История путешественницы

                ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой Машка читает книжки, сочувствует
                путешественнику-французу, баржа которого села на Дону
                на мель задолго до Машкиного рождения, беседует с князем
                Всеволожским о лошади по кличке «мадам Компан» и засыпает
                над толстым фолиантом.


               Мечтать Машка любит. Хлебом не корми – дай историю придумать. Особенно хорошо придумывается в читальных залах библиотек. Разложит на библиотечном столе толстые фолианты (слово это ей ужасно нравится своей солидностью), настольную лампу с зеленым абажуром включит, подопрет подбородок кулачком и думает…

               Вот книжка «Путешествия по старому Ростову», авторы В.Лобжанидзе и Г.Лаптев. На нее все ссылаются, когда цитируют рассказ о путешественнике-французе, баржа которого вблизи Ростова на мель села.
               Баржу Машка представляет себе как большую деревянную лодку. Настолько большую, что внутри нее помещается даже карета, в которой француз едет. Похожий на всех литературных французов сразу, в высоких черных сапогах до колена, белых обтягивающих лосинах и синем сюртуке, он размахивает длинными руками, взывая о помощи:
- Bonjour, mesdames et messieurs. Messieurs, aidez! Messieurs, ;conomisez!*
Запас французских слов у Машки невелик, но то, как пронзительно громко, надрываясь, кричит незадачливый путешественник, вызывает у нее сочувствие.
                Впрочем, лишь у нее. Ростовцы, занятые своими делами на берегу Дона, в «ус не дуют». Ну, разве что оглянутся с интересом через плечо и возвращаются к своим делам: грузят тачками на баржи зерно, несут на плечах бревна: лес – один из самых дорогих товаров… Откуда им знать, о чем иностранец лопочет. А что мель там – всем известно, в этом месте и «курица как по суху пройдет». А левый берег Дона соседнему городу, Нахичевани, принадлежит, вот пусть нахичеванцы и разбираются.
- Si nous ;tions noy;s, ils seraient aussi de sang-froid**, - француз горестно взмахнул руками и сел в своих белых лосинах на грязное дно баржи. Машка не удержалась и фыркнула так громко, что взрослые читатели библиотеки осуждающе покосились на нее.

                Машка не понимает, как может правый берег реки принадлежать одному городу, а левый – другому, хотя оба города на правом берегу стоят. Но, что поделаешь, решила так Новороссийская межевая контора, а потом и Сенат утвердил. Ростовцы даже Государю жаловались, да слишком далек от них Петербург. От Нахичевани, впрочем, расстояние такое же, но, видно, тамошние городские управители нашли способ сократить его.

                Захотелось Машке побольше узнать об этом французе-путешественнике. Поискала-поискала, как в сказке, покатала наливное яблочко по блюдечку с золотой каемочкой и нашла ссылку: Мария Гутри «Письма о Крыме, Одессе и Азовском море», текст параллельно на русском и французском языках, издано в 1810 году в типографии Н.С. Всеволожского.   
                «Ничего себе, - думает Машка, - это же Саше Пушкину в том году всего 11 лет было. Только через год он в лицей поступит. И француз дамой оказался. Путешественница… Авантюристка, наверное. Почему обязательно авантюристка? Ну, а кто же еще в те годы путешествовать-то будет?»

                Машка – человек дотошный. Поискала, что это за Всеволожский такой, в чьей типографии «Письма…» были опубликованы. Оказалось – князь, путешественник, историк, типограф и увлечённый книголюб, собравший уникальную библиотеку. На фотографии лицо круглое, бакенбарды длинные, как у Пушкина, волосы кучерявые, на лбу завитки лежат, нос, губы толстые и глаза – умные, словно спрашивает:
- Что ты еще обо мне узнать хочешь, девочка?
- А что расскажете? – расплывается в улыбке Машка.
- Что тебе интересно? Хочешь, про мадам Компан расскажу?
- Конечно, - Машка догадывается, что к «ее» француженке эта история отношения не имеет, но почему бы и не послушать.
- Ну, слушай. В двенадцатом году мы с семейством из Москвы выехали, но дом наш, в отличие от многих, в том пожаре не сгорел.
- Каком двенадцатом? – уточняет Машка.
- В каком же еще, - собеседник прячет улыбку в высокий белый воротник с накрахмаленными отворотами, - тысяча восемьсот двенадцатом, конечно. Когда французы вошли в Москву, в доме моем, одном из немногих несгоревших, поселился раненый при Бородино французский генерал Жан Компан. Понравились ему часы в спальне на камине. По сравнению со всем мародерством, тогда творившимся – невелика пропажа. Да генерал честным оказался. Через управляющего типографией передал: «Пользуясь правом победителя, я забираю у здешнего хозяина эти часы, но, не желая взять их даром, оставляю ему взамен мою прекрасную лошадь. Раненая, как и я, пусть хоть она доживет свою жизнь в спокойствии». Лошадку ту мой доктор вылечил, и потомство «Мадам Компан», как стали называть кобылу, оказалось замечательным. Но тебя, наверное, лошади не волнуют?
- Нет, - покачала головой Машка.  – Мне бы про путешествия.
- Тогда читай «Письма…»

               Машка перевернула титульную страницу и, с некоторым трудом разбираясь в ятях, твердых знаках и букве «i» с двумя точками сверху, стала читать витиевато написанное «Предуведомление от издателя»:
               «В Британской библиотеке, журнале, давно уже заслужившем уважение публики, помещены сии письма из Полуденной России, которые я собрал и издал с Российским переводом, будучи уверенным, что если перевод будет несовершенен, то, по крайней мере, сам подлинник доставить может пользу и занятия многим.
              Письма путешественника, недавно бывшего в сих плодоносных странах, а особливо повествование того, что с ним случилось у тех народов, которых простые обычаи и нравы столь отличны от наших просвещенных нравов должны понравиться читателям».

                В этом месте Машка обидчиво хмыкнула: «Надо же, далеки от просвещенных нравов» … И так захотелось ей попутешествовать вместе с тезкой. Ну, а кто отказался бы? Вместе с француженкой-авантюристкой, молодой, красивой (а француженки другими и не бывают) в прошлые века заглянуть – это не унылые учебники по истории читать.

               «Его отступления в повествовании, его исторические замечания кратки и приятны, - продолжал заманивать читателя книгоиздатель. - Он начинает путешествие свое, отправляясь из Одессы в Яссы, откуда возвращается опять в Одессу, проехав Крым и Азовское море. На трех тысячах верстах он описывает в подробностях свое путешествие, места им виденные, города, пристани, колонии и другие заведения, находящиеся в плодороднейших странах и пребывающие в благоденствии, коим обязаны мудрым попечениям Правительства…

               После слов о «мудром попечении Правительства» Машка зевнула: почему-то ей казалось, что двести лет назад все было несколько по-другому. Голова опустилась на толстую книжку в кожаном переплете, а глаза сами закрылись.


* Здравствуйте, господа. Господа, помогите! Господа, спасите!
** Если бы мы потонули, они были бы также хладнокровны.


Продолжение см. http://www.proza.ru/2017/10/30/1111