Поезд из жизни

Николай Ананьченко - http://www.proza.ru/avtor/anastav


          Что-то память совсем у меня плохая стала. Вроде бы, лежал у себя в постели, помню, что таблетки выпил, а сейчас в поезде еду. Куда?  Зачем? Подводит память. Поезд, как в метро. И едем по туннелю. Точно метро.  Но как я здесь очутился?
          Осматриваюсь. Вагон, как вагон. Сижу на полумягком диване возле окна. Напротив молодая парочка оживлённо беседует. Рядом сидит грузный мужчина. Полуприкрыв тяжёлые веки, он явно вспоминает что-то приятное, и лёгкая улыбка тронула его мясистые губы.
          В это время поезд вырывается из туннеля, появляется ярко освещённая станция, и металлический голос произносит:
          – Станция «Школа».
          Поезд останавливается, но двери не открываются. Я смотрю на станцию и вдруг вижу свой девятый класс! Вон Ирка шепчется с Ирой , а там Володя  вальяжно откинулся на скамеечке и, с вечно ироничной улыбкой, посматривает на одноклассников.
          Ну, а как же без нашего Санечки! Красавец, словно сошедший с обложки модного журнала, он, снисходительно поглядывая вокруг,  до беседует с Васьком.
Чуть в сторонке Полина, как всегда с пунцовыми щеками. У неё такая особенность: она краснеет по каждому пустяку, а потом ещё больше краснеет оттого, что все видят, как она покраснела. И этот процесс часто затягивается на весь школьный день.
          А там, чуть подальше ребята из моего восьмого класса. Это другая школа. Миниатюрный Алишер копается в своём портфеле, красавица Алла торопливо пишет в тетради – наверняка, домашнюю работу доканчивает.
          В это время тот же металлический голос произнёс:
          – Внимание! Поезд отправляется!
          И снова мы в туннеле. Мелькают сигнальные огни, и скорость поезда всё увеличивается. Меня гложет удивление, граничащее с испугом. Как это возможно, ведь многих из моих одноклассников уже нет, они ушли в мир иной, но я же их только что видел! Они точно такие, как и были тогда, как они есть в моей памяти. И всё-таки, как приятно было их увидеть! Добрые давние воспоминания охватили меня.
          Парочка напротив, активно жестикулируя, пытается что-то втолковать друг другу. Почему их так возбудили мои одноклассники? А может, они не их видели? Станция ведь называлась «Школа», но ведь не было сказано, что это моя школа. Значит, они видели своих одноклассников, поэтом так оживлённо и делятся своими впечатлениями.
          Я покосился на соседа слева. На его лице застыло какое-то умиротворённо-романтическое выражение, и даже его губы шевелились, произнося, наверное, имена увиденных товарищей.
Как странно всё. Что за мистический поезд? Куда везёт он нас?
          А он всё мчался по полумраку туннеля, но вскоре движение его стало замедляться, впереди появился свет, и вот мы на новой станции.
          – Станция «Институт»! – услышал я всё тот же голос и с большим любопытством приник к оконному стеклу. Передо мной была комната в родном втором общежитии и наша компания, оживлённо обсуждающая, скорее всего, вчерашний хоккейный матч, который наша сборная, безусловно, выиграла. Тогда ведь иного и быть не могло.
          Потом появилась наша главная аудитория, и профессор Селезнёв громогласно, раскатисто грассируя, произносит свою, ставшую знаменитой, фразу: «Фор-р-рмулир-р-рую  втор-р-рой закон  Р-р-р-ауля!!
          Экзамены! Знакомые преподаватели, знакомы ситуации и, наконец, подпись в зачётке. Ох, как памятно это!
          Одногруппники и однокурсники, по одиночке или маленькими группами, сновали по перрону станции, и я многих узнавал, улыбался им, даже махал рукой. Как же хотелось выбежать из этого странного вагона и обнять их, расспросить и рассказать. Но противный голос уже произнёс свою фразу:
          – Внимание! Поезд отправляется!
          И снова туннель, проблески света за окном, но переполнявшие меня воспоминания сделали незаметными минуты перегона. Вновь заблистал впереди свет, и вот уже новая станция.
          – Станция «Работа»!
          Ох, какая же она большая, эта станция! Ну, а как же. Ведь не мало потрудился, и память об этих днях огромная. На перроне всё и все расставлены по порядку. Вот мой первый трудовой коллектив – работники детского отделения больницы. Вот мой первый наставник, научившая меня клиническому мышлению, умная и чрезвычайно тактичная Вера Ивановна. Никогда не позволяла сделать кому-либо замечаний при посторонних. Обязательно найдёт укромный уголок и в самых тактичных выражениях, не повышая голоса, объяснит тебе, какой ты недотёпа и никудышный работник. Но всегда оставит надежду, укажет путь, а потом, приобняв за плечи, улыбнётся и скажет: «Я, по началу, ещё дурнее была. Так что, не переживай, скоро в классного врача вырастешь.
          А это же наш босс, наша мамочка, Главный врач районной больницы Лилия Николаевна. Администратор от Бога! Сколько она мне дала практических знаний, сколько раз выручала из глупейших ситуаций. Мне всегда казалось, что она не на своём месте сидит. Ей бы здравоохранением области руководить, а то и выше.
          Вижу стройные корпуса детской больницы. Вон окна моего кабинета – кабинета Главного врача. Такой вот карьерный взлёт. Но продолжаю работать с детьми. Вижу свою любимую операционную и всей кожей ощущаю её атмосферу. Вот и операционная медсестра Ирочка готовит тазики для мытья рук. Чувствую, как клеёнчатый фартук холодит тело, как завязывают халат… Вот сейчас войду и… Эх…! Уже никогда не войду. Отвходился.
          Новый город, новая больница, новые коллеги. Как много воспоминаний о каждом.  Но вот крутой поворот в карьере. Теперь я чиновник высокого ранга, но память об этом времени какая-то тусклая, не выразительная. Вижу бесконечные планёрки, совещания, заседания…
          Но всё же вырвался. Вот я в новой, уже частной клинике, и благодарные пациенты терпеливо ждут очереди на приём ко мне. Это ли не радость!
Но поезд вновь трогается и набирает скорость, потом тормозит, и открывается новая станция.
          – Станция «Семья»,  – проскрипел голос, лишённый эмоций, и поезд остановился. Как спокойно и тепло стало на сердце, когда я увидел свою квартиру и всю семью за столом. Жена, как всегда, не может усидеть на месте. Ей постоянно надо сбегать на кухню, принести что-то забытое и одновременно сделать каждому по замечанию, больше всех, конечно же, мне.
          Дорогая, как я благодарен Провидению, что оно позволило мне прожить жизнь рядом с тобой. Как благодарен я тебе, за то, что согласилась взвалить на себя такую обузу как я, а потом и всю семью. Как много я тебе задолжал ласки, нежности. Всё работа, работа. А ещё и разная общественная деятельность.
          Постоянные вызовы в больницу, командировки стали для меня обычным образом жизни. Почему я считал работу самым главным в жизни, оставив семью далеко на втором плане? Сколько мудрости и терпения проявила она в самые тяжёлые моменты. Дорогая  моя Людочка безропотно тащила на себе все проблемы семьи, все трудности ухода за детьми, заботы об их здоровье.
          А вот и они сидят. Дочка и сын. Какие хорошие дети выросли! Это всё благодаря тебе, дорогая моя жена. Они добрые и честные, а ещё и умные. Вот она, радость для родителей. Что-то у них в жизни не сложилось, в чём-то удача не обошла. Но главное, что подарили они нам – внучки. Вот старшие, взявшись за руки, танцуют и звонко смеются. А вот и младшенькая. Лежит себе на диване и сосредоточенно рассматривает игрушку, которую с трудом удерживает в своих маленьких и, пока, неловких ручках. Вот она повернула голову и посмотрела на меня. Точно на меня! Увидела и улыбнулась!
          Вы пробовали не ответить на улыбку грудного ребёнка? Такая искренняя, бесхитростная и совершенно бескорыстная, она пробуждает в каждом человеке самые лучшие и добрые чувства. Я буквально впился в стекло и, улыбаясь,   машу рукой малышке и всем моим дорогим и любимым. Ведь я уже догадался, куда везёт нас этот поезд и понимаю, что вижу их лица в последний раз.
          – Внимание! Поезд отправляется.  – Как же он надоел, это неестественный голос.
          В этот раз поезд не долго мчался в тёмном подземелье. Вот уже и новая станция.
          – Станция «Конечная»! Поезд «Жизнь» дальше не идёт. Просим пассажиров покинуть вагоны. Переход на станцию «Смерть» находится в центре перрона.
          Всё. Приехали. Пассажиры встали и, не торопясь (а куда теперь торопиться), пошли к открывшимся дверям. Я посмотрел на своих попутчиков и поразился изменениям, которые произошли с ними. Лица их осунулись, кожа был не просто бледная, а почти белая. Глаза глубоко ввалились и тускло посверкивали сквозь приопущенные ресницы. Движения всех были медлительные и, будто бы, неуверенные.
          Да уж, теперь мне понятно выражение «Краше в гроб кладут», подумалось мне. Неужели и у меня такой же видок. Неприятно. Впрочем, «мёртвые сраму не имут». Вот причешут, подрумянят, глядишь, и не буду пугалом лежать.
          Тут я заметил на другой стороне перрона стоящий поезд. «Это что, в обратный путь кто-то собрался?», пронеслось в голове. Чуть приотстав от своих попутчиков, я стал рассматривать вагоны. В них работало освящение, и были видны какие-то штативы, работающие приборы, аппараты, очень похожие на кювезы для недоношенных детей. Словно передвижная лаборатория готовилась в дальний путь. Хотелось бы рассмотреть там всё по подробнее, но что-то невидимое и упругое прерывало все мои попытки приблизиться к вагонам.
          Я оглянулся и увидел, что все пассажиры моего поезда уже поднимаются по лестнице к переходу. Пришлось поторапливаться. Едва подошёл к ступенькам, как всё тот же скрежещущий голос проскрипел.
          – Поезд «Жизнь» отправляется на станцию «Начальная». Поезд следует без остановок на промежуточных станциях.
          Понятно. Я помахал рукой отъезжающему поезду и крикнул «Счастливого пути ребятки! Постройте себе замечательные промежуточные станции!» Потом повернулся и стал подниматься по ступенькам.
          В голове крутились разные, отрывочные мысли. Например: почему мало станций показали? А где мои рыбалки? Где мои походы на плотах и лодках? А почему друзей не показали? Вслух я пробурчал: «А голос могли бы и поприятнее выбрать.»
И в тот же момент с потолка, прямо передо мной, с железным лязгом опустилась перегородка, да так близко, что я почувствовал удар по ногам. А всё тот же голос проскрежетал одно слово: «Мыслит».
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -  - - - - - - - - - -
          Я открыл глаза. Это Муська, наша кошка, прыгнула со стула прямо на мои ноги. Видать, погреться решила, или меня погреть. Эх, такой сон прервала. И тут в моей голове что-то щёлкнуло, и приятный бархатный баритон произнёс:
          – Ошибка. Приносим свои извинения. Ещё не время.