Дома мы не нужны. Книга 7. Глава 9

ДОМА  МЫ  НЕ  НУЖНЫ
Книга 7. И все-таки она верится!

Глава 9. Профессор Алексей Романов.
Два командира

   Алексей Александрович редко видел полковника Кудрявцева смущенным. Вот как сейчас – когда две высокопоставленные особи римского общества бухнулись на колени перед Александром Николаевичем, и…

   - Нет, не бухнулись, - улыбнулся он в душе, - а преклонили колени с достоинством, как  государи другому властелину, оказавшему великую услугу их государству. Хотя стук лбов о камень я услышал вполне отчетливо.

   Этой услугой было сохранение самого важного, что могло быть в небольшом анклаве могучего римского государства, которое, скорее всего, еще не появилось на свет. Как и все остальные, кстати. Этим самым важным были людские жизни; в данном случае – детские. Шестеро ребятишек, из глаз которых только недавно исчезли бесконечная обреченность и отстраненность от всех радостей и бед жизни, повалились на колени за спинами своих старших соотечественников. По-разному – отметил для себя Алексей Александрович. Кто поспешно, чуть ли не раньше консула римской провинции с супругой, а кто с едва скрываемым недоумением – как это его, отпрыска высокорожденного патриция, заставляют кланяться неведомо кому?!

   Профессор уже знал, что мальчишка, постарше остальных, был сыном высшего должностного лица провинции – легата Марка Туллия. И что ему в будущем предстоит занять этот пост.

   - Но это – будущее, - с долей иронии пробормотал Алексей Александрович, - ваши проблемы, граждане великого Рима, а у нас свои задачи. И первая – добраться до того места в океане, где уже заждались Толика Никитина. Полного тезку и двойника нашего тракториста. Не запутаться бы.

   Впрочем, Романов уже научился различать этих практически неотличимых людей. Прежде всего по выражению глаз – спокойных, по большей части излучающих радость и поиск новых «приключений» на одно известное всем место у «своего» Никитина, и таких же беспокойных, но с оттенком грусти и жажды отправиться к предмету (точнее, предметам) своего вожделения – у второго. Тут профессор его понимал; особенно, когда брал на руки своих близняшек – Танюшку с Тамарой. Такая же крошка (Алексей Александрович не сомневался, что ее тоже назвали Оксаной) ждала Анатолия где-то на просторах океана. Поскольку эти две точки нового мира, куда стремились полковник Кудрявцев и парень, ходивший за Толиком Никитиным неразлучной тенью, совпадали в пространстве и времени, вывод следовал один – летающий город совсем скоро должен был отправиться в новое путешествие.

   - Для такого вывода, - еще раз усмехнулся Романов, - не нужно иметь профессорского звания и годы обучения логическому мышлению. Ведь главную задачу здесь, в пещерах аборигенов, мы выполнили. Души ребятишек очищены от скверны. И если сами римляне думают, что главная заслуга в этом колдовском, и – чего греха таить – достаточно страшном действе принадлежала не королеве Бэйле, и другим вождям аборигенов, а полковнику Кудрявцеву, то…

   Что ж, может, они и правы! Не окажись на их пути товарища полковника, неизвестно, дожил бы до сегодняшнего дня хоть один римлянин? Или кто-то из вот этих «ребятишек»?

   Теперь взгляд профессора переместился за спину Кудрявцева, где столпились вожди племен; чуть дальше глухо волновалась толпа аборигенов. Эти люди, как понял профессор, тоже жаждали скорейшего взлета огромного каменного плато, на котором разместился город, и отправки его в…

   - Неважно куда, - решил за аборигенов Алексей Александрович, - главное – подальше отсюда. Не потому, что они такие негостеприимные, и не видят всей пользы от контакта двух цивилизаций. Нет! Эти ребята надеются, и не без оснований, что вместе с городом улетит и огромная стая орлов, что сейчас послушно ждет на каменных россыпях, не в силах преодолеть незримые барьеры, наложенные командиром неизвестно для каких целей.

   На прямой вопрос Романова Александр Николаевич лишь пожал плечами: «Чувствую, что пригодятся. Да и освободи я их сейчас – куда они ринутся?

   Профессор вспомнил жуткую картинку в первые сутки их появления в этом мире – то, с какой скоростью стая железноперых орлов разделала на куски огромную тушу тираннозавра. В стае, что нетерпеливо ждала «команды» на камнях,  птиц было очень много; неизмеримо больше, чем когда-либо видел Романов.

   - Быть может, здесь собрались все летающие монстры, что в состоянии были летать. А ведь где-то еще и тираннозавры шастают; бряцают холодным оружием. По теории вероятности, конечно, они сейчас следуют за другим полковником Кудрявцевым, и профессором Романовым, и всеми остальными «другими». За другим городом – тем, что летит, защищенный громадной сферой из пластика. Но разве можно говорить о какой-то теории, и логике, имея дело с такими тварями? Нет – лучше с ними вообще никаких дел не иметь!

   Полковник тем временем заставил подняться с колен Лентулла Батиата (копию Спартака) и его супругу Теренцию Квинтиллу, которая была воплощением Иры Жадовой. Дети вскочили на ноги, и отступили назад сами. А профессору пришлось приступить к одной из своих обязанностей – переводить с латыни на русский язык горячие просьбы римских патрициев поскорее вернуть их домой; вместе с детьми, конечно. Александр Николаевич их мольбу понял; обещал исполнить ее как можно скорее.

   - Вот одно дельце исполним, и сразу же к вам, в родные болота, - улыбнулся он, ожидая обратный перевод, - тут небольшой крюк надо сделать.

   Сам Алексей Александрович таких неотложных дел насчитал несколько – и Анатолия отвезти к жене и ребенку; городу-двойнику, явно потрепанному каким-то катаклизмом, помочь; ну, и - главное – добыть еще шесть камней цвета морской воды.

   - Хотя Люба Ульянова с подачи Толика главным считает совсем другое, - перечислял профессор-переводчик, пока римляне размышляли, какими словами они смогут убедить командира посчитать их просьбу самой приоритетной, - по их мнению, сначала нужно обязательно отыскать тот самый Дикий остров, и пополнить городской сад новыми растениями. Теми самыми, плоды которых могут на корню загубить всю кулинарию и поварское искусство. Интересно, кто из наших придумал такое чудо. Точнее – чья неосознанная, или вполне обдуманная мечта воплотилась в этом мире.

   В том, что мир, в котором они оказались; по крайней мере, все живое и изменчивое, что попалось им на пути, было не плодом долгой, миллионолетней эволюции, а сотворенным искусственно кусочком какой-то вселенской головоломки, профессор Романов не сомневался. И в этом контексте такое прозаическое желание главного агронома города, и ее земляка, вездесущего тракториста Никитина, он поддерживал:

   - Надо же и нам хоть что-то «урвать» от такого выверта судьбы. Неизвестно, куда нас занесет в следующий раз?!

   Он даже замер от такой простой, и невероятной мысли – их нынешнее путешествие в пространстве и времени не могло, не должно быть последним. А значит… Поразмышлять о захватывающих дух перспективах на ближайшее, и невообразимо далекое будущее (или прошлое) не дали. Командир не дал.

   - О чем задумался, Алексей Александрович? - спокойный, чуть насмешливый голос Кудрявцева вернул его на грешную землю, представленную здесь камнями побережья.

   Профессор вывернулся; как он сам посчитал – достаточно ловко. С озарившей его мыслью он, конечно же, поделится с командиром. Но не здесь, и не сейчас. А главное – не в такой кампании. Алексей Александрович еще раз окинул «высокое собрание», в котором, наверное, был достигнут полный кворум представителей трех цивилизаций («Четырех – считая «приблудного» Анатолия»), включая малолетних детей и совсем дряхлых стариков-аборигенов. Самым старшим, наверное, был  вождь одного из местных племен, удивительно напоминавший своим испещренным морщинами лицом тайского чемпиона Самчая.

   - Да вот думаю, - с некоторой внешней ленцой протянул Романов, - как мы будем искать город в океане. Анатолий, я так понимаю, дороги не запомнил. Или ты, Александр Николаевич, разошлешь во все стороны этих пташек – с приказом: «Найти и вернуться с докладом!».

   Все; даже римляне, явно не понявшие ни единого русского слова, уставились с нетерпением в лицо полковника Кудрявцева. А тот усмехнулся в ответ:

   - Пошлю. Только не птиц, а другого проводника. Еще и местным Витальке с Трактористом помогу. Точнее, все поможем. Ты, вождь, не выпустил еще в океан избавителя своего гостя?

   - Нет, - склонил голову вождь русов, - как ты и велел, Товарищ Полковник.

   - Вот как! – ничуть не удивился профессор, - не просил, а велел! Растем, однако.

   - Вот он, надеюсь, и отведет нас поближе к месту своего жилища – той самой подводной пещеры, где русского человека, Толика Никитина, хотели принести в жертву. А там – поднимемся повыше, и во все глаза… Еще и поощрительный приз пообещаем тому, кто первым обнаружит город.

   Два Толика, стоявших, как обычно, рядом (у коляски с маленькой Оксаной, которую ее мама отпустила «подышать свежим воздухом»; профессор подозревал, точнее был уверен, что именно в эту точку здешнего мира целится сейчас из верхнего этажа цитадели самая точная снайперская винтовка во Вселенной) шагнули вперед. Вместе с коляской, кстати.
 
   - Так что, предполагаемый приз, - иронично хмыкнул Романов, - придется делить «на троих». Как у них, у трактористской братии, и положено.

   А предложение двух трактористов, каким бы фантастическим оно не выглядело, было вполне осуществимым.

   - Товарищ полковник, - а что если…, - начал «свой» Никитин.

   - Задать «моему» спруту изначально точные координаты поиска, - продолжил Толик-из-моря.

   - Это как? – повернулся к ним командир.

   - Если принять за основу, что «малыш», спасший и доставивший меня сюда, как-то связан с катастрофой, обрушившейся на  город; что какими-то родственными нитями он привязан к тому громадному чудовищу, о котором рассказывала Бэйла – та, которую море выбросило на Дикий остров, то…

   - Может сработать, - кивнул Кудрявцев, - вот вы вдвоем «малышу» задачу и поставите.

   -  А…

   - А поможет вам в этом Света Левина. Не все же ей в человеческих мозгах ковыряться. Пусть попробует «причесать» осьминожьи…

   - Есть! – ворвались в столовую Никитины, - нашли!

   Алексей Александрович сам не заметил, как оказался в штабе, откуда все последние сутки (условные – учитывая никогда не заходящее солнце) можно было во все стороны наблюдать лишь бескрайнюю синеву океана. Единственное, что нарушало эту картину, где такое же синее, чуть подсвеченное солнцем небо сливалось с практически неподвижным зеркалом воды, была стая орлов, не отстающая от города. Профессор не раз удивлялся – и вслух, и про себя – неутомимости этих летунов. Даже с учетом того, что большую часть их путешествия орлы парили в воздухе.

   - Ничего, - посмеивался командир, - выдюжат.

   И Романов верил ему; казалось – между полковником Кудрявцевым и стаей протянулись бесчисленные невидимые нити, посредством которых человек мог управлять, как-то общаться, и чувствовать состояние птиц, явно сотворенных искусственно. Так же, как не теряли свои нити с неутомимо плывущим вперед осьминогом два Анатолия.

    Сейчас эти нити стремительно сокращались. Потому что город по-прежнему двигался вперед, а прирученный монстр остановился; он достиг, наконец, своей цели.

   - Отпускайте, - кивнул командир, чьи мысли, определенно, текли в том же направлении.

   «Отпускайте» - потому что впереди в лучах солнца сверкала изумрудная макушка цитадели; за последнее время уже четвертая на памяти профессора. И третья копия той,  под которой набившиеся в штаб люди любовались прекрасной картинкой внизу. Любовались до тех пор, пока город не подлетел ближе, и перед всеми (включая двух римлян, которым было позволено в городе многое) предстало вопиющее безобразие.

   Так выразился комендант, Валера Ильин. И профессор его понимал. Все, что радовало глаз в летающем городе – зеленые, плодоносящие сады и огороды; четыре огромных пруда, которые буквально кишели рыбой; плантации технических культур, занимавших место по границам города… все это в поселении внизу отсутствовало.  Или присутствовало в столь чахлом состоянии, что Люба Ульянова рядом даже застонала.

   Троица по другую сторону - два Толика и превышавшая их ростом на две головы Света Левина - вздохнула не менее тяжко, а потом посветлела лицами: «Все!». Очевидно, что поддерживать в постоянном режиме связь с неразумным существом, да еще на значительном расстоянии, было не очень-то легко.

   - Выдюжили, - вспомнил Алексей Александрович словечко командира.

   Кудрявцев так выразился в отношение птиц; Романов невольно метнул взгляд на них – стая как раз разворачивалась вслед за ними, завершая круг над разоренным стихией городом. Ниже была видна практически обнаженная до пластмассового основания часть города, где у них самих по-прежнему росли ровными рядами деревья, дающие уникальный строительный материал.

   - Как же они тут выжили?! – ужаснулся профессор.

   Он сейчас вдруг остро почувствовал, как бедна и тяжела была бы их жизнь без чудо-пластмассы; без использования уникальных свойств, что пробуждал в неживой материи полковник Кудрявцев.

   Наконец, платформа с городом, описав полный круг, начала опускаться – прямо в воду. А куда ей было опускаться, если вокруг, кроме нее, не было ничего. Не считая, конечно, второго города, главным отличием которого от их родного Алексей Александрович посчитал не ту самую разруху, «причесанную» до состояния «бедненько, но чисто!», а огромную темно-бурую груду неизвестного  материала, которая занимала собой чуть ли не четверть квадратного километра.

   - Четверть всего жизненного пространства, - это Романов вспомнил сейчас размеры родного города.

   Они опустились в стороне, противоположной той, которую внизу занимала громадная бесформенная куча, напомнившая вдруг ему далекое детство – его пионерское прошлое, одно лето которого он провел в Артеке. Груда была копией горы Аю-Даг. Только знаменитая крымская гора своей «мордой» окуналась воды Черного моря; здесь же, напротив, взгромоздилась ею на сушу, на поля и здания – едва не достав до цитадели. Ее  было хорошо видно за изумрудным куполом даже тогда, когда платформа утвердилась впритык к городу-в-море.

   - Вот, - пояснил тут же «свой» Толик Никитин, словно прочитавший мысли профессора, - сюда и стремился наш «проводник». Эта громадина была когда-то пра-пра-прадедушкой осьминожки. Всем осьминогам осьминог!

   Это определение Алексей Александрович вспомнил позднее, условным вечером в столовой гостеприимных хозяев. Впрочем, отличить их от гостей было сложно. В большом помещении, сейчас казавшемся непривычно тесным, разбились на пары, четверки, и другие самые разные конфигурации жители двух городов.

   - Теперь, - чуть ошалело размышлял профессор Романов, переглядываясь со своей точной копией, и старательно отводя взгляд от «чужой» Тани-Тамары, которая как раз надумала кормить одну из близняшек, только команда командира может разделить две половины, - только вот какого командира?

   Полковников Кудрявцевых было тоже два, и сейчас они о чем-то негромко переговаривались, не делая, впрочем, тайны из своих планов. Алексей Александрович напряг внимание, и то особое чувство, которое Толик Никитин называл соображалкой; определил, какой из командиров является «своим», и прислушался. Говорил сейчас как раз «свой».

   - А зачем? – полковник пожал плечами, - тратить время, энергию, и запасы пластмассы… Много проще двинуть город назад – на место, которое кто-то специально подготовил для него.

   Два командира переглянулись; даже, кажется, мигнули друг другу заговорщицки. Из чего Романов сделал вывод – что-то такое они знают. Или подозревают.

   Чужой полковник ответил, чуть упустив уголки губ:

   - А монстр? Мне кажется, что он прирос к городу. Двинем эту связку назад, и качели опустятся в другую сторону. И опять будем каждую секунду ждать – когда он скользнет дальше в море. А там, с противоположной стороны, глубины начинаются сразу от забора. Город, конечно, имеет вполне положительную плавучесть. А вот за монстра я не поручусь. Весом он, пожалуй, превысит оба города.

   - Окаменел, что ли?

   - Да нет, - пожал плечами командир принимающей стороны, - ничуть не изменился за эти месяцы. На ощупь теплый, словно живой.  А может, в какой-то степени и жив. Не гниет ведь, и не портится. Только ни одна морская тварь так и не решилась попробовать ее – ни на обед, ни на ужин. Ну, и мы тоже экспериментировать не стали.

   - А я, кажется, знаю, кто не побрезгует таким угощением, - загадочно улыбнулся свой полковник Кудрявцев.

   Профессор поймал взгляд своего двойника, тоже внимательно прислушивавшегося к этому диалогу, но тот только пожал плечами.

   - Потому, - победно усмехнулся внутри себя Алексей Александрович, - что ты не знаешь, милый друг, того, что знаю я. Так что мы разные. Разные! И это моя Таня-Тамара сейчас нагнулась над коляской, чтобы успокоить… Таню!

   Профессор Романов, который мог ошибиться в лицах двойников, но никак не  голосах своих близняшек, поспешил на помощь супруге.