Есть ещё порох...

   …Давно это было. Давненько. Есть, видно, порох. В школе щуплый, худосочный, он мог только бегать и прыгать. Да юморить. О рукопашных победных поединках и не мечтал.
– Вчера с Вовкой схватился, – начинал он заливать своему другу Юрке. – Оглянулся – далеко тот отстал.
– Опять ноги спасли? – ехидничал Юрка.
– Ага, ноги. А ты как догадался?
    Так продолжалось до тех пор, пока в школу не пришёл новый учитель физкультуры. Настоящий.
     Мальчишки ходили за ним гужом. Каких только секций не было! И футбольная. Даже зимой в морозы играли. Натягивали на шерстяные носки бутсы – и на поле. Занимались и борьбой, и тяжёлой атлетикой, и боксом. Во всех видах себя пробовали.
     Мальчишки той послевоенной поры больше увлекались боксом. В боксе виделось нечто мужественное, бойцовское. Формировался мужской характер.
Прыгали, наскакивали друг на друга, как молодые петушки.
     А физрук Владимир Петрович Кукса приглядывался: кто как работает, с какой отдачей. К примеру, бой с тенью – имитация поединка. Встанешь к стене и начинаешь с обманных движений, с уклонов и наносишь удары по воображаемому противнику. В полную силу. В стену. Вырабатываешь чувство дистанции. Кулак за миллиметр ощущает препятствие. И резко назад. Обязательно резко – удар чувствительней.
     Работать с грушей сложнее. Чуть замешкался – и лови прямо в нос. И слёзы на глазах: нос ведь!
     А вот с набивным мешком – одно удовольствие. Прыгаешь вокруг, входишь в ближний бой и бьёшь до изнеможения, до седьмого пота.
Старались. В Юрке и Вадиме учитель что-то разглядел: работал индивидуально.
     А работа со скакалкой! Упругим мячиком прыгаешь, лишь посвистывает тонкой змейкой резина.
     Помнится, Юрка у себя в дровянике мешок с опилками подвесил. Рёбра изобразил, а там, где положено солнечному сплетению находиться, – яблоко. Туда норовил попасть.
Жестоко? А ты защищайся – не раскрывайся. На то и бокс – спорт мужественных. Будь настоящим мужчиной, как Павка Корчагин, Жухрай или Джексон из книги «Джексон остаётся в России», или «Ринг за колючей проволокой», или «Мексиканец» Джека Лондона.
     Формировали характер не только кулаками, но и книгами о настоящих спортсменах, на кинофильмы о боксе помногу раз ходили. У каждого был свой кумир: у Юрки – гордость советского бокса Огурёнков и Королёв, у Вадима – Енгибарян и Лагутин.
     Говорят, что бокс – мордобой. Не согласен! Это спорт. Мужественный, красивый. Умный, если хотите.
– Бедный! Как ты выносишь такие лошадиные удары? – слышал не раз от своей будущей жены Вадим Николаевич. Тогда ещё Вадька. И улыбался.
     Действительно, самые первые удары новичками чувствуются ощутимо. Это факт. И искры ярко-зелёные из глаз сыпались. И желание заниматься боксом у многих сразу пропадало. А потом – ничего. Привыкаешь. Удар, конечно, чувствуется, но без искр, без той пронзительной боли, как бывало вначале.
Обезоруживала противника улыбка.
– Твоя улыбка кого хочешь обезоружит, больше не пущу, – смахивая слезинку, говорила подруга. – Хватит!
     Пропустишь сильный удар, впору закричать от боли, гримасу на лице скорчить.
     А у тебя улыбка. Это тоже искусство. Тактический приём. Противник обескуражен. Подавлен.
     А в школе великим движителем спорта был директор. Уже по тем временам в школе была: футбольная форма, гимнастические снаряды, штанга, гири, борцовский ковёр. Вот только ринга не было.
     Однажды его, правда, временно, но поставили.
Вадим Николаевич, ударившись в воспоминания, живо представил себе тот день.
     Встречали команду боксёров из техникума. Хоть и ровесники выступали, а всё же волновались.
– Главное не перегореть до боя, – напоминал Владимир Петрович. – Не перегореть. Размялись. Попрыгали. Я пошёл в зал. Ни пуха…
Гонгом служила тарелка от духового оркестра. Первый поединок мы проиграли. Второй тоже. Девчонки притихли – наших бьют.
– Наших бьют, – донеслось до ребят, сидящих в раздевалке. И тогда стал сказываться спортивный характер. А может, стены помогли. А может, директор тому виной – так живописно и эмоционально болел, что даже вскакивал, махал кулаками: очки на носу подпрыгивали, а лысина малиново краснела.
      Теперь-то понятно, что виной тому был стресс. Но о нём в те времена мы ничего не знали. Но вот в раздевалку, пошатываясь, вошёл Юрка и победно воскликнул:
– А что, братва, есть ещё порох в пороховницах. Аж стойку на ринге свернул в падении мой противник.