Черновики

Папка "Черновики" моего почтового ящика набита письмами к тебе. Я пишу их каждый вечер, долго, много, искренне - и никогда не отправляю. Каждый текст заканчивается кликом на виртуальную кнопку "Отмена" - и остаётся жить в автоматически сохранённых черновиках.

В этих текстах нет ничего особенного. Я не рассказываю о том, как прошёл мой день, не утруждаю ни себя, ни тебя перечнем рутинных, неинтересных деталей. Там нет ни слова о чувствах, обидах, претензиях, напрасных ожиданиях, потере всяческих признаков веры и надежды. Я просто доверяю окошку в интернет-окне то, что приходит в голову, то, что камнем лежит на душе.

Вчера я рассказывала тебе, что смертельно устала. Устала настолько, что практически не чувствую своего присутствия в этой жизни, в этом теле. Что больше всего на свете я мечтаю о дне, когда буду работать только на одной работе, которую люблю всем сердцем, которая придает мне радость и окрыляет - но, к сожалению, на текущий момент не финансируется таким образом, чтобы мне хватало на жизнь.

Сегодня я добавила бы к этому абзац о том, как, возвращаясь с перекура, я привалилась к стене на лестнице, прикрыла глаза, и стояла так до тех пор, пока меня не окликнули. "Девушка, Вам плохо?"
"Все в порядке, - ответила я. - Просто голова закружилась".

На самом деле, я соврала. У меня не кружилась голова, не было никакого физического недомогания. Я просто не могла ответить: "Да, мне очень плохо. Нет, не физически. Мне очень плохо целиком". Меня бы все равно не поняли.

А ты бы понял? Конечно, да.

Ты и так понимаешь слишком много. Тебе не так уж нужны мои слова. Ты смотришь прямо в душу, даже в те ее уголки, в которые не хочу смотреть я сама.

Причем этот твой взгляд я чувствую даже на далеком расстоянии.

Сегодня я, чувствуя себя механическим, роботизированным устройством, вышла с работы позднее обычного. Я не помню, что делала последние полтора часа. Знаю - но не помню, как будто бы это кто-то другой, не я, писал письма, вносил данные в списки, редактировал, вычитывал и прочее, прочее, прочее. В какой-то момент я спросила себя: что я здесь делаю? Зачем я здесь? Захлопнула ноутбук на полуслове, оделась, собрала вещи и отправилась в ночь, которая теперь постепенно спускается на мир с 16-30.
Год назад это было самым тяжелым и непривычным. В Москве раньше темнеет, чем в Санкт-Петербурге. Теперь я осознаю этот факт, только когда подруги присылают мне фотографии видов из окон их офисов в то же самое время. У нас - у меня - темнее.

Я обычно не ужинаю, во сколько бы ни ложилась, но сегодня понимаю, что организму нужно сладкое. К вечеру голова действительно закружилась. Я не помню, как доехала  до своего района - машинально, механически, не чувствуя. Я пыталась читать, но глаза скользили по строкам любимой книги без всякой мозговой фиксации. Я не была расстроена, мне не было грустно - меня как будто не было вовсе.

Где я была? Мне кажется, ты знаешь. Мне кажется, мы с тобой иногда там встречаемся.

Магазин. Вначале козье молоко в стекле и обычное в пластиковой бутылке. Потом плитка шоколада - конечно, белого. Упаковка пирожных "Муравьиная ферма". Два пакетика корицы.

Рассчитываясь на кассе, я ловлю себя на мысли, что ты, так много знающий обо мне и довольно хорошо знающий меня, совсем не знаком с этой моей стороной. Ты не знаешь, что я люблю белый шоколад. Не знаешь, что единственные пирожные, которые я действительно с готовностью и энтузиазмом употребляю - "Муравьиная ферма". Не знаешь, что мой любимый напиток вовсе не красное lambrusco, а молоко, причем больше козьего мне понравилось только овечье в Болгарии - у нас такое не встречала...
Об этом я упоминаю только в письмах, которые никогда не отправляются.

В понедельник один из абзацев такого письма начинался словами "Знаешь, я почему-то опять стала пить кофе с молоком..."
У меня есть два "кофе-состояния", две большие "кофе-любви" в домашних условиях, обе варятся в турке, задавая старт моему дню.
Один вариант кофе - черный, с лимоном и корицей, второй - с молоком и корицей. Корица всегда. Если только она не заканчивается.

Сегодня утром не обнаружилось и молока. Я добавила в кофе две ложки какао. Это оказалось вкусным сочетанием. Я ехала на работу, улыбаясь, и думала, что это странно. Понравился бы тебе такой кофе?

В письмах, которые я тебе пишу, нет ничего, кроме подобной информации. Часто я выписываю тебе забавные диалоги, практически живые анекдоты, которые беру из жизни, в частности, из разговоров со своим коллегой. Правильнее было бы употребить слово "руководитель", но ты же знаешь, в нашем тандеме нет бюрократии. Я описываю эти истории весело, чтобы, читая, ты мог чувствовать, как я улыбаюсь, и слышать мой смех.

Я дописываю, нажимаю "Отмену" и обновляю папку "Черновики".

В этих письмах бесконечно много остается за кадром. Там нет ни слова о доме, о музыке, о кино и литературе, о чувствах и образах. Нет ни ответов, ни вопросов к тебе и о тебе, ни намеков, ни послевкусия, ни тоски, ни жажды, ни откровенной правды-истины, которую страшно и больно оторвать от сердца. Эти диалоги ведутся в мыслях, они не проговариваются, не шепчутся, не записываются. Только мысли, невысказанные вопросы, молчаливые реплики, которым не суждено долететь до твоих и моих ушей. Мысли, когда я иду пешком по улице, впитывая дух и ритм окружающего меня мира; когда стою под душем, позволяя горячим струям обнимать мое тело и срываться с его изгибов, подобно водопаду; когда я курю сигарету на лоджии, закутавшись в мягкий плед, наброшенный на полуобнаженное тело, и смотрю в черный небосвод, который, несмотря на время года, не кажется мне холодным... Когда я ложусь спать, обнимая одной рукой подушку, а другой - мягкую игрушку, Муми-тролля, который впитывает мое тепло, отдавая мне нежность и мягкость. Мои мысли сходятся в одно-единственное "спокойной ночи", и часть меня думает, что там, где ты есть, это иногда слышно.

В неотправленных письмах я пишу совсем о другом, но, тем не менее, я не решаюсь отправлять именно их, будто в них скрыто нечто запретное. Тайное, секретное оружие - или драгоценность, стоящая всех красот мироздания.

Я никогда не стану их тебе отправлять.
В них написано достаточно, чтобы увидеть между строк слова "я скучаю по тебе".
В них написано слишком много, чтобы все буквы и предложения выложили крупным шрифтом фразу "я по-прежнему люблю тебя".
Тебе и так это известно. Ты слышал это, ты чувствуешь это - возможно, даже знаешь, знаешь по-настоящему, где-то глубоко внутри себя, вопреки всем сомнениям и опасениям. Ты знаешь это, не можешь не знать. Ничего не изменилось, у меня не получается ничего изменить в этом вопросе - и я не хочу, не собираюсь ничего менять. Не нужно слов, не нужно доказательств, проявлений, оснований, объяснений, причинно-следственных связей, размышлений, кто виноват, и что с этим делать. Я просто по-прежнему люблю тебя.

Слишком сильно, чтобы отправлять эти письма.

2017