожи и покоилась на плече. Его рваная одежда была запачкана свежей кровью, а в руке он сжимал нож, с которого капала кровь. Я тут же узнал этот нож - его носил у себя на поясе мистер Кук. Брайана убили его же оружием.
-Смотрите, вон там!- Сиенна указывала в другую сторону. Теперь мы увидели Дерека Уоллеса, биолога, у которого с Джимом в свое время возник спор относительно существа, оставившего следы возле нашего лагеря. Головы у него не было - ее снес Ларри несколькими выстрелами. Тело ужасно бледное и худое. Руки, плетьми висевшие вдоль туловища, могли бы принадлежать мертвецу. Коим он, по сути, теперь и являлся.
К моему удивлению, Дерек заговорил. Он говорил, не имея головы! Я предположил, что тварь, поселившаяся в его теле, каким-то виртуозным образом использует его голосовые связки, оставшиеся невредимыми. Голос его звучал почти по-человечески, но было в нем и что-то потустороннее, едва уловимое. Будто какой-то лишний шум, который прорывается на радиостанцию.
-Не уходите от меня.- говорило существо устами Дерека, вот только уст не было. -Не улетайте. Неужели здесь так плохо? Неужели так хорошо вам там, на планете, что вы зовете Землей? Вы можете остаться тут и назвать эту планету "Песок".
-Иди ты на хрен, Дерек! -закричал вдруг Джим. Жилка пульсировала на его виске. -Я же говорил, что у этой твари щупальца, помнишь? Я же говорил!
Он рассмеялся жутким, лающим смехом, от которого у меня мурашки побежали по коже. А Фред Торберри уже смотрел на восток - там стоял Джош Шелдон. Даже сейчас, когда он был обращен к нам лицом, можно было увидеть, что голова его сзади имеет не совсем правильную форму, словно какой-то жестокий парикмахер вместе с волосами отстриг значительную часть затылка. Тем парикмахером был Джереми Уайт, именно его выстрел, скорее всего, спас мне жизнь - а может уберег от чего-то, что гораздо хуже смерти. Сейчас, впрочем, ранение ему явно не мешало. Мне казалось, что смотрит он прямо на меня и прожигает насквозь взглядом своих песчаных глаз.
Я медленно обернулся вокруг своей оси, чтобы понять, насколько плохи наши дела. Результат оказался неутешительным. Все старые знакомые вернулись к нам. Я увидел и доктора Одегарда - его я узнал лишь по халату и выступающим костям, ведь он тоже был обезглавлен, уже благодаря мне. Был тут и Кирк Мэтьюс, с головой, почти лишенной кожи, одноглазый, с глубокими, некогда кроваво-черными, а теперь прочно забитыми песком дырами на груди и шее. Нашивка пилота на его одежде слабо отражала солнечный свет.
Джон Рейн выбрался из песка в паре метров от Мэтьюса и спокойно встал, будто не замечая, что у него нет ступни, лишь слегка скособочился.
Мы были окружены.
-Перед тем, как нас убьют, -заговорил Джим Хаксли. -должен сказать, что был очень рад познакомиться с вами, лейтенант. Вы хороший человек.
-Взаимно, Джим.
"А ведь мы совсем близко.- подумал вдруг я. -Один-два дня пути, не больше. Мы совсем рядом." Хотелось кричать и плакать от отчаяния и обиды. Это ведь нечестно! Это просто нечестно!
-Нет на свете существ, не мечтающих о вечной жизни.- сказал Джош Шелдон своим собственным, но при этом и чужим голосом. -И я не верю, что вы чем-то отличаетесь.
А потом он стал говорить на каком-то совершенно незнакомом языке, не открывая при этом рта. У меня возникло чувство, будто на меня вылили ведро ледяной воды. Сердце сжалось, в висках возникла сильная боль.
-Сейчас же закройте уши!- заорал я. -Не слушайте его! Ни в коем случае не слушайте!
Сиенна, Джим и Фред тут же зажали уши руками, а вот Джон Тауэр не торопился. На его лице застыло недоумение.
-Но... это же прекрасно...- сказал он. Я прочитал это по его губам. -Боже, он говорит прекрасные вещи!
-Нет! Уши, заткни уши!
Но Джон уже улыбался, так безмятежно и искренне, что мне самому захотелось услышать это, узнать, что же так его воодушевило. Но потом я перевел взгляд на доктора Хин Пина, почти оторванная голова которого покоилась на плече, и это абсурдное желание лопнуло, как мыльный пузырь.
-Немедленно заткни уши!- надрывалась Сиенна. Она не могла как-то помочь Джону, ибо ее собственные руки были плотно прижаты к ушным раковинам.
А окружившие нас живые мертвецы, одновременно, будто по чьей-то команде, пришли в движение. Кольцо стало сжиматься. А мы даже не могли защитить себя, ибо по прежнему стояли, закрыв уши руками. Нас вот-вот разорвут на части, а мы даже не в состоянии воспротивиться...
-Фред! У меня идея!- сказал я громко, максимально четко выговаривая каждый слог, чтобы можно было читать по губам. -Включи Эдди, скажи ему, пусть врубит музыку на максимум!
Фред кивнул и бросился назад, к палаткам. "Быстрее, быстрее, быстрее!"- мысленно подгонял я, прекрасно видя, что в сторону Фреда неторопливо, уже не ожидая от своих жертв никаких сюрпризов, идет Джош. Он продолжал говорить и смутно я слышал что-то, но этих обрывков было недостаточно, чтобы вогнать меня в гипноз наподобие того, в каком оказался Джон.
А Джон тем временем двинулся навстречу Кирку Мэтьюсу, губы его все так же растягивались в глупую улыбку. Я бы стрельнул пару раз ему под ноги, чтобы привести в чувство, но пока не мог этого сделать - бластер висел у меня на поясе мертвым грузом.
Что-то грохнуло позади меня и в первый миг я подумал, что кислородные баллоны все же перегрелись и начали взрываться. Потом до меня дошло, что это музыка - Фред Торберри справился со своим заданием. Он выбрался из палатки, а следом появился робот Эдди. Его глаза ярко, будто бы торжествующе горели, а по бокам появились два динамика. Я видел, как они подрагивают, да и весь Эдди слегка дрожал от звуков, которые сам воспроизводил.
Едва ли Фред указал ему включить какую-то конкретную композицию - скорее всего, Эдди выбрал музыку самостоятельно. А если так, я решил, что коль мы выберемся из этой передряги и вернемся в лагерь, я обязательно спрошу мистера Питерсона, не обладало ли его творением чувством юмора. Ибо из динамиков робота изливалось одно из самых известных произведений Баха - Токката и фуга ре-минор, наверное, самое знаменитое произведение, написанное специально для органа. И как же оно подходило к тому апокалипсису, что окружал нас сейчас! Наверное, если бы это было кино, ни один режиссер не сумел бы подобрать более подходящего саундтрека. А тот факт, что Токката звучала максимально громко, лишь нагонял своеобразной жути - у меня мурашки бегали от этих очень знакомых, но теперь будто бы заново услышанных мелодий.
Я отнял руки от ушей и не ощутил особой разницы - настолько громко звучала музыка Баха. Я посмотрел на Джоша Шелдона и заметил, как гримаса исказила его лицо - нечто, управлявшее им, наконец-то научилось передавать человеческие эмоции. Рот Шелдона-марионетки теперь открывался, кажется, он уже кричал на пределе сил, но до наших ушей не долетало ни звука. В какой-то момент Шелдон вдруг схватился обеими руками за горло.
"Порвал связки."- понял я и едва удержался от смеха.
Джон Тауэр замер, словно налетел на невидимое препятствие, и несколько секунд с глупым видом таращился на Кирка Мэтьюса, который был уже совсем близко. Кирк протянул руки, явно намереваясь сомкнуть пальцы на шее Джона, но тот в последний момент отпрянул и торопливо попятился. Он кричал что-то, но естественно, я не мог понять ни слова. У грохочущей музыки, вероятно, спасшей нас от превращения в зомби, были свои минусы - друг друга мы тоже не могли расслышать. Оставалось лишь общаться знаками.
Я сделал самый понятный знак - вскинул бластер и несколько раз выстрелил в Мэтьюса. От первых двух выстрелов он ловко увернулся - полагаю, обычный человек так не сумел бы. Третий попал в плечо и отбросил Мэтьюса назад.
Доктор Хин Пин ринулся к Сиенне, которая стреляла из своего небольшого пистолета. Кажется, в этот момент я зарычал - нет, я и собственного рыка расслышать не мог, но ощутил странные колебания в груди и горле, будто что-то большое и очень злое рвется на свободу. Я не стал останавливать этого зверя, кем бы он ни был - сейчас пробил его час и, вероятно, только он мог спасти нас. Когда вокруг тебя творится безумие, оставаться в здравом уме - значит тоже сойти с ума. Я выстрелил и Хин Пин замер, его голова опасно покачнулась, но вновь каким-то чудом удержалась. Он развернулся ко мне, а висящая голова вдруг оскалилась - вопреки всем известным науке законам. Очень быстро тварь бросилась ко мне.
Джим тем временем стрелял в Шелдона, который перестал кричать - либо и правда больше не мог, либо понял, что это бесполезно. Рядовой уворачивался от его пуль и чем-то его движения напоминали предсмертный танец Энтони - уж не пытается ли эта тварь копировать его? От такой издевки у меня скрутило желудок.
Я схватил Сиенну за плечо и придвинул поближе к себе - ее пистолет был не самым лучшим оружием и не смог бы защитить ее. Джон Рейн шел вразвалку, из-за отсутствующей ступни, но при этом быстро - это выглядело странно и неестественно, как и движения Ларри Китсбри, прыгающего на одной ноге. Фред Торберри попал в его здоровую ногу, но Джона это не остановило.
Другой Джон, Тауэр, вновь обретя контроль над самим собой, отстреливался от Кирка Мэтьюса, который быстро оправился от первого ранения.
Я не мог уследить за всеми разом - враги нападали со всех сторон, а мы были в меньшинстве. Доктор Хин Пин шел ко мне, и явно не с тем, чтобы подлечить. Его почти отвалившаяся голова ухмылялась, а мои выстрелы не причиняли вреда, а лишь раззадорили монстра. И вот, пока я пытался уничтожить одно чудище, другое напало на Джима.
Доктор Одегард, пусть и без головы, прекрасно знал, куда двигаться и на кого бросаться. Джим, судя по всему, так увлекся стрельбой в Шелдона, что не успел заметить доктора, а может не воспринял его, как серьезную угрозу. В результате нечто, бывшее некогда старшим врачом в нашей экспедиции, набросилось на него со спины и повалило на песок.
В этот миг я отвлекся, желая помочь ему, но сам был атакован - Хин Пин в два шага преодолел разделявшее нас расстояние и врезался в меня, вышибив дух. Его голова ударила мне в плечо, а руки, шершавые от въевшегося песка, попытались разжать мои пальцы, сжимавшие бластер.
Я решился выстрелить в упор - для стрельбы из бластера это опасно близко, ведь огонь запросто может задеть меня самого. Но мне повезло - я ощутил лишь сильный жар, будто кто-то зажег факел в миллиметре от моей кожи, а Хин-Пина отбросило назад. В его и без того израненном теле появилось новое дымящееся отверстие. Я пробежал мимо Сиенны, безуспешно пытавшейся снести и без того пострадавшую голову Джону Рейну, и набросился на Одегарда, который уже тянулся к шее Джима Хаксли. Мне удалось спихнуть его, но тут на нас налетел Шелдон. С жуткой гримасой на бледном лице, с желтыми провалами вместо глаз, он повалил меня, а потом вцепился зубами в руку Джима. Тот от боли выронил ружье, рот его открылся - без сомнения, он кричал, но музыка напрочь заглушила его вопль. Кровь полилась по его руке. После этого Шелдон, словно вампир, попытался впиться в его горло, однако я успел двумя быстрыми выстрелами скинуть его с Джима. Впрочем, это ненадолго остановило неугомонную тварь - через секунду она вновь вскочила и хищно щелкнула окровавленными зубами. Джим, не обращая внимания на, без сомнения, очень сильную боль в укушенной руке, схватил ружье и теперь мы уже на пару стреляли в чудовище.
Мощный ружейный выстрел проделал дыру в животе Шелдона. Кровь не брызнула, а полилась слабым, медленным потоком - так она лилась бы из мертвого тела. Джош вновь замер, но потом продолжил наступление.
-Как нам убить их?!- закричал Джим Хаксли - я прочитал вопрос по его губам.
На этот счет у меня была лишь одна идея, и она казалась безумной. То есть такой, какой и должна быть.
Я молча указал на кислородные баллоны и показал три пальца. Мы вполне можем лишиться трех баллонов - нас самих стало меньше, нам так много уже и не нужно. Джим кивнул и попятился к саням. Я сделал знак Фреду Торберри, чтобы обеспечил прикрытие Джиму, а сам бросился на помощь Сиенне, к которой опасно близко подступил Джон Рейн. Слегка оттолкнув ее, я дважды выстрелил в Рейна. Повар повалился, с двумя дырами в груди, но тут же вновь поднялся.
Сиенна схватила меня за плечо и я обернулся.
-Есть план?- прочел я по ее губам.
Я кивнул в сторону Джима, который, сгорбившись, тащил баллон. Фред уже не справлялся - к нему подступали сразу три живых мертвеца: Шелдон, очухавшийся после моего близкого выстрела Хин Пин и Мэтьюс.
Я буквально разрывался на части. Мне хотелось остаться тут, вместе с Сиенной, защитить ее, но тогда Фред точно погибнет. Джон Тауэр тем временем сражался с Дереком Уоллесом - они вступили теперь в рукопашный поединок. Джим нес уже второй баллон... Нет, Фреду никто не поможет.
Я расстегнул ремень, на котором крепился бластер, вырвал пистолет из рук Сиенны и дал ей свое оружие. Ужас отразился в глазах женщины, она мотала головой.
Не обращая на это внимания, я жестами показал, как обращаться с бластером и посмотрел на Сиенну, пытаясь понять, все ли она поняла. Ее лицо было маской отчаяния.
-Целься в голову!- закричал я и бросился назад, к Фреду Торберри. Но я опоздал - Мэтьюс и Хин Пин уже набросились на него. Упав на песок, Фред еще несколько раз выстрелил, но мимо - огненный сгусток пролетел над головой Мэтьюса.
Твари не заметили вовремя моего приближения - я приставил пистолет к голове Мэтьюса и нажал на курок. Черная дымящаяся дыра образовалась в его голове, он неестественно дернулся, но даже не упал и обернулся ко мне. Песок струился из его виска - крови уже почти не было. Тварь открыла пасть и оскалилась.
Я не видел, что происходит с Фредом, пока сражался с Кирком. Мне удалось повалить Мэтьюса и еще дважды выстрелить в упор, но тварь даже не ощутила этого. Чудовище, уже не имевшее ничего общего с человеком, схватило меня за горло и отбросило, легко, как тряпичную куклу. Пролетев метров пять, я упал и ударился спиной о что-то жесткое. Это оказались те самые баллоны, которые притащил Джим. Хаксли появился рядом и помог мне встать.
-Что теперь?- прочел я по его губам.
Я обернулся на Фреда и сердце мое сжалось: Шелдон и Хин Пин уже потрошили его. Живот Фреда был вспорот, Шелдон вырвал часть его кишечника, а Хин Пин резал его горло ножом Брайана, медленно и будто бы торжественно. Фред захлебывался кровью, но пока был жив. Я мог помочь ему лишь одним способом: прицелившись, я всадил пулю в его голову.
Дерек Уоллес тем временем побеждал: он уложил Джона Тауэра на песок и теперь явно пытался проломить его грудную клетку. Джим выстрелил в него и тем самым отвлек внимание. Безголовое существо развернулось к нему всем телом и выпустило Джона. Тот еще долго лежал, держась за грудь и едва дыша.
Джим хохотал и жестами приманивал чудовище к себе. Я тем временем стрелял в Мэтьюса и делал то же самое. Кирк вновь двинулся на меня, его желтые от песка пальцы сжимались и разжимались. "Ну давай, уродец.- подумал я. -Сожми их на моем горле. Давай же, попробуй!"
Приманка удалась: мы с Джимом стояли плечом к плечу, спиной к лежащим на песке баллонам, а двое монстров надвигались на нас. Но двое - это мало.
Я посмотрел на Сиенну. Она стреляла из бластера, но промахивалась, а Джон Рейн наступал, неспешно, словно наслаждаясь ее отчаянием. Я прицелился в него из пистолета и нажал на курок, но вместо выстрела раздался лишь сухой щелчок. Вернее, должен был раздаться - ведь из-за по прежнему грохочущей музыки я просто не мог его услышать. Выругавшись, я просто швырнул бесполезное оружие в Джона Рейна. Я не попал, но зато мой бросок заметила Сиенна. Она обернулась и я отчаянно замахал ей, призывая подойти к нам.
Но она не успела - видя, что добыча вот-вот сбежит, Рейн кинулся на нее. Сиенна упала и попыталась отползти, но Джон крепко сжал ее ноги и клацал зубами, пытаясь укусить.
Джим схватил меня за плечо, но я сбросил его руку и, безоружный, кинулся на помощь. Доктор Одегард чуть не сбил меня с ног, но я увернулся от его удара, а Джим выстрелил ему в спину. Тварь замерла, медленно развернулась и двинулась в его сторону. На Джима надвигались уже трое зомби.
Но я видел перед собой лишь Сиенну. Каким-то чудом она уворачивалась от зубов Джона, но долго это продолжаться не могло. В какой-то момент они вопьются в ее кожу и тогда Сиенна будет хуже, чем мертва.
"С ней случится то же, что произойдет с Джимом, если он выживет."- подумал я и на меня напала невыносимая тоска.
Я схватил Рейна за волосы и оттянул его голову от лодыжки Сиенны. Чудище продолжало щелкать зубами и я вдруг понял, что слышу эти щелчки, слышу собственное дыхание, слышу крики Сиенны и ругань Джима, у которого кончились патроны...
Музыка умолкла. Токката Баха доиграла, а Джош Шелдон, выпустив мертвого Фреда, медленно поднялся и развернулся ко мне.
-Джон!- закричал я. -Стреляй в него, сейчас же!
Джон Тауэр, едва отошедший от долгой схватки с Уоллесом, поднял бластер. Шелдон уже двигался на меня, он открыл рот и начал говорить на незнакомом языке. Впрочем, незнакомым он был недолго - через несколько мгновений я понял, что начинаю понимать его. Мне был ясен смысл каждого слова и мои пальцы, сжимавшие голову Рейна, стали медленно разжиматься...
Позднее я так и не смог вспомнить, что же оно мне рассказало. Но я помнил ощущения, которые охватили меня в тот миг. Безмерная, невероятная, сверхъестественная радость. Будто все мои мечты разом осуществились...
Но потом Шелдон умолк - Джон Тауэр снес ему голову двумя точными выстрелами. Я увернулся от кровавых ошметков, среди которых явственно поблескивали песчинки песка, и сильнее ухватился за повара.
-Отпусти ее! Отпусти, тварь!
Туман, начавший было заполнять мою голову, окончательно развеялся, чувство вселенского счастья ушло бесследно. Я вновь оказался в реальном мире, что был страшнее любой фантазии.
Шелдон рухнул, но я знал, что это ненадолго.
-Оттащи его!- крикнул я Тауэру. -Туда, к баллонам! И помоги Джиму! Скорее!
Увидеть, как дела у Джима, я не мог, ибо стоял к нему спиной. Сзади донесся душераздирающий вопль и я похолодел, но не выпустил монстра.
-Сиенна! Бегите, прошу вас!
Она наконец высвободилась из цепких объятий повара. Джон Рейн зарычал и вдруг его голова провернулась, словно у совы. Только что я сжимал волосы на его затылке, а вот уже на меня смотрят его желтые, заполненные песком глаза. Монстр умудрился свернуть шею самому себе. Я видел дыру в его лбу, видел куски рваной плоти там, куда пришелся мой второй выстрел.
Его зубы клацнули, наверное, в миллиметре от моей руки - я едва успел отдернуть ладонь. Мне пришлось выпустить тварь. Сиенна уже бежала со всех ног, в нескольких шагах от меня истекал кровью труп Фреда Торберри, а Джон Тауэр с криком бросился к Джиму. Что происходит там, за моей спиной, я не мог видеть - в целом мире в этот миг, кажется, существовали лишь мы двое, я и Джон Рейн, который теперь шел на меня спиной вперед и выглядело это безумно страшно. Он еще и раскачивался, шел неровно из-за своей отсутствующей ступни, но при этом двигался удивительно быстро. Раздался отвратительный хруст - чудовище вывернуло руки из плечевых суставов и теперь шло, вытянув их позади себя, или впереди... я уже и сам не мог разобраться. В этот момент я пожалел, что не сумел сохранить в выброшенном пистолете Сиенны ни единого патрона - пустить пулю себе в лоб было бы сейчас самым лучшим выходом. Уж явно лучше, чем умереть от рук этого ужасного существа.
Я не стал дожидаться его атаки и атаковал первым - больше мне ничего не оставалось.
Нагнув голову, словно бык, я бросился на него, но Рейн легко оттолкнул меня. Я занес руку, чтобы ударить его, но он перехватил мой кулак и сжал его. Я почувствовал страшную боль и услышал явственный хруст ломающихся пальцев. Тварь выпустила мою руку, которой я уже не мог причинить ей вреда. Сломанные пальцы уже начинали неметь, хотя боль я пока ощущал, но не мог сосредоточиться на ней и понять, насколько все плохо - Рейн начал ответную атаку.
Я сам не заметил, как мы забрались на верхушку бархана. Теперь Джон набросился на меня, повалил и мы вместе покатились по его склону. Мне пришлось зажмуриться, чтобы песок не попал в глаза, но песчинки захрустели на зубах и даже оказались в носу. Я закашлялся.
В какой-то момент я оказался сверху и схватил Джона за горло. Я понимал, что это бесполезно, но попросту не знал, что мне еще делать. Монстр осклабился, обнажил желтые зубы и вновь попытался укусить мою руку.
Сильный удар в живот заставил меня скрючиться. Моя хватка ослабла, тварь отбросила меня назад. При падении я ударился сломанными пальцами и перед глазами вспыхнул настоящий фейерверк. Возможно, я даже потерял сознание на долю секунды - только что Рейн был метрах в трех от меня, а вот он уже прямо передо мной.
Мной овладел самый простой, самый низменный, самый животный инстинкт - инстинкт самосохранения. Я рванул к лагерю, я бежал, как никогда в жизни, утопая в песке, спотыкаясь, чуть не падая. В груди словно горел огонь, в боку кололо, сломанные пальцы бесполезно болтались, причиняя лишние страдания, живот, куда пришелся недавний удар, сильно ныл. Я вдруг подумал, что мой давний сон сбылся. Пусть вокруг нет стен, через которые я мог бы пробиться, но за мной действительно бежит чудовище, оно дышит мне в затылок (но дышат ли эти твари вообще? прижав Джона к песку, я ощущал его дыхание или нет? я не мог вспомнить), а обернуться я не могу, обернуться и встретиться с ним взглядом - значит умереть.
Я увидел наши палатки. Эти маленькие белые островки человеческой цивилизации казались здесь такими же чужими и неуместными, как мы сами. Даже бегущий за мной монстр, пусть и напоминал внешне человека, лучше вписывался в этот мир.
Вот она, моя палатка! Смотреть по сторонам я не мог, боялся, что запнусь и упаду. Как дела у Джима, не ранил ли кто Сиенну, жив ли Тауэр? Я пока не знал всего этого. Я упал на колени и раздвинул края палатки, чтобы забраться внутрь. Что-то задело мою голень - по ней скользнула скрюченная, похожая на лапу дикого зверя рука Джона Рейна. Я сумел вырваться и оказался внутри своей палатки. Одного взгляда мне хватило, чтобы увидеть и схватить то, ради чего я сюда явился.
А сильные руки уже тащили меня обратно, наружу. Я вновь ударился сломанными пальцами и завыл от боли. Нет, это даже хорошо: боль лишний раз напомнила мне, что отныне я могу действовать лишь одной рукой.
У гранаты, что я взял, не нужно выдергивать чеку и, наверное, именно это и спасло мне жизнь. Достаточно лишь дважды нажать кнопку сбоку - и срабатывает таймер.
Рейн не заметил гранаты, а может, тварь просто не поняла, что именно зажато в моей руке. Ей явно было не до того - с торжествующим видом она схватила меня за шею и подняла высоко над собой.
Одежда Джона Рейна успела местами порваться, но нагрудный карман оставался целым. Когда тебя схватили за горло, первым инстинктивным жестом будет взяться за руку противника, в надежде разжать пальцы. С огромным трудом я преодолел этот инстинкт - иначе граната выпала бы. Глядя прямо в жуткие желтые глаза, я два раза нажал на кнопку и медленно поднял руку.
Монстр не успел понять, что я делаю. Он отпрянул уже в тот миг, когда все было кончено, и выпустил меня, явно обескураженный. Рейн похлопал себя по груди и оскалил зубы. Я не стал ждать, чем все кончится - я уже видел Сиенну, Джона Тауэра и Джима. И я уже бежал к ним, когда позади меня прогремел взрыв.
Горячий воздух окутал меня, ударил в спину и подбросил вперед - не сильно, не сбил меня с ног, а слегка, почти ласково подтолкнул. Что-то большое рухнуло прямо у моих ног - это оказалась оторванная рука Рейна. Я не сильно удивился, увидев, что ее пальцы до сих пор шевелятся. Брызги крови оставили множество красных пятнышек на моей одежде, но это я заметил уже позже. Сейчас я смотрел лишь на Джима Хаксли.
Он лежал на песке, живой или мертвый - я не мог понять. Возле него валялся обезглавленный Джош Шелдон, но его конечности уже понемногу шевелились - тварь вот-вот придет в себя и станет не менее опасна, чем раньше. Я видел кровавые подтеки на теле Джима но пока еще не мог понять, насколько сильно его ранили.
Джон Тауэр и Сиенна отстреливались от наступающих монстров. Голова доктора Хин Пина наконец отвалилась - похоже, кто-то снес ее метким выстрелом. Тварь почти комично ощупывала руками то место, где она была только что.
Доктор Одегард лежал на песке, но тоже дергался. Кирк Мэтьюс и Дерек Уоллес наступали, падали под огнем и поднимались вновь. Их тела были испещрены дымящимися дырками, но они не останавливались. Они были бессмертны. Если именно о таком бессмертии говорил Джон Рейн доктору Одегарду, я предпочитаю умереть, прямо здесь и прямо сейчас.
Но потом я увидел, как упала Сиенна, и понял, что умирать рано. Я огляделся и увидел единственное оружие - нож Брайана Кука. Схватив его, я набросился на Хин Пина сзади и стал беспорядочно резать его всюду, во всех местах, куда мог дотянуться. Тварь попыталась сбросить меня, но я держался крепко. Я даже умудрился как-то использовать два здоровых пальца на изуродованной руке.
-Уходите!- проревел Джон Тауэр. Я увидел след от зубов на его запястье, кровь текла по его ладони и исчезала в горячем песке. -Я задержу их! Давайте же, скорее!
Хин Пин наконец сбросил меня, но я выиграл несколько драгоценных секунд - Сиенна вырвалась из западни. Она хотела бросить бластер мне, но я качнул головой и показал свою руку.
Джон Тауэр пятился, пока не оказался возле сложенных Джимом кислородных баллонов.
-Возьмите его и уходите, скорее!
Я хотел возразить, но на это не оставалось сил. К тому же, мой взгляд вновь упал на его рану. Все мы знаем, какая участь его ждет.
-Быстрее, мать вашу!
Шелдон медленно поднимался. Доктор Одегард встал на колени. Времени и правда не было. Сейчас или никогда.
Мы с Сиенной схватили находящегося без сознания но, как я мог теперь видеть, живого Джима и потащили прочь. Он бормотал что-то и постанывал. Джон Тауэр тем временем опустил бластер. Нет, он не сдавался: это означало лишь, что дуло его оружия смотрит прямо на лежащий у его ног баллон. Джон и Джим оба были ранены, оба станут чудовищами, но Джон стоял на ногах, он мог спасти нас - и собирался сделать это.
Шелдон схватил его за голень и стал разрывать ее ногтями. Дерек Уоллес набросился сверху и вонзил руку в его живот, легко - будто нож вошел в масло. Кажется, я даже не услышал крик Джона - а может просто не хотел слышать. Но что я услышал, так это выстрел. Джон все же успел выстрелить в последний раз.
Я схватил Сиенну и повалил на песок. От жуткого грохота заложило уши, огненный вихрь поднялся высоко в небо. Вслед за первым взрывом, почти без перерыва, последовал второй, а потом и третий - баллоны взрывались по цепочке. Я наблюдал за всем этим, прищурившись, чтобы не ослепнуть от ярких вспышек. Несколько осколков просвистели прямо над нашими с Сиенной головами. Огромный шар огня полыхнул в последний раз и наступила тишина. Мы слышали теперь лишь треск пламени, который по сравнению с грохотом взрывов напоминал стрекот кузнечиков. В нос ударил запах дыма, а также крови и горящей плоти. Решившись подняться на ноги и подойти чуть ближе, мы увидели останки тел.
И да, они все еще шевелились. Слабо, ничтожно, почти что жалко, но шевелились. Оторванные, стремительно чернеющие руки и ноги слегка дергались, пальцы сжимались и разжимались. Они затихли, лишь когда кожа и мясо окончательно слезли, обнажив голые кости, которые тоже стремительно обугливались. Я увидел часть туловища - кажется, Кирка Мэтьюса. Торчащие окровавленные кишки, частично вывалившиеся, слабо дергались, напоминая умирающих змей. Нет, эти твари не были мертвыми, как нам казалось - они были живее, гораздо живее, чем мы.
ДЕНЬ 156.
Мы бросили много вещей.
Теперь нас фактически было двое: я и Сиенна. Джим большую часть времени находился в полубессознательном состоянии. Не открывая глаз, он разговаривал с кем-то, кого тут не было, иногда плакал, иногда смеялся. Мы выкинули часть баллонов и вместо них уложили Джима. Сани, нагруженные зеркалами, мы оставили - все сразу мы попросту не потянули бы, да и не было теперь от них никакого толку. Уж не знаю, спасли ли они нас во время встречи с монстром, или чудовище лишь притворялось, но сейчас они бы нам уже точно не помогли. Всемером мы могли образовать круг. Вдвоем же были прекрасной мишенью, с какой стороны ни глянь.
Часть еды мы тоже оставили, чтобы облегчить себе путь. Если мы выживем, того, что мы взяли, нам должно хватить и на обратный путь, даже с учетом того, что часть консервов может оказаться испорченной. Сейчас нас еда вообще не волновала, мы не ели уже почти сутки - кусок в горло не лез.
Эдди мы отключили ради экономия энергии, так что он тоже стал частью нашей поклажи. Двигались мы, само собой, раза в три медленнее, чем раньше. Порой мне казалось, что мы вообще стоим на месте. В такие моменты я все же включал Эдди, чтобы он подтвердил, что мы не сбились с пути.
Привал устраивали каждые полтора часа. Сидя на горячем песке, разминая ставшие деревянными руки и спины, мы молчали. Мы не знали, что сказать, и стоит ли вообще что-либо говорить. Но иногда мы с Сиенной встречались взглядами и это было красноречивее любых слов.
Я пытался кормить и поить Джима. Воду он еще понемногу проглатывал, а вот с едой было труднее - он либо выплевывал ее, либо его тошнило. В такие моменты он начинал ругаться и звать, как я вскоре понял, своего отца.
-Миссис Мэдисон опять кормит меня овощами!- вопил он, размахивая руками. Глаза его были открыты, но меня он не видел. -Папа, я не хочу есть овощи! Я ненавижу их! Ненавижу! Я вас всех ненавижу!
-И долго он так протянет?- шепотом спросила Сиенна. Она могла бы говорить в полный голос: Джим сейчас явно жил в каком-то своем, лихорадочном мире.
Я пожал плечами.
-Может, еще пару дней. А может и нет.
-Думаете, я вас не слышу?- прорычал вдруг Джим. -Проклятый Гилрой, сраный упырь, думаешь, я не слышу? Я не сдохну, понял, я еще тебя переживу, всех вас переживу!
Было бы забавно, если бы так оно и вышло.
ДЕНЬ 157.
Сегодня мы увидели ее.
Вначале это была просто точка - белая точка посреди белой пустыни. В первый миг я решил, что это просто очень высокий бархан. Не знаю, почему я так подумал... наверное, мне уже казалось, что все кончено, что никакой горы на самом деле нет, что это лишь мираж, выдумка, чья-то фантазия. И вот эта точка... это тоже мираж. Глаза обманывают меня. Нет, нас - я видел, как щурится Сиенна, глядя туда же, но еще долго мы не решались сказать хоть слово, словно боялись что тем самым разрушим эту приятную иллюзию.
Но время шло, а точка становилась все больше, выше, четче. Сиенна, шедшая рядом со мной и тянувшая сани с продовольствием (мы старались идти в одном ритме, чтобы все время видеть друг друга), облизнула пересохшие губы и неуверенно сказала:
-Кажется... кажется там что-то есть.
Даже голос ее стал таким же - сухим и надтреснутым. В глазах, подернутых дымкой смертельной усталости, я не увидел ни радости, пусть даже мимолетной, ни азарта.
-Да.- ответил я таким же голосом. -Кажется, есть.
И мы молчали еще несколько часов. Каждый шаг теперь давался с трудом. Усталость, что копилась и копилась в нас все это время, теперь выплескивалась, делая наши руки и ноги негнущимися, вонзая острые иглы в спины, выбивая барабанную дробь где-то в области затылка. Пот, стекавший с наших лиц, падал на горячий песок и исчезал в нем с тихим шипением. Мы сами уже почти шипели от боли.
Сиенна запнулась и чуть не упала.
-Привал.- тут же объявил я.
-Нет.- она помотала головой и попыталась сделать еще шаг. Ее волосы, спутанные, грязные от пота и песка, липли к лицу, почти полностью закрывая его. -Мы недавно останавливались. Нужно идти...
Я почти силой усадил ее и сел сам, открыв термос, где воды оставалось на самом донышке. Открывать новый я не хотел - вода шла у нас гораздо лучше, чем еда. Хоть нас и осталось так мало, кончалась она довольно быстро.
Я подошел к Джиму, чтобы напоить его. Глаза его были широко открыты и я решил, что он умер. И, признаюсь честно, испытал облегчение. Но он моргнул и сказал, голосом, полным обиды:
-Жжется, лейтенант. Очень, очень жжется.
Кажется, он говорил это примерно с теми же интонациями, с какими говорил и Джон Рейн, лежащий на столе в медпункте доктора Одегарда.
-Да, Джим. Я знаю. Но нужно потерпеть.
По щеке Джима Хаксли прокатилась слеза. Удивительно, как его организм еще нашел влагу на слезы.
-Я не хочу умирать, лейтенант.- сказал Джим. Я присел на корточки рядом с ним, внезапно поняв: он говорит свои последние слова. -Но и жить, как они, я тоже не хочу.
Сиенна, почуяв неладное, подошла к нему и села с другой стороны. В первый миг мне показалось, что на лице ее застыла маска равнодушия, но потом я увидел, как блестят ее глаза - она боролась со слезами. И, кажется, проигрывала этот бой.
Как и я, впрочем - я уже чувствовал, как что-то теплое ползет по моей щеке. Мы теперь плакали все трое и в этот самый миг - в последний миг, когда нас еще было трое - я вдруг почувствовал, какими близкими, какими родными мне успели стать эти люди. Я встретился взглядом с Сиенной, которая уже не пыталась сдержать слезы, и понял, что она чувствует то же самое.
-Кто бы сейчас на нас посмотрел.- улыбнулся Джим Хаксли. Слезы блестели в его бороде, словно росинки на траве. -Сидим тут и рыдаем, будто домохозяйки над мыльной оперой. Даже немного стыдно.
Он почесал свое плечо, потом ногу. Твари не сумели ранить его глубоко, но царапин вполне хватало, чтобы занести чудовищную инфекцию. Я знал, что сейчас Джим борется с подступающим безумием, но пытался отгородиться от этого, забыть это - хотя бы на несколько минут. Мне хотелось, чтобы этот момент отпечатался в моей памяти - но чтобы в нем не было черных пятен.
-Жжет все сильнее. Давайте, лейтенант. Окажите мне последнюю услугу, прошу вас. Я хочу умереть сейчас, пока я еще человек.
Какой-то странный звук раздался совсем рядом. Я не сразу понял, что исходит он из моей груди. Это клокочущее нечто было отзвуком рвущегося изнутри рыдания, но я не дал ему прорваться. Сиенна положила руку на мое плечо и дрожь, оказывается, все это время колотившая мое тело, слегка унялась.
-Хорошо, Джим.- внезапно охрипшим голосом сказал я. -Я все сделаю.
Я кивнул Сиенне. Слова уже были не нужны - мы понимали друг друга без них. Сиенна отошла на минуту, а вернулась с бластером. Я знал, что заряды на исходе, но сейчас нам нужен один-единственный. Уж в этом мы не могли отказать Джиму.
-Об одном жалею.- сказал Джим. -Что не увижу ту гору. Она, должно быть, великолепна.
Мы подняли Джима - использовать оружие рядом с кислородными баллонами было бы крайне опрометчиво - и положили на песок, аккуратно, чтобы не причинить лишней боли. Сиенна вопросительно взглянула на меня.
-Есть одно дело.- сказал я. -Подожди минуту.
Я вернулся, сжимая подмышкой запасную одежду, которой никто не успел воспользоваться.
-Приподними голову, Джим.
Я подложил получившийся из одежды ком под его голову, сформировав своеобразную подушку, и вновь сел рядом с ним на корточки.
-Смотри вперед, Джим. Вон туда. Присмотрись как следует. Ты видишь?
Он не сразу понял, куда я показываю. Я даже успел испытать разочарование, решив, что зрение Джима слишком ослабло. Он смотрел, прищурившись, приоткрыв рот от напряжения, а потом глаза его вдруг расширились.
-Я вижу ее. Я вижу...- он улыбнулся и я почувствовал, что камень, висящий на моей душе, стал чуть-чуть, самую малость, легче. -Боже, я и правда вижу ее, я вижу!
Я посмотрел на Сиенну и увидел, что она тоже улыбается. Пусть это и была самая грустная улыбка на свете.
Мы встали на колени рядом с Джимом. Он уже будто и не замечал нас - все его внимание было сосредоточено на той белой точке, едва видневшейся на горизонте.
Я не мог сделать все одной рукой - мне нужна была помощь Сиенны.
-Держи бластер.- едва слышным шепотом сказал я ей. -А я нажму.
Она кивнула. Ее улыбка увяла, слезы, прекратившиеся было, снова текли по ее щекам... как и по моим.
Сиенна приставила дуло бластера к груди Джима, прямо к сердцу. Я заметил, как дрожат ее руки, и накрыл их своей.
-Справишься?
Она вновь кивнула и, видимо, сумела взять свои чувства под контроль - дрожь прекратилась.
Я дотронулся до кнопки в нижней части бластера, заменявшей спусковой крючок.
-Смотри только туда, Джим. На эту гору. Ты понял? Смотри только на нее.
И он смотрел. Может быть, он даже не ощущал холодного дула, что прижалось к его груди. И он улыбался, но, в отличие от нас, больше не плакал. Думаю, в последние мгновения жизни мысли его уплыли далеко-далеко...
Я еще раз посмотрел на его живое лицо, встретился взглядом с Сиенной, руки которой, как мне казалось, вновь начали слегка подрагивать, и нажал на кнопку.
Горячий воздух обдал наши руки, но не обжег. Джим слегка вздрогнул, его тело слабо дернулось и застыло. Улыбка не исчезла с его уст и издалека могло показаться, что он все еще жив. Вот только взгляд его стал пустым, а в груди появилась черная обугленная дыра.
Сиенна выронила бластер, словно он ужалил ее, и закрыла лицо руками. Я достал термос и сделал маленький глоток воды.
Мы сделали это вместе - и сожгли его тело тоже вместе. Чуть позже я понял, как это важно для меня. Мы оба держали оружие у его сердца. Мы оба исполнили последнюю волю Джима Хаксли. И чувство вины, если оно придет - а оно наверняка придет, как бы мы ни убеждали друг друга в правильности своего поступка - мы сможем разделить пополам.
Правда, я не уверен, что мы столько проживем.
ДЕНЬ 158.
К середине следующего дня мы увидели ее во всей красе, а к вечеру - подошли вплотную.
Создавалось ощущение, что она просто не может быть нерукотворной - такими гладкими, мягкими и ровными были ее линии. Я вспомнил то видео, что показывал мне Эдди. В нем можно было увидеть гору сбоку, но там она не производила такого впечатления. Теперь же мы были с другой стороны, там, где начиналась эта долгая, длинная белая каменная гряда. То, что некогда было грубой, острой скальной породой, но за миллионы лет под воздействием беспощадных пыльных бурь превратилось в ровную поверхность, словно созданную для нас, словно ожидавшую нас все это время.
Мы стояли у подножия и просто смотрели, минут десять, не меньше, не в силах отвести взгляд.
-Мы поднимемся туда?- спросила Сиенна. -На самый верх?
Верхушку горы мы еще не могли рассмотреть, но вероятно, мы увидим ее завтра. И уже тот факт, что мы не можем ее увидеть, говорил о многом. И тревога в голосе Сиенна мне была понятна.
-У нас нет другого выхода.- ответил я.
Отступить сейчас, после всех этих ужасов, после всей крови и потерь, было бы подлинным безумием. И все же страх сковывал мое сердце. Мне становилось жутко от одной мысли о том, чтобы оказаться там, на самой вершине.
Мы поели - впервые за долгое время. Еще одну испорченную банку пришлось выбросить, но мы сделали это молча, совершенно не беспокоясь - еды нам все равно хватит на обратный путь. Чего не скажешь о воде. Нас осталось двое, но вода все равно кончалась слишком быстро. Мы пили больше, чем раньше, ибо уставали тоже больше. Нам приходилось тянуть сани весь день и некому теперь подменить нас. Мы делали два глотка воды, но пота из нас выливалось на три. Вдобавок, пусть о таком и не очень удобно писать (но я все же напишу, раз уж начал вот так, честно, без прикрас, рассказывать нашу историю, со всеми ее самыми неприятными подробностями), меня начало беспокоить раздражение в паховой области. О причинах думать не приходилось: каждое утро и каждый вечер я вытряхивал из штанов песок. Он проникал внутрь, как бы плотно мы ни одевались. Он был всюду, вокруг и внутри нас. Из-за болей в таком неподходящем месте мне приходилось идти, широко расставляя ноги, а с грузом за спиной это было особенно тяжело. Сиенна, если и обратила внимание на мой странный способ передвижения, молчала. Мы вообще мало разговаривали, чтобы экономить воздух и остатки сил, лишь во время привала перекидывались парой фраз.
Что касается моей покалеченной руки, тут отдельная история. Держать ручку саней лишь двумя здоровыми пальцами я не мог, хоть и пытался поначалу, поэтому Сиенна соорудила своеобразную конструкцию из остатков ненужной одежды. Мои сломанные пальцы она зафиксировала в таком положении, чтобы мне не приходилось постоянно натыкаться ими на ручку, а также сделала что-то вроде петли, в которую можно было эту самую ручку просунуть и уже без особых усилий поддерживать ее двумя пальцами. Это и правда была хорошая идея, в условиях похода ничего лучше мы бы не смогли придумать, но примерно каждые два-три часа приходилось останавливаться, чтобы затянуть узлы потуже - от постоянного давления они начинали распускаться.
Боль в голове также стала нашим постоянным спутником. Я все ждал, что в какой-то момент она усилится, станет нестерпимой и невообразимой, а потом я впаду в беспамятство - со мной случится то же, что произошло с бедным Сэмом. Может даже, это было бы лучшим выходом... но я пытался отогнать от себя эти мысли. Они были слишком эгоистичны. Там, далеко позади, нас ждут люди - как я еще надеялся, живые, настоящие люди. Мы - их единственная надежда. Мы не можем подвести их.
ДЕНЬ 159.
Поначалу я решил, что это сон.
Конечно, было бы здорово, если бы сном оказалось все - абсолютно все. Может, скоро я проснусь и обнаружу, что мы все еще летим, мы на корабле, в полной безопасности. Может, я расскажу о своем сне Сэму или Джиму, или Сиенне, если ей это будет интересно, а они рассмеются и посоветуют мне поменьше есть на ночь.
Сиенна трясла меня так сильно, что у меня создалось впечатление, будто по моему телу пробегает сильный ток. Открыв глаза, я увидел ее над собой, бледную и испуганную.
-Что? В чем дело?
-К нам кто-то идет.
Я резко вскочил, по привычке потянулся к бластеру, но потом вспомнил, что он теперь у Сиенны. Оставалось лишь взять одну из гранат... и надеяться, что не придется ее использовать.
Я вышел из палатки и сразу понял, о чем говорила Сиенна. С горы кто-то спускался. Он шел быстро, не опасаясь поскользнуться или споткнуться, словно всю жизнь лазал по скалам. Солнце мешало разглядеть его, но я сумел заметить одну странность: временами создавалось впечатление, что оно светит прямо сквозь него. Лучи пробивались через тело человека, словно он был прозрачным.
Вначале я решил, что мне это кажется, но Сиенна развеяла сомнения.
-Он будто пропускает свет через себя. Как такое возможно?
Она уже встала в стрелковую позицию, которой я успел ее обучить, и прицелилась. Сам я острее, чем прежде, ощущал свою бесполезность и беспомощность. Почти с ненавистью я посмотрел на забинтованную руку, которой я даже нож не мог бы удержать.
-Может, одна из тварей успела сбежать перед взрывом.- предположил я. Никаких иных объяснений я найти не мог.
Человек - впрочем, в том, что это и правда человек, мы сильно сомневались - приближался. Он уже спускался по склону, нам теперь не приходилось задирать голову к слепящему солнцу, и я наконец сумел разглядеть незваного гостя.
-Нет!- это восклицание сорвалось с моих губ само по себе. -Не может этого быть!
"Мы с Родриго даже не заметили, как это случилось...- вновь зазвучал в моей голове немного монотонный голос старшего лейтенанта. -Что-то слегка блеснуло у нас перед глазами, а потом в теле капитана появились раны. Думаю, десятка два, не меньше. Не очень большие, но сквозные - он весь будто превратился в решето. Он успел коротко вскрикнуть. Куски... Куски его плоти вываливались из этих дыр, кровь лилась из них сильными потоками."
К нам шел мой командир - капитан Грейси.
-Стреляй в него.- прошипел я. Меня всего колотило. -Стреляй, умоляю. Пристрели его!
Но Сиенну будто парализовало. Она смотрела на приближающееся к нам нечто широко раскрытыми глазами и, видимо, еще не могла до конца поверить в его реальность. Я и сам не верил, вернее, не хотел верить...
Оно остановилось в десятке метров от нас. Его бледное, с присохшими песчинками лицо почти сливалось с белой горой за спиной. Все тело, как и рассказывал Сэм, было испещрено сквозными ранами, через которые можно было разглядеть все, что находилось сзади. Две особенно большие раны расположились в нижней части живота и в груди - в капитана словно выстрелили из какой-то крупнокалиберной пушки. Но края раны были достаточно ровные, круглые или почти овальные - я живо представил себе огромное щупальце, пронизывающее несчастного. В конце концов, подобное я уже видел совсем недавно. Вот только Энтони не мог вернуться, от него остался лишь пепел.
-Лейтенант Маккензи.- сказало существо голосом капитана, но опять я заметил что-то странное в нем, что-то едва уловимое и совершенно чужеродное. -Насколько помню, в лагере я оставил вас за главного. Вы должны были следить за порядком.
Я молчал. Разговаривать с этой тварью - значит идти у нее на поводу. Я лишь молился мысленно, чтобы Сиенна вышла из оцепенения и чтобы ее рука не дрогнула в решающий момент.
-Однако сейчас вы здесь. -продолжил капитан. Он смотрел на меня желтыми глазами и мне казалось, что он видит меня насквозь. -Вы ушли из лагеря и тем самым нарушили мой приказ. Вы будете наказаны за это, лейтенант.
-Мне очень жаль, что так вышло.- сказал я. Слова вырвались сами по себе. -Но вы не можете меня отчитывать. Вы не мой капитан.
Тварь оскалилась, обнажив зубы, тоже желтые от песка.
-Ошибаетесь. Я отчитал вас, а теперь подвергну наказанию. Я убью ее. - он резко указал на Сиенну. -А вы будете смотреть на это. Я буду убивать ее медленно. Я уже неплохо изучил ваши тела и знаю, как причинить страдания.
Я видел, как побледнела Сиенна. Я прекрасно понимал, чего добивается монстр: он пытается оказать на нас давление, заставить поверить, что шансов у нас нет - что их и не было вовсе. Может, он прав, но признавать это сейчас, после всего, что мы пережили, мы просто не могли. Это означало бы, что все было зря. Брайан, Энтони, Джон, Фред и Джим погибли зря.
-Но я могу поступить иначе.- произнесла тварь уже смягчившимся голосом. -Пусть она уйдет. Она уйдет и я обещаю, что не трону ее. Она вернется в лагерь, а мы с тобой останемся здесь, Джеймс. И решим все наши вопросы. Поговорим как мужчина с мужчиной. Ты согласен?
Я посмотрел на Сиенну. По ее лицу было понятно, что она скорее простоит в этой позе еще сутки, чем повернет назад.
-У меня встречное предложение.- сказал я, едва сдерживая смех. -Пососи мой хер.
-Или отлижи мне.- добавила Сиенна. -Ты вообще какой ориентации, мудила?
Тварь ухмыльнулась, будто и не ожидала иного ответа, а потом высунула язык - словно предложение Сиенны пришлось ей по вкусу. Но там, на кончике языка, я заметил что-то черное... и живое! Оно повисло на тонкой ниточке и я понял, что это паук - тот самый, которого нашел, а потом потерял Джим Хаксли.
Паутинка была длинная - паук опустился на ней до самого низа. Капитан поднял руку, изобразив средним и указательным пальцами что-то вроде ножниц. Ими он оборвал паутинку.
-Я дал вам шанс.
Паук упал на песок, но пробыл на его поверхности совсем недолго - в мгновение ока он выкопал норку и исчез. Меня бросило в жар, но по коже при этом побежали мурашки.
-Черт... Сиенна, смотрите под ноги, прошу.
-Сиення, смотите подь ноги, плосу.- прогнусавила тварь.
Мы попятились, сами того не желая - больше всего на свете мне хотелось превратить башку этой твари в кровавое месиво, а не убегать. С какой скоростью паук доберется до нас, прокладывая себе путь в песке? Сумеет ли он прокусить нашу одежду, которая, хоть и была изначально прочной, за время наших злосчастных странствий успела поизноситься и местами порваться?
"Сумеет.- понял я. -Хоть жвала себе сломает, хоть лишится нескольких конечностей, но сделает это. Потому что теперь никакой он не паук".
Перед моими глазами проплыли тошнотворные картинки. Ларри, скачущий на одной ноге так ловко, как я не смог бы и на двоих. Джон Рейн, пусть и переваливающийся с боку на бок, но удивительно быстрый. Он же, поворачивающий голову и выворачивающий из суставов собственные руки...
Чудовище в личине капитана Грейси двигалось к нам - неторопливо, как может двигаться только хищник, знающий, что его добыча уже никуда не денется.
-Смотрите под ноги.- повторил я предательски дрожащим голосом. -И если увидите хоть намек на движение...
Но пока все было тихо. Нечто, притворявшееся пауком, без сомнения, было где-то там, внизу...
Нечто, притворявшееся пауком...
Нечто, притворявшееся человеком...
Нечто, не желавшее, чтобы кто-то мог рассмотреть его как следует...
Идея, спонтанно возникшая у меня, была из разряда тех самых идей, что могут посетить тебя, когда ты уже "на краю", когда все рациональные попытки исправить ситуацию провалились.
-Почему ты прячешься за чужими личинами?- громко спросил я. Мне приходилось смотреть прямо себе под ноги, при этом не упуская из вида капитана и лихорадочно соображать. Кажется, пота из моего тела в это время изливалось вдвое больше, чем обычно. -Это твоя "фишка"? Твоя любимая игра? Или дело в другом? Ты боишься чего-то, или даже стесняешься?
Я почувствовал на себе взгляд Сиенны, явно не понимающей, что я делаю и зачем.
-Ты так стремишься скрыться от чужих глаз.- продолжал я, постаравшись добавить в голос издевательских ноток. Это было очень непросто, учитывая, что меня трясло от страха. -С чем это связано? Ты урод? Ты настолько отвратителен?
Капитан Грейси замер. Его песчаные глаза внимательно изучали меня.
-Для меня каждый из вас уродлив, однако я не очень брезглив, как видите.
-Какой ожидаемый ответ!- я даже сумел рассмеяться. -Я просто и не ожидал иного! Ты наверняка думаешь, что изучил нас. Считаешь себя самым умным, самым... крутым. Но ты ведь и сам - как раскрытая книга.
-Думаю, у тебя полно комплексов.- подхватила Сиенна. Она наконец поняла, что за игру я затеял, и говорила более твердым голосом. Я подобное уже замечал: в стрессовой ситуации женщины зачастую чувствуют себе увереннее и спокойнее, чем мужчины. -Интересно, что сказал бы дядюшка Фрейд, встретив тебя. Он был бы просто в восторге от такого яркого экземпляра.
-Да ему на целую книгу хватило бы.- согласился я. Теперь и я слегка справился с волнением -Такой закомплексованной твари он среди представителей своего вида никогда не встретил бы.
Чудовище оскалилось.
-Двое обреченных решили умереть красиво? Думаете, ваша болтовня трогает меня?
-Да ты же придушить нас уже хочешь. Я это вижу по твоим желтым глазенкам. Давай, сделай это. Или ты боишься? Боишься... нас?
В какой-то момент я решил, что ничего не выйдет. Что все напрасно, что тварь слишком далека от человека, от человеческих эмоций и чувств, что ненависть, злость и обида просто недоступны ей.
Но потом я услышал шорох за своей спиной. Слабый, едва уловимый. Оно приближалось к нам. Оно настоящее, оно - в своей собственной оболочке.
-ОГОНЬ!- закричал я изо всех сил и ринулся вперед, прямо на капитана. Я не оглядывался. Когда за мной гнался Джон Рейн, я решил, что мой сон сбылся, но теперь понял, что ошибался. Он сбывался сейчас, в эту самую минуту.
Сиенна уже стреляла. Огненные лучи пролетали совсем рядом, в нескольких дюймах от меня, но я чувствовал, что Сиенна не промахнется мимо цели - и оказался прав.
Несколько новых дымящихся дыр образовалось в теле капитана Грейси. Тварь зашипела и покачнулась. Сиенна выстрелила еще трижды - и отхватила ему руку.
Я набросился на него и повалил на песок. Я смутно помню, как кричал и рвал его на части. Помню, как совал руки прямо в эти огромные раны и расширял их, вырывая куски плоти. Помню, как кровь заливала мою здоровую руку, но я даже не думал о том, что могу заразиться - в тот миг меня это не волновало. Я желал лишь одного - чтобы этой твари не стало. Я воткнул гранату прямо туда, где у нее было сердце, я даже ощутил его - но оно не билось.
-Сиенна, ложись!
Тварь отпихнула меня, но я и сам уже выпустил ее. Я побежал обратно, глядя прямо перед собой - нечто уже неслось на нас. В собственном, истинном обличье.
-Я вижу кровь на твоих руках, и она твоя!- воскликнул капитан за миг до того, как граната разнесла его на части.
Увернувшись от кровавых ошметков, я ухватился за ручки саней. Сиенна тем временем взялась за вторые сани, нагруженные продовольствием, но гораздо более легкие.
-Бежим, скорее!
Бежать было трудно, я спотыкался, скользил и увязал в песке, тяжесть прибивала меня. Сиенна двигалась чуть быстрее.
Я не оборачивался. Обернуться и увидеть его - значит умереть. Возможно, через мгновение его щупальца выпотрошат меня, пронзят, как пронзили несчастного капитана - но я все равно смотрел только вперед. Не больше полусотни метров отделяло нас от твердой каменной поверхности.
Мы пронеслись мимо дымящихся останков капитана Грейси. Песок все еще шипел, вбирая в себя его кровь. Сиенна поспешно отвернулась, я заметил, как сильно она побледнела.
Что-то просвистело у меня над головой - щупальце хлестнуло воздух в нескольких дюймах от моего затылка. Я крепче ухватился за ручку здоровыми пальцами, но проклятая повязка вновь ослабла. Еще немного и я выпущу сани, и это будет конец.
И вдруг я почувствовал твердую поверхность под своей ногой. Это прибавило мне сил и я побежал быстрее. Что-то маленькое и черное вдруг пронеслось рядом со мной и, ловко перебирая многочисленными лапками, двинулось к Сиенне.
-Сиенна! Внизу!- закричал я из последних сил.
Она заметила его как раз вовремя - паук явно нацелился запрыгнуть на ее ботинок. Сиенна подняла ногу и резко опустила. Паук не успел увернуться и превратился в крохотное темное пятно на белоснежном камне.
Мы наконец замерли и обернулись... и увидели лишь пустыню. Тварь исчезла, ее будто не было вовсе. Кажется, я даже не видел характерных следов на песке... но возможно, с моего ракурса их просто не разглядеть.
-Оно ушло?- тихо, словно не в силах поверить в это, спросила Сиенна. Ее глаза были широко открыты, лицо блестело от пота.
-Да, ушло.- ответил я, хотя пока не был в этом уверен. -Мы победили его. Тут оно нас не достанет. Ему негде прятаться.
Но оба мы знали одну простую истину: нам вновь придется пересечь пустыню, это неизбежно. И уж тогда оно не станет играть с нами в игры: оно сделает все, чтобы отомстить нам.
ДЕНЬ 161.
Это было так непривычно: ступать по поверхности, которая не рассыпается у тебя под ногами. Я успел совсем позабыть, как это приятно. Все равно что после долгого ношения страшно неудобной обуви наконец-то надеть уютные домашние тапки.
И хотя теперь нам не приходилось утопать в песке, нельзя сказать, что двигаться мы стали быстрее. Даже наоборот. На второй день мне показалось, что мы слегка замедлились.
Разумеется, мы были к этому готовы, все-таки, мы поднимались в гору, но все равно это не могло не угнетать. Я чувствовал, как утекает время. Сколько живых осталось в лагере? Сколько еще зараженных? Есть ли вообще кого спасать или лагерь заполнен зомби? Если так, монстр вполне может отправить их по нашему следу.
Во время очередного привала Сиенна вдруг спросила:
-Как думаешь, оно и правда разозлилось?
Мои мысли были в тот момент слишком далеко и я не сразу понял, что она имеет в виду.
-Ты о чем?
-Когда мы стали оскорблять его, оно впало в ярость. Я сама поначалу не ожидала, что мы сможем взбесить его, мне эта идея казалась бредом, но я поддержала ее, потому что не могла придумать ничего лучше. Но если оно действительно разозлилось, то тогда почему потом так быстро отступило?
Я пожал плечами. Безусловно, вопрос был интересный, но мне хотелось сейчас об этом думать. Как и о чем либо другом. Было бы очень здорово попросту отключить мозги, бездумно шагать, глядя прямо перед собой, и не мучить себя бесполезными думами. Если уж на то пошло, куда более загадочной мне показалась самая последняя фраза капитана. "Я вижу кровь на твоих руках, и она твоя!"
-Не знаю. Может и правда решило, что оказавшись на камне, не имея возможности скрыться, станет слишком уязвимым.
-Но если оно было в ярости, то не должно было думать об этом.- заметила Сиенна. -Ярость, ненависть, страх... эти чувства туманят рассудок.
-Человеческий.- хмуро уточнил я.
-Вот именно!- она хлопнула в ладоши, видимо, решив, что до меня наконец-то дошло, куда она клонит, но на самом деле я решительно не понимал ее. -Это свойство человеческого существа! Мы не можем думать сразу о многом и не можем испытывать разом огромный спектр эмоций.
-И... и что нам это дает?- мне уже становилось неловко, я ощущал себя нерадивым учеником, в голову которого никак не удается вдолбить какую-то прописную истину.
Сиенна заламывала руки и облизывала пересохшие губы. Кажется, впервые за очень долгое время ею овладел уже почти позабытый научный азарт.
-Я, конечно, не биолог, мне привычнее копаться в земле, песке, камнях, изучать внутреннее строение планеты... но я не из тех, кто зацикливается на чем-то одном. В животном мире есть такое понятие, как мимикрия. Это когда живой организм имеет окраску, форму, запах какого-то другого организма или растения. Например, многие бабочки по цвету похожи на кору дерева - на стволе их почти невозможно увидеть. Богомол, прячущийся в орхидеях, и сам сильно смахивает на цветок. Муха, покрытая черными и желтыми полосками - хищник не решится напасть на нее, спутав с пчелой. Каменные суслики едят шкуру гремучих змей, чтобы пахнуть ими.
-Так значит, эта тварь тоже использует мимикрию?
-Вот только на нее она действует совсем иначе!- голос Сиенны даже дрожал от волнения. А вот мне становилось грустно: даже если Сиенна права, даже если она сделала какое-то открытие, едва ли кто-нибудь об этом узнает. Однако говорить об этом сейчас было бы слишком жестоко. -Ведь у мухи, что окрашена, как пчела, не вырастет жало, верно? И съевший змеиную шкуру суслик не начнет вырабатывать яд - он лишь будет пахнуть, как гадюка. Но эта тварь, вселяясь в тела людей, действует иначе. Мне кажется, что частично она и правда становится тем, в кого вселилась.
От этой мысли мне становилось плохо. То есть получается, позавчера я и правда взорвал капитана Грейси? А еще раньше убил Ларри Китсбри. А до этого мы сожгли целую кучу народа...
Похоже, эти тревожные мысли отразились на моем лице - Сиенна уже качала головой и спешила меня успокоить.
-Нет. Слушай внимательнее: ОНА становится тем, в кого вселилась. Капитан уже не был капитаном, тварь лишь притворялась им. Осознанно, или же это происходит само собой - иной вопрос.
-Так к чему ты ведешь?
-К тому, что управляя чужим телом, она испытывает то же самое, что мог бы испытывать этот самый человек. Когда мы принялись унижать ее, мы задели именно ту ее часть, что немного, самую малость, очеловечилась. А после того, как ты взорвал тело капитана...
-Оно вновь стало самим собой.- до меня наконец-то стало доходить.
-Именно! Потому и злоба его испарилась. Не знаю, способно ли оно вообще что-то испытывать, но то, что оно ощущало, не принадлежало ему. Ты уничтожил этот своеобразный источник сигнала и тварь остановилась, потому что, возможно, уже не воспринимала нас, как свою главную, обязательную цель.- Сиенна помолчала немного, восстанавливая дыхание, а потом добавила: -Конечно, все это лишь мои предположения.
-Очень хорошие предположения.- похвалил я, а сам подумал: "Было бы здорово, если бы это открытие еще помогло нам понять, как эту тварь убить". -Оно многое объясняет. Почему мы не поняли, что Кевин Берд болен... почему я не заподозрил Шелдона и Ларри... Тварь не просто притворялась - она была ими.
-Как мимикрия, но наоборот. Ты уже не прикидываешься - ты становишься кем-то другим.
Мы помолчали, пытаясь осознать все то, о чем только что говорили. Ощущалось в этих разговорах даже что-то возвышенное, что-то почти светское, но при этом такое простое, домашнее, такое... такое человеческое, что на глазах у меня вновь выступили слезы.
Все, что случилось с нами, должно было либо сломать меня, либо свести меня с ума. Однако получилось иначе: я стал удивительно сентиментальным.
ДЕНЬ 162.
Сегодня мы слегка ускорились, оказавшись на достаточно равнинной поверхности. Склон, по которому мы поднимались, стал менее крутым, идти стало легче, дыхание выровнялось и даже настроение чуть-чуть, самую малость, приподнялось. Когда мы шли по ровной поверхности, меня не покидало чувство, что стоит нам сойти с этой широкой каменной тропы, как наши ноги привычно увязнут в песке. Я не мог представить, что подойдя к самому краю, увижу настоящий обрыв. Это было просто немыслимо.
Разумеется, мы пока еще прекрасно видели пустыню, что простиралась до горизонта во всех направлениях, однако барханы уже не казались такими огромными. Мы с Сиенной уже поднялись выше самого высокого из них.
Сиенна поделилась своими ощущениями и я обрадовался - она испытывала то же, что и я.
-Такое двоякое чувство.- сказала она. Этим утром Сиенна попыталась немного расчесать волосы и они уже не выглядели такими липкими и сваленными, но все равно частично скрывали ее лицо, когда она шла, слегка наклонившись под тяжестью груза. -Мы вроде бы поднимаемся в гору, но я этого не ощущаю. Может, мы не заметим, и когда окажемся на вершине?
-Думаю, заметим.- медленно ответил я, стараясь не сбиваться с дыхательного ритма, который помогал идти. -Мы как минимум увидим, что вместо подъема начался спуск, а значит надо вернуться назад.
Мы не могли знать, на какую высоту мы уже поднялись, но с воздухом тут все было нормально - кислородные баллоны пока не требовались. Тем не менее, я внимательно следил за собственным дыханием и дыханием Сиенны, чтобы вовремя уловить любые негативные изменения. Было бы не очень здорово хлопнуться в обморок от недостатка кислорода.
Я все ждал, что жара начнет спадать, но как бы не так - кажется, становилось еще жарче. Солнца стали ближе, а тени, которую порой давали в пустыне высокие барханы, нам теперь не найти. Впрочем, я полагаю, если бы гора была менее пологой, это никак не повлияло бы: два солнца освещали ее с двух сторон, тени просто неоткуда взяться. Мы ощущали их жар лицом и затылком. Неприятное чувство: тебя словно поджаривают на медленном огне.
Мы перекусили в середине дня, чтобы немного восстановить силы, и обнаружили еще одну плохую банку. Тут мы ее не могли закопать, поэтому выкидывать вовсе не стали, положили отдельно от хороших... ну, вернее, потенциально хороших продуктов. Причем сделали это молча, даже не сговариваясь, и прекрасно понимая, почему и зачем это делаем.
Оно могло выслать за нами погоню. Да, естественно, оно знает, куда мы направляемся, однако оставлять лишние подсказки было бы глупо. Нет, скорее всего, это не имело бы никакого значения, оно в любом случае настигнет нас, если захочет... и все же мы не могли поступить иначе. Можете назвать это суеверным страхом.
А к вечеру нас одолел уже далеко не суеверный, а самый настоящий страх. От радости, что охватила нас, когда мы поняли, что движемся быстрее, чем несколько дней назад, не осталось и следа, она лопнула, словно мыльный пузырь.
С запада надвигалась тьма.
Огромное серо-бурое облако пыли закрыло собой весь горизонт. Теперь, оказавшись выше поверхности, мы могли увидеть больше, чем раньше - больше, чем хотелось бы. Гигантская туча казалась неаккуратным пятном темной краски на красивом, пусть и несколько однообразном холсте. Кажется, мы даже видели, как меняется пустыня под напором этого чудовища: оно перестраивало ее, разрушало огромные барханы в одном месте и заново создавало их в другом. Сиенна дрожала и я дотронулся до ее плеча.
-Через... через час или около того мы поймем, в каком направлении она движется.- сказала Сиенна и вновь ухватилась за ручки саней.
Мы избавились от метеорологического зонда, посчитав его лишним грузом - тем более, в прошлый раз он все равно не предупредил нас о приближении бури, кто знает, как вышло бы теперь? Ирония в том, что если бы мы с Сиенной и узнали о буре заранее, сделать ничего мы не смогли бы: теперь отклониться с курса просто нереально. Горная гряда в ширину около полутора миль - этого слишком мало, чтобы избежать встречи со стихией. Прыгать со скалы в песок - глупое и опасное занятие, песок лишь кажется таким мягким. У подножия горы он тверже, ибо ветер трогает его куда реже, да и сама гора раздается в ширь: во время падения мы ударимся о камень и к моменту приземления будем либо мертвы, либо близки к этому и уже точно не сдвинемся с места.
Повернуть назад - глупая идея, мы не успеем за несколько часов покрыть расстояние, на преодоление которого ушел не один день. Может и успели бы, если бы бросили груз, но, опять таки, не факт, что даже спустившись с горы, нам удалось бы выйти из "зоны поражения" и найти безопасное место. А если и нашли бы, дальнейший поход уже не имел бы смысла: буря уничтожила бы наше продовольствие, разбросала бы баллоны, разобрала бы по винтику робота Эдди. Я пишу все это, чтобы мой возможный читатель понял, в каком безвыходном положении мы оказались. Не стоит считать нас безумцами, решившими героически умереть. Умирать никто не хочет, никогда. И мы тоже не хотели. Но мы понимали, что сейчас мы в ловушке, в капкане. И вопрос теперь лишь один: явится ли охотник, чтобы добить нас и выпотрошить наши трупы?
ДЕНЬ 163.
Уже по тому, что эта запись появилась, вы можете понять - мы выжили.
Удача улыбнулась нам - буря прошла в нескольких милях от нас. Хотя, честно говоря, нам казалось, что стоит подойти к краю скалы и мы ощутим ее жаркое, колючее дыхание.
Мы не подходили к краю, но все равно прекрасно видели ее. Огромный песчаный монстр стремительно накрывал все, что находилось с западной стороны. Мы с Сиенной шли, то и дело поглядывая через плечо, не только чтобы убедиться в том, что буря не разворачивается в нашу сторону, но и чтобы полюбоваться на это страшное, но при этом прекрасное и будоражащее зрелище. Когда буря настигала наш лагерь, мы находились в самом ее эпицентре. Едва ли кому хватало мужества покинуть дом, чтобы увидеть гигантское пыльное облако всего за час до того, как оно должно было накрыть лагерь. Нет, мы предпочитали прятаться за прочными, уютными (да, во время разгула жуткой стихии эти маленькие парилки казались вполне себе уютными) стенами, прислушиваясь лишь к мрачному скрипу металла.
Но мы с Сиенной видели ее совсем близко - сама смерть прошагала рядом с нами, чуть не задев острым лезвием.
-Жаль, что у нас нет с собой фотоаппарата.- заметила Сиенна, когда мы остановились на привал. -Снимки получились бы невероятные.
"Вот только успели бы мы кому-то их продемонстрировать?"- хотел спросить я, но вовремя прикусил язык, посмотрев на книжку, что лежала у меня на коленях. Она сильно износилась за время наших путешествий по пустыне, песок прочно въелся в нее, каждый раз, когда я открывал ее, чтобы сделать очередную запись, на меня высыпались несколько песчинок. Шансы, что кто-то прочтет ее, невелики. Впрочем, сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что с самого начала писал ее для себя. Я самого начала знал, что ничьи руки, кроме моих собственных, не откроют ее, ничье глаза не пробегут по ее строчкам. В этом смысле, и тут тоже ощущалась злая ирония, доктору Одегарду, с его едва-едва начатым дневником, повезло больше - хотя бы я успел пролистать его.
-Все хорошо?- спросила Сиенна, видимо, уловив мои мрачные думы. Мне вообще казалось, что между нами уже выстроилась какая-то сверхъестественная, почти телепатическая связь. Мы легко ощущали настроение, чувства и, вероятно, даже мысли друг друга.
-Да, все нормально.- я попытался улыбнуться. -Просто иногда в голову лезет... всякое. Всякие глупости.
-Иногда? Еще повезло. Мне они лезут постоянно.
Очередной привал - и мы продолжили путь. Буря осталась позади. Еще некоторое время мы оборачивались, чтобы посмотреть на нее, и в какой-то увидели лишь чистое голубое небо и блестящий песок. Будто и не было ничего.
ДЕНЬ 164.
Подъем стал круче.
Наверняка любой хороший альпинист посмеялся бы над моими словами, если бы увидел, о чем речь, но мы-то не были альпинистами, а самое главное - мы смертельно устали и тащили ношу, которая, кажется, становилась с каждым днем все тяжелее. Я опасался, что в какой-то момент просто не смогу сдвинуть сани с места, мне банально не хватит сил. И мы застрянем, возможно, всего в нескольких милях от цели. Худший финал и представить трудно.
Эти мысли посещали меня все чаще, ибо все чаще напоминала о себе боль в спине. На гудящие плечи и запястья я уже научился не обращать внимания: мне даже начинало казаться порой, что они вовсе не мои, что их у меня нет, а все, что я ощущаю - та же самая фантомная боль от несуществующих конечностей. Но с болью в спине этот фокус не прокатывал. Я теперь прекрасно понимал, о чем говорил Джим: иногда создавалось впечатление, что в спину и правда насыпали битого стекла, и при каждом движении острые осколки вонзаются все глубже и глубже. Мне иногда чудилось, что по спине и правда течет кровь, но тайком проведя по ней ладонью, я обнаруживал лишь пот.
Мы так и не придумали более удобного способа для удержания саней моей покалеченной рукой, поэтому часто приходилось делать остановки, чтобы укрепить разболтавшуюся повязку. Руки мои не только огрубели, но и стали менее чувствительными, в том числе к боли. Я ощущал ее не в ладонях, а чуть выше, поэтому мои собственные пальцы иногда будто исчезали. И я понимал, что в какой-то момент просто не почувствую вовремя, как ручка саней выскальзывает, не успею схватить их. В моем воображении, которое рисовало все более мрачные картины, это всегда происходило уже у самой вершины. Я представлял, как развязывается ослабевший узел, как сани выскакивают из двух моих здоровых пальцев и на несколько мгновений повисают на одной руке. Но одной рукой я не могу удержать такую тяжесть, а Сиенна просто не успевает помочь. И они падают, летят вниз, вначале скользят по гладкому камню, а потом начинают кувыркаться и переворачиваться, разбрасывая содержимое во все стороны. Этой ночью что-то похожее даже приснилось мне... я очень надеюсь, что это не вещий сон.
Естественно, мы еще больше замедлились. Отдых мы теперь устраивали каждый час, а запас воды стремительно подходил к концу. Пройдет совсем немного времени и нам придется больше есть, чтобы утолить жажду и напитать организм жидкостями из пищи.
Дышать стало труднее. Мы наконец заметили это, но не спешили обращаться к баллонам. Привычка экономить все, что только можно, не позволяла нам использовать их уже сейчас - кто знает, сколько нам еще предстоит провести тут? Тем не менее, я часто поглядывал на Сиенну, а она на меня - таким образом мы пытались уловить тот момент, когда станет ясно, что без дополнительной подпитки кислородом идти дальше уже нельзя.
Я не знал, на какую высоту мы поднялись, но полагал, что уже точно преодолели отметку в три километра, а по ощущениям - приближаемся к пяти. По словам мистера Питерсона, гора Ардера в три раза выше Эвереста, а это значит, что нам придется еще очень много времени провести на экстремальной высоте. Там, где земные альпинисты заканчивают свое восхождение, устанавливают флаг, открывают шампанское и делают фото на память, мы лишь передохнем в очередной раз и двинемся дальше.
-По крайней мере, мы установим рекорд.- сказала Сиенна во время привала, с трудом переведя дух. -Хоть какое-то достижение.
Пора было остановиться на ночевку, но мы решили пройти еще немного. Расстояние, которое обычно можно покрыть за полчаса, здесь мы преодолевали за все полтора-два. Я старался не думать об этом, и о драгоценном времени, которое мы теряли, но мысли, как всегда, лезли без спросу, сами по себе. Я размышлял: чем сейчас заняты люди в лагере? Сумел ли Гилрой установить свою трусливую диктатуру? Все ли в порядке с мистером Питерсоном? Как поступили с больными - их кормят, пусть даже объедками, или бросили это пустое занятие? А вдруг монстр, разозленный, что не сумел достать меня и Сиенну, вернулся в лагерь и убил там всех? А может, наоборот, корабль со спасателями уже прилетел и мы с Сиенной - единственные представители человеческой цивилизации, оставшиеся на этой проклятой планете?
Последняя мысль должна была подбодрить меня, ведь если даже мы погибнем, это не так важно: другие расскажут обо всем, что случилось. И все же страх за собственную шкуру, этот вечный инстинкт, не позволял мне думать обо всем этом без чувства, близкого к отвращению. Особенно причудливым было то, что это отвращение постепенно переходило в ненависть к самому себе. Что же стало со мной? Неужели я не могу порадоваться за, возможно, спасенных людей? В конце концов, разве не их спасение является главной целью нашего похода? Последняя надежда - вот чем мы себя считали, покидая лагерь. А что же теперь? Мы пропали, сгинули, а надежда рассыпалась в прах под давлением животного инстинкта самосохранения. Десятки веков эволюции человеческого сознания привели к тому, с чего все начиналось.
Я думал обо всем этом и мне казалось, что вот-вот я совершу какое-то открытие. Некая истина предстанет передо мной во всей красе и я пойму, возможно, замысел самой Вселенной. Однако поток моих мыслей был прерван: Сиенна вдруг остановилась и выпустила ручки саней. С громким стуком они упали на камень.
Женщина смотрела прямо перед собой и делала тяжелые, прерывистые вдохи, а потом точно также выдыхала. Будто воздух, который она глотала, был разным по объему, и порой его то не хватало, то он никак не мог поместиться в легких.
Смутно я понимал, что и сам дышу почти так же, но решил, что могу еще потерпеть - а вот Сиенне необходим глоток кислорода.
-Я... со мной все... все нормально...- пробормотала она, не глядя на меня. -Просто немного постоять нужно... я...
Я убедился, что ноги ее пока держат, и аккуратно поставил собственные сани. Я отвязал от них один из баллонов. Узлы Джима, как я говорил ранее, были прочные, но при этом их легко распутать, однако с одной рукой мне все же пришлось повозиться. Я постоянно бросал взгляды на Сиенну, чтобы заметить вовремя, если она опасно покачнется.
Вся операция заняла бы не больше минуты, но как же неудобно было делать все одной рукой! Хотелось просто рычать от злости и бессилия. Я содрал защитную пленку и колпачок, после чего подсоединил к баллону трубку и прикрепил его к специальному рюкзаку. Несколько раз я проверил надежность креплений - падение баллона и сильный удар о камень могли кончиться плачевно.
Сиенна еще слабо протестовала, но я не обращал внимания. Она слегка сморщилась, когда я повесил баллон на ее спину, а лямки, видимо, довольно ощутимо врезались в плечи.
-Я... я смогу разговаривать с этой штукой на лице?- спросила Сиенна, с недоверием глядя на прозрачную маску, которую я уже собирался надеть на нее.
-Сможешь. Просто голос будет слегка приглушенным.
Она кивнула, примиряясь с неизбежным, и я закрепил кислородную маску на ее лице.
-Сейчас я включу подачу воздуха.
Я повернул вентиль в верхней части баллона и отступил на пару шагов, наблюдая за реакцией Сиенны.
Поначалу лицо ее оставалось таким же сумрачным, она хмуро смотрела перед собой, а потом брови ее взлетели вверх и я увидел, как она сделала глубокий, ровный вдох.
-Воздух. Как же он прекрасен.- маска не только приглушала, но и слегка искажала ее голос. -Боже, я будто заново родилась.
Смутно улыбаясь, будто еще не до конца очнувшись от какого-то сна, Сиенна вновь подняла сани. Примерно с милю она даже не обращала внимания на баллон за спиной, еще больше пригибавший к земле - столько сил ей придало вновь обретенное дыхание.
Я вытерпел еще около часа. Я понял, что пора что-то делать, когда понял, что дышу ушами - именно такое впечатление создавало мое шумное, неровное дыхание, оно так громко отдавало в уши, будто там гулял ветер. Я сделал знак остановиться и теперь уже Сиенна помогла мне - закрепила баллон на моей спине и включила кислород.
Наверное, на моем лице отразилось примерно то же самое. Я будто сделал самый первый в своей жизни полноценный, настоящий глоток воздуха, и он тут же вскружил голову. Меня даже слегка повело и Сиенна ухватила меня за руку.
И тут случилось что-то странное. Я смотрел на ее руку, что держала мою - здоровую, конечно же - и неожиданно сделал шаг в одну сторону, а потом в другую. И теперь уже я держал ее руку. Это были неловкие, неуверенные шаги, но Сиенна все поняла.
Я осторожно, дабы не омрачить этот момент болью, положил вторую руку на ее талию, а она приобняла меня за плечо. В полной тишине, слушая лишь искаженное кислородной маской дыхание друг друга, мы стали кружиться.
У меня возникло чувство, будто это сон... но если и так, пусть он длится как можно дольше. Наш танец вначале был медленным, но постепенно ускорился. Вначале вел я, потом она - более уверенно и смело. Наши ботинки слегка стучали по камню, влажные от пота ладони скользили, но мы держались крепко. Сиенна улыбалась и я смутно чувствовал, что и мои собственные губы растянуты в улыбке.
Мы были счастливы в этот момент. Я не думал, что когда-нибудь буду счастлив - но тогда счастье меня переполняло. И я попытался запомнить все то, что испытывал в тот миг. Наши сцепленные руки, ее ладонь на моем плече, стук каблуков, легкое шуршание одежды, запах пота, давно уже не казавшийся неприятным, участившееся дыхание и, самое главное, сердце, что колотится так сильно, словно хочет выпрыгнуть из груди. Мне невольно вспомнилась схватка с капитаном - вернее, с существом, что им притворялось. Я вспомнил, как засунул в него руку, прямо туда, где было его сердце. Я должен был ощутить его биение, но не почувствовал ничего.
Мое сердце, наверное, оставило бы ожог на ладони того, кто дотронулся бы до него сейчас. О, как же это было прекрасно - ощущать себя живым, настоящим... и видеть перед собой ее. Вы, в моменты, когда вашу душу переполняет счастье, пытаетесь максимально запомнить это чувство и все то, что происходит с вами в этот момент, все, что окружает вас, поймать каждый услышанный звук, каждое слово, запечатлеть в памяти каждый штрих? Нет, едва ли... В эти мгновения мы просто плывем на этих теплых волнах, всецело отдаемся течению, позволяем ему увести нас на самую вершину блаженства, туда, где разум отключается, душа поет, как птица в райском саду, а память становится лишь ненужным придатком той, иной, приземленной нашей сущности.
Но я не мог себе позволить отдаться этой стихии. Да, возможно, я лишил себя подлинного наслаждения, но я чувствовал, что иначе нельзя. Я уже понимал, что скорее всего сейчас мы счастливы в последний раз в жизни и нельзя израсходовать это чувство сразу, за один "присест", словно наркоман, не знающий чувства меры. Нужно смаковать это счастье, оставить в себе его частички, его семена, чтобы позволить им взойти в тот миг, когда нас окружит беспросветный мрак. И глядя в глаза Сиенны, я понимал, что поступаю правильно - ибо она делала то же самое. Мы наслаждались, но не пьянели. Мы танцевали, но не пускались в безрассудные пляски. Мы смотрели в глаза друг друга, но напряжение читалось на наших лицах.
Боль в спине, в последнее время, наверное, не уступавшая той, что испытывал Джим, отошла на второй план. Мои сломанные пальцы ощущали тепло живого тела Сиенны и тоже будто бы исцелились - пусть это чувство было обманчивым, но его я тоже старался запомнить. Прозрачные маски запотевали от нашего частого дыхания. Но танец наш продолжался, и я бы хотел, чтобы он длился целую вечность и даже дольше.
Потом мы выпустили друг друга и я испытал разочарование, но длилось оно всего миг - и его я тоже постарался запомнить, ведь нет чувства прекрасней, чем разочарование, обернувшееся внезапной радостью - Сиенна сняла маску, а мгновение спустя я сделал то же самое. Кислородные маски висели на шеях, они слегка стукнулись, когда наши губы слились воедино.
Мы не успели ощутить недостаток воздуха - ибо оба задержали дыхание, а потом вдохнули его друг в друга. Наш поцелуй был сухим, влаге просто неоткуда взяться, но страстным и долгим. Мне почудилось, что подул ветер, настоящий, "правильный" ветер, такой, как дома, но потом я понял, что это волосы Сиенны коснулись моего лба. Наконец мы отошли друг от друга и вновь надели маски. Еще с минуту мы молчали, не зная, что теперь сказать и что сделать.
И поняли, что лучше молчать. И вот так, совершенно молча, хоть и со смутными улыбками, блуждавшими на лицах, мы подняли сани и двинулись дальше.
Максимализм - черта, присущая человеческому существу. И я, являясь им, осмелюсь сказать: наш с Сиенной танец - самое прекрасное, что когда-либо видела эта планета.
ДЕНЬ 165.
Как я и думал, уже через несколько часов все произошедшее стало казаться мне сном...
Безусловно, многое из того, что с нами случилось, походило на сон - в основном, на ночной кошмар, который страшно вспоминать и противно о нем думать. Но тот сон был другим. Он был прекрасен.
Это обманчивое чувство развеяла сама Сиенна. Устроившись на ночлег, забравшись каждый в свою палатку, мы сняли маски, ибо во сне дыхание само по себе выравнивается и воздуха нужно меньше. Конечно, в первый миг я ощутил разницу, но потом, успокоившись, смог вдохнуть полной грудью, почти не ощутив недостатка кислорода.
Я услышал голос Сиенны. Она говорила тихо, но и весь окружающий мир был окутан тишиной.
-Это было замечательно. Я не думала, что когда-нибудь вновь почувствую себя счастливой.
Я ощутил, как учащенно бьется мое сердце. Не нужно было уточнять, о чем она говорит. "Это не сон. Это было по правде!"- подумал я и меня охватило радостное возбуждение. Я постарался поскорее унять его, иначе придется вновь прибегнуть к помощи кислородного баллона - мое дыхание вновь сделалось прерывистым.
Я лежал на боку, закутавшись в спальный мешок, и размышлял: что же ответить?
-Я... не был уверен, знаешь ли ты о моих чувствах к тебе. Иначе этот танец состоялся бы раньше.
-Я догадывалась давно, а убедилась незадолго до нашего ухода. Когда ты вдруг сделал мне комплимент. И я ждала, что же будет дальше.
Ее голос становился все тише, все спокойнее - она явно засыпала. А вот меня уже совсем не тянуло на сон.
-Я собирался признаться, но... не было подходящего момента. Все происходило слишком быстро.
Я лгал, к сожалению. Не было у меня таких намерений... по крайней мере, я об этом не задумывался. Может быть, это именно то, о чем не нужно думать - нужно просто сказать, и все. Как сказал в прошлый раз. Неожиданно и удивив даже самого себя.
Сиенна не ответила и я понял, что она уснула. А я еще долго маялся без сна. Хорошие мысли отходили на второй план, образ танцующей Сиенны таял и я вновь видел их - всех, до единого. Живых и одновременно мертвых. Вроде бы знакомых, но таких дико чужих. Чувство счастья рассыпалось в прах. Я попытался вновь ухватиться за него, но это было все равно что ловить руками ветер. Ложка дегтя портит бочку меда, но ложкой меда бочку дегтя не подсластишь.
Это было грустно - осознавать, что все зря. Нужно было не сдерживать себя, нужно было насладиться моментом в полной мере. Так я думал... а потом наконец уснул и мне приснилась Сиенна. И в этом сне мы не только танцевали.
Крутизна подъема слегка уменьшилась, идти стало чуточку легче. Вот только спину ломило уже не только от тяжелых саней, но и от висящего за плечами баллона. Лямки врезались в кожу. Мы пытались подложить под них обрывки одежды, но они очень скоро вылезали или комкались, лишь ухудшая положение.
Сегодня очередном термосе кончилась вода. Таким образом, у нас осталось четыре полных термоса, а также жидкость, которую можно получить из пищи. В этом плане лучше всего годились супы, но именно с ними у нас и возникла проблема: половина всех взятых в поход супов, хоть овощных, хоть мясных, оказалась испорчена. Сегодня мы обнаружили банку, где процесс начался едва-едва: плесень образовалась лишь по краям. С минуту мы сидели, глядя на ее содержимое, а потом уже друг на друга.
-Рискнем?
Мы рискнули. Мы ели, ощущая слабый гнилостный привкус. Что сказал бы бедный доктор Смит, увидев, чем мы питаемся? Ужасно хотелось запить все это водой, но ее нужно было беречь. Я решился сделать лишь два маленьких глотка, которые слабо помогли, лишь увеличили жажду.
Расплата наступила уже через три часа. Сиенна объявила, что у нее болит живот. Я и сам ощущал неприятное бурление, но не решался об этом сказать. В результате мы оставили нашу поклажу и отошли как можно дальше друг от друга.
Суп вылился из меня в еще более жидком виде, чем был изначально. Самое ужасное: я ощутил знакомый гнилостный запах и к горлу подкатил комок.
Встав, я не стал оглядываться, чтобы убедиться в том, что белый камень за моей спиной поменял свой цвет – это и так было ясно, но лишь вызвало бы новый приступ тошноты. Я торопливо оделся и вернулся к саням, где меня уже ждала Сиенна. Мы немного неловко переглянулись и, не сказав ни слова, двинулись дальше.
В этот день мы останавливались еще трижды по той же самой причине. У нас были кое-какие лекарства но, обжегшись один раз, решили больше не испытывать судьбу – мало ли какое у них побочное действие. Живот по прежнему болел и бурлил, там будто трепыхалась живая рыба. Один раз мне вообще пришлось буквально сорваться с места, даже не предупредив – настолько сильным оказался позыв.
Мы оба понимали, как это плохо – то, что с нами происходит. Дело вовсе не в дискомфорте, хотя он тоже не добавлял приятных эмоций, все гораздо сложнее. С треклятым супом мы давно расстались и теперь всякий раз лишаемся самого главного – жалких остатков влаги. Я уже ощущал страшную сухость во рту и першение в горле. Все это было и раньше, конечно же, но теперь многократно усилилось. В какой-то момент я поймал себя на том, что слизываю и проглатываю капельки пота, добравшиеся до губ. Нельзя, чтобы это вошло в привычку – от соленого вкуса пить хочется еще больше.
Наконец мы остановились не по требованию бунтующих желудков, а лишь чтобы отдохнуть. Сиенна сильно побледнела, пота на ее лице было больше, чем обычно, он ярко блестел на солнце. Губы ее потрескались и она, как и я, время от времени облизывала их.
-Далеко нам еще, как считаешь?- спросила она, не снимая маску. Дышать становилось все труднее, скоро нам и спать придется с баллонами.
-Половину пути мы точно одолели.- ответил я не очень уверенно. –Надо полагать, мы сейчас на высоте около десяти километров над землей… э-э-э… песком.
-Будь это нормальная гора, мы бы давно уже поднялись.- хмуро сказала Сиенна и ударила ногой по камню. –А мы словно движемся по какой-то равнине. Мы будто оказались на другой планете. Мне кажется порой, что даже если мы поменяем направление и двинемся, например, на север, то даже не увидим края.
-Может и не увидим, если гора такая пологая.
Мы пытались перебить плохое настроение едой – в этот раз нормальной, без намека на порчу. Получилось не очень – мы расстались с ней уже через часа полтора. Хотелось рычать и выть от ярости. У меня тоже уже возникали странные мысли. Я вспоминал, как монстр гнался за нами, а потом внезапно отступил. Может, потому и отступил, что знал – мы не доберемся. Мы сгинем на полпути, или даже у самой вершины. Монстр – не только та ядовитая тварь с щупальцами. Монстр – все, что нас окружает. Даже самый воздух. И нет у нас ни единого шанса.
ДЕНЬ 166.
Сегодня мы увидели вершину.
Горная гряда раздавалась вширь еще больше прежнего и постепенно обретала более-менее знакомые очертания. Я уже видел это – на видео, что показывал Эдди. Издали гора и правда слегка напоминала грудь женщины, но это если смотреть в профиль. Мы же оказались с другой стороны и она казалась гораздо шире, хоть и ниже – ибо больше половины пути мы уже преодолели. Округленная, гладкая вершина совсем не походила на земные острые пики, где каждый неверный шаг может привести к долгому и страшному падению. С другой стороны, если повезет, ты сможешь зацепиться за какой-нибудь выступ, а тут цепляться не за что. Ты просто будешь катиться, медленно вначале, потом все быстрее и быстрее, ощущая, как ломаются кости, одна за другой.
Второе солнца на миг скрылось за горой и благословенная тень легла на нас. Я даже снял маску, словно желая вдохнуть ее вместе с воздухом, и тут же закашлялся. Дышать было почти нечем. Маску пришлось тут же надеть обратно и сделать глубокий вдох чистого кислорода.
Налюбовавшись, мы пошли дальше. Поднимать голову, чтобы лишний раз глянуть на вершину и хотя бы попытаться оценить, какими темпами мы к ней приближаемся, было опасно: солнце пряталось недолго, оно вновь било нам в глаза и мы могли на несколько минут ослепнуть.
А ослепнув, могли упасть, и неизвестно, чем бы это кончилось – подъем вновь стал круче. Я буквально чувствовал, как утекают последние капли воздуха из очередного баллона. Да, мы могли экономить воду, у нас это почти получалось, но с воздухом ничего не поделать. Наше дыхание становилось более тяжелым и частым, остановки мы делали теперь каждые полчаса и кислород расходовался быстрее, чем хотелось бы. Я теперь понял, как наивны мы были, полагая, что взятых с собой кислородных баллонов хватит на семерых человек. Но нам с Сиенной их должно хватить, конечно же, иначе… иначе это будет просто нечестно.
Боль уже не только в спине, во всем теле, становилась все невыносимее. Руки и ноги стали будто деревянными, почти не слушались, но при этом не онемели – так было бы гораздо проще. Нет, я чувствовал, как ноют натруженные мышцы, я ощущал эту боль даже во сне. Впрочем, прошлой ночью я почти не спал… и Сиенна, как мне казалось, тоже. Голова болела уже почти не переставая, ведь с каждым шагом мы будто не в гору поднимались, а шли навстречу звезде, что полыхает сейчас прямо над нашими головами. Нет, я не желал этой встречи, совсем не желал. Я бы потушил этот свет, если бы мог, навсегда потушил, и пусть это дьявольское место навеки покроет тьма. Это было бы прекрасно… даже прекраснее нашего танца.
Иногда возникало чувство, что мы топчемся на месте. Я поднимал голову, рискуя ослепнуть, пытался понять, насколько мы приблизились к цели и мне казалось, что ничего не изменилось. Словно мы пытались подняться по идущему вниз эскалатору. Умом я понимал, что это неправда, это всего лишь обман зрения, вызванный ужасной однородностью всего, что нас окружает: ничего не поменялось, мы сменили одну пустыню на другую, и тут тоже не за что цепляться глазу. Но все равно, все равно это гадкое чувство не отпускало. Это напоминало сон, где тебе лишь кажется, что ты бежишь, а чудовище, от которого ты пытаешься спастись, уже стоит сзади, уже дышит тебе в затылок, оно вот-вот тебя схватит.
Гадкие последствия отравления еще давали о себе знать, но уже не так сильно и не так часто. Тот же доктор Смит, которого я вспоминал недавно, наверняка сказал бы, что мы еще легко отделались: испорченные консервы – весьма опасная штука. Но я буквально чувствовал в себе эту сухость: уже не только во рту, во всем теле. Будто кто-то проткнул меня и вылил почти всю жидкость. Вот-вот вытечет последняя капля и это станет финальным аккордом в нашей трагической пьесе.
Перечитавая последние страницы, я чуть не уснул. Ох, не завидую тому бедняге, кто решится прочесть все это.
ДЕНЬ 167.
Собственным ногам мы не могли больше доверять.
Да, все верно - мы оба сегодня рухнули на камень. Я при этом выбил себе зуб - словно без того не хватало мне источников боли. Сиенна разбила колено и теперь шла, прихрамывая и, без сомнения, бормоча себе под нос проклятья, которые все равно приглушала кислородная маска.
-Мы не сможем вернуться.- сказал я во время привала, который мы устроили уже минут через сорок после того, как продолжили путь. -И каждый шаг отдаляет нас от спасения.
Не знаю, для чего я сказал это - по лицу Сиенны и так было ясно, что она все понимает. Она указала на робота Эдди, который лежал, крепко привязанный, рядом с кислородными баллонами.
-Если это поможет спасти остальных... что ж, тогда можно сделать еще миллион шагов.
Она сказала это надтреснутым, слабым голосом. Конечно, это была бравада. Утешение себя тем, что все наши страдания, вся наша боль и даже смерть - все это для иной, высшей цели - было единственным, что еще заставляло нас держаться на ногах. Но, как мы сегодня убедились, скоро этого будет недостаточно. Скоро нам станет плевать. Признаюсь: в глубине души мне уже плевать. Плевать на всех, кто остался там, позади, плевать на тех, кто умер или еще умрет. Их сейчас нет рядом. Может, их никогда и не было? Может, мы лишь выдумали их? Может, и весь этот мир - лишь наша выдумка? Но я слишком ясно ощущал твердый камень под ногами, казавшийся таким приятным поначалу и таким жестоким ныне. Я ощущал солнце на своей коже - гораздо сильнее, чем хотел бы. Я чувствовал, как бегут по спине ручьи пота. Все это нельзя выдумать. Мы двое есть. Мы тут, мы идем. А что насчет других? Их не увидишь, не пощупаешь. Так почему мы должны так стараться ради них? Почему мы, настоящие, живые, должны страдать ради каких-то призраков?
Я выплескиваю все эти безумные мысли на бумагу, потому что всем сердцем надеюсь, что здесь они и останутся, будто в клетке, и не смогут заполнить мою голову. Пусть они решат, что я признал их, раз проявил прямо тут, но это будет ловушка, капкан! Они будут здесь - и нигде больше... нигде... но что если я прав...
ДЕНЬ 168.
И все же мы приближались к ней.
Я даже засек время - в этот раз солнце было закрыто горной вершиной на целую минуту дольше. Выходит, мы уже ближе. Мы совсем рядом. Подъем становился все круче, идти было тяжело, но наша цель, уже маячившая так близко, словно подбадривала нас. В какой-то момент, обернувшись назад, я увидел склон - тот самый, по которому мы поднимались. Он тянулся и тянулся, казался бесконечным и мне даже не верилось, что мы прошли так далеко, что все это осталось позади. Я хотел ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон, но боялся... вдруг все это и правда окажется сном?
Сани становились легче по мере того, как мы тратили кислород, но сейчас они казались тяжелыми и грузными, как и прежде - они тянули меня назад. Чертова повязка, помогавшая удерживать их, сползала в два раза быстрее, чем прежде и местами порвалась. Но нам нечем было заменить ее, если только оторвать кусок от собственной одежды, но это было опасно - солнце быстро сожжет открытый участок кожи.
Мы нашли более-менее ровное место, чтобы устроить очередной привал. Сани приходилось ставить впереди, чтобы удержать в том случае, если они начнут скользить. А они скользили - и с каждым днем все сильнее.
Сегодня мы увидели пещеры. Черные зияющие провалы, как я отметил раньше, выглядели странно и неуместно. Раны на белоснежном теле.
Добраться до них мы не могли - ради этого пришлось бы сбиться с назначенного курса, обойти вершину и зайти с западной стороны. На этот крюк ушло бы два-три дня, и не факт, что в пещерах мы нашли бы что-то стоящее. Конечно, они могли вывести нас наверх, и это было бы чудесно, но точно также мы могли уткнуться в глухую стену. Горные пещеры могут представлять собой сеть туннелей, образующих целый лабиринт, и найти выход будет не так-то просто. Эдди с помощью эхолокации смог бы составить карту, но его бы хватило ненадолго - карта была бы утеряна в тот миг, когда заряд робота подойдет к концу, а без солнца мы не смогли бы вновь его зарядить.
Я собирался поговорить обо всем этом с Сиенной, в случае, если она заинтересуется пещерами, но она даже не смотрела в их сторону. Кажется, я позабыл главное: она геолог, и кому, как не ей, знать, какие опасности там могут скрываться.
Во время сегодняшнего обеда я обнаружил, что одна из холодильных камер, где мы хранили остатки пищи, сломалась. На самом деле, подозрительную влагу я обнаружил еще вчера, но понадеялся, что все обойдется. Конечно же, не обошлось. Если что-то плохое может случиться - оно случается.
Одно хорошо: продуктов в ней оставалось совсем немного. Мы сумели уместить их во вторую камеру, которая пока работала исправно, а сломанную я пинком спустил с горы. Мы с Сиенной смотрели, как она падает, переворачивается, бьется и сыпет деталями, оставляя влажный след. Большую часть растаявшей воды я выцедил, но она собралась в местах, где я не мог ее достать и высвободилась лишь теперь. Камень, потемневший от воды, вновь стал белым в течение двух минут.
Думаю, в нас самих воды осталось не больше, чем в этой чертовой холодильной камере.
А чуть позже случилась еще одна беда: порвалась одна из веревок, удерживающих кислородные баллоны. Не знаю, почему это случилось, может, она просто истлела на солнце, может, изначально была не слишком надежной, или на нее оказывалось большее давление, чем на другие. Три баллоны вывалились и с жутким грохотом, от которого кровь стыла в жилах, покатились вниз. Мы бы потеряли еще больше, но я успел резко развернуть сани, поставив их боком, так что еще несколько баллонов, повисших на самом краю, замерли и качнулись обратно.
Мы с Сиенной тщательно проверили остальные веревки - они казались прочными. Тем не менее, мы распутали их и завязали по новому, другим узлом.
-Нам хватит того, что осталось?- спросила Сиенна дрогнувшим голосом. Она становилась все бледнее и тоньше с каждым днем. Я понимал, что и сам выгляжу не лучше, но ее состояние всерьез беспокоило меня. У меня даже возникали мысли оставить ее здесь, с едой и водой, а самому отправиться дальше налегке, лишь с самым необходимым, но пока я не решался озвучить это.
-Должно хватить. Главное, не терять больше.
В еще более скверном настроении мы продолжили путь. Я невольно думал о том, что чертовы баллоны, скорее всего, падают до сих пор. Я прислушался, уверенный, что скоро услышу взрыв, но тишину разбивало лишь мое тяжелое дыхание и скрип полозьев.
В этот день мы устроились на ночлег позже - долго пришлось искать подходящее место. Наконец мы нашли более-менее пологий участок, в полной тишине поели и легли спать. Я только сегодня понял, что окончательно привык к свету - он больше не мешал уснуть. Мешали лишь собственные мысли, все более мрачные с каждым днем, и вот к ним привыкнуть никак не удавалось.
ДЕНЬ 169.
Один день, не больше - и мы окажемся на вершине.
Вчерашнее происшествие, конечно, выбило нас из колеи, но сегодня мы немного пришли в себя и даже в кои-то веки поели с аппетитом, а не потому что "надо".
Эверест, помноженный натрое - думаю, это предел мечтаний любого азартного альпиниста. Мы с Сиенной альпинистами не было и понимали, как могли бы расстроиться покорители горных вершин - обидно, когда твои мечты сбываются у других, тем более у тех, кто не может этого оценить. Нет, я чувствовал, что мы совершили подвиг, сделали невозможное, но не ощущал удовлетворения. Может, потому что мы еще пока не наверху... да, возможно, в этом дело... и все же меня не отпускало чувство, что и там ничего не изменится. Мы встанем там, на вершине, вымученно улыбнемся и постараемся забыть все это, как страшный сон.
Сегодня я размотал повязку и посмотрел на свои пальцы. Они представляли собой печальное зрелище - едва ли их удастся когда-нибудь срастить. Да-да, можете смеяться, я так и подумал: "Нет, они не срастутся, придется отрубить и поставить протезы." А потом рассмеялся. Сиенна спросила, над чем это я смеюсь, но я даже не стал объяснять, потому что не было тут на самом деле ничего смешного.
Да, издали гора казалась гладкой, но теперь мы убедились, что все не так просто. Либо злые ветра не достигают такой высоты, либо они и сотворили все это - но сейчас невооруженным глазом было видно, как заостряется гора. А это значит, что завтра нас ожидает подлинное испытание. У самой вершины подъем станет еще круче, а сил у нас уже не осталось. Если бы не ограниченное количество кислорода, я бы предложил устроить день отдыха, чтобы хоть немного восстановиться, но в нынешних условиях это было бы глупостью и натуральным расточительством. Но зато сегодня мы раньше легли спать - просто потому что пройдя еще сотню-другую метров, не нашли бы нормального места для ночлега. Да и то, где мы сейчас устроились, не казалось очень надежным.
ДЕНЬ 170.
Мне не нужно было делать этого. В конце концов, в этом не было никакой необходимости. Я и так прекрасно знал, что кости в моих сломанных пальцах превратились в труху - Джон Рейн сжал их будто бы не рукой, а тисками. Нет... мне не стоило разматывать эту чертову повязку.
Да, она частенько распутывалась, но не слезала до конца. Да, нам приходилось каждые пару часов, а то и чаще, останавливаться, чтобы затянуть узлы. Но все же она держалась. А вчера... вчера я все испортил и сам этого не понял.
Пот градом катился по всему моему телу. Оставалось метров сто, а то и меньше. Мы прекрасно видели его над собой - небо, чистое голубое небо. Горная вершина уже почти не заслоняла его. Вот-вот мы окажемся там, на самой высокой точке, и все будет кончено. Нужно лишь потерпеть, нужно лишь собрать в кулак все оставшиеся силы... но собирать было нечего. Мы иссякли, выдохлись, сгорели. Мне казалось, что я рассыпаюсь на части. Руки и ноги будто бы уже отвалились, я едва их чувствовал, но при этом они болели. Это было странно: ощущать боль, но не чувствовать ее источника.
Но дело не только в этом. Одеревеневшие пальцы плохо слушались. Ручки саней грозили выскользнуть, а моя несчастная спина готова была согнуться в другую сторону. Думаю, Сиенна испытывала примерно то же самое, но пока не жаловалась. Мне оставалось лишь позавидовать стойкости и упорству этой сильной женщины. Сам я уже готов был выть и скулить, как побитая собачонка.
Каждый шаг давался с невероятным трудом. Скорее всего, если бы вершина была еще хоть немного дальше, скала стала бы отвесной и шансов забраться на нее у нас не было бы вообще.
"Но зачем забираться туда?- вдруг подумал я. -Мы хотим послать сигнал. Неужели несколько метров выше, несколько метров ниже... неужели это так важно?"
Я даже замер, будто меня, вдобавок ко всему, стукнули по голове. Как странно... почему эта мысль раньше не приходила мне в голову? Мы ведь могли остановиться раньше. Так ли уж важно забираться на самый верх? Если выразить пройденный путь в процентах, 99% уже у нас за спиной. Неужели оставшийся процент, выжимающий из нас сейчас последние соки, так важен?
-Джеймс!
Голос Сиенны будто вырвал меня из сна. Я поднял голову и увидел ее над собой - лишь ее силуэт, черный на фоне яркого солнца.
-Нужно идти дальше. Тут нельзя останавливаться.
Она была права. Остановка здесь не вернет силы, тут уже не отдохнешь - мышцы всего тела находятся в постоянном напряжении, ноги слегка согнуты, онемевшие руки максимально подняты. Остается лишь подниматься дальше. Возвращаться уже бессмысленно - не сейчас, когда мы замерли в одном шаге от победы.
Но нам не надо было делать этот шаг.
Я поднял ногу и поставил ее как можно выше, чтобы одним рывком преодолеть большее расстояние. Однако вторая нога подвела меня - я не смог задрать ее на необходимую высоту и понял, что теряю равновесие.
Не скажу, что в тот миг перед моими глазами пролетела вся жизнь, но последние несколько дней - точно. Я зарычал и закричал - будто эти звуки могли чем-то помочь. Инстинктивно мне хотелось ухватиться за что-то и моя здоровая ладонь выпустила ручку саней.
Я видел это своими глазами и будто бы со стороны. Все словно замедлилось, но при этом было таким быстрым. Сиенна обернулась на мои вопли и сама чуть не упала - я даже успел испугаться за нее. Она удержала равновесие, а вот я все еще балансировал на грани. Моя здоровая рука бесполезно болталась, пытаясь ухватиться за опору, которой не было, вместо того, чтобы вновь взять сани. Собственное тело будто взбунтовалось против меня и не желало слушать приказов. Я понимал, что вот-вот упаду, я даже успел представить, как это будет, в красках, во всех самых омерзительных подробностях. Сани тянули меня вниз и мне оставалось либо выпустить их ("Мы умрем мы умрем и все будет напрасно!") либо совладать с самим собой, плюнуть на это гадкое чувство падения, уже накрывшее меня с головой, и вновь сжать треклятую ручку...
-Джеймс!
Голос Сиенны раздавался будто из другой вселенной. Я едва слышал и совсем не видел ее - солнце ослепило меня. В спине что-то мерзко хрустнуло и сильная боль, будто разряд тока, пробежала по всему телу. Кажется, с губ моих сорвался стон, а может и крик.
Мгновение спустя я понял, чем была вызвана эта боль - центр тяжести сместился. Я наконец опустил руку, но не нащупал ничего - сани проскользили по гладкому камню и теперь висели боком, лишь на моей больной руке. И я никак не мог ни дотянуться до них, ни подтащить выше - мне просто не хватало на это сил.
Поза, в которой я сейчас стоял, была самой неудобной, какую только можно представить, и тем не менее я пытался как-то исправить ситуацию. Рука, на которой повисли тяжелые сани, уже готова была отвалиться. Мне невольно вспомнилось, как существо, вселившееся в Джона Рейна, выворачивало его руки из суставов. Кажется, со мной вот-вот должно было произойти то же самое, но почему-то не происходило. Огромная тяжесть продолжала тянуть меня вниз. Может, рука моя и не вывернется, зато спина уже готова переломиться пополам. Боль отдавала в шею и плечи и жгучими волнами растекалась по телу.
-Джеймс! Только не отпускай, прошу!
Что-то загородило мне свет - Сиенна спешила на помощь. Как она поможет? У нее же у самой...
Но потом я увидел - свои сани она поставил боком, сняла несколько банок с испорченными консервами, которые мы не решились выкинуть, и поставила их, как подпорки. Надолго их не хватит, камень слишком гладкий, но может хоть на минуту, хоть на двадцать секунд...
И тут случилось это.
Я не сразу понял, в чем дело. Ослепленный светом, бьющим прямо в глаза, я поначалу решил, что Сиенна ухватила сани, что это она взяла вторую ручку и именно поэтому мне вдруг стало так легко... но потом ощутил, как что-то ползет по моей руке. Проклятая повязка не развязалась, как бывало раньше, а просто сползала - я слишком слабо затянул ее. Причем она сползала быстро, слишком быстро...
Сиенна пронзительно закричала. Я извернулся, занес здоровую руку назад, но ухватил лишь воздух - все из-за чертовых лямок, благодаря которым баллон держался на спине, это они стесняли движение!
-Сними! Сними его с меня!- заорал я, но было уже поздно. Белая тряпка повисла на двух моих сломанных пальцах, причинив напоследок жуткую боль, а потом окончательно соскользнула.
Еще вчера я думал, что последним, что я вспомню за миг до смерти, станет сцена сожжения трупов на границе лагеря - всех тех, кто погиб во время празднования юбилея мистера Питерсона. Я был уверен, что эта картина будет преследовать меня до самого конца, ибо едва ли можно придумать что-то более чудовищное. Вот они лежат - неподвижно и безмолвно, как и положено мертвецам... а вот они встают, наплевав на все известные науке законы, поднимаются и бегут, рассыпая пепел, которым становятся, напоминая огромные живые факелы. Да, я думал, что вновь увижу все это, когда наступит мой черед умирать.
Но теперь я понял, что увижу совсем другое.
Белая повязка колыхалась на ручке, словно бы издеваясь и насмехаясь надо мной. Не было в тот миг в мире ничего, что я ненавидел бы сильнее, чем этот проклятый кусок ткани. Сани скользили вниз, вначале не очень быстро, но постепенно ускорялись. Я по-прежнему наблюдал за этим в каком-то странном, если можно так выразиться, режиме. Словно кто-то нажал на перемотку и видео стало двигаться быстрее, но при этом я видел все так отчетливо, будто оно остановилось. Сиенна уже не кричала - я даже не слышал ее дыхания. Она задержала его и я вдруг понял, что тоже почти не дышу. Лишь сердце колотится так сильно, что становится больно. Хотя, конечно, эта боль не могла сравнится с другой, до сих пор пронзавшей мою спину и руку.
Поначалу сани ехали почти боком - в полном соответствии с тем, как они повисли перед падением. Однако постепенно выравнивались и ускорялись, да еще и дрожали, подпрыгивая на микроскопических неровностях, которые мы почти не могли ощутить. Баллоны блеснули на солнце, но свет не отразился от почти матовой, да еще и изрядной покрытой песком поверхности робота Эдди. Подпрыгивания и частая смена наклона в конце концов сделали свое черное дело: центр тяжести, то самое место, где находился робот, перевесил и сани попросту перевернулись.
В этот момент Сиенна вскрикнула, а я издал звук, похожий на всхлип. Раздался грохот - робот впервые ударился о камень. Да, это был всего лишь робот, он не мог почувствовать боли, но мне показалось, что в тот миг ударили меня самого. Что-то оторвалось, отлетело, послышался противный скрежет, а следом за ним щелчок. Видимо, какая-то острая деталь порвала веревку и несколько баллонов высыпались. Они покатились в разные стороны, но мы с Сиенной не смотрели на них, хотя на самом деле стоило бы. Нет, мы следили за Эдди, который, будь он человеком, наверняка уже получил бы травмы, несовместимые с жизнью. Откатившиеся баллоны вскоре скрылись с наших глаз. От Эдди отвалилось еще несколько деталей, одну я узнал: пластина, которая раздвигалась, обнажая экран на теле робота, а потом закрывала его обратно. И тут мы услышали его голос.
-Чем могу помо...
Он не успел договорить. Сани перевернулись в очередной раз и робот слетел с них. В результате мощного удара его голова, с зажегшимися всего на миг глазами, оторвалась и разбилась. Кажется, я даже успел заметить, как лопнула и посыпала искрами лампочка, заменявшая ему глаза. Взгляд робота окончательно потух.
Я увидел еще несколько отвалившихся деталей, слабо блеснувших на солнце. Сани тем временем замедлились, оказавшись на пологом участке, и в конце концов остановились. Они так и остались перевернутыми, так что пока оценить нанесенный ущерб мы не могли. Но то, что робот уничтожен, не вызывало никаких сомнений.
Наконец наступила полная тишина. Грохот, звон и скрип полозьев - все это затихло. Мы с Сиенной вновь могли дышать и слышали теперь лишь дыхание друг друга.
Понятия не имею, как долго мы простояли вот так, глядя вниз, приоткрыв рты от изумления. Кажется, само время замерло. А потом... потом я начал смеяться. Я не хотел этого, но смех прорвался сам по себе. Вначале неуверенные смешки, почти застенчивое хихиканье, но вот я уже хохочу, как сумасшедший, мне не хватает дыхания, слезы текут по щекам, в груди покалывает, а я просто не могу остановиться.
Сиенна поддержала меня, когда приступ почти кончился, и ее смех вновь раззадорил меня. Найдя более-менее надежную точку опоры, я встал на колени, ибо ноги мои слишком дрожали. Я продолжал смеяться, хотя казалось, что сил на это уже нет. Я смахнул выступившие на глазах слезы, но они уже текли по новой. Горло болело, но я едва ощущал эту боль. А когда я уже готов был остановиться, перед моим мысленным взором вновь пролетала голова робота, и смех продолжался.
Наконец все кончилось. Сиенна, возможно, поначалу смеявшаяся через силу, теперь хохотала по-настоящему, и даже когда я замолчал, она продолжала слегка хихикать. Лицо ее покраснело и блестело от слез.
И вот вновь мы в тишине. Болезненный приступ прошел и теперь меня одолевала печаль. Не было злости, не было гнева. Лишь сильное разочарование и смертная тоска.
Мы сели и некоторое время просто молча глядели вперед, не решаясь произнести хоть слово.
-Давай проверим.- предложила Сиенна. -Может, еще не все потеряно.
Но она сама не верила в эти слова. А вот я хотел бы поверить, очень хотел бы... но нет ничего хуже напрасной надежды. Когда ты понял, что тебя победили, уничтожили, разорвали в клочья, именно напрасная надежда делает контрольный выстрел в голову.
Сани Сиенны мы тащили вместе. Мы поставили их, найдя ровное место, а потом начали спускаться. Мы все же сделали это: замерли всего в шаге от вершины. То, чего ты больше всего боишься, всегда случается. Будто некая злая сила подслушивает твои мысли и торопится воплотить в жизнь твой самый страшный кошмар.
"Ну тогда нужно прекратить мыслить. В чем проблема? Я мыслю - следовательно, существую, так? А может, не нужно... существовать? Какой в этом смысл?"
Мы нашли один из баллонов на полпути - солнце отразилось от его гладкого бока. Подобрав его, мы двинулись дальше. Мы старались идти ровно, чтобы не пройти случайно мимо останков робота. Сверху, почти с вершины, все было видно, но теперь угол обзора поменялся в худшую сторону.
Сани переломились пополам - в условиях похода их точно не починить. Одна из ручек, с которой у нас и раньше возникали проблемы, отвалилась, а металлический штырь слегка покорежился. Под конец удары были такой силы, что гнули металл.
Мы перевернули сани. Пять баллонов остались на месте, но держались едва-едва и грозили выскочить. Я доверил Сиенне вновь затянуть веревки, а сам склонился над роботом.
Он представлял собой печальное зрелище. Удивительно, но более тонкие его части, конечности, почти не получили повреждений, зато корпусу, где находился его "мозг" и все самые важные элементы, досталось. Целая банда психов с битами не добилась бы такого эффекта. Металл местами выгнулся, местами порвался и наружу торчали "кишки" - множество разноцветных проводов. Вторая пластина на груди держалась - в момент удара она вошла в корпус, причинив еще более серьезный ущерб. Многочисленные трещины покрывали бока и спину робота. Сквозь эти дыры можно было увидеть искры. Совсем скоро Эдди сгорит изнутри.
Нам дожидаться этого не стоило. Я достал из внутреннего кармана инструкцию, которую дал мне мистер Питерсон, и нащупал что-то еще. Это оказалась фотография, что я нашел на пепелище корабля. Я передал ее Сиенне.
-"Жду, верю, люблю. Твоя Элизабет."- вслух прочла она надпись на обороте. -Возлюбленная Шелдона? Красивая...
Она вернула мне фотографию и я сунул ее обратно в карман. Чужое фото с чужой любовью - единственный "привет" из того, другого мира. Мира, который с каждым днем казался все более нереальным.
Я раскрыл инструкцию. Первые несколько страниц были посвящены тому, какие функции нужно отключить роботу, чтобы в момент вскрытия не получить удар током. Их я пролистал, особо не всматриваясь: теперь они уже неактуальны. Я нашел то место, где говорилось непосредственно о вскрытии, и начал читать, постаравшись выкинуть из головы все ненужные мысли. Это было непросто, мне никак не удавалось сосредоточиться, часто я ловил себя на том, что вновь и вновь перечитываю одну и ту же строчку и никак не могу уловить смысл написанного.
-Сможешь разобраться?- тихо спросила Сиенна, присев рядом. Я заметил, что маска на ее лице уже не кажется чем-то чужеродным и неестественным, как было поначалу.
-Смогу, наверное. Но вот удастся ли открыть его...
Открыть удалось, хотя с трудом - на эту операцию ушло больше часа, хотя судя по инструкции изобретателя, должно было хватить двадцати минут. Разумеется, все дело в повреждениях, полученных роботом: погнувшиеся, деформированные детали образовали друг с другом плотные соединения там, где их быть не должно. В результате нам обоим пришлось попотеть: с одной рукой было просто не управиться. Сиенна чуть не сломала ноготь, пытаясь подцепить тонкую пластину, которая теперь стала единственной преградой на пути к "внутренностям" Эдди. В конце концов я воспользовался ножом и чуть не погнул его лезвие.
Наконец последнее препятствие устранено. Даже через кислородную маску я ощутил запах гари: в животе робота уже успел вспыхнуть маленький пожар. Я видел множество проводов, некоторые из которых висели спокойно, напоминая мертвых змей, а другие до сих пор слабо подрагивали, рассыпая искры. Я развернулся так, чтобы свет солнца попадал внутрь и легче было разглядеть каждую деталь. Несколько микросхем почернели от огня, другие разбились и мне в ладонь выпало множество крошечных деталей, еще теплых. Уверен: починить все это мистер Питерсон уже не смог бы.
Однако меня интересовала другая вещь. Перелистнув следующую страницу, я увидел схематичное изображение передатчика, той самой детали, что могла спасти столько жизней.
Я копнул глубже, рискуя получить пресловутый удар током. То, что я нашел в недрах робота, лишь отдаленно напоминало картинку в инструкции. Нечто почерневшее, покореженное, покрытое трещинами - я вытянул его и оно рассыпалось в труху. Тот самый передатчик лежал сейчас у меня на коленях и напоминал остатки угля в почти догоревшем костре.
Мы с Сиенной переглянулись и было в наших взглядах все то, что нельзя передать словами. Все самое горькое, самое грустное, самое страшное, самое ненавистное. Вся гамма самых темных чувств и переживаний. И кажется, мы увидели смерть в глазах друг друга. Смерть, что давно уже неотступно следовала за нами. Смерть, чье зловонное дыхание мы ощущали уже давно, но притворялись, будто ничего не чувствуем. Смерть, что до сего момента окружала нас, что была нашим спутником, теперь была внутри нас. Эта смерть - иная. Это не остановка сердца, не прерванный полет, не мысль, что не успела лечь на бумагу. Эта смерть гораздо хуже. Она забирает все, что есть, а ты остаешься один.
Нас пока двое. Только что мы умерли, хотя наши сердца не подозревают об этом и все еще бьются. Надеюсь, что это ненадолго, ибо теперь мы ничем не отличаемся от тех, чьи тела сжигали недавно.
"Джим умер хорошей смертью.- вдруг понял я. -Он умер с надеждой."
ДЕНЬ 173.
Довольно долго я не писал ничего: не видел в этом смысла. Мне наконец удалось сделать невозможное: перестать думать. Вероятно, Сиенне тоже это удалось, ибо мы шли с совершенно отрешенным видом, призраки, просто призраки, по воле случая оказавшиеся в физической оболочке. Бывало, мы за целый день не произносили ни слова. Все слова кончились, да и что мы могли сказать, если в головах лишь гуляет ветер?
Правда, ночами, перед самым сном, ветер немного затихал и что-то пробивалось наружу. Какие-то отголоски, какие-то воспоминания, образы. Казалось, что они принадлежат другой жизни, другому человеку. Все то, что волновало и тревожило меня совсем недавно, теперь казалось пустым и бессмысленным. В эти часы я будто копался в старом архиве. Открывал пыльные папки, одну за другой, листал пожелтевшие хрупкие страницы, словно надеялся найти хоть что-то ценное, но там был лишь хлам. Вот оно, наследие мое: пустышка. Пыль и песок.
Я уже чувствовал, что теряю счет времени. Эту запись я обозначил определенной цифрой. Сегодня мог быть и 172 день, и 174. Теперь, когда мы больше не видели перед собой никакой цели, время стало вязким, хотя и не так уж медленно текло. Это было странное, двоякое чувство. Нечто похожее я испытывал, наблюдая за спуском саней по склону горы. И, как я ожидал, эта сцена теперь донимает меня в кошмарных снах. Никакие монстры не могут сравниться с ней.
Спускались мы быстрее, чем поднимались, хотя порой мы слегка замедлялись. Это случалось, когда спуск становился круче. Тогда все было наоборот: идти вниз оказалось гораздо труднее, ноги нещадно скользили, каждый неверный шаг мог привести к падению. Сиенна все же упала один раз, но я успел ухватить ее за лямку на плече, чуть не оторвав ее.Я видел, что Сиенне становится все хуже. Не знаю, связано ли это с тем, что она еще более остро отреагировала на наше кошмарное фиаско, или же все дело в банальной усталости. У нас осталось всего два термоса с водой и десять консервных банок: еще три, испорченные, пришлось выкинуть. Если довольствоваться одним только ужином, этого нам могло хватить больше чем на неделю. Но вот вода... она кончится дня через четыре. Я старался пить как можно меньше, чтобы оставить больше Сиенне, но это слабо помогало. Женщина уже частенько шаталась, будто пьяная, а тащить сани я ей доверял не дольше получаса.
С баллонами тоже все плохо - их осталось два. Было бы пять, но еще три мы так и не нашли. Мы в деталях проследили за трагичной "гибелью" робота Эдди, которого мы так и оставили там, почти у самой вершины, но не заметили, куда укатились кислородные баллоны. Да, как я и говорил, обратно мы шли немного быстрее, но все же я чувствовал, что кислорода нам может не хватить.
Меня стали посещать мысли о самоубийстве.
Я вновь вспомнил пистолет Сиенны... очень хорошее, полезное было оружие. Хватило бы всего одной пули. С ее помощью я убил бы Сиенну, а для себя самого пришлось бы избрать какой-то другой, более неприятный способ. Но я бы что-нибудь придумал. Пусть мозги у меня сейчас не работали, на такое их все же хватило бы.
Этой ночью нам было никак не уснуть. Я слышал, как ворочается в своей палатке Сиенна. Мысли, которые то ли пропадали, то ли игнорировались нами днем, ночью обретали силу.
-Интересно, что сказала бы та девушка, Элизабет,- вдруг заговорила Сиенна странным, отстраненным голосом, и это не могло быть вызвано искажением из-за кислородной маски - к нему я уже привык. -если бы узнала, что мы вначале отстрелили голову ее возлюбленному, а потом взорвали его?
Я не сразу понял, о чем речь, а когда понял, издал короткий смешок, похожий на лай собаки.
-Ну... если бы она знала, каким он был за несколько дней до этого, наверное, лишь поблагодарила бы нас.
-А если бы не знала?
-Тогда... тогда расстроилась бы скорее всего.
Несколько секунд стояла тишина, я слышал лишь собственное дыхание, а потом Сиенна начала смеяться. Я бы хотел поддержать ее смех, но не мог. Он был нездоровый, неправильный и преисполненный печали. Это был смех обреченного человека. И сильно напоминал мой собственный.
-Да... да, наверняка расстроилась бы. А ведь в том-то все и дело: все зависит от того, кто и что знает.
Я чувствовал, что в этих словах сокрыт какой-то смысл, но мой заторможенный, усталый мозг не мог уловить его.
-Что это значит?- спросил я.
-Представь, что они все же придут. Спасатели. Они высадятся в лагере, а там лишь мертвецы. Монстр убил всех, а может они сами друг друга поубивали. Что они подумают?
Да. Это был интересный вопрос, но я уже чувствовал, что соскальзываю в сон. В этом сне робот Эдди обвинял нас в том, что мы убили его. На его металлическую голову был надет аллонж, а глаза горели не голубым, а красноватым светом. Мы с Сиенной стояли, прикованные друг к другу одними наручниками, а другими - к саням, груженым песком, и казались очень маленькими и жалкими, мы прижимались друг к другу и дрожали.
Эдди, выступавший одновременно в роли судьи и потерпевшего, ударил не молотком, а ступней Джона Рейна, уже почти сгнившей, и объявил, что выносит нам смертный приговор.
ДЕНЬ 175.
Наверное 175-й...
В одном из термосов воды осталось на донышке. Я поворачивал его так и этак, чтобы вытянуть последние капли. Мои потрескавшиеся губы и иссохший внутри рот требовали еще, но я передал термос Сиенне. Итак, вода почти кончилась.
По моим ощущением, спуск займет еще примерно два дня, а баллон у нас остался всего один. Сейчас дышать можно было и без баллона, но не больше часа - потом наступали первые признаки кислородного голодания. Оставшийся баллон мы носили по очереди. Иногда я, дыша через маску и видя, что Сиенна задыхается, снимал маску и давал ей - сделать хотя бы несколько нормальных вдохов. Потом Сиенна поступала точно так же. Мы словно повисли над пропастью на единственной веревке, и нам остается лишь разжимать иногда руки, чтобы веревка не порвалась слишком рано. Но всякий раз мы оказываемся все ниже, наши маленькие падения скоро уже нельзя будет контролировать, а если мы и не упадем - сама веревка в конце концов не выдержит.
В горле першило уже не переставая, а внутренности от голода скручивались узлом. Иногда я слышал, как урчит живот Сиенны, а она, без сомнения, слышала урчание моего. Крохотный ужин, единственная наша трапеза за целый день, не мог нам помочь, после него голод становился лишь сильнее. Он слегка компенсировал потерю жалких остатков влаги, которая продолжалась денно и нощно - мы засыпали в поту и просыпались в нем же - но мы не могли восстановить силы. Страшная усталость раздавливала нас. Сани мы тащили теперь вдвоем, я держал одну ручку, Сиенна другую. Мои покалеченные пальцы были, конечно, благодарны за такое послабление, но зато теперь частенько напоминала о себе здоровая рука: будто ток пробегал по ней время от времени и всякий раз мне казалось, что я выроню сани, и тогда Сиенна тоже их уронит. Пусть они стали намного легче, но и мы сами становились все легче с каждым днем. Я уже замечал изменения: украдкой разглядывая свое тело перед сном, я увидел, что ребра мои довольно четко проступают через кожу, живот стал совсем плоским, бедра и икры сильно исхудали. Наверное, скоро мои ноги подкосятся и я просто не смогу подняться.
Мы теперь старались останавливаться как можно реже, лишь когда чувствовали, что еще один шаг попросту убьет нас. Жалкие остатки кислорода нужно было экономить, но к сегодняшнему вечеру он кончился. Теперь мы задыхались.
ДЕНЬ 177.
Мы избавились от саней сегодня утром.
Они теперь лишь задерживали нас, их собственный вес сильно превышал вес того, чем они нагружены. Из действительно важных вещей там осталась лишь морозильная камера, пока что работавшая без перебоев, а также палатки. Мы выкинули последний кислородный баллон, но переноску, с помощью он крепился на спине, оставили. Сиенна поколдовала над ее лямками и вместо баллона закрепила морозилку. Почти пустая, она казалась легче баллона, но это не была та легкость, которой следует радоваться. К тому же, она постоянно грозила выскользнуть из ремней, совершенно не предназначенных для подобной конструкции, и приходилось время от времени снимать ее.
Но я не жаловался. Это все равно было лучше треклятых саней, да и Сиенна шла чуть более бодрым шагом. Временами в мое сердце даже закрадывался призрак надежды. Может, не все так плохо? Может, у нас еще есть шанс? Но потом я делал крохотный глоток из последнего нашего термоса и мои губы изгибались в горькой улыбке.
Вечером этого дня мы вновь увидели пустыню.
Мы были слишком обессилены, чтобы задумываться об этом, но в одном нам повезло: кислород у нас кончился в тот момент, когда мы уже вновь могли дышать атмосферным воздухом. Да, поначалу голова кружилась, к горлу подступала тошнота, но с каждым часом становилось все легче. Мы будто вылезали из какой-то глубокой, затхлой пещеры. А к тому времени, как далеко-далеко внизу вновь распростерся великий океан песка, мы уже дышали, не задумываясь о каждом вдохе и не прислушиваясь к хрипящему выдоху. Временами на камне уже встречались отдельные лужицы песка, занесенного ветром.
-Ненавижу этот мерзкий песок.- пробурчала Сиенна.
Недавно я говорил, что меня посещают мысли о самоубийстве. Теперь я думал и о другом. Может быть, раз уж нам все равно суждено умереть, лучше остаться здесь, на скалах? Пусть наши тела сольются с камнем, это лучше, чем стать игрушкой в руках... или щупальцах... ужасного монстра. Хотя бы так мы могли бы насолить ему. Эта мысль казалась такой притягательной, но я так и не решился высказать ее. Не потому что не хотел разочаровывать Сиенну подобными речами, нет. Потому что сам боялся услышать собственные слова. Я трус, и меня воротит от себя. Даже сейчас, когда я вроде бы все понимаю и со всем смирился, мне страшно говорить об этом, будто произнесенные вслух слова подведут некую окончательную черту, и после этой черты не будет уже пути назад. Но ведь его и сейчас нет.
Одно хорошо: мы ступили на песок без малейшего страха. Мы не боялись, что чудовище караулило нас все это время. Мне было плевать, и Сиенне тоже - я видел это по ее отрешенному выражению лица. Может, даже хорошо, если все кончится сейчас.
Но чудовище не появилось. Мы застыли и медленно оглядели песчаный океан, простирающийся до горизонта во всех направлениях.
-Куда нам?- безразличным голосом спросила Сиенна.
-Кажется, туда.- я неопределенно махнул рукой. -Оттуда мы пришли.
Я не был уверен, что мы двинулись в правильном направлении. Я уже говорил - взгляду тут не за что зацепиться. Бесконечно унылая картина окружает нас, бездушная, мертвая, сухая. Скоро мы сольемся с ней, станем ее частью, первая же песчаная буря похоронит нас навеки, и ничто никогда не напомнит о том, что здесь ступала нога человека.
Но пока еще мы стояли. Нет, даже шли. Этой ночью мы впервые за долгое время разбили палатки на мягком сыпучем песке, а не на твердом, пусть и гладком камне. Моему иссохшему, больному телу понравилась эта перемена, кости теперь болели не так сильно. И даже заснул я быстрее, чем раньше - на этот раз безо всяких сновидений.
ДЕНЬ 181.
Вода кончилась.
Мы растягивали ее, как могли. Даже последнюю каплю, которую едва-едва удалось выцарапать со дна термоса, мы разделили пополам. Я долго тряс термос, но он был сух, как пустыня. Тем не менее, я не стал выкидывать его. Я опасался - именно опасался - что он еще пригодится нам, в том случае, если жажда жизни окажется пугающе сильной.
Последний глоток воды растворился в нас точно так же, как он растворился бы, если бы мы просто вылили его на горячий песок. Уже через несколько минут во рту и в горле стало так же сухо, как и прежде, язык прилип к небу и мне казалось, что скоро я уже не смогу отодрать его оттуда - придется делать это пальцами. Наша речь, в те редкие моменты, когда мы решаемся заговорить, становится с каждым днем все более неразборчивой. Во время одного из своих падений я лишился зуба, но теперь шатались еще несколько. Наверное, я вот-вот начну разваливаться на части, будто какой-то старый, ржавый механизм, деталь за деталью. Боль во всем теле уже не отпускала меня и не уходила во время сна, она пульсировала даже в моих сновидениях, делая их еще более мрачными и бредовыми. Тем не менее, я их больше не запоминал - наверное, и сам мозг старался не расходовать свои немногие оставшиеся ресурсы на бесполезную ерунду.
Поломанные пальцы иногда без видимых причин будто обжигало огнем. Обычно так бывало, если я по привычке пытался что-то сделать раненой рукой, но сейчас я эту привычку преодолел. Возможно, кости начали понемногу срастаться, хотя это мне казалось маловероятным, причем срастаться неправильно - тем и вызвана боль. Может, стоит сломать их заново?
Сиенна чувствовала себя не лучше, а может даже хуже. Я замечал, что иногда она идет с закрытыми глазами, будто спит на ходу, но при этом что-то бормочет себе под нос и облизывает сухие губы. Я не беспокоил ее в такие моменты. Может, так ей легче? Может, она понемногу уходит в себя? Возможно, ее сознание пытается таким образом отгородиться от жестокой реальности.
Вечером сегодняшнего дня мы обнаружили на песке знакомые следы. Не слишком длинные, метра полтора длиной - существо едва-едва задело песчаную поверхность несколькими своими щупальцами.
Мы с Сиенной замерли. Глаза женщины были теперь широко открыты, она будто пыталась прочитать по следам какое-то послание.
-Оно где-то рядом.- тихо сказала Сиенна. -Что будем делать?
Я пожал плечами и сморщился - даже это простое движение отозвалось болью
-Ну... можем остановиться на ночлег прямо здесь, в надежде, что тварь вернется и мы наконец убьем ее.
Я слегка потряс бластером, которого могло хватить еще на десяток выстрелов, а то и меньше, а потом сжал в кулаке единственную оставшуюся гранату.
Сиенна улыбнулась, оценив шутку. Мы все же прошли еще немного вперед, прежде чем разбить палатки. Я заснул почти сразу - возможное присутствие совсем рядом монстра меня нисколько не волновало. Может, он убьет меня во сне? Это было бы просто прекрасно. Прекрасно...
ДЕНЬ 185.
Чудовище так и не явилось по наши души. Еще несколько дней, а может и ночей (сейчас уже трудно различить время суток, да и какой это имеет смысл?) прошли, словно в бреду. Я заметил, что пота стало меньше - нечему испаряться, влага в нас кончилась. И все же наши тела оставались влажными. Каждая капля - это сама наша жизнь, и она продолжала уменьшаться. Еды осталось дней на пять, это при том, что каждую порцию мы и так уже делили на четыре части. Живот уже не урчал. Полагаю, желудок скукожился и высох, как и все остальное в наших организмах. Есть уже и не хотелось вовсе - и это было самым тревожным признаком.
Сегодня я упал. Это случилось неожиданно, если можно так выразиться, я даже не успел к этому подготовиться. Мои ноги подогнулись, внезапно и безо всякого предупреждения, и вот я уже лежу на песке, похожий на раздавленного таракана. Сиенна не сразу заметила это - она шла с закрытыми глазами, а упал я совершенно беззвучно, лишь сам смутно ощутил в своей голове, как лязгнули зубы. Но потом она, видимо, почувствовала, что что-то не так, остановилась и обернулась.
Она помогла мне встать и я безропотно принял ее помощь - не было смысла в глупой браваде. Я встал и вновь едва не упал - меня сильно шатало, ноги ужасно дрожали, но при этом будто налились свинцом. Вернулось это чувство - словно в спину насыпали битого стекла. Весь мир будто бы покачнулся и я точно завалился бы опять, если бы Сиенна не поддержала меня.
-Все нормально... я... я в порядке.
Конечно, это была ложь и Сиенна это прекрасно знала.
-Нужно отдохнуть. Привал.- сказала она.
Я не стал спорить. Прямо сейчас я и пару шагов не сделал бы.
Что-то лишнее я ощутил у себя на языке. Выплюнув это на ладонь, я увидел зуб с несколькими капельками крови внизу. Я вспомнил, как щелкнули мои челюсти при падении. К счастью, остальные зубы пока держались, но надолго ли их хватит?
-Недостаток витаминов.- прокомментировала Сиенна. -Чертовы консервы не могут дать то, что нам нужно.
Я едва удержался от грустной усмешки. А ведь это и правда было бы забавно. Древние путешественники, мореплаватели, страдали от цинги. Было бы весьма символично, если бы та же болезнь поразила и космических путешественников. Все возвращается на круги своя, колесо времен делает свой оборот...
Больше я в этот день не падал. Я старался следить за самим собой, не отключать разум, как делал раньше, а наблюдать, будто бы со стороны. И то, что я видел, не обнадеживало.
ДЕНЬ 187.
Мои пальцы с трудом держат ручку. Строки выходят корявыми, скачут, наползают друг на друга. Тумана в голове с каждым днем все больше. Я... Я часто теряю нить размышлений. Думаю о чем-то, пытаясь отвлечься, а потом вдруг обнаруживаю, что просто бессмысленно смотрю в одну точку.
Как я уже говорил, голод у нас почти прошел. Жалкие остатки пищи мы почти насильно впихивали в себя. Я надеялся, что рано или поздно то же самое случится и с водой: жажда утихнет, мы привыкнем к этой сухости во всем теле, и вскоре поймем, что вода нам вовсе не нужна. Жить можно и без нее. Умирать легче без нее.
Но жажда не проходила. В туалет по малой нужде мы теперь почти не ходили. Моча была темно-желтая и ее было крайне мало. Я знал, что это значит: мы достигли края. Обезвоживание вот-вот убьет нас, но мы даже не сумеем этого понять. Сознание наше станет совсем мутным, может, под конец мы даже не узнаем друг друга. Нет, нет, я не хочу дожить до этого. Пусть лучше все случится прямо сейчас. Смерть, если ты сейчас читаешь все это через мое плечо, прошу, окажи услугу, будь милосердна!
А, молчишь... Ты всегда молчишь. А может, и не слышишь... и не видишь... может, в том и есть твое проклятие. Что ж, тогда ты заслуживаешь даже большей жалости.
Я не был уверен, что мы с Сиенной идем в правильно направлении. Более того, я не уверен, что мы вообще идем: ощущение, что мы топчемся на месте, ходим по кругу, блуждаем, как в аду, не отпускало меня и становилось все более навязчивым с каждым днем. Я еще надеялся отыскать следы той бойни - сгоревшие тела, почерневший от золы песок, глубокая воронка от взрыва... Ничего. Может, все это тут есть, где-то совсем рядом, например, вон за тем чертовым барханом, стоит лишь подняться туда и...
Сиенна спросила, что я делаю. Она говорила, что я должен беречь оставшиеся силы, не растрачивать их попусту, но я не слушал. Она не понимала, просто не понимала, а я не мог объяснить, ибо язык мой стал бесполезным куском мяса. Там, за этим барханом, прямо за ним, мы найдем наши собственные следы, мы поймем, что движемся в правильном направлении, и это придаст нам новых сил, воодушевит нас, возродит надежду!
Но там пусто.
Лишь песок, такой же, как везде. А может, вон там, за другим? Вон там, на востоке, целая серия высоких холмиков. Они вполне могут скрывать что-то ценное!
Что-то набросилось на меня и повалило. Я решил, что это монстр, он хочет остановить меня, и начал отбиваться, но потом услышал крик Сиенны.
-Стой же! Там ничего нет! Ничего!
Я замер, а потом бессильно обмяк. Сиенна тяжело дышала, в ее широко открытых глазах я увидел собственное отражение и поразился тому, каким жалким выгляжу.
-Ничего?- слабым голосом переспросил я.
Я начал плакать, как ребенок, но слез не было. Это было странное чувство - я ощущал себя обманутым. Нечто подобное испытываешь, когда тебе кажется, что ты вот-вот чихнешь, но ничего не выходит.
-Ничего.- глухим голосом подтвердила Сиенна. -Если и было что-то, песок давно его похоронил.
Да... Да, она права. Я смутно помнил, как мы поднимались куда-то... в гору, да, точно! Там не было песка, лишь гладкий камень. Мы поднимались и увидели ее - бурю. Огромное мрачное нечто, простиравшееся до небес. Это она все сделала, она замела наши следы. Чтобы мы никогда не нашли их. Чтобы никогда не отыскали дорогу домой.
ДЕНЬ 190.
Сиенне становилось все хуже.
Наши остановки затягивались, ноги не держали нас, они подгибались и мы падали, молча, ибо даже на самый слабый стон сил у нас не осталось. Скоро их не останется и на дыхание. У Сиенны точно почти не осталось. Временами она хваталась за горло и начинала трясти головой, иногда ее дыхание становилось очень частым, но при этом тяжелым. Она шумно сглатывала, но слюны не было и в результате из ее груди вырывался протяжный хрип.
-Воды...- прошептала Сиенна, остановившись в очередной раз и в этот миг меня словно что-то ударило: я понял, что больше она с места не сдвинется. Понятия не имею, откуда у меня возникла такая уверенность, но я чувствовал, что это правда. -Пожалуйста, воды...
Я дотронулся до ее плеча, осторожно развернул к себе. Мука, вселенская мука застыла на ее лице. Сиенна смотрела на меня, но мне казалось, что она меня не видит.
-Сиенна... у нас нет воды. Осталось лишь немного консервов. Если хочешь, можем поесть прямо сейчас.
Она помотала головой. Выходит, она хотя бы слышит меня.
-Нет... воды. Только ее. Прошу, Джеймс...
Я вновь плакал без слез. Меня била дрожь, временами даже знобило. Неужто начинается лихорадка? Что ж, давно пора. Я уже заждался.
-Вода кончилась, Сиенна. У нас нет влаги. Совсем.
Я вспомнил о несчастном термосе, которым так ни разу и не воспользовался. Чуть раньше я писал, что лучше умру, чем доживу до того момента, когда мне придется пить мочу, но почему я был так эгоистичен? Готова ли умереть Сиенна? Мне хотелось сжимать кулаки от злости, от ненависти к самому себе, но покалеченная рука не слушалась, а здоровая просто ослабла, пальцы едва-едва сгибались.
-Нет... влаги?- переспросила Сиенна. Наверное, мой голос казался ей призрачным и почти нереальным. -И... и что делать?
"Нам стоило взять с собой фрагменты чьего-нибудь тела.- вдруг подумал я. -Кого-то, кого не успели заразить. Джим не подошел бы, да и не решился бы я разделывать его, словно коровью тушу. Нет, нужно было подумать об этом раньше. Чья-нибудь рука или нога, лежащая в морозилке вместо поганых бесполезных консервов, смогла бы обеспечить нас и пищей, и жидкостью."
Недавно от одной такой мысли меня стошнило бы, но теперь я был не так категоричен. И все же я понимал: это и было бы то самое дно. Падать уже некуда. Но все же мы не упали. Радовало ли меня это сейчас? Тяжело сказать.
-Присядь, а лучше приляг, Сиенна. Нужно отдохнуть.
Она повиновалась. Легла прямо на песок и прищурилась от яркого солнца, ударившего в глаза. Я смотрел на нее, лежащую передо мной, едва живую, и вспоминал наш танец.
-Я попытаюсь помочь, Сиенна. Я не знаю... просто не знаю, что еще можно выдумать.
Я начал раздеваться. На это ушло немало времени, ибо я действовал одной рукой, которая еще и безумно сильно дрожала. Особенно долго я возился с "молнией" - в нее попала часть материи. Наконец я снял верхнюю одежду и остался в одних трусах. Я старался не смотреть на собственное тело. Наверное, меня можно было бы выставить в качестве экспоната в каком-нибудь анатомическом кабинете - все кости можно пересчитать и пощупать. Вновь дрожь пробежала по коже, но она уже была вызвана не лихорадкой, а взглядом Сиенны. Вероятно, туман в ее голове слегка рассеялся и она поняла, что я задумал.
-Нет... Джеймс, не надо. Это убьет тебя.
-Пускай. Это будет самая лучшая смерть. О такой только мечтать можно.
И я говорил правду. Мне это даже казалось чертовски романтичным - умереть в объятьях Сиенны. С едва заметной улыбкой я стянул трусы и встал на колени, чтобы помочь раздеться Сиенне.
Но на это ей хватило энергии. Ее руки тоже плохо слушались и заметно дрожали. Я взял ее ладонь и поцеловал.
Наконец мы оба оказались голыми. Одежда лежала небрежной кучей рядом, песок уже начинал липнуть к телам. Раздражение в паховой области, о котором я писал ранее, за время нашего путешествия по горам прошло, так что хотя бы тут я не испытывал никаких неприятных ощущений. Хотя, должен признать, эрекция поначалу была слегка болезненной: видимо, кровь с большой неохотой перегонялась туда, где ей, по ее мнению, сейчас и не положено быть. "Сейчас не до этого!- будто бы кричало мое тело. -Ты должен думать о выживании, а не об... этом!"
-Ты уверен, что хочешь этого?- спросила Сиенна. Ее щеки горели румянцем, а взгляд стал более ясным.
-Да, хочу.
Мы не торопились - какой в этом смысл? Я поцеловал ее в шею, потом провел языком по набухшим, затвердевшим соскам, при этом невольно задумавшись: испытывает ли Сиенна эту ноющую, но в чем-то приятную боль? Тело Сиенны было горячим и почти обжигало губы. Конечно же, никакое возбуждение тут ни при чем, но я старался не думать об этом. Я пытался забыть все, что было до, пытался жить лишь тем, что происходит сейчас, в эту секунду. И с изумлением осознал вскоре, что мне это удается.
Я вошел в нее осторожно, стараясь не причинить боли ни ей, ни себе. Я чуть не охнул - там была влага! Пусть не так много, как должно быть, но все же было. Я то был уверен, что это будет все равно что проделать воронку в песке и пытаться изнасиловать саму пустыню. Однако Сиенна удивила меня.
Я даже замер, настолько был поражен. Но Сиенна дотронулась до моего плеча, наши взгляды встретились и больше уже не разлучались. Ее глаза теперь были совершенно ясными.
-Если любишь меня - люби.
Сейчас, во время написания этих строк и мысленно роняя на них слезы, для которых во мне уже не осталось влаги, я думаю о том, что в тот миг на меня вновь напал этот порочный максимализм. То, что делали мы с Сиенной, не было сексом - это был акт любви. Да, мы с ней едва знали друг друга, но то была любовь, какую испытывают немногие. Это было самое сильное чувство единения, то чувство, которое можно ощутить только пройдя вместе через великие страдания и страшные потери. Не радость объединяет, не взаимное счастье, а взаимная, жгучая боль.
Я двигался все быстрее, а пальцы Сиенны на моих плечах стали более страстными. С ее губ сорвался протяжный стон, но наши взгляды не расставались, и мне казалось, что в глазах Сиенны я вижу саму Вселенную.
Сиенна вздрогнула и обхватила меня ногами. Слабая боль, что я испытывал в самом начале, окончательно растворилась в наслаждении. Мы медленно, шаг за шагом, а потом все быстрее, перепрыгивая через ступеньки, двигались к высшему удовольствию, что уже маячило впереди, манило нас и играло. Наше дыхание вошло в единый ритм, я думаю, что и сердца наши стучали одинаково. Я уже приближался к самому пику и понимал, что уж эту вершину я обязан покорить, здесь отступать нельзя. Сиенна уже двигалась в такт, мы действительно стали единым целым. И при всем желании я уже не мог остановиться, сладостная истома поднималась все выше и выше... Испытания оставили на нас свой отпечаток, но как прекрасна была Сиенна... и как же больно мне будет говорить о ней теперь только вот так - в прошедшем времени...
Мне показалось, что на ее лбу вдруг появились глаза. Это было странно и глупо, в первое мгновение я решил, что у меня начались галлюцинации, что Сиенна была права и то, что мы сейчас делаем, стало последней каплей для меня. Но потом я понял, что это мои собственные глаза, а точнее - их отражение.
-Нет...- выдохнул я, но уже не мог ничего сделать - и не мог остановиться. Блестящее щупальце скользнуло по голове Сиенны, а потом опустилось ниже и обхватило ее горло. Песок рядом с нами едва-едва двигался - я бы не заметил этого вовремя, даже если бы не смотрел все время лишь в глаза Сиенны.
Она будто не ощутила боли. С ее губ слетел стон наслаждение, как и с моих. Мы содрогнулись в последний раз, а по горлу Сиенны уже текла кровь, вначале слабым, но постепенно усиливающимся потоком. Она казалась ужасно яркой, но при этом была густой из-за недостатка воды.
Я нащупал здоровой рукой свои штаны, что лежали поблизости, и достал оттуда нож. Все это я делал, по прежнему глядя на Сиенну, взгляд которой оставался удивительно ясным.
Я вонзил лезвие в щупальце, оно вздрогнуло и с мерзким подрагиванием приподнялось, обнажая глубокую рану на горле Сиенны, а потом одним молниеносным движением скрылось в песке.
-Сиенна...- я дотронулся до ее щеки.
Я не знал, что сказать. Не знал, что сделать. Мне оставалось лишь смотреть на нее, прямо в глаза - до самого конца.
Густая кровь текла уже по ее груди. Свет солнца отражался в ней белым смутным пятном. Несколько алых капель выступили и на губах Сиенны.
-Спасибо.- прошептала она и умерла.
Я пролежал еще долго рядом с ней, слушая, как кровь шипит, встречаясь с горячим песком и растворяясь в нем.
ДЕНЬ 191.
Разумеется, все это было выдумкой. Ловко я вас обманул, да? Но надеюсь, вам хотя бы было интересно читать весь этот бред. Хотя, наверное, с драмой я немного перегнул.
Все, что я написал ранее, было лишь моей фантазией. Мы действительно высадились на пустынную планету DH-S2-33, расположенную в системе двойной звезды. Жизнь тут и правда не сахар, мы изнываем от жары, но так же и от страшной скуки. И вот, чтобы преодолеть эту скуку, я принялся писать фантастический роман. Возможно, вышло неплохо. Возможно - просто отвратительно. Ни на какие награды и премии я не претендую. Одно лишь мне интересно: будет ли тот, кому хватит терпения дочитать до этой страницы, рад такому повороту сюжета? Если он не садист и не маньяк, то наверное будет. И, может быть, почти не рассердится на меня.
Но должен сказать, есть тут и правда. Ричард Гилрой дейсвительно стал первым, кто получил солнечный удар. И вот, вскоре после этого события, я невольно задумался: а что, если бы кроме двух жарких солнц, день и ночь сверкающих в небе, тут было и что-то еще? Еще один враг? Что, если бы мы наткнулись на некую форму жизни, хитроумную и беспощадную? Это могло бы очень, очень плохо кончиться. Но скорее всего, я немного заигрался.
Потом, перед возвращением на корабль (а вернемся мы со дня на день), я дам кому-нибудь эту книгу. Например, Сиенне, пусть оценит. Ведь... черт побери, мне кажется, я и правда испытываю к ней чувства. Всем спасибо, всем до свидания. Конец.
ДЕНЬ ???
Ха. Ха. Ха.
Мне нравится перечитывать последнюю запись. Мне нравится читать и представлять, что там есть хоть немного правды. Ну... помимо солнечного удара Гилроя и моего признания относительно Сиенны. Мне нравится представлять, что так оно все и было. Мне нравится врать самому себе. Эта ложь заменяет мне сейчас еду, воду, и даже сон. Хотя нет... сплю я много. Пожалуй, даже слишком много. В последнее время даже не в палатке, а просто так, на песке. И на ходу я тоже сплю. И мне даже снится, как я ложусь спать... искренне надеясь, что уж сейчас-то, уж на этот раз, точно не проснусь.
Еда кончилась примерно через четыре дня после смерти Сиенны. Наверное... а может чуть раньше или позже. Я бросил считать дни и ночи. К тому же, мои наручные часы, так долго служившие мне верой и правдой, встали. Может, села батарейка, может, внутрь попал песок. Я не стал выбрасывать их и носил теперь в нагрудном кармане, рядом с фотографией Джоша Шелдона и девушки по имени Элизабет. И жалел лишь, что нет у меня фотографии Сиенны.
Хотя ее образ пока еще не таял в моем сознании. Он отпечатался там и, как я надеялся, не исчезнет до самой смерти, которая является уже вопросом очень недолгого времени. Тело Сиенны я сжег, хотя для этого мне пришлось собрать в кулак всю свою волю... вернее, жалкие ее остатки. Я поспешно отвернулся, чтобы не видеть, как полыхают ее волосы, как чернеет, плавится и слезает с костей ее кожа. Лишь пройдя около мили, я решился посмотреть назад, чтобы убедиться в том, что все прошло как надо, что огонь не потух. Клубы дыма поднимались в небо, но огня было не так уж много. Сиенна стала совсем маленькой и хрупкой, гореть почти нечему. Наверное, ее одежда полыхала дольше.
И все же не огонь мне запомнился, а наш с Сиенной танец. Скоро мы станцуем вновь... в том месте, где пляшут все тени.
ДЕНЬ ???
Мне стали попадаться камни.
До сих пор единственным каменистым образованием, которое я видел, была гора Альдера, так и не покорившаяся нам. Хотя нет, можно еще вспомнить камень, на который мы наткнулись во время раскопок, но он был на большой глубине. Теперь же я время от времени стал замечать белые зубья, торчащие из песка. Некоторые, особенно крупные, были гладкими, ровными и блестящими. Те, что поменьше, оказались более шершавыми и заостренными. Разгадка проста: пустыня, находящаяся в постоянном движении благодаря пыльным бурям, то заметает песком, то обнажает эти крошечные скалы. Те из них, что повыше, оказываются на поверхности гораздо чаще, ветер годами точит их. Другие же надежно спрятаны под слоем песка. Самое главное - я не видел их раньше. Это окончательно убеждало меня в том, что я сбился с пути.
Один из этих камней оказался достаточно легким, чтобы я мог нести его, вернее, тащить за собой. Я давно уже выкинул опустевшую морозилку, но оставил переноску, с помощью которой она держалась у меня на спине. Теперь я максимально удлинил лямки и обвязал ими камень. Поначалу он вываливался, но я вновь закреплял его. Я лишь смутно осознавал, зачем он мне нужен. Это знание мелькало где-то на краю разума, словно мысль или идея, которую ты никак не можешь ухватить и рассмотреть.
Но я все понял, когда во время очередной остановки достал нож и медленно-медленно начал вырезать на самой ровной и гладкой грани камня первую букву своего имени.
Имя - единственное, что у меня осталось. Имя - единственное, чего у меня не отнимут. Нет, может и отнимут... через сотни или тысячи лет беспощадный ветер наверняка сотрет его... но сотня или тысяча лет - не такой уж малый срок, верно?
Буквы в дневнике выходят еще более неровными, чем на камне - уставшие пальцы сильно дрожат. Все тело ломит, боль то накрывает меня с головой, не давая вдохнуть, то становится тупой и постоянной, пульсирующей. Болят кости, лишенные последних капель влаги. Меня радует лишь мысль, что скоро боль прекратится. Скоро все кончится, очень скоро...
ДЕНЬ ???
Какой реалистичный мираж открылся моемц слезящемуся взору. Я сразу понял, что это мираж, благодаря все тем же торчащим камням - их не должно тут быть. Их не было рядом с лагерем, а ведь именно лагерь я сейчас видел там, впереди.
Но все же он поражал своей реальностью. Если бы надежда в моем сердце не умерла, я бы даже решил, что никакой это не мираж. Но конечно, это все глупости. Чертова пустыня решила вновь подшутить надо мной. И, конечно же, самую жестокую шутку приберегла напоследок. Мерзкая злая сука.
-А мне плевать.- сказал я вслух, а потом повторил громче, уж не знаю, откуда у меня вообще взялись на это силы: -А мне плевать, слышишь?! Ты поняла?!
Пустыня молчала, как и прежде. Я повернулся вокруг своей оси, почти надеясь увидеть где-нибудь на горизонте первые зачатки грядущей пыльной бури, но небо было чистым и голубым, как прежде. Таким похожим на наше... и таким другим.
Со злости я пнул верхушку низкого бархана, но ноги не удержали меня и я покатился вниз. Камень, что я тащил за собой, вновь вывалился и с моих уст слетели грязные ругательства.
Я надеялся, что мираж растворится в воздухе, растает, как дым, но он никуда не исчезал. Более того, он как будто приближался... или я приближался к нему? Но как можно приблизиться к тому, чего нет?
Что-то черное появилось прямо передо мной, торчащее из песка. Я пытался протереть глаза, но взгляд оставался мутным. Тем не менее, я понял, что я вижу. Да и как я мог не узнать? Каждое утро объезжал весь лагерь и проверял каждый детектор, считывал показания камеры и датчиков движения. Один из этих детекторов сейчас стоял, слегка накренившись, примерно в двухстах метрах от меня.
"Действительно,- подумал я. -Очень, очень реалистичный мираж."
Я убеждал себя в нереальности того, что я вижу, пока не дотронулся пальцами до тонкой антенны в верхней части детектора. Я закрыл глаза, чтобы ощущение прикосновения наполнило меня. Это невероятно... но я сделал это. Я вернулся.
ДЕНЬ ???
Несколько часов, а может и целые сутки, я не притрагивался к дневнику. Удивительно, но у меня просто не было на это времени. А ведь совсем недавно я даже не знал, куда его деть. Время напоминало густой мед, оно текло медленно и неторопливо, хотя я едва успевал следить за движением двух солнц по небосводу. Чувство странное, будто ты находишься сразу в двух реальностях, которые близки, но чем-то все же отличаются, и никак не можешь понять, какая из них правдива.
Теперь эта странная раздвоенность куда-то делась. Пусть и ненадолго, но все вернулось на круги своя. Я сам вернулся туда, откуда начал - но едва мог узнать это место. Если бы наша экспедиция не была самой первой, я бы, без сомнения, решил, что наткнулся на старый, давно заброшенный лагерь наших предшественников. Покинутый всеми и тем самым зловещий, он напоминал корабль, бороздящий просторы океана - пустой, без единого члена команды. Лагерь был неподвижен, и это был наш лагерь, безусловно, но ощущение чего-то... чужого... никак не желало отпускать меня.
Естественно, первым, что меня смутило и встревожило, стал песок. Огромные насыпи возле каждого дома, местами он даже собрался на крыше, хотя прежде до такого не доходило. Покатые крыши не позволяли песку скапливаться, однако он собирался вокруг дома и вскоре, видимо, начал переваливаться на крышу, а оттуда уже не мог никуда деться. В живом, обитаемом лагере такого никогда бы не случилось: мы разгребали горы песка после каждой бури.
Подойдя вплотную, я увидел, что одна из крыш все же не выдержала тяжести песка и провалилась. Это выглядело одновременно смешно и страшно: словно кто-то перевернул пластиковый стаканчик, а потом сильно надавил на него, сделав вмятину. Однако тут образовалась не просто вмятина, а полноценная дыра, провал, благодаря которому песок, безусловно, заполнил весь дом. Если бы там в это время кто-то находился, бедняге оставалось бы лишь посочувствовать, но я не сомневался: на момент, когда все это случилось, все обитатели уже покинули лагерь. Но... где же они теперь?
Я вошел в мастерскую, где когда-то жил мистер Питерсон вместе со своим детищем, роботом Эдди. Она почти не пострадала от песка, хотя внутри было довольно пыльно. Самые мелкие песчинки все же просачивались внутрь и покрывали тонким слоем каждый предмет. Я снял с полки кактус и сдул с него пыль.
На столе лежали какие-то рисунки, чертежи, инструкции. Похоже, мистер Питерсон работал до самого своего последнего дня. Ни тела, ни следов борьбы, ни крови. Я очень надеюсь, что изобретатель ушел отсюда на своих двоих и по собственной воле.
Еды в доме не было, но я нашел кое-что куда более ценное - бутылку с водой. Воды там, правда, оставалось на пару глотков. Я взял ее и поднял над собой, как самое великое сокровище. Мне даже хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Я уже поднес бутылку к губам, но в последний миг остановился.
Что я делаю? Почему, зачем я это делаю? Этой воды хватит, чтобы продлить мою жизнь, нет, не жизнь уже, жалкое существование, еще на несколько дней, но какой в этом смысл?
И все же я не выдержал. Я сделал глоток и едва удержался от второго. Вода в первый миг даже причинила боль, словно пролилась по свежим ранам. Я сморщился, чувствуя, как покрывается влагой мой язык, внутренняя сторона щек, зубы... на днях, кстати, выпал еще один... и меня не отпускало ощущение, что я выпил яда. Безусловно, я совершил ошибку. Мне стоило выйти наружу и вылить эти жалкие капли в песок, ставший уже не врагом мне, а подлинным братом и другом - скоро мы с ним станем единым целым. Но я продлил агонию. Поступил глупо, как и всегда.
Я нашел тут еще один полезный предмет - сумку. Именно в нее я спрятал бутылку, ибо нести ее постоянно в руках просто не смог бы, пальцы стали совсем деревянные и едва гнулись, к тому же, я спал на ходу, как Сиенна в свои последние дни.
Мысль о Сиенне причинила куда большие страдания, чем глоток воды. Я покинул мастерскую и отправился дальше, искренне надеясь, что смогу отыскать дом, что делил когда-то с Сиенной и Родриго. Но по дороге меня ждало много неприятных открытий.
Во-первых, кровь. Ее я видел на тех участках стен, что были не так усыпаны песком. Кровавые разводы, красные отпечатки ладоней и даже написанное кровью слово, от которого у меня почему-то дрожь пробежала по телу: "ВОДА".
Я не хотел, до самого последнего мига я не хотел предполагать самое страшное, самое жуткое, бесчеловечное и кощунственное. Но все же я нашел их - тела. Узнать их было уже невозможно. Вначале я углядел торчащий из насыпи ботинок. Смахнув песок, я отшатнулся и ощутил приступ тошноты. Я не думал, что меня еще можно чем-то напугать и шокировать, но обглоданный человеческий труп сумел это сделать. Местами кости торчали наружу, на некоторых я разглядел следы зубов - без сомнения, человеческих. Чудовище не стало бы пожирать нас. Ему вообще, насколько я понял, не нужна пища. Но они - все те, кто сотворил это - были людьми, одержимыми своей жаждой, болью, может быть, ненавистью. Да, были... но перестали ими быть в тот самый миг, когда горячая кровь им подобных коснулась их губ.
Но могу ли я осуждать?
Ведь я не знаю, как сам поступил бы на их месте. А может наоборот, знаю - и именно поэтому испытываю еще большее отвращение. Ехидный голосок в голове, тот самый, что всегда с садистской радостью готов возродить в нашей памяти все наши ошибки и поражения, напомнил мне о моих собственных жутких мыслях. Как я думал о том, что неплохо было бы сохранить хотя бы часть тела кого-нибудь из погибших, засунуть ее в морозилку, чтобы не испортилась...
"Я думал так, потому что хотел спасти Сиенну."- ответил я самому себе и гадкий голосок на время умолк.
Пройдя меньше десятка метров, я нашел еще одну подозрительную насыпь - под ней тоже обнаружилось тело. Там было еще больше голых, лишенных самых последних остатков плоти участков. Мерзкий запах ударил мне в ноздри и я поспешно отступил. Недавно я сделал глоток воды и, хоть отчасти жалел об этом, не хотел так сразу с ней расставаться.
-Черт побери.- сорвалось с моих уст и я вздрогнул, будто услышав свой голос со стороны. Только сейчас я понял, что уже много дней молчал, с момента гибели Сиенны не произнес ни слова - не считая тех проклятий в адрес пустыни. Может быть это хорошо - разговоры с самим собой обычно считаются плохим признаком. С другой стороны, если я протяну еще достаточно долго, чтобы успеть слететь с катушек, именно тишина сведет меня с ума.
Лицо несчастного было слишком изуродовано и частично разложилось, грудь была проломлена чем-то широким и очень острым - возможно, тесаком наподобие того, каким ампутировали ногу Ларри Китсбри. Скорее всего, именно удар в грудь и стал смертельным.
Я постоял, стараясь не дышать и отчаянно размышляя. Я не был уверен, что именно буря замела тела убитых - она бы сделала это куда более основательно, я бы ни за что не отыскал их. Нет, это походило на творение рук человеческих - будто бы кто-то в сильной спешке пытался замести следы своего преступления.
"Это случилось, когда прилетели спасатели.- подумал я. -Те, кто сделал все это, знали, что их осудят, и попытались избавиться от тел."
Безусловно, первая же нормальная проверка, да и даже первый же обход, наподобие того, что совершал сейчас я, с легкостью расставил бы все по своим местам. То, что тела так и остались ненайденными, говорит о том, что и сами спасатели очень торопились. Если это так, у нас Сиенной попросту не было шансов - мы бы не успели, даже если бы бежали день и ночь, а не плелись, как черепахи. Что ж, это даже радует. Раз шансов не было, мы ничего и не потеряли.
Черный песок и блестящее стекло я увидел издали. Подойдя ближе, я разглядел обугленные останки, среди которых, словно алмазы, сверкали осколки. Останки располагались на некотором расстоянии друг от друга и рядом с каждыми был воткнут металлический стержень с прикрепленной к нему доской, где были выведены имена. Я узнал почерк изобретателя мистера Питерсона, ибо не так давно (а может и в прошлой жизни, не уверен) вчитывался в его инструкции по безопасному разбору робота Эдди.
Я постоял минут пять возле дощечки с именем доктора Элси. Слабый аромат дыма еще ощущался в воздухе. Так когда же все это случилось? Вероятно, с больными расправились не сразу. Гилрой наверняка подождал несколько дней, может даже неделю, чтобы убедиться, что мы не вернемся, пройдя лишь половину пути, а после этого выволок скованных цепями и связанных веревками людей... нет, уже не совсем людей... притащил их сюда, на это самое место, и поджег, словно хворост. В моем уже изрядно потрепанном разуме раздались их вопли, дикие крики и стоны, в ноздри ударил запах горящей плоти... а может они горели молча, глядя на своих палачей сквозь дым и огонь с выражением мрачного презрения.
Был ли шанс спасти их? Излечить от странной и страшной болезни? Скорее нет, чем да. Но при одной мысли о горящих заживо людях... пусть бывших на тот момент уже не совсем людьми... моя здоровая рука сама по себе сжималась в кулак.
В нашем с Сиенной бывшем жилище все осталось, как и было на момент нашего ухода - разве что, покрылось все тем же тонким слоем мелкой песчаной пыли. Я сел на край своей кровати и закрыл глаза, наслаждаясь этим чувством: было очень приятно сидеть на чем-то, отличном от сыпучего горячего песка и твердого камня.
-И вот мы здесь.- произнес я. Собственный голос показался мне чересчур громким и я поспешно умолк. Вернулось странное мистическое ощущение: мне казалось, что я очутился в месте, населенном призраками, и не стоит привлекать их внимание.
Я открыл холодильник. Разумеется, там было пусто - мы все забрали, прежде чем уйти. Я провел рукой по поверхности морозильной камеры - она оказалась теплой. Энергии не было уже давно, влага, образованная растаявшим льдом, испарилась.
Я подошел к постели Сиенны. Сердце мое, еле живое, иссохшее, ожило и затрепыхалось сильнее, вызвав легкую боль в грудной клетке. Я замер в нерешительности перед шкафчиком, где Сиенна хранила личные вещи. Открывать или нет? Что на это сказала бы сама Сиенна?
Скорее всего, она не была бы против. Она бы поняла.
Но там было почти пусто. Я нашел немного одежды, один из халатов, которые она использовала, когда изучала найденные нами образцы почвы. Также там оказалась тонкая серебристая цепочка и фотография. То самое, чего мне так не хватало.
На фото Сиенна была не одна, рядом с ней стоял Роберт Прайс, еще один ученый-геолог. Кажется, фото было сделано незадолго до взлета. Оба ученых широко улыбались. Прайс положил руку на плечо Сиенны и я испытал легкий и очень глупый укол ревности.
Я спрятал фото в нагрудный карман и уткнулся лицом в подушку Сиенны. Не знаю, сколько я так пролежал, слушая собственное дыхание, ставшее ровным и размеренным. Может быть, я даже ненадолго уснул. Но когда я вновь вышел наружу, то увидел, что оба солнца успели проделать немалый путь по небосводу.
Они находятся в постоянном движении - стоит ли мне последовать их примеру? Или мне остаться здесь, в населенном призраками лагере, и ждать своего часа?
Остаток дня я потратил, осматривая дома, один за другим. В одном я нашел нечто совсем уже страшное: прямо на столе стояла большая тарелка с чем-то кроваво-красным, изрядно подсохшим, но все еще сильно пахнущим. Определить, кому принадлежало это мясо, я не мог. Рядом с тарелкой лежала большая, запачканная кровью ложка, вилка и нож. У последнего, как мне показалось, изрядно затупилось лезвие.
Я зашел на склад, где прежде хранились продукты. Там было пусто: не осталось ни одной завалящей консервной банки. Однако на полу я разглядел кровавые следы. Пройдя по ним, я оказался у стены, некогда заваленной ящиками с продуктами. Сейчас же ничто не мешало мне прочитать кровавую надпись: "ОН НЕ ХОТЕЛ ДЕЛИТЬСЯ".
Внезапно я понял, чья эта кровь. Бедняга Фрэнк - мистер Уолберг. Тот, кому я доверил стоять на раздаче и следить за расходованием оставшихся припасов. Вероятно, свои обязанности он пытался выполнять до последнего, до самого конца... за что в итоге и поплатился.
Недавно я думал: смог бы я, как они, переступить через себя и вкусить плоть себе подобного? Теперь я понимал, как был наивен: если бы я остался тут еще на несколько недель, моя собственная плоть стала бы их пищей.
ДЕНЬ ???
Я провел в мертвом лагере около двух дней, после чего ушел - вернулся в пустыню. Когда-то такое решение могло бы показаться странным и глупым мне самому, но не теперь. Мое сознание, пусть и воспаленное. пока еще знало, что ему нужно. То, что некогда было крохотной колыбелью человеческой цивилизации, теперь ассоциировалось лишь с мукой, кровью и смертью. Уж лучше и правда встретить свой конец в пустыне - она бездушна и суха, а потому не способна вызвать какие-либо эмоции. Лишь физический дискомфорт, но и его становилось все меньше. Кажется, мое тело понемногу мертвело. Жара и слепящий свет уже не действовали на меня, как раньше, я словно растворялся в этом мареве, без боли и без лишних мыслей.
Фото Сиенны и бутылка с последним глотком воды - вот и все, что я взял в лагере. Эти вещи были легкими, но вот камень, что я по-прежнему тащил за собой, оставляя в песке четкий длинный след, будто бы становился все тяжелее. Я уже почти вырезал на нем свое имя. Когда я закончу последнюю букву, кончится и мой путь. Я так решил и очень радовался, что вновь, впервые за, кажется, целую вечность, видел перед собой цель. Хоть какую-то.
Несколько раз в день я доставал фото Сиенны и разглядывал его, держа осторожно, чтобы не повредить огрубевшими пальцами. Я делал это, чтобы убедить себя в том, что Сиенна была реальна. Что все остальное - реально. Что я - не единственный человек в этой чертовой Вселенной. Но эти мысли все равно посещали меня, все чаще и чаще, странные, бредовые мысли. Вот только с каждым днем они казались все менее бредовыми. Может, так оно и есть. Может, не было ничего и нет. И не будет. Буду только я - и эта пустыня. Мои ноги и вечный песок под ними. И блуждание по кругу, снова и снова, и даже после смерти. Реальна ли смерть? Если я ни разу не умирал, как я могу знать, что смерть - не выдумка моего "поехавшего" разума? И почему я считаю, что схожу с ума, откуда эта уверенность? Вдруг все совсем наоборот? Вдруг я был сумасшедшим все это время, видел то, чего нет, пробовал то, чего нет, делал то, чего не мог сделать в реальности - а теперь наконец-то начал прозревать? А эта фотография, за которую я цепляюсь, как утопающий за соломинку - может быть она и есть последний оплот того, иного, выдуманного мира? Мира грез и иллюзий. Как и этот дневник, и ручка, в которой пасты осталось на пару страниц. Я уверял себя, что эти вещи помогут мне остаться собой, но что, если они мешают мне стать собой?
Моя здоровая рука уже работает ненамного лучше покалеченной. Строчки и буквы скачут, как в лихорадке, я сам едва могу разобрать написанное. Скорее всего, это моя последняя запись. Я просто не знаю, что мне еще написать. Хотя нет, скажу лишь одно: находясь в лагере, я заточил свой нож. Я знал, как мне его использовать, и это знание тоже прибавляло мне сил... ну или чего-то, похожего на них...
Дневник стал совсем потрепанным, песок въелся в страницы. Я смутно помню, как открыл его впервые и вывел самую первую строчку. Но я не хочу листать дневник. Не хочу возвращаться туда, к началу. Это будет слишком больно - а ведь я почти расстался с болью... любой болью.
Меня звали... нет. Меня зовут Джеймс Маккензи. Я - лейтенант на космическом судне "Чезаре" и один из первых, кто ступил на поверхность неизведанной планеты.
И вот я здесь.
****
И вот я здесь.
Я переворачиваю страницу, но вижу лишь пустые листы. Я написал, что не хочу возвращаться к началу, но все же вернулся. Совершать глупости - обязательная часть человеческой натуры. Но сейчас я не жалею об этом, хотя был уверен, что буду жалеть. До самой последней страницы я не сомневался: все эти строки принесут мне лишь страдания. Однако...
Однако я не почувствовал ничего. Сам факт этого глупого поступка отчасти возвращал мне уверенность в собственной сущности. Я - человек. Я - живой, пусть это и ненадолго. И мой затуманенный мозг пока еще работает.
"Но откуда ты знаешь, что все это - не выдумка?"- спрашивает все тот же гадкий ехидный голосок, и в этот раз я не нахожусь с ответом. Действительно, где гарантия, что я не сочинил все это, находясь в лихорадочном бреду? Да и кто может подтвердить, что этот дневник, эта черная потрепанная книжка с песком, намертво въевшимся в страницы, не является плодом моего воображения? А тот, кто подтвердил бы... ведь он тоже мог бы быть лишь миражом. Кто сумел бы убедить меня в том, что он реален?
"Сиенна.- думаю я, и опять хватаюсь, за ее имя, за ее образ, за ее голос, все еще звучащий в ушах. -Она бы убедила. Ей я бы поверил, ей единственной. Ибо она реальна. Она не могла быть выдумкой."
Раз она реальна - значит она существует в реальности. Но реальна ли сама реальность?
Я начинаю смеяться. Не так сильно и безудержно, как в тот раз, на горе, но все же достаточно громко. Что ж, можно констатировать, что я наконец-то загнал себя в тупик. А раз так, выход у меня лишь один.
"Но смогу ли я вырваться из этой западни, если сделаю это?- и вновь меня терзают сомнения. Черт бы их побрал! -Вдруг ничего не случится? Или даже станет хуже?"
Я не представлял, что может быть хуже. А вот если все останется, как есть... да, пожалуй, именно это и станет самым худшим вариантом. И что тогда? Выходит, вечно сомневающаяся, медленно, но верно слетающая с катушек часть меня была права все это время? А я ошибался, сомневаясь в ее сомнениях и считая, что она слетела с катушек. Только что я думал, что прочитав свой дневник, обману всех - монстра, пустыню, весь этот мир. Но, возможно, я все это время обманывал самого себя.
-Нет.- говорю я самому себе и хмурюсь. -Я не обманывал себя, потому что не знал, что это обман. Как можно обманывать себя, будучи уверенным в своей правоте?
Я молчу некоторое и вновь усмехаюсь.
-Нет, я ведь как раз и не был уверен. Я давно об этом думал. Стал бы я об этом думать, если бы считал себя полностью, абсолютно правым? Это глупо.
-Стал бы. Чтобы отбросить эту мысль, как бредовую. Разобраться с болезнью, пока она не пустила корни.
-Ну и как? Отбросил эту мысль, как бредовую? Обрубил все корни?
Меня охватывает внезапная злость. Я опускаюсь на колени (которые болезненно хрустят даже при падении на мягкое) и беру пригоршню песка, разминаю ее в ладони, закрыв глаза при этом, чтобы максимально сосредоточиться на своих ощущениях. "Тактильных.- вдруг всплывает в памяти слово. -Так это называется. Тактильные ощущения."
Это слово - реально или я тоже его выдумал? Но опять все утыкается в вопрос о реальности того, что принято считать реальным.
-Не отвлекайся. Ты ведь чувствуешь? Это песок. Он здесь, у тебя в руке и вокруг, везде. Разве может он быть лишь плодом твоего воображения?
-Может. Если ты сам лишь плод чьего-то воображения. Может даже своего собственного.
Я резко открываю глаза. Эта новая и очень неприятная мысль напоминает электрический разряд, бегущий по телу и пробуждающий каждую клеточку.
-Нет. Я существую. Я думаю обо всем этом - значит существую. Не пытайся меня обмануть.
-А если кто-то вкладывает эти мысли тебе в голову? Ты можешь поручиться, что они твои собственные? Можешь поклясться... хе-хе... твоей жизнью?
-Да, могу. Но эта клятва ничего не стоит.
-Ты признаешь, что твоя жизнь ничего не стоит. Это неправильно и неестественно. Муха, попавшая в паучью сеть, борется до самого конца.
-Потому что она муха. Она слишком глупа, чтобы понять всю бессмысленность и бесцельность существования. Мы веками ищем смысл жизнь, но вся загвоздка в том, что сама жизнь не имеет никакого смысла.
-Ты вновь себя обманываешь - это уже вошло в привычку. Ты видишь смысл в жизни. Достаточно достать из кармана ту фотографию.
-Этот смысл давно утерян.
-Но он был! А если ты и правда считаешь, что жизнь твоя ничего не стоит, не означает ли это, что ты и не жил никогда? Как ты можешь быть уверенным в том, что не являешься призрачным видением в чьей-то голове?
-Я просто знаю это! Неужели этого недостаточно?! Почему ты не хочешь замолчать?!
-Я не могу замолчать. Ты сам хочешь, чтобы я говорил.
-Неправда! Я хочу, чтобы ты заткнулся! Сейчас же заткнись!
Я бью кулаком по горячему песку. По телу пробегают болезненные импульсы, но мне нравится эта боль, я наслаждаюсь ею. Пока есть боль - я чувствую себя живым.
-Ты действительно чувствуешь боль или тебе это лишь кажется? Ты мог выдумать ее. Как раз, чтобы почувствовать себя "живым". Одним маленьким самообманом больше...
-Я же сказал - заткнись!
Я не знаю, сколько еще продолжалось бы это безумие, если бы не тень, лежащая прямо передо мной на песке. Голоса в моей голове смолкают, глаза расширяются в изумлении.
-Не может быть. Невозможно.
-Вот именно. Наконец-то я с тобой согласен. Еще один мираж, не более того. Такой же, как и все, что было прежде.
Но это не мираж. Я поднимаю голову к небу. Еще совсем недавно это было бы крайне опрометчивым шагом - ослепнуть можно на несколько минут. Но теперь мне почти не приходится щуриться. Я вижу синее небо... темно-синее... и оно становится все темнее с каждой минутой.
-Это не мираж.- говорю я вслух и на этот раз не слышу никаких возражений.
Потом я смотрю на запад - солнце становится оранжевым, небо рядом с ним - розовато-желтым, с красными и зеленоватыми всполохами. Меня колотит дрожь.
Я все таки дождался этого, я дожил до момента, когда одно солнце окажется позади другого. На планете DH-S2-33 вот-вот наступит полноценная ночь.
Я открываю дневник. Поднимаю к свету ручку и вижу, что она почти кончилась. Неужели не хватит? Мне ведь надо немного... совсем-совсем немного...
НОЧЬ ???
Тьма опустилась.
Сейчас мне вспомнился наш разговор. Мы с Джимом и Сиенной обсуждали, как можно победить чудовище, и Джим высказал предположение, что защиту монстру дает солнечный свет: его кожа обладает свойством преломлять лучи таким образом, что он становится почти невидимым.
"А что, если источников света станет меньше или они ослабнут?"- спросил Джим. Мы не знали, что тогда будет, но надеялись, что тварь станет более уязвимой. Вот только мы не могли придумать - как же нам заманить монстра в такое темное место? И тут заговорила Сиенна. Именно она напомнила о том, что мы могли бы дождаться ночи. "Настоящей ночи.- уточнила она. -Той, когда становится темно."
Я достал фотографию Сиенны и развернул ее к закатному солнцу. Последний оранжевый луч ярко блеснул над горизонтом, а потом крохотная оранжевая точка - все, что осталось от солнца - потухла. Небо еще несколько минут оставалось желтым, но вскоре стало темнеть.
Там, в вышине, зажигались звезды. Сердца иных миров, иных систем, быть может, иных цивилизаций. Как знать, может быть где-то там, далеко-далеко, точно такой же несчастный путник, одинокий, едва живой, смотрит в небо и его терзают те же самые чувства.
Я медленно поднял свою здоровую руку и помахал ею. Одна звезда подмигнула мне... но, может быть, мне это лишь показалось.
Темно-синее небо чернело и звезд становилось все больше. Не уверен, что на Земле можно наблюдать подобное. Грязный воздух и огонь больших городов оттеняют этот живой, лучистый свет, не дают ему пробиться и отразиться миллиардом крохотных блестящих точек в наших глазах. Но тут все иначе. Гигантское звездное полотно возникло над моей головой, словно потрясающий, самый красивый во Вселенной полог, а я был ребенком в колыбели мироздания. Где-то там, далеко-далеко, рождаются и рассыпаются в прах империи, веселятся и печалятся невиданные существа, высыхают и наполняются живительной влагой реки и моря. Но я тут - и все будто бы застыло. Само время остановилось. Может, это звучит немного пафосно, но именно такое чувство меня переполняет. Словно я оказался в каком-то особенном, отделенном от всего остального мирке, и тут все совсем иначе. И мне уже не кажется, что это так плохо. Напротив, это чудесно. Прекрасно, будто танец с самой жизнью - ибо ты видишь ее перед собой, слегка-слегка соприкасаешься с ней, но эти касания целомудренны, в них нет ничего пошлого и дерзкого. Я знаю, что это ощущение растает с первым лучом рассвета, и потому не хочу, чтобы рассвет наступал. Нет, я хочу уснуть сейчас, в этой колыбели, пусть Вселенная споет мне песню. Я достаю нож и поднимаю свою искалеченную руку.
Боль есть, но она слабая и почти не соотносится со всем остальным, что я сейчас испытываю. Будто бы принадлежит кому-то другому. Я разрезаю свою плоть, вонзаю лезвие глубоко, чтобы точно достать вену, и провожу ножом от запястья почти до локтя.
В тусклом свете звезд кровь кажется почти черной. Она течет вниз по моей руке и капает на горячий песок. Вот только песок уже не кажется таким горячим - он на удивление быстро остывает. Соприкасаясь с ним, кровь шипит не так громко и не так легко растворяется.
Боль исчезает совсем, вместо нее приходит чувство приятного опустошения. Я понимаю, что все кончено, и на меня накатывает глубочайшее удовлетворение. Но еще большую радость мне доставляет темнота вокруг. Этот мрак - настоящая услада для уставших глаз.
-Ты видишь это, Сиенна? Оттуда, где ты сейчас, ты видишь эту тьму? Там, куда я скоро отправлюсь, тьма именно такая?
Я надеюсь, что она такая. Вот он, истинный рай. Я заслужил его - моя экспедиция в ад окончена.
Накатывает приятная сонливость... я еще пишу, но почерк становится еще более неразборчивым, чем прежде. Уловить и вылить на бумагу собственную мысль все труднее и труднее. Слабость разливается по всему телу, сердце стучит не очень громко - оно не бунтует, оно смиренно принимает свою участь. Кажется, пора спать. Вечная ночь ждет меня... звезды наверху тускнеют и мерцают так неистово, словно пытаются передать мне какое-то послание. Скоро они погаснут, но лишь на мгновение - потом я увижу их вновь, ближе и яснее, чем когда-либо. Я...
****
Естественно, мне не хватило духу на это.
Мечта, иллюзия, а может страшный сон - я выплеснул на бумагу то, о чем грезил и чего в душе боялся, будто надеялся, что если я напишу, то оно случится в действительности - и мне не придется ничего делать. Чудо не случилось - я умер в своем дневнике, но оставался омерзительно живым в реальном мире. Конечно, если он и правда реален... хотя, как ни странно, мой долгий и, самое главное, совершенно бессмысленный спор с самим собой наконец-то оборвался этой ночью. Я опасался, что так и умру с вопросом на устах и заготовленным ответом в голове, но тот, иной Я, умолк и пока не возвращался. Возможно, именно он и умер прошлой ночью. Может быть, это он перерезал себе вены и валяется где-то там, на песке, бледный, обескровленный, с выпученными глазами. И все-таки, остается один вопрос - правда, его я не собирался задавать вслух, ибо теперь уже понимал, что ответить некому.
Который Я умер?
Если предположить, что нас было двое, можно ткнуть пальцем в небо и угадать, но вдруг был еще один, третий? Он мог молчать, а мог говорить голосом то одного, то другого, прикидываясь ими, чтобы я его не обнаружил... ну, вернее, мы не обнаружили. Если он идет рядом со мной и молчит, лишь время от времени наполняя мой туманный разум своими мыслями, как я смогу его вычислить? И нужно ли вообще обращать на него внимание?
Я продолжаю свой путь. Я иду очень долго, почти без перерыва - сам не знаю, откуда у меня силы. Может, тот, другой, высасывал из меня соки, потому я и чувствовал себя так плохо? Я иду уже несколько часов и вскоре понимаю, что ощущаю странную легкость. В первый миг меня охватывает страх, я не могу понять, в чем дело, но потом осознаю - это физическая легкость, мои руки пусты. Камень, что должен был послужить мне надгробием, остался там, позади. Увлеченный тьмой и самообманом, я попросту забыл о нем.
Мне хочется кричать и выть от ярости, но я молчу - эти вопли все равно никто не услышит, а тот, второй, вернее, возможно, уже третий Я знает и чувствует то же самое. Все-таки мы похожи.
Я иду и пытаюсь вспомнить, в каком состоянии я оставил этот треклятый кусок скалы. Он лежал лицевой (то есть той, где я вырезал свое имя) стороной вверх или все-таки вниз? Если второе, то можно считать, что все труды напрасны - за миллион лет никто не перевернет его и даже жгучие солнца не прочтут эту надпись. А может, я оставил его на боку или поставил вертикально, как настоящее надгробие? Это было бы хорошо. Буду думать, что так оно и есть... Да, буду думать именно так. И тогда, может быть, именно так и окажется. С дневником чудо не случилось - возможно, сработает хотя бы теперь?
Непонятно откуда взявшиеся силы переполняют меня и я иду, не останавливаясь. Мои ноги будто движутся сами по себе, но мне нравится это чувство. Я будто отдался течению, которое обязательно вынесет меня туда, куда мне надо.
А куда мне надо?
Это не важно. Вперед - этого пока достаточно. Лишние подробности всегда все портят. Я испытываю радость, ведь впереди меня ожидают еще четыре темных ночи, но вместе с ней и странную тревогу. Я так привык к солнечному свету и голубому небу... тьма и далекие звезды уже кажутся чем-то совершенно чужим, нереальным. Словно на несколько часов я выпадаю из одного мира и оказываюсь в другом.
Время стало иным - оно теперь бежит быстрее. Солнце - единственное - слишком скоро клонится к закату, я не успел им насладиться.
-Не успел?- удивленно спрашиваю я. -Что за чушь ты несешь?
Но в этот раз никто мне не отвечает. Я вынужден окончательно смириться с тем, что тот, другой я, умер прошлой ночью. Может быть, оно и к лучшему. Теперь я по крайней мере мог ощущать себя чуть менее сумасшедшим.
Или не мог? Почему я не хочу наступления темноты?
Солнце становится оранжевым, постепенно краснеет. В небе зажигаются первые звезды. Мне хочется развести костер, чтобы добавить хоть немного света, но мне нечего сжигать, и нечем. Я пытаюсь поймать лицом свет и тепло лучистых звезд, но это все равно что ловить ветер. Нет звезд кроме тех, что светят днем. Они - подлинные боги. Лишь они, а вовсе не эти далекие, едва различимые карлики. Я смутно помню, что вчера наслаждался их светом, ощущал себя... как же я там писал... будто бы в колыбели мироздания. Какая невероятная глупость!
-А что не глупость?- спрашиваю я себя. -Сделал ли я хоть что-то неглупое? Что-то такое, чем мог бы гордиться?
Тот, второй Я, вместо ответа начинает вонять и разлагаться пуще прежнего. Странно, но я ощущаю вину: будто это я убил его. Бред, конечно. Он все сделал сам, я ни при чем... кажется.
А может, мне повторить его подвиг?
Ерунда, я и так умру со дня на день. Открывшееся сегодня второе дыхание - просто последний выстрел отсыревшего револьвера. Вполне вероятно, я даже не проснусь утром. Уйду в эту жуткую тьму и останусь в ней навеки. От этой мысли хочется кричать.
Оно приходит бесшумно, как всегда. При свете я, может, успел бы уловить движение песка, но тусклого свечения звезд хватало, лишь чтобы видеть что-нибудь чуть дальше собственного носа.
Оно касается моей ноги, но я даже не вздрагиваю. Медленно-медленно, как во сне... а может, это и есть сон?... я поворачиваю голову и вижу его - так близко, как не видел еще никогда.
И мне хочется смеяться. Мне хочется хохотать еще сильнее, чем там, на горе. Хочется биться в истерике и колотить себя по ребрам. Но почему-то мои губы лишь изгибаются в чем-то, отдаленно напоминающем улыбку.
-Так вот в чем дело.- говорю я спокойным тоном, каким мог бы разговаривать о погоде. -Получается, мы с Сиенной были правы.
Его щупальца движутся медленно - сейчас у него нет необходимости использовать их, как щит. Толстые и тонкие, длинные и совсем короткие. У них нет присосок, как у осьминогов, зато есть острые и тонкие зазубрины, которыми очень легко и удобно разрывать плоть - что он и демонстрировал не единожды.
Тусклого света звезд все же хватает, чтобы разглядеть цвет монстра, его истинную окраску - и причину моего несостоявшегося смеха. Ярко-розовый резко, без переходов, перетекает в фиолетовый, а фиолетовый - в красный и бордовый. Но именно розовый преобладает - розовыми были самые широкие и длинные щупальца, и тело монстра, похожее на большую толстую змею. Я смутно замечаю, что те участки, куда попадает свет звезд, заметно бледнее, чем те, что повернуты от него. "Он не может стать прозрачным.- понимаю я. -Сейчас слишком темно для этого. Джим был прав. Боже, он был абсолютно прав."
-Ты розовый.- говорю я звенящим от едва сдерживаемого смеха голосом. -Розовый, как...
Целая серия пошлых сравнений вертится у меня на языке, я не знаю, какую выбрать, и все же начинаю смеяться. Монстр слегка вздрагивает, раздраженный или удивленный этими звуками. Скорее всего, он никогда их не слышал. Ему привычнее вопли ужаса.
Одно из его щупалец оказывается всего в нескольких сантиметрах от моего лица и я замечаю что-то необычное: ярко-желтое, почти высохшее пятно. Оно казалось странным и неуместным посреди всего этого буйства розовых и красных оттенков.
-Твоя кровь.- улыбка сползает с моего лица. -Это твоя кровь, ублюдок. Я все же сумел ранить тебя.
Щупальце опускается, не причинив мне вреда. Тут у меня возникает уже совсем странная мысль: монстр специально продемонстрировал мне свою рану. Может, хотел таким образом выразить мне почтение, подтвердить, что я тоже кое-чего стою? А может быть, наоборот: "Смотри, жалкий человек. Вы выпустили в меня не одну сотню пуль, но эта царапина - единственное, чего вы добились."
Щупальце исчезает и через минуту я уже не могу различить его среди десятков других дрожащих, извивающихся конечностей. Я пытаюсь рассмотреть монстра получше: где у него органы зрения и обоняния, есть ли у него рот и половые органы? Но вижу лишь розовую массу, совершенно невыразительную и не имеющую никаких явных сходств с нашими, земными тварями.
-Чего ты ждешь?- спрашиваю я. -Почему не убиваешь меня?
Чудовище не отвечает и никакими жестами не выражает своих эмоций. Вполне вероятно, Сиенна была права и у него их попросту нет. Он может испытывать их, лишь вселившись в тела других, но мы всех убили. О тех, кто ушел в пустыню, позаботились мы, а о тех, кто оставался в лагере - Гилрой и его компания.
-Мы тут одни. Одни на всей планете. Тебе скучно, уродец? Не хочешь, чтобы я уходил?
Но оно уже уходило само: щупальца на первый взгляд неспешно, но на самом деле быстро рыли нору. Часть тела чудовища уже скрылась под песком.
-Стой! Какого черта ты творишь?
Я вскакиваю на ноги, сам не зная, что буду делать. В конце концов я просто срываю со своего плеча сумку, где лежит опустевшая бутылка, и швыряю ее в монстра. Он не замечает этого и окончательно исчезает, оставив лишь несколько знакомых длинных полосок на песке.
-Трус! Сраный трус! Тухлый кальмар, сука!
Я еще долго кричу и ругаюсь последними словами, бегая вокруг того места, где исчез монстр. Наверное, со стороны это напоминает какой-нибудь дикарский ритуальный танец.
В результате слова кончаются и я начинаю уже просто рычать и выть, словно раненый зверь. Я стараюсь не слушать себя со стороны, мне не хочется знать, как это звучит и выглядит. Наконец я падаю на колени и закрываю лицо руками. По щекам моим течет что-то теплое. Неужели слезы? Как, откуда? Это просто невозможно. Я дотрагиваюсь до лица, потом смотрю на свою ладонь и вижу кровь. Кровь течет из моих глаз. Я должен ослепнуть, но почему-то вижу яснее и четче, чем прежде. Я плюю на песок и вижу все ту же кровь: похоже, она уже сочится из всех отверстий. Если смерть намерена явиться за мной, то сейчас, без сомнений, пришло ее время.
Наконец я засыпаю. Мне не снится ничего... хотя нет, уже под утро я вновь оказываюсь в знакомом красном коридоре. Я уже знаю, чем все кончится, и хочу крикнуть себе "Стой! Не делай этого! Это ошибка!" - но голос пропал. Я оборачиваюсь и вижу свой труп - он лежит посреди окровавленного песка и держит какой-то знакомый предмет... дневник...
Утром я едва помню свой сон. Я иду дальше, и события прошлой ночи быстро стираются из памяти. Я уже не уверен, что видел монстра. Я бы мог вернуться и найти его след на песке, но не хочу этого делать.
Минуты перетекают в часы, часы формируют дни, а дни летят, как минуты. Я давно уже потерял счет времени, но сейчас это чувство потери стало сильнее, чем прежде. От проклятого песка, попадающего всюду, все мое тело сильно чешется.
Плевать...
Где-то там меня ждет оазис с чистой водой и еда - столько, что и не унести. Это не сказки, не очередное вранье, нет-нет, это чистая правда. Мне говорит об этом голос. Голос не станет лгать. Голос просто не умеет лгать.
Наступает последняя настоящая ночь. Я пытаюсь уснуть, но темнота мешает мне. Невольно я задумываюсь: а что такое "настоящая ночь"? Почему я считаю, что ночью должно быть темно? И почему все остальные так считают?
"Оглянись. Тут нет никаких остальных, ты один. А собственное мнение... что ж, ты всегда можешь поменять его и никто тебя за это не осудит. Некому осуждать."
С трудом, изнывая от страха и злости, я доживаю до спасительного луча рассвета. Едва солнце поднимается над линией горизонта, я встаю и иду дальше.
Я уже не уверен, что двигаюсь в нужном направлении. Кажется, я сбился с пути, но тот голос уверяет меня, что это не так, а ноги сами несут меня. Что ж, хорошо. Я буду слушать этот голос и не стану сопротивляться.
День, ночь, день, ночь. Тьмы больше нет, но я все же чувствую, как времена суток сменяют друг друга. Вероятно, работают биологические часы, а может все тот же голос делает подсказки. И где он был раньше? Почему всегда молчал? Он ведь так помог бы... и мне, и Сиенне, нам обоим...
А если он действительно был со мной все это время, но не помогал... выходит, он не такой уж добрый? Так можно ли ему доверять? Стоит ли вообще кому-либо доверять? Я ведь сейчас и себе верить не могу.
Голос не пытается сказать что-нибудь против, не старается защититься. Может, ему все равно? Возможно, он не только бесплотный, но и бездушный. И если так, он не может быть ни злым, ни добрым. Он просто... есть.
Вдруг я останавливаюсь. Мои глаза широко раскрываются, я как-то иначе, по-новому смотрю на все вокруг, на эту пустыню, бесконечные барханы, чистое голубое небо. Я видел все это, но не мог понять. Так было раньше. Но не теперь.
-Он просто... есть.- вслух говорю я. -Все это просто... есть.
Вот же он, ответ на вопросы. И, самое смешное: он тоже просто... есть. И нет тут никакого двойного дна и скрытого смысла.
Воодушевленный открытием, я иду дальше. Мои ноги не знают усталости, глаза больше не болят от слепящего света. Только кожа от песка чешется, я расчесываю ее, но пока еще могу терпеть этот зуд. Он тоже просто есть. Может, он был бы, даже если бы не было песка. Тот, кто придумал причины и следствия, был подлинным дураком. Нет никаких причин. Что-то случается - и все. И нет у этого никаких последствий - есть что-то новое, никак не связанное. Вселенная - разрозненная мозаика. Когда-то все было иначе. Да, кажется, я помню те времена. Все было связано прочно, словно намертво залито мощным клеем. А потом что-то произошло - очередное следствие нашло свою причину. И все поменялось. Миллиарды частиц разлетелись во все стороны и их уже не собрать воедино. Случается, что частицы выстраиваются одна за другой. Это дурманит разум. Это мешает понять. Это создает иллюзию прежней прочной связи, но все это ложь. Разбитая чашка будет течь, как ее ни заклеивай. Да и чашки-то никакой уже нет - есть лишь исполинское полотно, мерцающее бесчисленными звездами.
Я делаю очередной шаг, не потому что так было задумано Вселенной, неким божеством или даже мной самим - это всего лишь случайность. Точно так же я мог не делать этот шаг. Остановиться. Или пойти задом наперед. А потом делаю еще один, и вовсе не потому что это так логично - за одним шагом следует другой - а потому что это происходит. Происходит, и все.
И то, что я сейчас наконец-то осознал все это, безусловно, чистая случайность.
Много, а может и мало времени спустя в небе появляется темная точка. Она стремительно приближается и мне кажется, что сама космическая твердь вот-вот обрушится на меня. Но вот точка приобретает смутно знакомые очертания. Теперь я вижу - это небольшой космический корабль. Челнок, наподобие нашего, сгоревшего.
"Такой реалистичный мираж.- думаю я. -Корабль выглядит, как настоящий. Я даже ощущаю поток воздуха, вырывающийся из его двигателей."
Найденный мной лагерь казался миражом, но был реален. Этот корабль так реален... но просто обязан быть миражом. Они улетели. Все, кто выжил. Им незачем возвращаться.
Корабль осторожно опускается на равнинный участок, вдали от песчаной гряды. Двигатели затихают, гаснут сигнальные огни. Все как в реальности...
Нет, не может быть... неужели...
С тихим шипением открывается одна из задних дверей. По короткому трапу спускаются люди. Четверо из них вооружены, еще один еле плетется сзади, с пустыми руками.
-Это мираж.- говорю я вслух, уверенный, что звук моего голоса разобьет эту картинку, но она не исчезает. Вооруженные люди приближаются, а я останавливаюсь, все еще не в силах поверить в происходящее.
-Вы - мираж!- кричу я громко и настойчиво. Я хочу взмахнуть рукой - люди-картинки не ответят тем же - но она ужасно чешется. Чертов песок! Нет, нет, в песке нет ничего плохого. Это я тут лишний, только я... или уже нет?
-Мы не мираж, лейтенант.- отвечает человек, идущий впереди. Лицо его закрыто маской и очками от солнца, но я узнаю его по голосу - это Тоби Кетлер, еще один подчиненный капитана Грейси, оставшийся на "Чезаре". -Мы реальны, и пришли спасти вас.
"Не дай себе поверить в них. - говорю я себе, но я не до конца уверен, что это мой голос. -Если поверишь - разочарование будет слишком велико".
-Вы пришли... за мной?
Глупость. Они бы не стали так рисковать, тем более зная, что их здесь ждет, зная, что тут обитает...
-Робот Эдди - я так понимаю, он уничтожен?- в момент получения критического повреждения успел послать сигнал. Так мы поняли, что вы достигли горы Ардера, но потом что-то произошло...
-Я выронил его...- по моему лицу блуждает странная улыбка. -и он летел вниз, долго летел... и так красиво... мы потом смеялись, знаете ли. Сильно смеялись.
Тоби переглядывается с кем-то из своих коллег, кого я не могу узнать. Они уже подходят совсем близко и уверенность, что все это мираж, стремительно тает.
-Мы прибыли на место и увидели обломки. Потом стали прочесывать местность вокруг горы, но, видимо, ветер занес ваши следы. Нам приходилось несколько раз возвращаться на "Чезаре" для дозаправки. Лишь спустя неделю мы обнаружили новый, довольно странный след - след волочения. Он привел нас к камню, где было вырезано ваше имя.
-Тело!- вдруг восклицаю я. -Там должно быть тело, рядом с камнем! Вы нашли его?
Отчасти я чувствую, что говорю что-то не то, но никак не могу понять, в чем именно моя ошибка.
Тоби снимает очки, теперь я вижу его серые глаза. Кажется, я вижу в них и собственное отражение. Слишком... слишком подробно для иллюзии...
-Тело? Нет, лейтенант, никаких тел. А чье тело мы должны были найти?
"Мое."- хочу сказать я, но в последний миг понимаю: вот она, ошибка. Лучше молчать, молчать! Если они все правдивы, если все это реально, меня вот-вот отправят на корабль, и там меня осмотрит врач... целая орава врачей... и будет печально, если они поймут, что спасенный ценой таких усилий лейтенант Маккензи слетел с катушек.
В результате я просто качаю головой, в надежде, что Тоби не станет допытываться.
-А потом мы нашли уже ваши следы, сэр. Только ваши, других нет. Все остальные... те, с кем вы покинули лагерь...
-Они мертвы. Все до единого. Я убил их.
Что я говорю? Я сжимаю кулаки, даже не замечая, что каким-то образом действительно сжимаю ОБА кулака...
-Вы убили?- Тоби отступает на шаг, остальные вскидывают оружие. -Вы уверены?
-Ну не этими руками, конечно. У меня есть и другие...
-Он болен!- слышу вдруг я. И я узнаю этот голос - я успел позабыть о еще одном человеке, что шел позади вооруженного отряда Тоби. Ричард Гилрой. Я вижу, что его переодели, он уже не такой бледный, но сейчас начал вдруг стремительно белеть. Дрожащим перстом он указывает на меня. -Посмотрите на его руку! Посмотрите!
-Это всего лишь сломанные пальцы, кретин!- с усмешкой я поднимаю покалеченную руку. -Неужели ты не ви...
Но что-то заставляет меня замолчать. Я смотрю на свою руку уже иначе, по новому, и она мне кажется почти чужой. Пальцы больше не сломаны - я могу двигать ими свободно. Но даже не это чудесное исцеление поражает меня, а длинная глубокая рана, края которой густо покрыты запекшейся кровью. Она тянется от запястья почти до самого локтя, причем не сужается, а становится все шире.
"Нет. Я не делал этого."
-Я не делал этого...
"Это было лишь в дневнике."
-Это было лишь в дневнике!
Я перевожу взгляд на другую руку - она покрытая подсыхающими пятнами крови. Я сильно запачкался, пока резал себе вены. Тоби тем временем пятится, глядя на меня с подозрением, изумлением и вроде бы даже жалостью. Последнее бесит меня сильнее всего.
-Я не делал этого! Я не мог! Это не правда! Я лишь написал об этом, но не делал!
Я уже знал, что это неправда, но пытался убедить их - не себя. В кои-то веки передо мной появился кто-то, с кем я могу спорить, не зная заранее, что он мне ответит.
-Вы не могли выжить с такой раной.- голос Тоби становится сухим и жестким, как песок. -Это просто невозможно.
-Нельзя пускать его на корабль, нельзя!- вопит Ричард Гилрой и мне хочется свернуть ему шею. Я бросаюсь вперед - а что, может и правда убить его? - но несколько рук отталкивают меня. Отталкивают не без усилий, с удовлетворением отмечаю я, хотя и понимаю теперь, что эта странная, дикая мощь вовсе не моя. Мне дали ее, но она принадлежит кому-то другому.
-Нам очень жаль, лейтенант.- дуло бластера направлено прямо мне в голову. -Но мы не можем вас забрать вас. Нам... нам правда очень жаль...
Я кричу и вновь бросаюсь на них. Пусть Тоби выстрелит, пусть! Но стреляет не он, а другой парень - сгусток огня попадает мне в грудь и я падаю. И я должен умереть, конечно должен, он же попал мне в сердце, но почему-то не умираю, почему-то даже не чувствую боли, лишь ощущаю слабый аромат подгоревшей плоти.
-Нам очень жаль.- повторяет Тоби. Они все разворачиваются и идут обратно, к челноку. Меня охватывает ярость, я поднимаюсь на ноги.
-Ты жрал их! Ты убивал и жрал их, Гилрой!
Ричард Гилрой оборачивается, лицо его становится пунцовым и искажается в гримасе.
-Не слушайте его! Он бредит, он чудовище! Он уже не человек!
Но я человек! Да, со мной случилось что-то странное, но я человек! Монстр не мог заразить меня, и ни один зомби не укусил, ни один...
И тут я все понимаю. Осознание прибивает меня, словно огромный тяжелый камень - размером, наверное, с гору Ардера. Я смотрю на свою руку и вновь вижу, как лезвие разрезает ее. Течет кровь, поначалу слабым, но потом более густым потоком. В свете звезд она кажется черной. Я делаю последнюю запись в дневнике и меня клонит в сон. В сон, от которого я не должен очнуться.
Я достаю нож и вижу на его лезвии засохшую кровь. Я вспоминаю, как набросился на Хин Пина и ударил его этим самым ножом не менее десятка раз. Вспоминаю, как вонзил нож в щупальце монстра, обвившееся вокруг горла Сиенны. Кровь на лезвии - не только моя.
-Нет... я не мог... я не...
"Я вижу кровь на твоих руках, и она твоя!"- кричал капитан Грейси, но в тот момент его слова казались бессмыслицей. А ведь он все знал... он знал, что будет дальше...
"Я не мог не знать.- говорит голос. Он говорит на чужом языке, но я понимаю каждое слово. -Ты ведь теперь понял? Одно следовало за другим давным давно, когда я сам, выражаясь твоими словами, находился в колыбели мироздания. Я существовал во множестве миров одновременно - иначе и не могло быть, настолько плотно все было связано. А потом случилась катастрофа - все распалось, сломалось, рассыпалось. Теперь нет нужды гадать, что случится в следующий миг - ответ тут, рядом, надо только увидеть его. И ты тоже увидишь. Ты увидишь то, что было, то, что будет, то, что могло бы быть, и поймешь, почему его не было."
А они уже поднимаются по трапу. Гилрой опасливо оглядывается, а Тоби даже не смотрит в мою сторону. Меня списали. Меня больше нет. Ни для кого.
"Так вот почему ты меня не тронул. Ты знал, что я уже сам все сделал..."
Голос не отвечает, но ему и не нужно - ведь я слышу его мысли. Поначалу они кажутся странными, хаотичными, неразборчивыми. Но постепенно я начинаю понимать отдельные картинки. Оно общается со мной картинками.
Я вижу самого себя в детстве. Я лежу на заднем дворе своего дома и смотрю на звезды. Моя мечта - побывать там, в другой галактике, на чужой планете.
А вот я уже студент. Я сижу на лекции, скучаю и время от времени начинаю рисовать на полях тетради - то ракеты, то летающие тарелки. И много-много точек - иные светила иных миров.
Я взрослый. Я одет в военную форму, я бегу по грязи и лужам, закинув за голову винтовку, сверху меня и еще несколько десятков таких же везунчиков поливает сильный дождь. Я ненавижу этот дождь в тот миг. Всей душой ненавижу, и мечта моя проста: я думаю о том, как здорово было бы очутиться там, где вечно светит солнце.
Я поднимаюсь на борт "Чезаре" и счастье переполняет меня. Я оглядываюсь и вижу их всех: Сиенну, Джима, Брайана, доктора Элси, Джоша Шелдона и других, всех-всех. Пустыня окружает меня, но она кажется уже не такой реальной. А вот они - они тут, рядом, они настоящие.
-А мы ждали вас, лейтенант.- говорит Джим с улыбкой. -Все думали, какой путь вы выберете... Рад, что вы теперь с нами.
-Так вы были тут?- я смотрю на Сиенну. Там, за моей спиной, в небо поднимается корабль, но он тоже кажется миражом. -Все это время?
-Были.- Сиенна берет меня за руку. Я оглядываюсь и вижу себя. Я стою, глядя вперед немигающим взглядом, но это уже не настоящий я. Подлинный я смотрит в глаза Сиенны. -И будем. Всегда. Вселенная десять раз сожмется и взорвется вновь, но нам все равно. Мы будем смотреть на нее со стороны и...
-И танцевать?
-И танцевать.
КОНЕЦ.