Север

Крайний Север. Удивительное, Страшное, Незабываемое место. Так уж получилось ,что знакомство с Ним перевернуло вю мою дальнейшую жизнь, и , наверное, в наибольшей степени, сделало меня тем, кто я есть сейчас...
Первый раз я попал Туда осенью 2001 года, шестнадцать лет назад... Написал, и подумал — да что-ж так быстро летит время...  Мои дела пришли к тому времени в окончательный упадок, и я лихорадочно размышлял, как мне быть дальше. И тут один мой знакомый, уже один раз съездивший на вахту, предложил мне поехать с ним. Особого выбора у меня все равно не было, и я, наивный, с легкостью и радостью, принял предложение.
Город Усинск, республика Коми. 80 км до Полярного Круга. В тот момент я слабо, да что там слабо, откровенно говоря вовсе не представлял, что это такое — 80 км до Полярного круга...
А зря. Ехать туда четыре дня. Трое суток, я, лежа на второй полке, кстати - всегда в дальней дороге берите верхнюю полку - говорю, как знаток,  с замиранием сердца смотрел , как меняется пейзаж за окном. На третьи сутки пошел сплошной лес.
                Поезд шел в никуда
                Я лежал и смотрел
                Как летела тайга
                Мириадами стрел

                Только сердце тук-тук
                Зачарованный звук
                Только легкие — ох!..
                Настороженный вздох...

Да-а, когда-то я весьма недурственно писал стихи, потом, правда, забросил это дело

                Я больше не пишу стихов -
                Там "пролюбовь" — сплошные сопли
                В садах, где кущи рифм усохли,
                Развеян тлен черновиков...

Ну, да дело прошлое. Так вот...  Через трое суток непрерывного «ту-дух-ту-дух-х» приехали мы на какую-то станцию. А оттуда еще 4 часа пилили в  забитом под самую макушку «пятьсот веселом» бичевозе. Вообще,  дело обстояло в начале ноября, и дома стояла прекрасная теплая осень, тепло, солнышко, народ ходил чуть-ли не в футболках.
Я вышел на вокзале в Усинске, и, что называется, ухуел. Минус двадцать, жуткий ветер, и снега реально по пояс. Самая первая мысль была, а я очень хорошо помню свои мысли во всех подобных случаях — нах...й я сюда приехал??!! Но обратной дороги,  как водится, увы, не было.
Общага — двухэтажное деревянное здание, по-моему, на сваях, длинный коридор, и комната с десятком двух-ярусных кроватей. Обрадовало только одно — вся наша бригада была из родного города, и многие — мои знакомые. Это очень важно — иметь друзей и близких людей в такой обстановке — в одиночку там не выжить... А огорчало другое — я совершенно не представлял, чем и как я буду заниматься, ибо я ничего, вот прямо совсем-совсем ничегошеньки не умел. Абсолютно. Я никогда до этого не то ,что перфоратора, вшивого шуруповерта в руках не держал.
И первый рабочий день. Занимались мы реконструкцией Усинского телецентра. Весь шестой этаж был в нашем полном распоряжении, полный демонтаж, снос перегородок, снятие стяжки. Я никогда в жизни до этого так не уставал. Рабочий день — 12 часов, с восьми утра до восьми вечера, к пяти  я уже валился с ног. А  впереди еще целых три часа. Помню, еще постоянно играло радио - «Серебряный дождь», все они крутили Земфиру «Пробки», и  по нескольку раз в день торжественно объявляли - «До Нового года осталось 52 дня!» «51 день..» «пидисят дней!»... А у меня в голове только одна мысль - «Я не доживу...я не смогу... я не выдержу...» И эта мысль преследует тебя постоянно .24 часа в сутки. И проживаешь день час-за- часом. Во-от, уже десять... Через два часа обед. Уже пол-одиннадцатого. Все, двенадцать! Быстро поел, и пол-часа подремал.
Усталость усугублялась тем, что постоянно дико хотелось спать — там все время темно.
Я завороженно я смотрел в окно, как темно-вишневое солнце в девять утра едва-едва выходило из-за горизонта, не поднимаясь более, катилось по кромке леса. И в пол-двенадцатого дня вновь исчезало. Все. Учиться приходилось прямо на ходу. Смотришь, как делает сосед, и повторяешь. Непонятно — спрашиваешь. Всем пофиг, кто-ты, что-ты, приехал — работай. Не можешь - «езжай назад» (С)ММЖ. Я в ох...ении наблюдал, как с виду здоровые, крепкие ребята, «ломались» , как горелые спички. В основном- пили до невменяемого состояния. Пару раз не вышел на работу по «синьке» - адьюс - чемодан - вокзал - домой. Такая закамуфлированная сдача. Как-бы по-мужски. Я не пил, ну почти , по этому приходилось работать.
С выпивкой вообще там что-то непонятное. Толи кислорода в воздухе нехватка, то ли еще что , но только.... Бутылка пива  плюс «сто водки» — смертельная доза.  Самая страшная вещь на свете - «Балтика девятка». Ноль-пять её, плюс «сотка» водки, и - полный анабиоз.
 А утром просыпаешься «с топором в голове». Я однажды умудрился с утра уснуть под струей ледяной воды из умывальника — так мне было херово, подставил лицо под струю воды и …
Внезапно чувствую,кто-то меня яростно трясет за плечо — э-эй, друг, ты чего?!...
Народец там был лихой и разный. В качестве примера, для понимания общей обстановки- сплю ночью, слышу, кто-то за плечо трясет. Приоткрыл глаз — сосед, молодой парень, из новеньких, шепчет — Леха ,Леха ,что делать — ссать хочу, не могу, а в коридор выйти боюсь — там какие-то разборки. Слышу — и правда — шум, возня... Ладно, говорю пошли вместе,
С тумбочки нож взял, в карман сунул, чтоб ручка торчала. В коридоре и правда  «движ» какой-то, люди незнакомые , на меня глянули — рожа хмурая, а я тогда был не то, что щас, а кабан под сотню,  рука в кармане,  явно не с леденцом, молча пропустили... Нож, кстати, о-о-чень интересная тема, видел неоднократно, как охрененно крутые перцы сдувались, когда в их сторону нож направляешь. Спасало несколько раз по-настоящему.
  Кроме постоянной усталости и желания  поспать,  на меня очень сильно давило то, что постоянно кругом люди. Ни минуты, да что там, ни единой секунды нет возможности просто побыть одному.  Я специально вставал на пол-часа раньше остальных, чтобы просто побыть самому и в тишине. Шел на кухню, спаренную с общей комнатой, кипятил кайник, заваривал
крепчайший дешевый растворимый кофе - с тех самых пор ненавижу растворимый кофе, и всегда пью только заварной, и не спеша пил, наслаждаясь тишиной,  уставясь в одну точку. А в семь утра - «Р-рота, подъем!», и понеслась... В общем, через пару недель я втянулся, и начал думать,что все, худшее уже позади. Как-же я, бл@дь, ошибался....
Сняли нас с телецентра, и перебросили на строительство гостиницы. Собственно, гостиница -  двухэтажное здание, стоящее в чистом поле, была уже готова, и мы обшивали ее профлистом. Вот тут-то я и узнал, как оно — работать по 12 часов на улице на Крайнем Севере.  Самая низкая температура, при которой я  работал, была минус сорок два. Я всегда ржу, когда слышу — да чё там, там мороз не так чувствуется, мол «влажность низкая». Х...йня все это. Через час ты просто промерзаешь весь. Насквозь. Ничего не спасает. Ни трое штанов ,ни пять свитеров, ни ворох носков. Второй закон термодинамики не  обманешь.
Погреться?... Ну, посидел пятнадцать минут в тепле, чуть только отошел, и опять, на этот, с-сука, до костей пробирающий ветер. Цистит заработал себе жесточайший. Вот постоянно, каждые пять минут, дико хочется ссать. Как раскаленным железом жжет. Забегаешь за угол, расстегиваешь весь этот ворох одежек, достаешь из широких штанин, и... Две три капли на мороз и все...  А через полчаса — по новой.
Пейзажи там, конечно, нереальные. Снег. Снег. Снег. Много метров снега. Когда обшивали гостиницу, я все время удивлялся, что-бы это могло означать — абсолютно ровная  снежная равнина, и из нее торчат ровные длинные ряды невысоких, сантиметров 20-30 труб с конусами крышек. А летом, когда растаял снег ,оказалось, что это гаражи. Огромный гаражный кооператив, и из крыши каждого гаража торчит высокая,метра полтора вентиляционная труба. Другой случай — ходили на работу через школьный двор, переступая через невысокий, ну, максимум, до середины икры, заборчик из рабицы. А снег сошел, и оказалось, что забор-то высотой метра два с лишним,  хорошим таким «лишним»...
Именно тогда и приключился со мной один из наиболее драматичных эпизодов в моей жизни. Отрядило меня начальство на пару дней в помощь ребятам, делавших ремонт на одной из квартир. И, к исходу второго дня сломался у меня перфоратор. Время уже было часов шесть вечера,  мне-бы, по-хорошему, надо было просто подождать конца рабочего дня, да и свалить в общагу, но... Скучно стало. Решил я взять сломанный инструмент и сходить к нашим ребятам в гостиницу, были там у нас мастера по ремонту таких вещей.
А идти было неблизко совсем - пару километров точно,  минус тридцать , пурга жуткая и то-о-оненькая тропинка петляет меж наносами. И ни единой живой души — по этой дороге редко кто ходил. А мне уже второй день не очень здоровилось при этом — простыл, температура, слабость. Прошел с пол-километра,чувствую — нехорошо мне что-то, подумал еще — может, ну его, вернуться, а потом — ай, да ладно, пойду дальше. И пошел. И, примерно где-то на полпути, я внезапно понимаю, что я не могу больше идти. До того мне стало вдруг плохо. Наверное, температура поднялась, но суть — не могу даже шагу ступить. И я понимаю,что мне надо срочно, хоть на пару минут, прилечь в сугроб и отдохнуть. И еще я понимаю, что если прилягу — больше я уже не встану. Так в этом сугробе и замерзну. Ведь замерзают как — становится тепло, человек засыпает,и уже не просыпается. Никогда больше.  И понимаю, что найдут меня в лучшем случае на следующее утро. Только идти я все равно не могу. Ноги не слушаются. Стою, как вкопанный. Смерть дождалась своего случая, подстерегла меня на этой занесенной снегом тропинке, и, ухмыляясь во все свои тридцать два белоснежных зуба, преградила путь. Ты так устал, болезный — говорит — чего ты маешься — ляг полежи, а я покараулю, ну, чтоб тебя не разбудил никто. И подмигивает заговорщицки. И не обойти её, не объехать. Ноги... Я заставлял их подыматься прямым усилием воли. Шаг-за-шагом. Шаг-за-шагом. Не помню уже, сколько я шел, пока наконец не показались огни гостиницы. На последних остатках сил поднялся на ступеньки, открыл дверь в тамбур, зашел, и прямо там, возле тепловой пушки, сел  на пол, с перфоратором в руках. Сижу и плачу. Ребята подбежали — Леша, что с тобой? - а слезы текут, не могу остановить их. Это от ветра, говорю, ничего страшного... УШЕЛ...
После гостиницы перекинули нас в какой-то поселок под Усинском, ремонтировать  общагу для рабочих. Там произошел еще один интересный эпизод. Уехать с вахты можно в любой момент добровольно — пишешь заявление, закрывают тебе трудодни, сколько отработал, и все, свободен, как горный орел. И эта мысль — бросить все к еbене-матери и свалить, она постоянно с тобой. Ты ее гонишь-гонишь, а она все равно маячит в твоем мозгу.
И рядом с ней постоянно другая мысль - «один раз сдашься- всю жизнь будешь сдаваться».
И вот, в один из дней, стою я на улице, и здоровенным ломом разбиваю кучу напрочь мерзлого песка. Ветер жуткий, холодина за "тридцатник", все серое-серое, и облака - есть на Севере такой феномен — низко-низко, прям над головой, как в фильмах при ускоренной перемотке летят, кажется руку протяни, и дотянуться можно, и, внезапно, как вспышка, мысль — все, хватит! Я больше не могу! Домой! Прочь от этих мест... Я швыряю лом на промерзшую кучу, собираюсь повернуться, чтоб пойти  сказать - все, я уезжаю , как вдруг, из открытой форточки, внезапно, звучит песня. Я ее до этого никогда не слышал, и застыл, как вкопанный. Дослушал до конца, взял в руки лом и продолжил работать. Больше у меня мыслей « бросить все и уехать» не возникало. Как там , в фильме «Брат» - «А что за песня-то была?» Нет, не «Крылья».  Песня называлась, я потом, много лет спустя, нашел ее - «Shout» - Sweetbox ее исполняет:
Shout
Shout
Let it all out
These are the things I can do without
Come on
I'm talking to you
Come on...