Булка домашнего хлеба

Качу перед собой продуктовую тележку. Всё, что заказали, вроде бы, взял: молоко, кефир, лук, картошку, курятину и… смотрю на винный отдел, полки заставлены бутылками одна краше другой. В голове, в отделе памяти, прозвучал приказ: «… и больше ничего не бери! Всё, что надо, у нас есть!» Смысл приказа был в том, что ничего не надо покупать такого, что не входит в понятие «всё, что надо».

Так, молоко, кефир, лук, картошку, курятину и… что-то же ещё было… а, про хлеб забыл. Велено было купить ржаной, если нет такого, то взять домашнего, есть такой сорт – домашний хлеб. Беру с полки бумажный пакет и пялю в него булку. Булка в пакет не лезет. Пакет порвался. Ищу пакет побольше. Таковых нет. Все пакеты одинаковые - бумажные с окошком из прозрачной плёнки. Это чтоб продавщица видела, что я туда запихал. Беру второй пакет. Тоже порвался.

В трёх шагах от меня стоит работница магазина. Перебирает на полках чего-то. Не сильно чёрная. Смуглая. Шехерезада в униформе. Видать давно здесь живёт. Иначе на работу бы не пустили. Беженцам нельзя работать. Униформа супермаркета  ей идёт. Могла бы и в стюардессы податься. Подхожу к ней, в одной руке булка хлеба, в другой разорванный пакет, на морде недовольство, спрашиваю:
- У вас что, нет других пакетов? Только такие?!»
Шехерезада хлопнула своими длинными ресницами и улыбнулась. Что за люди. Я к ней с претензиями, а она цветёт как майская роза. На кассах все кассирши улыбаются. Улыбаются каждому одинаково вежливо, расплываются в улыбках на столько, на сколько положено. Ни меньше, ни больше.

К техничкам это не относится, они улыбаются как захотят и когда захотят. Вот и эта дама решила мне улыбнуться такой стеснительно-благодарной улыбкой будто я хочу пригласить её на самый первый в жизни танец. Тут и я смутился, но мысленно про себя повторил претензию - чёрт возьми, ты дашь мне сегодня другой пакет или нет?!

Техничка прочитала на моей морде этот вопрос и сменила улыбку со стеснительно-благодарной на обворожительную:
-Пойдёмте. Я Вам покажу как это делается.
Интересно, что она будет показывать. Шехерезада берёт с полки пакет, длинными тонкими пальцами аккуратно, красиво и очень изящно расправляет его. Понятно. Я тоже расправлял, ну может быть, не так изящно.

Техничка супермаркета, загадочно посматривая на меня, потихоньку проталкивает булку в пакет. Ожидаю, что порвётся. Не порвался. Подала мне хлеб в целой упаковке и назидательно проворковала:
- Надо нежно, с чувством, с толком, с расстановкой, понимаете?
- Понимаю. Спасибо большое! Извините. Всего хорошего!
- И Вам тоже.

Иду домой. В рюкзаке всё, что надо, в голове много лишнего. В мозгах крутится философия вокруг сюжета с домашним хлебом. Чёрт возьми, это ж эротика по-арабски. В то время как вальсы Штрауса  раздвигали по миллиметру рамки приличия, за Дунаем турки уже сто лет пялились на  танец живота. Сегодня девчонки танцуют тверк. Исполняют с таким азартом, будто задались целью обанкротить производителей виагры. 

Круто, спору нет, но очень сужает диапазон возникших чувств. Диапазон... Это больше подходит к волновой теории.  Разве не волны? Пожалуй, лучше сказать палета чувств. Нет не пойдёт. Палета - это поддон для груза. Чувства ведь не взвесишь. Тогда палитра чувств. Палитра это краски. Чувства бывают окрашенными? Нет, всё же интересно, глаза и руки...  Они на востоке всегда были в центре публичного внимания. Всё остальное тысячу лет скрыто было от чужих глаз, поэтому арабская женщина может выразить глазами и движениями рук в сто раз больше, чем немка или француженка...
- Ты хлеб взял?
- Взял.
- Ржаной?
- Домашний.