Поздний мезозой-8

Антон ТЮКИН

СТИХОТВОРЕНИЯ ИЗ ЦИКЛА
“ПОЗДНИЙ МЕЗОЗОЙ”-8

ДЕТКИ

Ох, уж мне шизофрения
Этих взбитых сливок - баб
Снежных. В годы молодые
Мы не знаем про “этап”.

Эти классики без смысла,
Классы - никаких затей, 
Мир кузнечиков, что виснет
У родителей-чертей

На руках омытых кровью
Миллионов. На воров
И на палачей с любовью
Смотрим, просим - будь здоров. 

Эта розовая сытость
Убегает далеко
От воронок, от убитых,
И лакает молоко.

* * *

КТО ЕСТЬ КТО

Кто твой дед? Да и что это значит?
Или вовсе вообще ничего?
Твоя жизнь - это просто удача.
Мы ж удачливы - до одного.

Что за голубь нам шамкает в ухо?
Как же Данциг? Зачем Кенигсберг?
Был?.. В медалях старик и старуха
Исчезают. “Святой” изувер

И невинные жертвы похожи:   
Посмотри на Адольфа в пелёнках…
Те же глупые детские рожи -
Полу- зверские, полу- влюблённые.

* * *

ГРАЖДАНИН МАЛЕНЬКОЙ
БАЛТИЙСКОЙ СТРАНЫ

Проезжает станцию подземки, 
Хочет апельсинового сока…
Ты родился на краю Европы
В год советского паденья - не до срока.   

Заберёшь одежду из химчистки,
Ужаснёшься Крымом, скажешь: “гады”…
Дальше? Море ужаса, кровища.
И тела на площади Парадов.

* * * 

ВЫХОДНОЙ

Можно отключить телефон,
Сделать приглушённее свет.
Пусть проходит день, словно сон:
Теле-шоу, кофе, обед…

Кинофильм, чай с мёдом, кровать.
Развлекаться? Именно так.
Мне на жизнь в стране не плевать,
Но сегодня выходной. - Ты чудак,

Впереди-то у тебя буква “м”. -
Так сказал бы мне “патриот”.
У него есть масса проблем,
Дети, плюс огромный живот.

Он живёт чуть выше. А я
Пальцами по буквам стучу.   
И ясна мне подлость вранья,
Но я в ФСБ не хочу.

И растут морщинки у глаз.
Всё же мне давно сорок лет,
Даже плюс пятёрка… - Я вас,
“Патриот”, не жду на обед.

* * *            

ЗООМАГАЗИН

Лагерь. Заключённые с детства
Мне знакомы: вот cвинки морские,
Попугай, хорёк, канарейки,
Рыбки. Запах зверя и гнили.

Запах пота, кала. Опилки.
Вот решётки - лёгкие стены
Прочные и эти поилки -
Ужасы почище Вердена.

Кошка угодила в Освенцим. 
В Воркуту сослали собаку.
И куда от этого деться?
Словно сам идёшь по бараку…

* * *   

СЕКРЕТИК

Я нашёл в песке “секретик” -
Стёклышко бутылки.
А под ним лежал приветик -
Травки да опилки,

Фантик от советской жвачки -
Год олимпиады.   
Кто ж такое в землю прячет?
Да кому что надо.

Взял я стёклышко. В ладони
Грел, смотрел. И блёстки
Поскакали словно кони,
Завертелись… Просто

Солнце голову нагрело?
Я на дне увидел
Мальчика в панамке белой,
Кто его обидел. 
      
Вот родители, что руки
Тянут. Погремушки.
Дни больничные. Все муки.
Мертвые старушки… 

Видел: кровь течёт из ранки.
Горы мертвецов.
А посредине тех останков
И своё лицо.

* * *

ВЕНЕЦ ТВОРЕНИЯ

Венец творения - собака.
Не улыбайтесь. - Почему?
Твои стихи такая накипь.
Я суть, и правда, не пойму. - 

Сказал бы всякий: - Ведь не порох,
Ни гутенберговых шрифтов
Нам не принёс собачий норов - 
Простых гонителей котов.

Не заседает сука в Думе
(Хоть много их на двух ногах),
Ни в телевизоре не плюнет,
Не марширует в сапогах

Она по Крыму и Донбассу,
С крестом не надевает рясу
И не вступает под венец… -
Сказал бы каждый наконец.

Зато несёт такую радость,
Что забывают люди гадость
Во славу Неба и Земли
Средь горькой жизненной пыли.

* * *

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ-1917

Сначала свет. А после вышел я.
Мой эмбрион носился над водами.
Всё ровно так, как в книге “Бытия”.
Пожёстче было только с холодами

В России. После раздвигалась щель.
Оттуда - книги и старинные картины.
Лувр, Парфенон и Кёльн не знали цель
Соделать, отделив нас от скотины.

Зачем всё было: эти шлейфы снов,
Все ворохи, все проруби симфоний
Бетховена - в плену моих голов,
Всё колдовство профессорских ладоней?

Весь этот голод правды и туман
Созвездий, вечный грех перед народом,
Который чувствовал в иероглифах обман
И выплеснул с младенцем эти воды.

* * *   

МОЁ ИМЯ

Мне наверно купили его на базаре?
В ручной клади нашли на Казанском вокзале?
Моё имя отрыли на греческом склоне
Средь высокой травы, где ходили лишь кони.

Имя - древний кинжал бронзы зеленоватой.
С этим именем брат, верно, ссорился с братом.
В моём имени Брут, в моём имени Кафка,
Старой Франции суть и шестая поправка…

В моём имени правда, что нас очищала.
В этом имени бомба, что почву качала,
Что держала за волосы нашу планету.
И тот лётчик, пропавший в военное лето.

Моё имя подали на старом подносе,
На серебряном блюде под шорох дождя.
Моё имя всемирно. За это не спросят?
Сам спрошу своё имя: “за что?”, уходя.

* * *             

ПЕСОК

Посвящается Дню
Самой Главной Победы

Горсть пересыпает малыш
Белого морского песка.
И такая над землёй стоит тишь - 
Невозможна ни беда, ни тоска

Низведённых до песка древних гор,
Континентов, что пропали с лица
У планеты… Нам неведом позор,   
Хоть ласкаем мы порой мертвеца.

* * *

ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ

М. Я.

Каждое свидание - последнее
Повторяется. И ровно всякий раз,
Моя птица, вечный собеседник,
Падаю в глубины тёплых глаз.

В тёмных зеркалах тону ночами
Теми, где нам дорог каждый час.
- Плюнь на всё. Не ссорься с сволочами. -   
Твой совет я слышу, как приказ.

- Успокой цветок большого сердца.
Там где мерзко - больше не ходи.
Больно оказаться иноверцем
Фее, что уснула на груди.

* * *

МИРАЖ

М. Я.

Усни. В небе месяц блестит.
А я забыл твоё имя.
У меня такой глупый вид.
Мы не будем больше большими.

Будет вечно двадцать четыре.
А тебе пускай двадцать пять.
Мы одни в этой квартире.
Хорошо, что всем наплевать.

Я пересыпаю пустыню
Ложечкой, как сахар и дурь.
Ты одна - то птичье имя,
То песок, то неба лазурь.

27.10.17