Кальвадосовы хармсинки

                Предисловие.

Известен цикл коротких рассказов Даниила Хармса о Пушкине А. С.
Задача Хармса была не осмеять Пушкина, как поэта, не оспорить его место в истории литературы, а посмеяться над обывательским мещанским представлением о великом пиите.
Литературные анекдоты Хармса не пародия, а стеб. Стеб над теми, кто создавал и верил в миф, обезличивал и канонизировал, делал литературу процессом формальным и государственным.

 Автор неизвестен. Нарыто на просторах Инета.

                Конец предисловия.



   Англикане давно невзлюбили негров, или, как ныне модняво-толерантно принято говорить - "афро-людей". Мало кто помнит, за что именно... Но, скорей всего, именно за то, что они чёрные, по сути - не такие, иные, другие...
А дело тут в обыкновенной "жабе", которая сурово и беспощадно душила в прошлом и душит поныне бледных нагло-скунсов.
Выйдет какой-то англиканин на пляж, на солнцепёке распоясается весь из себя, ляжет загар принять, ан нет! Не идёт к нему загар! Хоть ты тресни.
Краснеет, как рак из глубин мутной Темзы или какой-нибудь захудалый омар океанский, когда их с бухты-барахты в кипящую воду кинут, а не чернеет. Не получается у англиканина почернеть, как дорогое эбеновое дерево,  нет в нём, очевидно, благородства природного, изысканного. Он уже и глаза блеклые выкатывает и харю свою красную раздувает, а не идёт к нему чёрный цвет кожи, такой желаемый, собака, хоть волдырями покройся со зла на светило небесное.
А любой негр сразу на свет белый чёрным является безо всяких проволочек и обиняков. Как "Чёрный квадрат" Казимира Малевича!Лаконичен донельзя и убедителен, как выстрел в лоб!
Обидно им, англиканам стало и, сговорились оне всех людей чёрного цвета кожи гнобить и унижать по всему миру, куда дотянется бледная, в рыжих веснушках, загребущая рука, всеми доступными способами, а те, которые недоступны или лежат вне морали общечеловеческой, применять на практике с особым рвением: если давать "афро-людям" работу, то самую грязную и тяжёлую. А если уж музыку позволить играть, то только джаз.
И исключительно на трубе, чтобы вены на шее вздувались, что твои канаты, на лбу чтобы крупными каплями пот выступал, губы пухлые от вибрации покрывались шрамами, а щёки лопались от напряжения нечеловеческого.
И только одного англиканина всё это не пугало - барабанщика группы "Битлз" Ринго Старра...
Был он, как позже выяснилось, великим трубачом, , что называется, от бога...
Это на людях, в студии, при Ленноне, Маккартни и Харрисоне Старр был заправским барабанщиком, а как только выйдут все парни: отравиться там очередной сигареткой или просто подышать воздухами или, скажем, в соседний ресторан, утробы свои музыкальные омарами да соловьиными язычками всякими набить, так вытащит он из шкафа заветную  свою трубу, блестящую ярче тысячи солнц и заиграет заводной нью-орлеанский джаз.
А как вставит в трубу сурдину(груша такая из никеля), так forte зазвучит резко и гротескно именно благодаря звенящему призвуку, создаваемому дрожанием стенки трубы, где сурдина почти перекрывает выход воздуха...
 Просто хоть  святых вон выноси!
Вот эту особенно любил: "Когда святые маршируют".
Парни, отобедав славно, возвращаются в студию, а Ринго, как ни в чём не бывало, вновь с палочками колдует над барабанами. А сам мечтает о трубе.
 Я же говорю: умирал в нём великий трубач...
А вечером, когда совсем опустевает студия звукозаписи, натрёт лицо себе чёрной, аки непроглядная ночь, обувной ваксой, откроет окно и заиграет "Бейсин стрит блюз", ажно все собаки в округе подпевать начинают, так душевно корусы выводит Старр. Отличаясь великолепной технической подкованностью, музыкант блестяще выполнял диатонические и хроматические пассажи, простые и ломаные арпеджио, а при сравнительно небольшом расходе дыхания при игре на трубе, у него хорошо получалось исполнение широких, яркого тембра и большой протяжённости мелодических фраз в legato, а уж одинарное, двойное или тройное стаккато получалось вообще с предельной отчётливостью...
Для души поиграет, спрячет трубу, смоет с лица ваксу и домой несётся стремительным домкратом, чтобы там спать и видеть сны и, зеленеть среди весны, как поётся в известной песне у русских.
Кстати сказать, барабанщику без сильных рук никак нельзя.
Псевдоним в узких кругах имел "Ринго-Сильная рука".
И вот в один из дней решил Ринго, что негоже так гнобить свою природу, купил билет в один конец на самолёт до Нью-Орлеана, чтобы там играть на трубе горячо любимый джаз...
Поэтому, наверное, и появился в Новом Орлеане великий трубач Армстронг(в переводе с англиканского на нормальный русский - "Сильная рука").
Тут ничего не попишешь, себя не обмануть, как ни старайся...
А Джордж Харрисон, узнав об этом, выучился играть на ситаре и, став индусом, улетел в Индию. Так появился на свет Рави Шанкар...
А Леннон улетел в Германию, а оттуда в запломбированном вагоне уехал в заснеженную Россию, народ поднимать на царя и свергать к чертям собачьим самодержавие. Принял там уже псевдоним Ленин... Удался этот прикол ему, отрёкся царь от престола, народ задышал полной грудью.
Но, перед своим полётом, играя "Let it be"("Да будет так") с Маккартни Леннон в студии шепнул слово "миллион", Пол, бросив гитарку на пол, побежал искать мешок с денежками. Любит, однако, красавчик сладкоголосый денежку, а народы всего мира любят Пола за его божественный мелодический талант...
Все должны заниматься только своим делом, ясен пень!
Вот и сказочке конец.
А кто слушал-молодец!
Возьми на полке пирожок с гвоздями: их там два-возьми средний...

                - ЗАНАВЕС -