Глава VIII. Под куполом

ВЫДЕРЖКИ ИЗ АЛОГО ДНЕВНИКА.

Всё, что было во мне, словно умерло, часть меня испарилась; самая важная часть – моя душа. Она раскололась на мелкие частички, разбилась о скалы и, казалось, не могла больше существовать в этом мире. Эту боль сложно просто описать в двух словах, это что-то глубокое, сильное, жестокое. Вернувшись в Бездну, я плакала почти сутки, и к тому моменту, когда Рен нашёл меня, во мне уже не осталось ничего, что я могла бы сказать ему. Однако, когда он пришёл за мной в Бездну, я его простила. Я простила его. Почему? Из-за любви. В тот момент я задумалась: на что мы способны ради любви? На что мы готовы пойти, чтобы понять, почувствовать, удержать, не отпускать никогда это чувство? Имеют ли смысл вообще другие чувства, или же они меркнут перед любовью к кому-то другому, иному, отличному от тебя самого? Ради любви умирают, ради неё живут. Ради неё убивают, ради неё рождают новую жизнь. Что же она такое – любовь? Почему она так сильна, так болезненна, и в тоже время так прекрасна? Она дала мне силы простить то, что буквально разрушило всю меня. Возможно, он не совершал этот поступок, возможно, он лишь узник игр фортуны, а, возможно, хладнокровный преступник, убивший меня без капли сожаления. Какая теперь разница, если я простила его? Всё то, что он сделал для меня в жизни, перекрыло его предательство. Та любовь, которую он дал мне, перекрыла боль, которую дал мне он же. Я простила его. От того тепла, что разлилось внутри меня, мне стало так хорошо и легко, что я для себя решила: никогда не ставить никого выше Рена, никогда не сомневаться в нём, всегда доверять ему. После стольких лет уже поздно прекращать любить этого демона, его образ слишком глубоко засел в моём сознании. Без сомнений, Рен – часть меня, и злиться на него – то же самое, что злиться на себя. Не вижу смысла ни в том, ни в другом. 

Когда я поблагодарила его, я почувствовала облегчение, словно все эмоции вышли наружу. На моё «спасибо» он слабым голосом ответил: «Прости меня за всю боль, что я причинил тебе. После всего, что случилось, я окончательно осознал, что без тебя моя жизнь пуста и абсолютно не нужна мне. Ты можешь не верить в мои слова до последнего, но я готов повторять это снова и снова: я никогда не предам тебя». 

Его слова стали последней шестерёнкой, что запустила мой механизм чувств и ощущений, возникавших по отношению к демону, чей сладкий запах обволакивал моё тело. Эмоции вспыхивали внутри меня, крутились, сменяли друг друга, вырывались на передний план, словно в гонке, но все они были схожи в одном: это то, как я люблю Рена.

Когда-то я любила его девочкой. Беззаветно, бесстрастно, игриво. Потом я полюбила его подданной, увидев на его голове корону. Уважение, благоговение, восхищение. Затем я полюбила его девушкой, встретившись с ним как с Королём лицом к лицу на том же озере, где когда-то мы были близки, но в тот момент я не знала, как обратиться к нему – на ты или уже на Вы. Смущение, страсть, страх. А потом я плюбила его женщиной, встретившись с ним спустя тысячу лет. Страх, страсть, интерес. И вот сейчас, когда я думала, что он предал меня, но оказалась спасена им, я снова влюбилась в него, как девчонка: искренне, по-доброму. Однако в этот раз мои чувства подпорчены одной взрослой эмоцией: похотью.

С этой же ночи начиная, мы с Реном заперлись в комнате и несколько дней не выходили оттуда. Мы не могли насладиться друг другом: мы целовались, обнимались, смеялись, катались по кровати, у нас не было ни времени, ни желания даже говорить друг с другом. Эти несколько дней наша любовь была выражена в страсти и вожделении, в жажде тел друг друга. Наши поцелуи были максимально пылкими и страстными, объятия крепкими и нежными, и всё это казалось бесконечным упоением. Наше «непристойное занятие», как однажды назвал это Айрес, повторялось снова и снова, мы настолько жаждали друг друга, что игнорировали усталость. Это было также, как в первый год нашей жизни: тогда мы настолько не могли оторваться друг от друга, что нас сутками не было видно вне спальни в течение месяцев, и нам не надоедало. 

С каждым поцелуем Рена я всё больше ощущала себя в нём. Или его в себе. Мне хотелось прижаться к нему настолько сильно, чтобы впитать его в себя, втянуть в собственное тело, стать единым целым. Эта страсть была всеобъемлющей, всепоглощающей, смертоносной. Временами мне действительно казалось, что моё тело не выдержит того наслаждения, которое доставлял мне Рен. Но все мои ощущения не были чисто физическими, это было единение души и тела. Без души даже самое прекрасное туловище – лишь мешок с костями. Его горящие алые глаза, его дыхание, его запах, что казался мне таким сладким – это всё сводило меня с ума.



***

В эти дни возрождения нашей страсти Мэй не было в Лакриме. Я думала, что она вернётся забрать свои вещи, и ждала её возвращения, чтобы поговорить с ней. Мне хотелось услышать, как она станет оправдываться передо мной, ведь я была жутко зла на неё. Я вообще всё чаще стала злиться и выходить из себя, вся эта история с Мэй словно выбила меня из колеи. И каждый раз, когда кто-то вспоминал о ней, я приходила в ярость и кричала на всех. С этой стороной меня был знаком только Рен, потому что я давно не проявляла её, и из всех тех, кто сейчас рядом со мной, только Рен знает меня достаточно долго, чтобы помнить, какая я в бешенстве. Всех остальных моя истинная сущность немного пугала. 

Однажды, когда мы с Реном решили, что пора уже выйти-таки из комнаты, мы пошли гулять по замку. Мы медленно шли по каменным коридорам, я смотрела в окна, проплывавшие мимо нас, и в какой-то момент вспомнила, как после истории с Бельфегором Рен, утешая меня, залез в мою голову и читал мои мысли, пока я плакала и просила прощения. И почему-то именно сейчас, именно в эту секунду мне захотелось сладкой мести. Мне стало очень интересно.
– Непривычно быть вне комнаты, – заметил Рен, улыбаясь.
– И одетым, – согласилась я, с ухмылкой глядя на него.

В этот момент я уже была в его голове. Он прижал меня к себе и страстно поцеловал. Эти горячие губы и сильные руки, что вот уже несколько дней сводили меня с ума, скрывали много мыслей, далёких от того, что он выражал словами.
«Я безумен, – думал он. – Я совершенно потерял голову». Однако вслух он сказал совсем иное.
– Я могу это исправить, – с издёвкой произнёс он, и его рука начала медленно соскальзывать с талии всё ниже, пока не дошла до чулок. – Стянуть их с тебя?
– Эй! – игриво воскликнула я, слегка шлёпнув его по руке. – Не здесь же! 

«Нужно взять себя в руки, – твердил он себе. – Я же король, здесь везде мои подданные, я не могу так себя вести. Как перестать любить эту женщину?» 

Рен вновь поцеловал меня, погладив по голове. У него получалось быть одновременно нежным и страстным, сильным и послушным. 
– Не дразни меня, – сказал он, разорвав поцелуй и с серьёзным видом посмотрев меня в глаза. Я усмехнулась, а затем и он тоже.

Мы двинулись гулять по Лакриму дальше и, проходя мимо комнаты Мэй, услышали шум. 
– Ты точно всё собрала? – вопрошал грубый мужской голос, отдалённо напоминающий голос Бела. 
– Почти, – отвечала Мэй, – но я хочу ещё зайти попрощаться с отцом и Бельфегором, я не могу уйти просто так. 
– С Бельфегором? Ты успела так привязаться к нему? 
– Не в этом дело, просто он защитил меня, когда отец хотел меня убить из-за этой истории с Люси. Если бы не Бельфегор, отец бы не стал медлить. 
– Люси и Рен женаты 2 тысячи лет, как ты могла этого не знать? 
– Я знала, но ведь я лучше Люси! Я хотела, чтобы он выбрал меня, потому что он мне понравился, и он должен был бросить её, как только я проявила к нему интерес! 

Далее последовал некий стук, будто мешок с чем-то тяжёлым упал на пол. 
– У тебя есть я. Тебе недостаточно?

Мы с Реном тихонько заглянули внутрь: Эрвин крепко обнимал Мэй, а она отвечала ему взаимностью. Это было неожиданно.
– Достаточно, не переживай. 
– Что тут происходит? – не сдержался Рен и залетел в комнату. Я молча вошла за ним. 

«Ещё не хватало им хозяйничать в моём доме!» – кричало подсознание Рена. 

– Тебя это не должно никоим образом касаться, – уверенно ответил Эрвин, отпустив Мэй и повернувшись к нам лицом. Мэй тоже посмотрела на нас виноватым взглядом, но ничего не сказала, лишь слегка спряталась за широкой спиной Эрвина, потупив взгляд. 
– Это мой замок, здесь меня касается абсолютно всё, – настойчиво продолжал Рен. 
– Спешу тебя разочаровать, дорогой племянник, но это МОЙ замок, – ехидно возразил Эрвин. 
– Ты давно мёртв! Хватит вести себя так, будто ты ещё что-то значишь! 
– Ошибаешься. Я буду жить ещё очень долго, ведь главный компонент моей жизни, к счастью, стал бессмертным. 
– Чего? Что это ещё за бред?    

«О чём это он? С каких пор я перестал видеть насквозь всё происходящее?»
– Неужто душу расколол? – бесцеремонно вмешалась я. Я читала об одном заклинании, которое позволяет часть своей души поместить в другого человека, стирая при этом его собственную душу. В таком случае, демон может воскресать до тех пор, пока носитель его души не погибнет. 
– Ты так проницательна для женщины, Люси, – с ехидством ответил Эрвин. – Конечно, я принял меры предосторожности. Часть моей души отныне под куполом. 
– Что?! – недоумевал Рен. 

«Люси знает больше меня? Но откуда? И о чём он вообще говорит?»

– Что? – Эрвин с издёвкой спародировал вопрос Рена.

После этого они с Мэй исчезли. Рен был в замешательстве. 
– Не нужно на меня так смотреть, – немного раздражённо сказала я, видя вопрошающий взгляд Рена. – Я понятия не имею, что он имел в виду. 
– Ты знаешь заклинание, которое он использовал. Что это?
– Ничего сложного. Находишь жертву, помещаешь в неё осколок своей души, стираешь личность, живёшь вечно. 
– Это обязательно должно быть что-то живое? 
– На этот вопрос я не могу ответить, но меня немного смутила его последняя фраза – «часть моей души под куполом».
– Да-а, – протянул Рен. – Я тоже обратил внимание.

Повисла тишина. Что означает «под куполом»? Что именно он сотворил со своей душой? 
– Послушай, Лю... – опустив глаза в пол, неуверенно спросил Рен. – Тебе не показалось... что я стал говорить, как Бельфегор? 
– Что ты имеешь в виду? – переспросила я, выйдя из его сознания и закончив с чтением его мыслей. 
– Ну... Как бы это объяснить... Бельфегор всегда побаивался меня, и этот страх подталкивал его на грубость в словах, некую агрессивность по отношению ко мне. К тому же, он вечно задавал вопросы, потому что очень мало знал о мире, а я отвечал с неким ехидством, понимая своё превосходство над ним. Тебе не показалось, что сейчас Эрвин будто стал мной, а я оказался снизу? 
– Хм... Я не заметила особых перемен в твоём поведении. Просто, видимо, появился демон, который морально превосходит тебя, ты это чувствуешь и невольно начинаешь прогибаться. У всех такое может быть. 
– Думаешь, это нормально? 
– Думаю, не стоит придавать этому значения. Для короля это не слишком хорошо, но об этом никто не узнает, так что не переживай. Сейчас нам важен этот «купол», и, если ты будешь думать о своих отношениях с Эрвином, делу это не поможет. 
– Да, пожалуй. Но у меня нет идей. 
– У меня тоже. 
– Наверное, стоит посоветоваться с остальными. Да и неплохо было бы перечитать информацию об этом заклинании. 

Позвав в гостиную Айреса, Бела, Ами и Ная, мы рассказали об услышанном. Они тоже были поставлены в тупик нашей историей.  
– Итак, основной вопрос: каким образом можно спрятать нечто «под куполом» так, чтобы о его сохранности можно было не беспокоиться? – с небольшой издёвкой спросила я. 
– Хм... – задумался Айрес. – А ты уверена, что это предмет? Я имею в виду... ну, возможно, Эрвин говорил не о предмете, а о каком-нибудь сильном демоне, которого нет в Списке Славы? И тогда «купол» – это просто какая-нибудь метафора. 
– Не думаю, – возразил Рен. – Эрвин слабее нас с Лю, он не мог подчинить себе настолько сильного демона, чтобы мы не могли его уничтожить. Тут что-то другое. 
– Тогда, может, это кто-то из вас? – опять задумался Айрес. 
– Лю сказала, что это заклинание стирает изначальную душу. Так ведь? – заметил Рен. 
– Да, именно. 
– В таком случае, это не кто-то из нас, мы бы заметили. 
– С чего такая уверенность? – не успокаивался Айрес. – Кто сказал, что ты бы почувствовал, будь в тебе душа Эрвина? 
– Может, вы не сможете уничтожить кого-то, кто вам дорог? – неожиданно спросил Бельфегор. Мы переглянулись. – Если да, то вполне вероятно, что и искать среди своих будете в последний момент, и потому этот демон будет спрятан «под куполом» вашего собственного незнания.
– Чересчур метафорично даже для Эрвина, нет? – усмехнулась я. 

Ответа на этот вопрос не последовало, так как едва ли кто-то мог знать наверняка. Молчание затянулось.
– Если понимать буквально, то в мире людей купол связан с церковью и религией, – вмешался отец, – то есть верой в бога и ангелов. Учитывая историю Эрвина, он вполне мог спрятать себя в чём-то подобном. Попробуйте обыскать Ад на предмет нахождения в нём какого-нибудь странного религиозного объекта. Я возьму Айреса и отправлюсь в мир людей, поищу там. 
– Звучит логично, но мир людей огромен, что ты собираешься там найти? – скептически спросил Рен. – Он в два раза больше Ада. 
– Я в курсе, – холодно ответил отец. – Но я знаю, где и как искать. Если оно там, я найду.

Он встал и направился к выходу. Айрес, не зная, что лучше сделать, побежал за ним. Мы остались втроём. 
– И как мы должны искать? – спросил Бельфегор. 
– Для начала нужно перечитать информацию об этом заклинании, – твёрдо сказал Рен. – Лю, не помнишь, где ты его видела?
– Название не помню, но в библиотеке, думаю, найду.
– Отлично, пойдём.

Мы направились в библиотеку и принялись искать. Спустя полчаса я нашла толстую книжку в ветхом переплёте, пролистала несколько страничек и нашла его – "Заклинание раскола души". В книге говорилось всё то же самое, что помнила я, но также было написано, что имя субьекта, внутрь которого помещают кусочек личности, должно иметь "прямой смысл".
– Най был прав, – воскликнул Рен, – надо вспоминать языки. Если хоть где-то есть слово, связанное с религией и созвучное с чьим-то именем, мы всё узнаем.

Повисла тишина. Я перебирала в голове различные варианты, но не могла ничего сообразить.

Поняв, что никто из нас не может ничего придумать, Рен решил отправиться на поиски реального объекта и проверить все места в Аду, так или иначе связанные хотя бы с культурным аспектом религии (многие демоны построили здесь храмы из-за эстетической красоты архитектуры). Мы быстро перемещались между различными зданиями и башнями, но так ничего и не находили. Благо в Аду таких мест не много.

Вернувшись в гостиную Лакрима, мы обнаружили там Айреса и Ная. Судя по их лицам, они тоже ничего не нашли. Най кивнул на меня, но я лишь помотала головой, и он вздохнул.

Мы все сели и вновь задумались. Рен достал сигарету и закурил. Это не было его привычкой, но иногда, когда ситуации становились слишком трудными, он мог себе это позволить. Меня успокаивал запах дыма, казавшийся очень сладким, перемешиваясь с собственным запахом Рена. 
– Нам нужно сказать вам кое-что ещё, – тихонько молвил Айрес. 
– Да, – громко подтвердил отец. – В мире людей сейчас новая весёлая история. Знаете, где Бельфегор Эйдельман?

Я молча помотала головой, нахмурив брови и не понимая, что происходит.
– А он сейчас занял трон, который полагался ему с рождения, – ответил Най. – Эрвин отправился в человеческий мир, сменил цвет глаз на золотистый, представил родителям Мэй в качестве невесты, и Король тут же решил уйти на покой. Не знаю, насколько это действительно было его решение, но в итоге мы имеем златоглазого Эрвина на троне и королевство, готовящееся к захвату соседних государств. Эрвин решил завоевать все миры ради Мэй и править ими, ведь такую возможность ему в своё время так и не дали. Бездна им уже захвачена, вскоре будет захвачен мир людей, а потом следует ожидать атаки на Королевство Демонов. Но пока он возится с людьми, у нас развязаны руки, и сейчас ему явно не до того, чтобы мешать нам искать способ его уничтожения.

Я внимательно слушала и с каждой секундой всё больше приходила в ужас, но прокручивание в голове этой информации натолкнуло меня на другие мысли. Спустя пару минут я вскочила с дивана и вскрикнула: «Колокол по-английски будет «bell». БЭЛ, ПОНИМАЕТЕ?» 
– Точно. Тогда всё встаёт на свои места, – с удивлением ответил Рен и потушил сигарету. – Видимо, Эрвин поместил часть души в Бела сразу после рождения, сделав его копией себя внешне. Поэтому-то теперь он и может занять место Бельфегора. 
– И что нам делать? – спросила я. – Мы и вправду не можем убить Бела, но иначе не сможем уничтожить Эрвина... 
– Выясните наверняка, – вмешался Бельфегор. – Не стоит опираться на догадки. Но, если что, я не против отдать жизнь за уничтожение этого тирана. 
– Нет, даже не думай! – воскликнул Айрес. – Должен быть другой путь! 
– Боюсь... – тихонько молвила я, – нет другого пути. Но я очень надеюсь, что Эрвин просто припугнул нас и на самом деле не использовал это заклинание.  
– Зная его, возможно всё. Я тоже не слишком расстроюсь, даже если узнаю, что все поиски были впустую. Но, как бы там ни было, мы обязательно что-нибудь придумаем, – ласково сказал Рен, пытаясь меня успокоить. 

Он стал намного нежнее со мной. Я думала, что нежнее уже некуда, но у него получилось. Он очень и очень дорожил мной – я это чувствовала. И я отвечала тем же. После разговора с отцом, Айресом и Белом мы все решили взять паузу и подумать. Мы с Реном снова ушли в свою спальню, но на этот раз, лёжа на кровати, мы разговаривали. 
– Мы стали ближе из-за всей этой истории, да? – тихонько спросил он. 
– Просто ты винишь себя во всём этом и стал нежнее со мной, – немного язвительно и с беззлобной насмешкой ответила я. 
– А ты как всегда любишь меня помучить? – улыбаясь, сказал он и поцеловал меня в щёку. – Что повлияло на твоё решение мне поверить?
– Отчасти я просто не умею тебя ненавидеть, – честно призналась я. – Отчасти повлиял разговор с Эрвином, я поняла, что вряд ли при всей его любви к Мэй ты бы как-то попал в эту историю.
– Мэй отчаянно жаждала меня втянуть, – задумчиво сказал Рен. – Но это было невозможно. На следующее утро я чуть не убил её, представляешь? Когда Най рассказал о твоём уходе, я был настолько зол, что уже почти вырвал ей сердце прямо на месте. Её спас Бел.
– Бел? Интересно.
– Я бы никогда не предал тебя, – в сотый раз повторил он.
– Теперь я знаю. Ты стал внимательнее и ласковее, – более серьёзно заметила я. 
– Скорее, я просто стал немного иначе проявлять чувства к тебе. Я так испугался, что потерял тебя... не мог найти себе место и успокоиться. 
– Ну... я плакала почти сутки, так что всё честно, – слегка со смехом сказала я. 
– Серьёзно? Почему я в первый раз об этом слышу? 
– А зачем тебе вообще такое знать? Не стоило мне говорить. 
– Я ненавижу, когда ты плачешь.  
– А ты не заставляй меня, – сказала я и поцеловала его в шею. 
– Не буду никогда больше, – серьёзно ответил он и прижал меня к себе.  

Я хочу, чтобы это никогда не кончалось. Вот так и лежала бы с ним целую вечность. 



***
На следующий день мы вновь собрались, чтобы обсудить нашу проблему. Всё-таки, прошла ночь, быть может, кто-нибудь придумал что-нибудь новое. Мы сидели в столовой, вдыхая сладкий запах торта из кухни, поедая лазанью и запивая её чаем. В эту секунду моё настроение было абсолютно спокойным, как и последние несколько столетий, я очень давно не выходила из себя и не показывала свой взрывной характер, не считая последних нескольких дней, и то я не так уж сильно взрывалась. Да, мой характер на самом деле взрывной. Я эгоистична, легко и быстро нахожу общий язык с разными существами, быстро загораюсь новыми идеями и заражаю ими окружающих. Но во мне будто живут две личности, и вторая командует мной последние лет четыреста. Она ленива, спокойна, не любит авантюры, сентиментальна, лишена похоти и страсти. Возобновление отношений с Реном пробудило истинную меня, вернув мне огонь, страсть, стервозность, прямоту в речи, колкость и некий холод в отношении к людям. Такой гордый, надменный холод. Рен всегда любил во мне это, его это раззадоривало, хотя сама я считаю это скорее минусом, чем плюсом. Уж больно часто настоящая я обижаю окружающих.  
– Знаете... – начал Бельфегор. – Прочитав об этом заклинании ещё раз и обдумав всю ситуацию, я решил, что я должен пожертвовать собой ради вас. Вы итак внесли в мою жизнь очень много разнообразия, вы сделали из меня демона, вы внесли в моё бесцельное существование смысл, яркость, краски. А я в ответ заставлял переживать Люси, из-за меня Рен 16 лет жил чужой жизнью с чужими людьми, и я... Я должен сделать что-нибудь для вас. Убийство Эрвина – наша первостепенная задача. И я решил, что не важно, что будет со мной, главное, чтобы он исчез из мира живых и больше никогда в нём не появлялся. Конечно, я не хочу умирать, но, если нет другого выхода, я не стану отказываться и бороться за существование. Я просто отдам жизнь за дорогих мне демонов. 



Во мне вспыхнул гнев, словно извержение вулкана. 

– Ты с ума сошёл?! – закричала я, встав из-за стола. – Как можно так легко разбрасываться собственной жизнью? Я стольких в своей жизни ранила, стольких убила во времена войн и восстаний, и ты думаешь, что я заслуживаю жизни больше, чем ты? Тебе 16 лет, Бельфегор, шест-над-цать. Ты ещё пожить толком не успел даже по человеческим меркам, а по меркам демонов тебя можно назвать младенцем! И ты хочешь умереть ради трёхтысячелетних демонов, которые совершили больше зла, чем твоя совесть смогла бы вынести?! Да что за бред! 

Я выскочила из комнаты, подошла к окну и отдышалась. Это была вспышка эмоций, которая быстро прошла. Я слишком привязалась ко всем, кто сейчас рядом со мной, и не хотела допускать даже мысли, что придётся кем-то пожертвовать, чтобы спасти остальных. Я подумала вернуться обратно в столовую, но это было бы довольно неловко после произошедшего, поэтому я осталась стоять за дверью. 
– Что это было? – с некоторым ужасом в голосе спросил Айрес. 
– Это ещё одна сторона Люси, – спокойно допивая чай, ответил Рен. – Я называю её «Тёмная Лю». На самом деле, она всегда была такой, но последние четыре–пять столетий стала какая-то... более тихая, что ли. Я давно не видел в ней огня, пылкости или страсти, она в какой-то момент стала пассивной и отчасти равнодушной. Вы просто привыкли к этому её образу «интересуюсь всем, но мне нет дела ни до чего», поэтому для вас странно видеть её такой. На самом же деле, это вполне нормально для неё, и я не вижу в этом ничего страшного. 
– Но... это так странно... Неужели мама на самом деле такая злая? И она правда убивала других? 
– Она не злая, – усмехнулся Рен. – Она наоборот очень милая. А убивать... да, убивала. И много. Но я убивал в несколько раз больше, поэтому не осуждаю её. 
– Я удивлён, если не сказать больше! – воскликнул Бельфегор. 
– Всё вполне логично. Она королева, она участвовала во многих сражениях, и ей приходилось убивать, чтобы не убили её, поэтому её характер достаточно жёсткий, хотя она его и прячет. А ты молодой, можно даже сказать совсем маленький мальчик, пытаешься отдать свою жизнь за неё. Она считает это неоправданным. 
– Мне трудно в это поверить... – ответил Бел. 
– Вспомни портрет в своём особняке, – неожиданно сказал Рен. – Он был написан, когда Люси было около 1100 лет, а сейчас ей 3123, она тогда была совсем другой. И вот сейчас ты увидел, какой она была. 
– На портрете она казалась очень надменной, – заметил Бел. 
– В какой-то степени так и есть. Но я не считаю, что это ненормально, она ведь не абы кто, а Королева Ада. Во мне высокомерия ещё больше, чем в ней, и ничего. 
– Давно хотел спросить, кстати, – Бельфегор задумчиво увёл тему в сторону, – кто на двух других портретах? Ты? 
– Я стёр их специально сразу после твоего рождения, когда переродился как Акира, – ответил Рен. – Справа я, известный тебе как «Великодушный Король», а слева Эрвин – «Справедливый Король».  
– Почему именно такие имена? – вмешался Айрес. 
– «Справедливый», потому что Эрвин разрешил демонам делать всё так, как им хочется. А «Великодушный», потому что я раздаю демонам еду за просто так. Чем сильнее сжимается цепь, которая сдерживает их, тем больше провизии я им даю. Они видят лишь маленькие пряники, не замечая огромного кнута над собой, и зовут меня «Великодушным», хотя я таковым не являюсь.  
– И зачем ты стёр лица? – недоумевал Бел. 
– А сам как думаешь? – слегка разочарованно ответил Рен, не ожидавший столь глупого вопроса. – Зайди ты в комнату и увидь там портреты двух–/трёхтысячелетней давности, на которых ты и твой лучший друг – тебя бы это не смутило? 
– Хм, и вправду... Как-то не подумал об этом, – рассеянно и немного смущённо ответил Бельфегор. 
– Я ничего не понимаю в политике, – присоединился Айрес, – так что объясни мне попроще, в чём значение этих имён Королей? 

Рен тяжело вздохнул. 
– Во времена нападения демонов на Рай «Справедливый» Эрвин сказал, что демоны могут сами выбирать, становиться ли им монстрами–убийцами, жадно проливающими кровь белокрылых, или же они могут без лишней жестокости сражаться в этой войне. За это ему дали такое прозвище. Ты не учил историю, я смотрю, да? 
– Учил, – обиженно сказал Айрес, – просто я плохо понимаю то, что было так давно. 
– Ну, – усмехнулся Рен, – по поводу меня всё ещё сложнее. За те 2 тысячи лет, что я правлю, в Королевстве появилось столько законов и запретов, сколько не было никогда с момента основания Ада. Но при этом я щедро делюсь провизией с населением, что делает меня в их глазах «Великодушным» Королём – отсюда и прозвище. Сложность в том, что они не видят эту тюрьму, в которой живут, и позволяют мне делать абсолютно всё, что взбредёт в голову, издавать любые законы и ставить любые запреты. В этом одновременно и гениальность, и идиотизм моей политики, собственно. 
– Неужели все такие глупые, что не видят этого? – удивился Айрес. – Хотя я тоже не видел... 
– Ты и не мог видеть, ты же смотришь на это сверху, будучи принцем. А попробуй поживи среди простых рабочих – сразу заметишь. Но ты заметишь потому, что привык жить другой жизнью, а они веками играют по моим правилам, так что уже и не видят то, что творится прямо у них перед глазами. 
– Политика – это сложно, – заметил Айрес.
– Я не могу просто так это всё принять, – тихонько сказал Бельфегор.  

Я услышала, что кто-то встал из-за стола. Отойдя на несколько метров, я устремила свой взгляд в окно, сделав вид, что меня там не было, и я ничего не слышала. Бел подошёл ко мне сзади.  
– Послушай, Лю... – неуверенно начал он. – Ты извини меня, ты ведь из-за моих слов так разозлилась. Я не хотел тебя задеть. 
– Да это ты извини. Не стоило вываливать это всё на тебя. 
– Да ладно... – улыбнулся он. – Зато теперь я знаю настоящую тебя. Знаешь, интересно было бы узнать, какая же ты на самом деле. 
– Что-то между той, к которой ты привык, и той, которую только что видел. Я одновременно и то, и другое. 
– Понятно, – продолжал улыбаться он. – Рен сказал, что вспыльчивость – это нормально для тебя. Интересно, каково это: жить вечно? Такое чувство, что вы с Реном были знакомы с основания бесконечности, он будто знает о тебе всё. Он ничуть не удивился твоей вспышке гнева и даже назвал это милым. 
– Каково это – узнаешь в скором времени, ты ведь сам стал демоном. А с Реном мы и правда знаем друг друга от и до, мы пережили много всего. 
– Много всего? Это ты про сражения?
– Ну а ты думаешь, легко управлять целым миром? Когда ты был человеком, ты готовился управлять государством. Всего лишь одним небольшим государством. Знаешь, сколько таких государств может поместиться в Аду? Мы управляем огромной территорией, многочисленным населением, так что мы пережили кучу событий. И сражений в том числе. Вряд ли ты успел ознакомиться с историей Ада, но тут было 7 гражданских войн, охвативших полностью всё население Ада, 12 восстаний рабочего класса, и, помимо этого, один старый друг много раз пытался отнять у Рена трон, так что различных налётов на Лакрим тоже было предостаточно. 
– Старый друг? И чего он добивался? – заинтересовался Бельфегор. 
– Асмодей Фенлил. Он умер вместе со мной, ты же был там, когда Рен воздвигал речь над его умирающим телом? 
– Это он? А ты откуда знаешь про речь? 
– Трудно объяснить, но я всё слышала, пока была на грани жизни и смерти.  
– Мм... – задумчиво протянул Бел. – И что он? Хотел занять трон? 
– Ага. Это всё долгая и древняя история, не важно. Теперь он мёртв, наследников у него нет, а значит и проблем на этой почве больше не возникнет. 
– Ну да, это точно. Так что там насчёт истории Ада? Может, расскажешь вкратце самое интересное? 

Это оказалось несколько затруднительно, но я была не против рассказать ему обо всех войнах и восстаниях, которые я застала, и обо всех распрях с Асмодеем, которые у нас были. Мне очень хотелось, чтобы он понял, что отдавать за нас жизнь абсолютно нерационально и глупо. Он молодой и светлый ребёнок, который может прожить длинную и полную приключений жизнь, но который готов отдать её за древних убийц, проливших много крови. Не хочу этого. Не надо. Он должен жить.

Ближе к концу нашего разговора к нам присоединились Рен и Айрес. Рен дополнял мою историю своими ощущениями, чтобы она казалась цельной, а Айрес и Бел слушали это как сказку, потому что представления не имели, что такое настоящая война демонов. Когда мы воспоминания подошли к концу, Рен предложил то, что оказалось странным, неожиданным и гениальным одновременно.
– Как насчёт того, чтобы сходить к океану? 
– Зачем? – удивилась я. Бел и Айрес тоже выглядели несколько удивлёнными. 
– Я вспомнил об одной важной вещи: демоны не единственные и не самые мудрые обитатели Ада. Смекаешь? 
– Как же я не догадалась раньше!..

Рен кивнул, мы поняли друг друга. Айрес и Бел оставались в недоумении, но мы взяли их за руки и переместились к Чёрному океану – огромному водоёму чёрного цвета, что омывал берега Люцеферии – самой большой провинции Ада, в которой находилась столица государства – Даэмониум. Провинция омывалась Чёрным океаном с трёх сторон, но всё равно считалась центральной, независимо от местоположения. Океан был чёрным из-за особой тёмной магиии существ, живших в тех водах. Эта магия не пропускала солнечные лучи. За помощью к этим существам мы и решили обратиться. 

Оказавшись у океана, мы услышали, как волны с огромной силой бились о берег – что-то приближалось на огромной скорости, разрезая плавником водную гладь, словно пилой пытались резать металл. Плавники этих существ были настолько твёрдыми и сильными, что могли разрубать камни. Обращение за помощью было опасным, но оправданным. 

Как только существо доплыло до берега, оно приподнялось в воздухе над водой, позволяя нам рассмотреть себя во всей красе. Только красивого было мало: огромный чешуйчатый хвост иссиня-чёрного цвета, который по размеру мог бы сравниться с двумя моими головами, плавно переходил в тело, очень отдалённо напоминавшее человеческое, только полностью покрытое чешуёй. Чешуйчатыми были даже руки, по форме точно человеческие, лишь лицо оставалось нерыбьим, но вместо кожи был какой-то странный чёрный покров, напоминавший что-то тягучее или резиновое. Волосы были словно мои, только выглядели грязными, запутанными и местами рваными. На пальцах были когти, на шее жабры, разрез глаз был очень узким, но глазные яблоки словно пытались вылезти наружу, что выглядело крайне жутко, словно это существо испытывает сильные муки, хотя это было очень вряд ли. 
– Приветствую, Сирена, – сказал Рен, будто был знаком с этим чудовищем. 

Айрес и Бел тряслись от страха, мне тоже было не по себе, но Рен сохранял ледяное спокойствие.
– Здравствуй, – прошипело существо. Голос был едва выносим нашим ухом, потому что частота, на которой они обычно общаются, настолько высока, что может вмиг оглушить любого, а то и вовсе лишить рассудка. – С чем пришёл?
– Нам нужна помощь, –  отвечал Рен, – один бывший король пытается вернуть власть обратно, и...

Не дав Рену договорить, русалка громким надрывистым шипением прервала его: «Мы не вмешиваемся в войны демонов». Она уже развернулась, чтобы уплыть, но Рен остановил её. 
– Я знаю, Сирена, знаю, – по-доброму говорил он. – Мне лишь нужен мудрый совет. К кому я могу прийти за ним, если не к тебе?

Русалка повелась на лесть и повернулась к нам обратно.
– Он расколол душу и спрятал её осколок в загадочный предмет, который условно назвал «под куполом». Потратив несколько дней на поиски, мы догадались, что это наш друг, чьё имя переводится как «колокол». Как нам убить одного, не убив при этом другого?
– Вижу, ты привёл его с собой, – с тем же шипением ответила русалка и указала чешуйчатым пальцем на Бела. – Похож. Но Эрвин был симпатичнее. 

Рен промолчал. Русалка перевела взгляд на Рена, затем жестом руки имитировала открытие книги, долго смотрела на свои ладони, временами словно перелистывая страницы, а затем вынесла вердикт: «Невозможно». Закрыв воображаемую книгу, она кивнула Рену, выражая почтение королю, и скрылась в тёмных водах.