К черному морю на велосипеде

ДОРОЖНЫЕ ЗАРИСОВКИ
(из Иваново-Вознесенска в Анапу на велосипеде)

   Нас провожали тучи, телевизионные корреспонденты и врач Анна Владимировна с сыном Андреем.
   Нас провожали цветы – российский триколор с дорожных обочин: приветливо-голубые лучистые венчики цикория, красно-алые головки репейника и кипенно-белый тысячелистник. 
   Еще нас провожал скрип седла на моем велосипеде и скрип цепи на велосипеде Ильи Юрьевича.  Да еще кивали пижмы своими желтыми пуговками соцветьями, словно предупреждали об ожидаемых  нас опасностях.
  В лесу дорога пахла бензиново-соляровым выхлопом, но за селом Торчино, потянуло с полей медовым настоем колосящихся трав, а затем, терпким, вкусным ароматом зрелой картофельной ботвы – запахом близкой осени.
   В дороге, если смотреть в зеркало заднего вида, можно наблюдать свое недалекое прошлое, а заглядывая в перспективу, уводящего за горизонт стреловидного шоссе, можно видеть свое настоящее и даже будущее. 
   В деревне Хламово ледяная, но сладкая на вкус, вода из колодца.

   Мы едем!  Из нашего близкого прошлого с нарастающим шумом настигают, размазывая свои силуэты по стеклянной поверхности зеркала заднего вида, разнокалиберные машины и автобусы.  На удивление, много комфортабельных автобусов идет, из Москвы, с ивановскими номерами. 
   На повороте в траве, на обочине, неживая собака – жертва чьей-то торопливости, а для нас, очередное предупреждение об осторожности.
   Сразу за поселком Красногвардейским, наше движение тормозит сильный, порывистый, встречный ветер.  Такой ветер яхтсмены в Саратове прозвали «мордотыком».
   Ночевали в первую ночь на левобережье реки Нерль, в сосновом лесу.  На закате солнца по очереди ходили купаться.  После Ильина дня прошла уже неделя, и вода обжигает холодом.  Блеск речной глади успокаивает.  Обожженное за день на солнце тело излучает теперь приятный жар.
   Всю ночь поодаль шумела автомобильная трасса.  Надо, как можно скорее привыкнуть и к этому шуму, и к копоти,  и к постоянному вслушиванию в ночные звуки за тонким капроном палаточной стенки.  Ночевал без спального мешка, который просто не взял из-за экономии веса.  Постелил под себя коврик, привезенный из американского города Сиэтла, и укрылся старым геологическим плащом.
   
   Встали с восходом солнца.  Маслята и сыроежки появляются возле нашего бивака и растут, словно на дрожжах.  Перекликаясь, прошла группа грибников из ближайшей деревни.  Позже бабушка с внучкой на наше замечание, ответила, что на каждого грибника в лесу свой гриб растет.  И действительно, они нагибались и срезали грибы там, где до них прошли другие.  Умиротворенность и относительная тишина в августовском лесу.  Лишь слабый голос синицы, да отдаленный шум дороги, нарушают эту идиллию.  Тем временем, мы сготовили на костре завтрак, собрали свои баулы и готовы ехать.
   Все же наша природа средней полосы России – это рай на земле.  Особенно в начале августа, когда почти нет комаров.  От остывающего костра пахнет домашним очагом.  Вчера вечером над рекой стояла такая тишь, что слышно было, как за километр, на том берегу Нерли, пастух ругается  матом на коров, направляя их к селу.  Велосипеды стоят в задумчивости.  Прощай левый берег Нерли, приютивший нас в первую походную ночь.  Нам в дорогу, из-за туч, проклюнулось солнце.  Вчера за поселком, наблюдали, как вперегонки, словно в старые «добрые» советские времена, два комбайна жнут пшеницу.  Веер костры и пыли.  Запах хлебных колосьев.  Говорю Илье Юрьевичу:
- Только, только начали убирать хлеб, а уже обочины усыпаны зерном.  И при советской власти так было, и теперь.  Шли по Германии почти в это же время, не встретили ни зернышка на дороге.
   На что Илья Юрьевич ответил философски:
- Что ж вы хотели, народ все тот же! 
   Город Владимир показался мне грязным, пыльным, задымленным и суматошным.  Но люди на удивление чистенькие, ухоженные, хорошо и добротно одетые, но уж больно мрачные и озабоченные своими проблемами.
   Остановились у рынка.  Илья Юрьевич побежал покупать хлеб.  Мимо идут троллейбусы №№: 11; 12; 14; 3; и 1. 
   Когда подъезжали к вокзалу, из низких туч посыпал мелкий, словно через сито просеянный дождик.  Ехали узкими закоулками, параллельно железной дороги и уперлись в мост через Клязьму.  На шоссе за Клязьмой, встретили группу спортсменов велосипедистов.  Они приветствовали нас жестом, означающим победу: V!
   Перекус устроили перед деревней Бараки в лесу при моросящем холодном дожде.  Успели на скорую руку на дымном костре вскипятить чай.  К чаю хлеб, сало, чеснок и огурец на двоих. 
   Илья Юрьевич попросил записать в дневник информацию о дорогах.  По его наблюдениям сразу, как только пересекли границу Иваново-Вознесенской губернии в въехали во Владимирскую, дорога резко ухудшилась. 
   Перед деревней Бараки произошло наше первое ЧП.  И, дай Бог, что бы оно стало последним.  Илья Юрьевич, засмотревшись в карту, закрепленную на руле, съехал нечаянно с асфальта.  Обочина покрытая  глинистым песком, что нередко бывает на наших дорогах, оказалась в дождь очень скользкой.  Переднее колесо пошло юзом и Илья Юрьевич, боком упал на асфальт.  Так как он ехал в спортивных трусах, то повредил колено и поцарапал бедро.  На его счастье в этом месте оказался гладким асфальт и мокрым от дождя.  На сухом асфальте травма могла быть больше. 
   Теперь свернули на Гусь-Хрустальный.  Дорога, хотя и покрыта асфальтом, но уж больно узкая, что весьма опасно при встречах с машинами.  На обочину не свернешь – неминуемо падение.
   Весь день нас сопровождает по-осеннему нудный дождь.  Но вновь повезло с ночевкой.  Опять в лесу, не доходя пяти километров до Гусь-Хрустального.  На этот раз, правда, без речки.  Воду предварительно набрали из колонки.  Я даже перед сном холодной водой облил ступни ног.
   Ночью проснулся от ощущения, что кто-то стоит возле палатки.  Это ощущение осталось во мне после ночной встречи с медведем в американских горах Сьерра-Невада.  Темнота жуткая.  В оконце палатки, что забрано сеткой, видны черный силуэт ствола ближнего дерева, да велосипедной рамы малая толика.  Долго после этого не спал.  Прислушивался.  По скатам палатки изредка, словно молотком по железу, ударяли крупные капли, стекающие с кроны высокой березы, под которой я разбил вчера вечером палатку.  Не смотря на то, что палатка Ильи Юрьевича стояла в каких-то десятки шагах, мне было по-настоящему страшно.  Ждал медведя, волка, кого угодно, но кто угодно не пришел, а пришло утро…
   
   Гусь-Хрустальный встретил нас умытым, окропленным солнцем асфальтом, тенистой прохладой вековых сосен.  Основан он в 1756 году на берегах реки Гусь.  У книжного магазина, где мы остановились, что бы отметить маршрутный лист, пламенеет налитыми соком крупными гроздьями, рябина, тяжело и плавно, словно баба на сносях, покачиваясь под легким утренним бризом.
   Проезжали под вечер поселок Тума.  Это уже Рязанская губерния.  Любопытства ради, остановились возле красивого храма с высокой колокольней.  Массивные церковные двери оказались на замке.  Стал спрашивать, как называется церковь.  Спросил около десятка человек.  Старых и малых, и среднего возраста.  Никто не ответил.  Не знают.  У колонки, возле жилого барака двух этажного, где мы набирали в пластиковые бутылки и канистры воду, а для ночлега мы берем ни много ни мало 18 литров, одна женщина с гордостью призналась:
- А я туда не хожу!
   В Туме, а по справочнику – это поселок городского типа,  где проживают 7 тысяч жителей, где имеются кирпичный и асфальтовый заводы, предприятия железнодорожного транспорта, швейная и мебельная фабрики, леспромхоз….   Так вот,  в этом промышленном узле Рязанской Мещеры, на одной улице, по которой пролегает дорога, я насчитал более двадцати продовольственных магазинов и лавочек.  Именно – продовольственных.  Это можно только объяснить тем, что за годы советской власти, народ так истосковался по продуктам, что как только разрешили, открыл сразу двадцать магазинов «Продукты», и почти все они сосредоточены в центре поселка.
   Вернемся еще раз к церкви.  Храм украшает любой населенный пункт.  Интересно, но на карте Рязанской области, масштаба 1:200 000, в этом поселке на месте храма должен стоять крестик, а его там нет.  Прослеживается целая цепочка: беспамятство жителей, беспамятство специалистов, создававших карту, беспамятство тех, для кого эта карта предназначена.  Так мы и не узнали имя этого настоящего шедевра, созданного нашими же дедами, прадедами и прапрадедами.  А жаль!
   Поставили палатки среди вековых сосен.  Ночь прошла без приключений.  Этот лес – осколок знаменитой Мещеры, куда в свое время любил заглядывать Паустовский.  Грунт песчаный.  Много мхов и мшаников.  Подлесок из ели, можжевельника, крушины, рябины, и даже встречаются березки.  Заросли папоротника и черничника. 
   
   С утра вновь бездонное синее небо.  Слышны шум трассы, неясный говор грибников, да слабый писк одинокого комара.  Отсутствие комаров радует несказанно.  Еще раз напомню, что без них наша природа – рай присветный на земле: нет колючих калифорнийских кустов, раздирающих в кровь тело, нет аризонских  кактусов, иглы которых впиваются в самых неожиданных  местах, нет ядовитых растений, одно прикосновение к листьям которых, вызывает не просто ожог, а такую аллергию, от которой и умереть не долго.
   Пролетел, подавая голос, работяга дятел.  Пока ехали вчера от Гусь-Хрустального, встречали множество грибников, собирающих грибы вдоль самой автотрассы, чуть ли не с обочин, отравленных уже давно соляровыми и бензиновыми выхлопами.  Эти же люди, сидя у своих корзинок, предлагают эти грибы, проезжающим мимо людям.
   Проехали границу, с которой начинается национальный парк «Мещерский».  Близ села Селезнево, асфальтируют дорогу.  Наше внимание привлекла церковь с высокой живописной колокольней.  Решили свернуть.  Храм закрыт.  Священник где-то живет в другом месте, приезжает сюда.  Церковь Православно-Старообрядческая.  Рядом круглое озеро.  Купались с плавающих возле берега мостков.  Озеро мелкое, около 1.2 метра глубиной.  Дно песчаное, слегка заторфовано, а потому, вода в озере цвета кофе.
   В Спас-Клепиках на нашем пути встретился импровизированный рынок.  Множество легковых машин с прицепами, с которых продают разную всячину: тыквы, помидоры, запчасти, одежду, ковры, посуду….  Очень схожую картину мы наблюдали во многих европейских городках.
   Узкий, металлический мост через очаровательную речку Пра.  Гостиница «Мещера» в сосновом лесу для новых русских.
   В деревне Малиновка набрали воды из колодца, глубина, а вернее расстояние до уреза воды, 1.2 метра.  Остановились у деревянного домика, утопающего в зелени.  Малиновское опытно-производственное хозяйство Криушинского лесхоза.  Рядом металлическая смотровая вышка около 40 метров высотой.  Илья Юрьевич, спросив разрешения, полез наверх, что бы сверху полюбоваться мещерским лесным морем.
   Обедали в сосновом бору.  В зеленом и мягком, словно ковер, мху, очень много грибов.  На обед жареные грибы, бульон из кубиков, чай, ежевика с куста, брусника и гонобобель.
   Поселок Криуша представляет собой одну фантастически искривленную улицу, протяженностью целых пять километров. 
   Около семи вечера въехали в поселок городского типа Солотчу.  Как селение Солотча существует еще до нашествия монголо-татар.  В конце 14 века рязанским князем Олегом, был основан Солотчинский Покровский монастырь, у стен которого мы прождали около двух часов, дожидаясь приезда настоятельницы монастыря.  Как и многие святыни земли русской, за последние 80 лет, монастырь был осквернен и почти разрушен.  Однако, не до конца.  Летом 1992 года, когда стартовала экспедиция «Конная кругосветка», на Соборном Храме Рождества Пресвятой Богородицы, засияли золотом новые кресты.  В апреле 1994 года,  когда наша экспедиция готовилась к европейско-американскому этапу, монастырь был передан Рязанской Епархии.  Архиепископ Рязанский и Касимовский Симон, освятил обитель и благословил настоятельницу монастыря матушку Варвару возрождать древнюю Солотчинскую обитель.
   Так и не дождавшись, матушки Варвары, а без нее, вернее без её благословения, мы не могли остаться в монастыре на ночевку, мы оставили в подарок монастырю 40 брошюр с Жизнеописанием преподобного Леонтия архимандрита Михайловского чудотворца.
   Ночевали в сосновом бору, в трех- пяти километрах от поселка Рязань.  При ярком, словно прожектор, свете луны, ставили палатки, разводили костер, ужинали: молочный суп вермишелевый с изюмом, чай с булочками.
   
   В сосновых лесах появилась акация, ежевика, можжевельник, много крушины.  Природа словно благодарит человека за его труды и терпение и дарует минуты упоительного блаженства, когда пронзительно синее небо, золотистая чешуя корабельных сосен, живая зелень подлеска, солнечные брызги на всём и вся, тишина и покой.  И такое же состояние природы бывает перед грозой и другими явлениями природы.  Замеченные мной еще вчера, перистые облака, предвещают скорую перемену погоды, а точнее дождь.
   Против солнца силуэты сосен чернильно черны.  Вспомнил, что после Тумы, проезжали деревню с типичными для Рязанской губернии  трех и четырех скатными крышами, добротными дворовыми постройками, воротами с двухскатными козырьками.
   Немного заблудились, доверившись карте, и выехали к мосту, которого давно уже нет.  Благодаря этой ошибке мы искупались в быстрых водах Оки.  Был субботний день и по Оке шел теплоход типа «Москва», на палубе которого справляли свадьбу.
   Наконец-то мы на территории Рязанского кремля.
   Ослепительный блеск золотых куполов, свежевыбеленных стен соборов.  Кремль заложен был в 1095 году на высоком мысу при слиянии рек Трубеж и Лыбедь.  Со стороны города кремль отделен глубоким рвом, над которым возвышается земляной Татарский вал.
   Я сижу на теплых каменных плитах трехступенчатого крыльца перед Архиерейским домом, так называемым «Дворцом Олега», 1653 – 1692 годов постройки, в котором находится сейчас краеведческий музей.  Прямо передо мной, неся высоко в небе ажурную вязь крестов, возвышается массивный, построенный в нарядном стиле нарышкинского барокко, пятиглавый Успенский собор (1693-1699г.г.) – творение архитектора Якова Бухвостова.  Левее, с белокаменным крыльцом под тесовой крышей, Консисторский корпус 17 века.  А между ними жарко пылают на полуденном солнце точеные, золоченые, тонкие купола Богоявленской церкви, построенной в 1647 году.  Клевером и травой-муравой зеленеет Архиерейский двор, на котором, раскинув свои пышные кроны, млеют от августовской жары липы, вяз и ветла.  В узкую щель между дворцом Олега и Успенским собором, вонзила свое острое, как шило, золоченое жало, увенчанное крестом, колокольня 18 века.  Точь-в-точь, как у нас в Шуе.
   Вокруг лепота, благодать и покой.  Так и кажется, что вот-вот из под калиточной арки, нагнув низко голову, выйдет весь в черном монах, с пронзительно голубыми глазами.  Но чуда не происходит.  В музеях монахи не живут….
   По улице Вокзальной, дом 72 А, нашли невзрачное, приплюснутое здание Областного центра детско-юношеского туризма, где мечтали переночевать у своих коллег – преподавателей дополнительного образования.  Сел прямо на бетон, под полуживой рябиной и долго сидел, ожидая Илью Юрьевича, слушая отборный мат двух полутрезвых шоферов, копающихся в движке автобуса «Кубань».   Илья Юрьевич пошел искать сторожа.  Дело в том, что мы мало того, что приехали сюда в субботу, да еще под вечер.  Начальства в это время не сыскать, а сторож не хочет брать на себя ответственность, что бы дать нам кров.
   На бетонном полу дворика сохнут, морщинясь, упавшие безо времени, ягоды.  Словно те зерна из Евангелия, которым не повезло и они упали на камень и уже теперь никогда не прорастут…
   Почему-то вспомнилось: уже на второй день пути, проезжая мимо очередного памятного креста, стоящего на обочине, Илья Юрьевич с грустью произнес:
- Наш путь усеян могилами.
   В самом деле, находясь на трассе, а дороги у нас сами знаете, оставляют желать лучшего, ежечасно рискуешь, играя со смертью.  Пока Бог бережет…
   Ожегшись на Областном центре туризма, на всех парусах рванули искать Свято-Троицкий мужской монастырь, опять же с надеждой скоротать ночь.  Ибо в городе палатку не поставишь – это вам не Япония.  А за город в ночных сумерках выбираться опасно, мы и днем-то на дороге являемся помехой для водителей.
   Монастырь нашли рядом с крупным торговым центром.  Новая часовня возле дороги, а за ней надо сворачивать вдоль забора из непролазных кустов в сторону железной дороги и вы увидите, оставшиеся от нашествия революционно-варварских племен двадцатого века, полуразрушенные Храмы монастыря, в котором в свое время останавливался Сергий Радонежский…
   В темном одеянии женщина по имени Василия, приняла нас, позволив разместить наших железных коней в пустом, реставрируемом Храме, дабы не было искушений у приходящих мирян воспользоваться ими во благо свое.  А сами отправились на вечернюю службу в Храм Святой Троицы.  После службы, которая закончилась около восьми вечера, мне посчастливилось покаяться в своих грехах отцу Сергию.  Заодно рассказал ему  коротко о нашей велоэкспедиции. Приятно удивлен был, что батюшка знает нашего священника, отца Нектария.  Ужинали в трапезной монастыря, что расположена в отдельном двухэтажном красного кирпича здании.  Оккупировав территорию монастыря после 1917 года, свои доморощенные варвары, разместили в одних Храмах заводское оборудование, а в других – автошколу.  Четыре года назад, все это в плачевном состоянии вернулось к монахам.  Послушник Павел рассказал мне, что монастырь крепко стоял на ногах, возле него был огромный сад и конюшня на двадцать высокопородистых лошадей, которые возили пассажиров по всей Рязани.  На ужин небольшая тарелка вкусно приготовленного супа, измельченная в виде каши вермишель с морковью, салат из огурцов, чай с сухим печеньем и монастырскими блинами, пышнотелыми, словно кустодиевские женщины.
   Легли спать за  полночь.  Отец Виталий заглянул к нам в келью номер девять, чтобы объяснить, каким образом включается вода в душевой кабине, да и задержался с разговорами, смысл которых в том, что один святой или свято соблюдающий Веру Православную человек, спасает сотни и тысячи людей вокруг себя и, что Русь Святая обязательно возродится с Верой Православной.
   
   Утром встал в шесть часов.  Монастырская яблоня, старая-престарая, роняла свои плоды.  Одно яблоко было особенно румяно и соблазнительно.  А тем временем, с запада, темной неведомой силой, наливалась туча.  Приближалась гроза.  Благодаря дождю и этой грозе, мы еще задержались на два-три часа и попали  на утреннюю службу, не дожидаясь окончания которой, уехали.  Передвигались по бесчисленным лужам Рязани.  Перекусили на площади Победы колбасой и хлебом, запивая водой, набранной из-под крана в монастыре. 
   Из Рязани наш путь шел на Ряжск.  После грозы резко похолодало.  И мы еще долго петляли по зеленым улицам города.  Проехали мимо стадиона, окаймленного, покрытого зеленой ряской прудом.
   За Рязанью пошли частые сады и столь же частые начались поломки моего велосипеда.  Словно земля рязанская, уроженцем которой являюсь, не хотела меня отпускать от себя в далекие неизведанные края…
   
   Прошла неделя.  Я снова взялся за перо.  Жизнь наша в дороге проста до бесконечности.  Встаем после сна, автоматически разводим костер с одной спички, ставим воду в двух котелках над огнем, через 10-15 минут вода закипает, готовим чай, кашу рисовую или манную на сухом молоке, иногда добавляя изюм.  В гробовом молчании завтрак, затем сборы в дорогу.  Иногда они затягиваются на два-три часа.  Дальше до самого перекуса крутим усердно педали, по самому краю дороги, стараясь не заезжать за белую ограничительную линию, глотаем копоть и дорожную пыль, устаем, страдаем от жары и жажды, а в гору идем пешком, быстрым шагом, рискуя быть задавленными каждую секунду…  Вчера, разъезжаясь с нами и, находясь на встречных курсах, машины так опасно сблизились друг с другом, что у одной из них срезало боковое зеркало, да так, что стеклянный дождь из осколков,  так и брызнул во все стороны по горячему асфальту…
   Нехитрый перекус между часом и тремя дня.  Хлеб, вода, иногда яблоки, собранные вдоль дороги.  Часовой отдых и снова до 7-8 часов вечера, крутим ошалело педали, уворачиваемся от грузовиков, судорожно глотаем пары отработанных солярки или бензина, покрываемся, словно инеем, солью, ибо влага от пота тут же испаряется, снова страдаем от жары и жажды.  Затем, поиски воды, запасаемся водой, поиски ночлега, собирание дров, установка палаток, приготовление ужина, мысленное благодарение Бога, что остались живы и, наконец, желанный отдых, сон, нередко прерываемый таинственными ночными шорохами.  С новым днем все повторяется. 
   Вторую ночь коротаем в лесополосах, состоящих из молодых дубов.  Кто-то высадил их ровными рядками по обе стороны дороги, а они разрослись, радостно разбросав свои голенастые, покрытые грубой, темной корой, ветви, обрамленные широкими резными листьями.  Кто их здесь посадил?  Живы ли эти люди?  Должно быть, они смеялись и шутили, когда в чистом поле или на склоне холма, втыкали юные саженцы в жирную черную землю.
   Вчера видел, как подготавливают полотно новой полосы автодороги.  Три мощных бульдозера сгребают плодородный слой чернозема вместе с травой.  И на тех местах, где прошелся широкий нож бульдозера, земля антрацитово-угольно блестит.  Это какое же богатство!  Неужели этот плодородный слой, который образовывался тут веками, а то и тысячелетиями и, который бесценен своей самодостаточностью, ляжет в основании будущей дороги, словно мертвый песчаный балласт?!
   И еще одно наблюдение.  По Воронежской области ехали, словно по родимой сторонушке.  А вот вчера, пересекли границу Ростовской области, и все мне здесь кажется чужим, словно за границу попал.  Но, что удивляет, - люди разговаривают по-русски, а в остальном, кажется, они так не похожи на нас, северян,  что, порой, не знаем чего от них ожидать?
   Какое-то полевое растение так густо распылило свои семена, опушенные светлыми, тонкими, словно паутина, лучиками, до того легкими, что и в самую гущу лесопосадки их занесло ветром и теперь они лежат парой, словно из другого мира, на толстом бежевом ковре из сухих дубовых листьев, скопившихся здесь за десятки лет.
   
   Едем по трассе «М-4» на юг.  Замечаем, что с 8 до 10 часов утра трасса словно вымирает.  А в остальное время и даже ночь всю, шумит не умолкая.  Мы сидим в тени в одних плавках.  Еще только начало десятого утра, а все одно жарко, и хочется непременно купаться.  С водой напряженка.  Из колонки солоноватая на вкус.  Вчера купались в водоеме рядом с дорогой и заметили, что волосы после купания, как бы слипаются.  Видимо тоже повышенное содержание солей, словно в морской воде. 
   Утром, когда пьешь чай, в чайной чашке отражается, дробится, круг неба, сквозь кружево дубовых резных листьев.  Впечатление такое, будто все это тоже выпивается вместе с горячим чаем.  А ночью сквозь те же листья просвечивают крупные звезды.
   Велосипеду я дал имя «Каливан» потому,  что подарил мне его в Калифорнии кадет Игорь Амосов в сломанном виде, в России мне его починили и проживает он теперь в Иваново-Вознесенске.  От начала этих двух имен существительных и получилось это красивое имя: «Каливан».
   Загружен Каливан следующим образом: на переднем багажнике расположен оранжево-черный рюкзачок с продуктами.  К стойке руля подвешена небольшая сумка для хранения пластиковой бутылки с водой.  Здесь же закреплена часть обрезанной бутылки, которая служит для хранения мелких предметов, таких, как солнечные очки, мыло, иконка.
   К раме пристегнута на карабинах сумка с документами и фотоаппаратом.  Под сиденьем подвешен легкий топорик и контейнер с ветошью и смазочными материалами.  К заднему багажнику прикреплены две рамы из алюминиевого сплава, на которых держится главный велорюкзак или велобаул, шитый вручную из тентовой ткани типа «Теза».  В этом бауле находятся сумки: с инструментами, с одеждой, с палаткой, и с кухонно-столовыми приборами, а также плащ и коврик для сна…
   
   Прошло еще несколько дней.  Миновали Ростов-на-Дону, где нас тепло встретили коллеги из Ростовского Центра Детско-юношеского туризма, где мы посетили музей Донского казачества и великолепный  обновленный Кафедральный Собор, совершили прогулку по набережной Дона, сфотографировались возле бронзового деда Щукаря…
   Последнюю ночь ночевали в лесополосе, основу которой составляли на вид столетние тополя.  Не даром говорят, что все познается в сравнении.  Как только пересекли границу Ростовской области с Краснодарским краем, так и кажется, что попали в социалистический рай.  Дороги, как в штате Техас в двадцатые годы, то есть по нашим меркам – идеальные, красиво обрамленные «столетними»  тополями.  Поля строго расчерчены лесополосами и все задействованы в севообороте.  На одних дозревает подсолнечник, на других свекла, на третьих лук.  А с некоторых только что убрали урожай отменной кукурузы.  Иные уже вспаханы.  На тех растет второй урожай кукурузы.  Станицы аккуратные, чистенькие, с клумбами и цветочками, с гипсовыми бюстами потускневшего вождя мировой революции.  Так и кажется, что из одной из белых «Волг», которые нас то и дело обгоняют, выйдет весь в белых одеждах первый секретарь крайкома партии и спросит по-хозяйски:
- А не нужно ли вам что-то дорогие гости Кубани и откуда-то вы путь держите запыленные да загорелые такие, у наших-то, у местных, только и загорает шея да тыльные стороны ладоней…
   Лук, дыни, арбузы, яблоки – это то, что продается населением с обочин.  Арбузы по 2-3 рубля за килограмм,  про остальное не узнавали.  Бочки с квасом на перекрестках дорог, зазывают утолить жажду немногочисленных проезжающих, разгоряченных и разморенных южным зноем путников.  Здесь же можно купить сигареты… Но мы оба не курим.
   
   Приближалась пора прощания с дорогой.  Все ночевки были хороши.   Начиная с первой, на берегу  уже прохладной, но по прежнему милой, родной и тихой Нерли.  Но эта ночевка, крайняя ночевка перед выходом к морю, на берегу реки Кубань, особенно очаровала нас своей экзотикой  южных краев.  Берега этой, достаточно мощной реки, плотно укрыты густым пологом тополей, акаций и еще каких-то незнакомых мне кустов, похожих на нашу бузину.  Первая пойменная терраса, на которой мы раскинули свои, видавшие виды палатки, покрыта коркой илистого песка, живописно растрескавшегося от жары.  Уже больше месяца здесь нет дождей.  От прежних разливов осталось множество сухих сучьев – хорошая пища для нашего костра.  Палатки, расположили с видом на мутно-зеленую реку, стремительно несущуюся в сторону Азова, буквально в двух шагах от уреза воды.  Илья Юрьевич смастерил из плавника мостки и перед сном выкупался.  Я как представил себе, сколько в эту реку попадает удобрений с многочисленных кубанских полей, так и расхотелось купаться.  Облился колодезной водой из пластиковой бутылки.  Утром, мостки подтопило водой.  Значит, где-то выше по течению, прошел дождь.  Не исключено, что скоро этим же дождем накроет и нас.  На береговом валу идет проселочная дорога.  Видимо, этот вал, сооружен людьми в нашем столетии для защиты местных жителей от паводков.  Колючие заросли ежевики еще угощали нас перезрелыми ягодами, а под ногами уже хрустела свеже опавшая листва ив и тополей…
   Наше нетерпение: увидеть море прямо с перевала, сдерживала непогода.  Сразу за перевалом начал моросить дождь и тучи внизу укрывали от наших любопытных глаз и город и море…
   Здравствуй дождливая, но все равно желанная, Анапа!   Море громкой, с ног сшибающей  музыки, море усталых от отдыха людей и, наконец, штормящее пустынное Черное море…
   Хлопотали с ночлегом, узнавали про билеты на обратный путь, а когда вышли  на берег, ровно в шесть часов вечера, то неожиданно вырвалось солнце и засияла полноценная радуга.  Божественный миг, миг достижения намеченной цели.  Словно мертвая точка, на крутящихся в вертикальной плоскости, качелях.   Качели замерли и вот-вот заскользят вниз…
   Со стороны Крыма небосвод был лилово-синим и грозовым, а со стороны Кавказа радовала душу короткая, но яркая радуга.  Море встретило нас трехбалльным  штормом.   Волны хлестали с размаху, словно раздавали пощечины за то, что мы осмелились приехать к нему на велосипедах.  Я видел во время своего путешествия не мало морей и океанов, но Черное море из них, пожалуй, самое, что ни есть, красивое, самое приятное и самое любимое.  Песчаные дюны, потемневшие от дождя, отгораживали пляж от городской застройки, и напомнили мне один из уголков Японии на берегу Тихого океана, где мы ночевали с Николаем, во время своей поездки на новогоднюю Фудзияму…
   
   Кто бы мог подумать, что в Анапе будем питаться свежим коровьим молоком, а не фруктами и шашлыками, как принято.  Анатолий Иванович, вечно в тельняшке, вечно в шортах и вечно на веселее, повел нас к Якову, у которого корова гуляла по пустырю, примыкающему к железнодорожному вокзалу.  Агроном по образованию, грамотный человек по выражению Анатолия Ивановича, жил в трущобах.  Шесть рублей за литр – это цена магазинная, и нас вполне устраивала, и мы взяли целых три литра.  Деньги отдали позже, когда Яков вечером, уже в темноте, пришел за пищевыми отходами для своей бурёнушки.
   С нашим приездом в Анапу, с погодой произошел сбой.  Стоявшая до этого целый месяц сухая и жаркая погода, сменилась резким похолоданием, сопровождаемым сильными ветрами, дождями и даже грозами.  Ночью, накануне нашего отъезда в обратный путь, общую хозяйскую палатку, в которой мы располагались вместе со своими велосипедами, залило дождевой водой снизу.  Сухого места все равно было не отыскать, поэтому мы спали в эту ночь наполовину в воде.  А самому хозяину Юрию Анатольевичу, сыну Анатолия Ивановича, вообще пришлось туго.  Среди ночи потоки воды хлынули через порог на кухню, где он спал вместе с супругой.  Ему пришлось ведрами отчерпывать долго и упорно, и сдерживать, норовившую уплыть за порог мебель.
   
   Анапа – чудесный курортный город.  За ночь на квартирах берут не меньше 70 рублей с человека.   Чтобы поставить палатку то же надо кому-то платить.   Арбузы по три и выше рублей за килограмм.  Виноград по 12 рублей и дороже.  В кафе тарелка борща стоит 14 рублей.  Отдыхающих с избытком.  Особенно вокруг рынков, в центре города, где для публики специально перегородили цветочными горшками улицу – развлекайтесь на здоровье!   И народ развлекается: пьет, жует, заграет, флиртует.   Множество выездных гастролеров из артистов и певцов приезжают сюда постричь купоны с этих «новых русских».   На афишах видели фамилию Наташи Королевой.  Среди старых, но чистеньких домиков, то тут, то там, новостройки трех этажных особняков.  Слава Богу, пусть богатеют, это же наши люди, россияне, как выражался Ельцин.  Бензин в городе по 7 рублей за литр, а за городом уже по 6 рублей 30 копеек.
   Видели плакат, призывающий жертвовать на строительство Храма Святого Князя Владимира.  Видели и посещали, почти восстановленный Храм Святого Онуфрия Великого, особо почитаемого нашим преподобным Отцем Леонтием.  И  этому храму мы подарили оставшиеся брошюры с жизнеописанием  преподобного Леонтия Михайловского.
   Конечно, испытываешь счастье от достигнутой цели, от преодоления себя, словно стал чуточку богаче и сильнее.  Счастье, слегка омраченное отсутствием билетов в направлении Москвы.
   С билетами, по рассказам очевидцев, происходит следующее.  Группа «предприимчивых» людей, скупает заранее по заявкам сотни билетов.  Делает высококачественные копии цветные и продает, иногда и не по одной копии.  Накануне отъезда поезда эти же люди сдают настоящие билеты и, потеряв комиссионный сбор, возвращают свои деньги, вложенные в этот не хитрый, но коварный бизнес.  Настоящие же билеты сразу предлагают за три цены.
   Два дня ходили мы добросовестно на вокзал, стояли часами неподвижно в очередях и получали очередной отказ.  На третий день махнули на велосипедах до станции Туннельной, где в тот же вечер выцепили из компьютера, с помощью сердобольной кассирши Марии, два билета до Нижнего Новгорода.  И теперь день и еще ночь, проводим здесь, в горах, на вокзале станции, в ожидании своего поезда…
   
   Итак, цель достигнута!  Наша экологическая велоэкспедиция успешно завершена.  Каков ее итог?
   Почти за три недели, самого плодородного месяца августа, мы проехали на велосипедах тысячу морских миль по святым для русского человека местам: с берегов верхней Волги, по берегам Дона и Кубани, до самого Черного моря…
   Оглядываясь на пройденные с немалым трудом километры, так и хочется крикнуть, что есть мочи: - «Русь святая, храни веру Православную»!   Эти слова я прочел на иконке, купленной в строящемся храме на земле Рязанской.  Да, экология земли русской, многострадальной и терпеливой, как ее народ, важна, слов нет!   Но еще важнее сейчас экология души человеческой,  экология человеческих душ, потемневших за десятилетия, навязанных нам безверия, а вернее, ложной веры в пресловутый коммунистический рай на земле.
   Посетили несколько Православных монастырей по пути, Православных храмов, Областных центров детско-юношеского туризма, где обменивались опытом работы с подростками.  Храмам и монастырям дарили брошюры с жизнеописанием преподобного Отца Леонтия Михайловского чудотворца.  В Областных центрах изучали их опыт работы с детьми.  Бегло осматривали достопримечательности городов и поселков, не проезжали мимо музеев и выставок.  В Воронеже ровно 300 лет назад был спущен на воду 58-пушечный корабль, построенный по чертежам самого Петра Первого.  Как это здорово прикоснуться душой к старине, к святым местам.  Все познается в сравнении.  Мы, против своей воли, сравнивали состояние дорог, лесов, полей, рек, культуру и бескультурье земледелия, состояние деревень и городов, жилых домов и административных зданий, развитие придорожного сервиса, ландшафт и цены на бензин, хлеб, овощи, фрукты…  Задыхается, к примеру, земля Липецкая о чада и копоти предприятий, зато в городе продают самый белый и самый вкусный хлеб.   Но, в то же время, в этой же области самый дорогой бензин на бензоколонках.   Север рязанщины славен лесными дарами: грибы, ягоды, орехи.  Юг рязанщины, славится яблоневыми садами и медом, а кроме того самый дешевый бензин марки А-80 тоже в Рязанской губернии….
   Радует глаз советский южный штат «Техас» - Кубань.  Прямые, как стрелы, дороги, чистые, ухоженные, расчерченные лесополосами на квадраты, поля свеклы, подсолнечника, кукурузы, риса, лука, арбузов, виноградники.  Но,  зачастую, тут вода из крана с дурным запахом.  А нередко люди там и вовсе зависят полностью от привозной воды.  Но там же, самый дешевый хлеб и самая теплая зима….
   Иваново-Вознесенский край – самая лучшая дорога в сторону Владимира и самые не кусачие комары в августе…
   Но все эти, такие разные края, земли, города и села, объединило в моем сердце Святое, ёмкое слово РУСЬ!  И стала она еще любимей, значимей, богаче, краше, необъятней, величественней и роднее…
   Дай Бог ей могущества и процветания, а её народам счастья и благополучия!
Август-сентябрь 2000 год.