Темна вода в облацех

               

На Патриарших становилось тесно. Чего творить, разгуливая по аллейкам, если во власти может быть огромная страна? И что означает голова Берлиоза, если таких голов может быть многое множество?
Да вздрогнет мир!
Дорогой серый костюм и того же цвета заграничные туфли сменились на френч из тонкого, но тоже серого, сукна с отложным воротником и накладными карманами, широкие брюки, напоминающие галифе и мягкие шевровые сапоги.
А вот цвет глаз, где правый – черный, а левый-зеленый, менять или скрывать вообще ни к чему. Пусть люд боится смотреть в эти глаза! А, впрочем, глаза можно и прикрывать, как это делал в свое время известный миру прокуратор Иудеи Понтий Пилат.

Не бывает добра без зла, как не бывает предметов без теней.
Жажда стать всем, от Аттиса до (минуя Иисуса) самогО Одина, томила черную душу Воланда. В сторону бытие Божье!
Судьи давно сменили белые плащи с кровавым подбоем на черные мантии, которые лично ему – ну, совсем по душе!
Первым делом, убрав с пути Картавого и приняв облик святоши-грузина, Воланд отменил Бога! Просто вера во Всевышнего никак не состыковывалась с его личными планами. Один должен властвовать единолично!
С пути сметались все, кто хоть как-то мешал планам Воланда: унынию не должно быть места! Теснее ряды!
Воланд совсем не планировал пересидеть в сонливой задумчивости все те столетия, что вели его к трону.Ну и пусть пахнёт дымкои и дерьмецом – боящиеся взглянуть в прищуренность его глаз пороху не учуют, а если и учуют – промолчат.
«Люди, как люди… Ну, легкомысленны… ну, что ж, и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди…»
Жизнь шла своим чередом. Жизнь кипела.
За покупку жилплощади выселяли из Москвы.
Кулаки, служители культа, подозрительные лица свободных профессий были лишены избирательного права.
Некие громилы проникли в магазин на Тверской.
В цирке показывали «Мертвую петлю на велосипеде».
Разоблачено и обезврежено 49 латвийских шпионов.

Все еще, в некотором роде, витал дух Картавого, но Воланд уже превращался в настоящего Кобу. Страна съехала с заезженных рельсов капитализма, а созданные Кобой органы уже призывали кое-кого к порядку.
Воланд сидел за столом своего аскетического кабинета и попыхивал трубкой. Мрак и пожарища, тени мародеров, черные тучи нежизни, влетающие вороньем над страной – планы Воланда осуществлялись. Мир сужался в клети, в застенки, в каменоломни и рудники… Люди, как люди…Даже самое близкое окружение Волонда, произнося известную фразу «Я в восхищении», на самом деле накапливали в своих душах жуткие муки страха.
Лидерам правых надо порвать окончательно со своим прошлым, перевооружиться по-новому и слиться воедино с ЦК партии Воланда. Сумеют это сделать – хорошо, не сумеют-пусть пеняют на себя.
Беспощадно давить вредительскую гадину!
Привет стражу революции ОГПУ!
Больше бдительности!
Приговоры приведены в исполнение…

Самые преданные Воланду не шалили, не затрагивали его самолюбие, починяли примус…
Предрассудки искоренялись, а рассудка все не было и не было…
Апофеоз могущества Воланда уже давал свой сигнал. Мессир готовился к балу. На этот раз Воланд решил обойтись без хозяйки бала. Свита уже давно была обагрена горячей, густой, красной кровью. К черту розовое масло! Год одна тысяча тридцать седьмой начался в полночь.
Куранты ритмично выстукивали: ча-ши, ча-ши, ча-ши…
- Пусть головы многих превращаются в чаши! Именно из этих чаш я и выпью за бытие, шептал, прищурив черный глаз Коба, - пусть пройдут через муки те, кто усомнился в этом бытие. Я принес с собой на эту землю не только смерть и кровь, но и торжество возмездия! Да будет бал! И прозвучит завершающий аккорд, провозгласив смерть залогом будущей жизни. Зло-неотъемлемая часть мироздания… Там, где пролилась кровь, уже растут виноградные гроздья…

Он одернул свой френч и скрылся за потайной дверью своего кабинета.

- Алло! Милиция? Товарищ дежурный, распорядитесь сейчас же прислать пять мотоциклетов с пулеметами для поимки …. Заезжайте за мной, я с вами поеду. Что? Говорит поэт Бездомный из сумасшедшего дома…