Дела армейские, месть военкома

Дела армейские, месть военкома.
Примерно шесть месяцев, мое беспокойство, что махинации с поддельными доверенностями могут быть обнаружены еще сохранялось. Уже через полгода, я совершенно успокоился зная, что такие бумаги хранятся на почте в течении шести месяцев, после чего просто уничтожаются. Естественно, сразу после прихода из армии, я встал на воинский учет, и в Московском военкомате, мне вклеили в военный билет мобилизационное предписание. Увидев меня в здании военкомата, военком майор Максимов, видимо помнивший с каким трудом он отправлял меня в армию ехидно сказал, много ты в свое время попортил мне нервов, поэтому я сделаю все, чтобы отплатить тебе той же монетой. И похоже он выполнил свою угрозу, так как уже следующим летом, меня снова мобилизовали, и отправили на два месяца на учения, проходившие на Тоцком полигоне. Опять я стал специалистом по горюче смазочным материалам, под началом старшины сверхсрочника. Вместе со мной, призвали в армию водителя ездившего на бензовозе, вместе с машиной, на которой он работал на гражданке. Явился он на сборный пункт, расположенный в здании школы около Московского рынка прямо со свадебного застолья, где был женихом, рассчитывая по этой уважительной причине, отвертеться от участия в сборах. Но на работников военкомата это не подействовало, и его все равно заставили ехать на ученья. Он в свою очередь, обидевшись на чиновников в погонах, отказался одевать военную форму, и все учения, так и проездил в гражданской одежде, а точнее сказать, в парадном костюме жениха, в котором пришел на сборный пункт. Вся техника, выехавшая из Казани добиралась до Оренбургских степей своим ходом, и за все это время, произошло всего два события, о которых можно упомянуть. Где то около Ульяновска, наш бензовоз, военные  залили под завязку бензином, да в населенном пункте под названием Кошки, мы едва не задавили какую то тетку с коровой. Помнится дорога в этом населенном пункте имела уклоны в обе стороны, и наша тяжелая машина, начала сползать по липкой грязи в придорожный кювет, где шла женщина подгоняя хворостиной корову. Чудом мы не раздавили эту тетку, ведь наш  бензовоз остановился буквально в нескольких сантиметрах от нее. Тоцкий полигон, оказался ровной, как стол степью, густо заросшей серебристым ковылем, без каких либо холмов или впадин. Ехать по такой местности было сплошным удовольствием, ведь если машина даже съезжала с дороги в степь, то не происходило ничего страшного. Несколько раз, мне самому пришлось вести машину, давая возможность водителю немного отдохнуть. Наш старшина оказался пьющим человеком, так как сам предложил по пути заехать в ближайший поселок, что бы купить там пару бутылок водки. Однажды на степной дороге, нас остановил шофер перевозивший в город молоко, у которого кончилось горючее. Попросив заправить его машину бензином, он предложил налить нам, в виде платы литров двадцать молока, если у нас найдется чистая канистра. Тем же вечером, когда мы остановились на ночевку, старшина предложил распить одну из бутылок водки. Но у нас же нет никакой закуски сказал ему я. А двадцать литров молока, это что не закуска парировал старшина. Или хочешь сказать, тебе никогда до этого не приходилось пить водку из горлышка бутылки, и без закуски сказал он. Пришлось уступить желанию старшины, и сделать несколько глотков водки, запив это все молоком. Затем старшина начал посылать нас заправлять пришедшую на ученья технику, подробно объясняя по карте как до нужной воинской части добраться. На второй день таких поездок случилось непредвиденное. Снова старшина, подробно объяснив как туда добраться, послал нас заправлять технику пехотной части. Благополучно доехав до места, мы узнали, что их техника пока не нуждается в заправке, поэтому по предложению шофера решили немного побыть здесь, так как в полевых кухнях уже заканчивалось приготовление еды, и здесь можно было основательно поужинать. Но нашим планам снова не суждено было сбыться, так как в небе появился вертолет, который приземлился на пшеничном поле, и вылезший из него крупный армейский чин направился в сторону части. Вокруг все стали говорить, что к ним прилетел проверяющий генерал, а это значит, что всем войскам вскоре предстоит двигаться дальше. Я предложил шоферу смыться отсюда пока не поздно, ведь если войскам действительно поступит приказ идти дальше, то мы просто потеряем свой ГСМ. Засветло мы успели доехать только до населенного пункта, стоявшего на развилке двух степных дорог. Здесь мой водитель предложил остановиться у колодца, и подождать, когда мимо поедут бензовозы нашего ГСМ, после чего мы просто присоединимся к ним. Прошло больше часа, но никакого движения военной техники не начиналось, хотя в степи уже начало заметно темнеть. Подходившие за водой к колодцу женщины, предложили нам зайти к ним в дом, выпить чая. Пока мы сидели за столом, попивая чай, и поглядывая в окно на степную дорогу, хозяева стали предлагать моему шоферу остаться у них в деревне и взять в жены одну из двух их дочерей. Видимо их впечатлил внешний вид моего шофера, в богатом свадебном костюме с галстуком. По крайней мере, мне они таких предложений не делали. Наконец уже в сумерках, мы заметили на дороге огоньки ехавших по степи машин. Быстро выбежав на улицу, мы сели в бензовоз и завели двигатель. Мимо проехала колонна бронетранспортеров, и мой шофер, пропустив их вперед, поехал вслед за ними, надеясь утром узнать куда перебазировался наш ГСМ. Как позже оказалось, это была только  армейская разведка, посланная для сбора сведений о потенциальном противнике. Разведчики с ходу форсировали встретившийся в степи ручей, а наш тяжелый бензовоз, сразу застрял въехав в воду. Пятясь задом, мы минут через пятнадцать выбрались на сухое место, и поехали назад, к поселку в степи. К этому моменту полностью стемнело, и в степи насколько хватало глаз виднелись только цепочки огней от движущейся техники. Перемещаясь от одной такой цепочки огней к другой, мы пытались найти своих, но всегда натыкались только на армейские части. Так мы метались по степи, пока нас не остановила военная автомобильная инспекция, заявив, что мы уже несколько раз проезжаем мимо них, поэтому лучше нам побыть у их поста до утра, а они потом решат, что с нами делать. Ранним утром мой шофер сказал, давай смоемся отсюда, а то эти гады отберут еще у меня права. Таким образом, мы снова оказались с ним одни в степи. Днем нас тормознул старшина сверхсрочник, с двумя огромными мешками, в которых он вез в свою часть солдатское обмундирование. Мужики, подбросьте меня до части попросил он, а я поговорю со своим командиром, чтобы он поставил вас на довольствие. Да куда же я тебя посажу, удивился водитель, у меня ведь бензовоз, а не грузовик. Да я могу сверху на бочке поехать ответил старшина. Таким образом, удалось проехать по дороге всего несколько километров, до ближайшего поста ВАИ, где старшину заставили слезть с бочки, а моему шоферу сделали дырку в техническом талоне автомобиля. Теперь нам самостоятельно пришлось прибиваться, к первой попавшейся на пути воинской части, где нас могли хотя бы покормить. Обычно договариваться к командиру ходил я, обещая в обмен на еду, заправить его технику бензином. Таким образом, мы по нескольку дней жили в различных воинских частях, пока им не приходил приказ наступать на противника. В этом случае, нам приходилось искать новое место жительства. Однажды, миновав одинокий холм в степи, весь покрытый маскировочными сетками, мы целый день ехали по ровному полю, не встречая ни одного человека. Слушай, сказал я водителю, мы непонятно куда едем, возможно, прямо в плен к противнику, ты видел одинокий холм который мы проезжали, это вероятнее всего наблюдательный пункт, откуда руководят ученьями, поэтому там должны знать где стоит наш ГСМ. Давай вернемся назад, а я схожу туда, и возможно узнаю, где стоят наши тыловые части. Водитель подъезжать близко к охраняемому часовыми холму не стал, а я один отправился к блиндажам. Здесь позади окопов закрытых маскировочными сетями, стояло несколько легковых автомобилей, около которых столпились их шофера. Подойдя к шоферам, я спросил, к кому, по их мнению, мне лучше обратиться со своей проблемой. Водители сказали, что у начальства сейчас идет совещание, а мне наверное, лучше подойти к генералу, который здесь представляет Казань. Когда начальники стали расходиться по своим машинам, шофера показали на одного по их мнению компетентного человека, с которым я мог бы поговорить. Это был низенький, довольно пухлый человек, в штанах с красными лампасами. Подойдя к нему я поздоровался, на что генерал выпучив от удивления глаза спросил, а ты кто такой. Он явно не мог понять, кого видит перед собой, так как в этом давно небритом с волосами до плеч человеке трудно было признать солдата, несмотря на то, что на нем была одета военная форма. Пришлось объяснять генералу, что я обыкновенный резервист, который потерялся и теперь ищет свое подразделение. Что ты удивляешься думал про себя я, видел бы ты моего шофера, в черном костюме с галстуком вообще упал бы. Помочь в моем деле генерал был не в силах, так как сам не знал, где какие части стоят. Единственное, что он предложил, оставить нас с водителем на этом штабном пункте поставив на довольствие. А что мы здесь будем делать, поинтересовался я. Как что, будете как все солдаты, ходить в караул, и дежурить на кухне. Да вот еще что добавил генерал, тебе не мешало бы постричься, а то здесь находятся только солдаты срочной службы, которым ты подаешь плохой пример своей прической. Ну уж нет ответил я, чтобы после возвращения домой все говорили что меня на сборах постригли. Я может быть постригусь и сам когда вернусь домой но не раньше того. В конце разговора генерал сказал, что о нахождении тыловых частей, возможно знает посредник на этих учениях, который постоянно ездит по воинским частям. Если встретишь генерала с повязкой на рукаве, то он наверняка может знать где располагается ГСМ. Да этого посредника найти еще сложнее, чем свое подразделение сказал я генералу. Вернувшись к бензовозу, я подробно рассказал напарнику, какие предложения мне сделали на этом наблюдательном пункте. Да в гробу я видал их службу, сказал мой водитель, уж лучше я своим ходом уеду в Казань, горючего у меня предостаточно, чем буду охранять их долбаный штаб. Не получив нужной информации, мы снова стали бесцельно колесить по степи. Однажды вечером, мы увидели на дороге колонну из четырех бензовозов, и пристроились им в хвост, надеясь, что те приведут нас в расположение тыловых частей. Но оказалось, что они едут в город Тоцк, на нефтебазу, куда нашу машину не пустили. Прошел уже месяц, с начала нашего блуждания по степи, со слов военных, у которых мы временно  останавливались, было известно, что учения уже закончились, и техника постепенно грузится в эшелоны. Нам конечно же, никто не стал бы выделять место на платформе, поэтому впереди маячила перспектива добираться до Казани своим ходом. На наше счастье, проезжая спустя месяц мимо небольшой кучки кустов посреди степи, мы неожиданно нашли свой ГСМ. Из кустов около дороги выбежал наш старшина, и стал грозить нам кулаком требуя остановиться. Оказалось, наш ГСМ который мы не могли найти целый месяц, спрятан здесь в придорожных кустах. По сути, это была видимо громадная воронка от взрыва заросшая кустарником, в которой поместились несколько бензовозов, и машин связистов, с развернутыми огромными антеннами. В самом центре воронки находилось небольшое круглое озерцо, шириной метров шесть не более. Как оказалось, в озере было полно карасей, которых предприимчивые солдаты связисты ловили на самодельную удочку, сделанную из ветки росшего здесь тальника. Первым делом старшина поинтересовался сколько бензина осталось в нашем бензовозе. Узнав, что у нас осталось всего полбочки топлива, он выдал мне чистые бланки ведомостей, и  потребовал, чтобы я записал туда номера машин, которые заправлял пока отсутствовал на складе ГСМ. Взяв чистые бланки, я вышел с ними из кустов, и сев на обочине дороги, стал заносить в бумаги номера проезжавших мимо машин, отмечая, что заправил в каждую по сто литров горючего. Уже к обеду, все израсходованное топливо, мной было, как бы официально выдано воинским частям, многие из которых я вероятнее всего первый раз в жизни видел. Но старшина все равно остался доволен, получив от меня официальные бумаги подтверждающие расход горючего. Ближе к вечеру, мы с шофером предложили старшине наловить рыбы, и сварить уху, раз уж рядом оказалось небольшое озеро. Старшина одобрил предложение, и я пошел просить у радистов кусок маскировочной сетки, с мелкой ячеей, которой как бреднем можно было ловить карася. Радисты оказались жмотами сказав, что им жалко портить новую сетку, ведь она после рыбалки окажется грязной от ила, поэтому нам пришлось использовать для рыбалки кусок имевшегося у нас брезента. Чтобы не травмировать ноги, я полез в воду в сапогах, а мой водитель босиком. С трудом протащив кусок брезента по дну озерца, которое оказалось глубиной не больше метра, мы выплеснули на берег массу воды вместе с рыбой. Вода скатилась обратно в озеро, а на траве около берега осталось множество карасей, которых мы собрали в приготовленное ведро. Всего за четыре захода мы наловили так много рыбы, что большое эмалированное ведро, оказалось заполнено карасем. Сняв уже ненужные сапоги, я положил их сушиться, под капот работающего на холостом ходу бензовоза, и мы принялись чистить пойманную рыбу, выбирая из ведра самые крупные экземпляры. Почистив больше полведра карасей, мы решили, что для ухи этого количества будет вполне достаточно, поэтому оставшуюся рыбу по предложению старшины отдали радистам. Он притащил все необходимое для приготовления ухи, несколько картофелин , лапшу, лавровый лист, и даже бутылку водки сказав, какая может быть рыбацкая уха, если в нее не добавить стакан водки. У нас получилось целое ведро варева на четырех человек, и мы взяв по кирпичу черного хлеба принялись есть приготовленную уху. Как это не выглядит удивительным, но вскоре мы прикончили все ведро ухи, чувствуя, что наши животы раздуты от пищи. Прошло еще часа полтора или два, и мы стали жалеть, что отдали остатки рыбы, так как прежняя порция уже усвоилась организмом, и мы теперь могли сварить себе еще одно ведро ухи. Утром, достав свои сапоги из под капота машины я обалдел, они стали не только твердые как камень, но еще и свернулись винтом, так что одеть их на ноги не представлялось возможным. Пришлось опускать сапоги в воду, и ждать, когда они снова размякнут. Здесь следует добавить, что когда меня отправляли на ученья, то выдали все необходимые солдату предметы, вещь мешок, флягу, противогаз, и химзащиту, но все это бесследно исчезло, пока мы с шофером блуждали по степи. Хорошо еще, что я не получал автомат, а то и его вероятнее всего лишился бы. Мне можно сказать сильно повезло, ведь по слухам, это массовое мероприятие как обычно не обошлось без трагических происшествий. Так говорили, что целый орудийный расчет раздавил танк, проехав по палатке, в которой они спали, а один из солдатиков, заснув во время движения поезда, уронил в реку свой автомат, который потом долго искали водолазы. Через несколько дней нам поступила команда, ехать в Тоцк, грузить технику на платформу. Назад в Казань мы возвращались в товарных вагонах, снаружи сплошь увешанных пучками степного ковыля, и ветками сирени в цвету. У себя в городе, мы сразу поехали на склад ГСМ, где сдали полученные там канистры, после чего, нас определили жить в воинской части, расположенной на берегу озера средний Кабан. Проведя в военной части пару дней, я поехал сдавать свое военное барахло на склад, который располагался рядом с кремлем напротив центрального стадиона. Вскоре меня повесткой снова вызвали в военкомат Московского района, расположенный в старинном здании Кизического монастыря, где майор Максимов объявил, что я больше не поеду на ученья, так как теперь буду причислен к штату военкомата, в качестве караульного. В военкомате, мне выдали специальное устройство, которое нужно было подключить к радиоточке, и  с помощью которого, меня в любое время дня, или ночи, могли по тревоге вызвать на призывной пункт для несения караульной службы. Подсоединять эту аппаратуру к радиоточке я конечно не стал, а просто засунул ее в кладовую, где она благополучно пролежала много лет. Таким образом, военком видимо продолжал мне мстить, ведь теперь меня по нескольку раз в год вызывали на развертывание дополнительного призывного пункта, то в школе недалеко от Московского рынка, или в селе Куркачи, куда меня тоже иногда возили. Моей задачей теперь было, стоять на посту, с повязкой на рукаве, где было написано караульный, не позволяя внесенным в список призванных на сборы убегать домой. Чаще всего, развертывание такого дополнительного призывного пункта, делалось только для того, чтобы определить, как быстро он начнет работать. Чаще всего такое мероприятие длилось день или два, после чего всем участникам выдавались повестки, оформленные на несколько дней, поэтому можно было еще какое то время не ходить на работу. Было в моем новом назначении и еще два дополнительных плюса. Можно было например, оградить своих знакомых от участия в сборах, если их вызывали на призывной пункт. Зная, что на одно место обычно вызывают повестками сразу трех претендентов, отправляя на ученья пришедшего первым, можно было посоветовать своим знакомым, не спешить с регистрацией, подождав когда сформируют нужную команду, ведь после этого, всех остальных, отметив их прибытие, просто отпускают домой. Еще один момент который мне нравился, это люди, в основном отставные военные работавшие здесь. Особенно отличался молодой офицер сумевший по болезни уйти из армии, который рассказывал много интересного о своей прежней службе. Во времена Хрущевской оттепели, он с отличием окончил военное училище, поэтому его отправили служить в Москву. Там его с другими отличниками, посадили в автобус с зашторенными окнами, и повезли показывать место, где им предполагалось служить. По его словам, ехали они от центра города совсем недолго, поэтому за пределы Москвы выехать не могли, а когда им разрешили выйти наружу, то оказалось, что они находятся под землей, в помещении, больших размеров, чем например станция метро, в котором непонятно откуда струился дневной свет. Здесь под землей, текла искусственная река, вдоль которой проходила набережная, покрытая травой, и засаженная кустами, а через дорогу от нее стояла цепочка домов. Им предложили, кто захочет служить на этом секретном объекте, платить большое по тем временам жалованье, а после ухода на пенсию обеспечить жильем в Москве. Молодой офицер отказался от этого заманчивого предложения, не желая даже за большие деньги провести почти всю свою жизнь в этом подземном бункере, поэтому всех отказников, снова загрузили в автобус, и тем же путем привезли в центр Москвы. Здесь, его уже в приказном порядке, определили служить в кремлевской охране, выделив для жилья квартиру в Москве, и назначив довольно высокое жалованье. Так вот этот товарищ, рассказывал много интересного, о нравах царивших в Советском правительстве, и о известных в то время артистах, как они кардинально менялись, по мере увеличения своей популярности. Еще совсем недавно никому не известные личности, получив известность, начинали гордиться своими достижениями, иногда даже отказывались выступать перед руководством страны, называя их старыми пердунами. Например, его шокировала история с известной киноактрисой Гурченко, которая на государственном приеме, куда были  приглашены и будущие офицеры отличники учебы, отказалась с ними  сфотографироваться на память заявив, еще я с какой то швалью не фотографировалась. Рассказывал он и о кутежах Советского руководства, когда те сообщали своим домашним, что задержаться сегодня на очередном срочном совещании, а сами ехали в лес, где для них поляна застилалась коврами, привозилось множество закуски и выпивки, а ближе к вечеру приезжал автобус набитый артистками кордебалета. Стоя в оцеплении, он слышал только визг девчонок, которых видимо, тискали на поляне. По его словам, сзади трибуны на мавзолее имеется специальная комната отдыха, куда может незаметно для всех отойти член правительства, во время парада или демонстрации, чтобы отдохнуть в удобном кресле, выпив пару рюмок дорогого коньяка и закусить чем бог послал. Из мавзолея имеется так же подземный переход, по которому можно пройти на территорию кремля. Самое страшное по его мнению, на этой службе была подозрительность и постоянная слежка друг за другом. После каждого дежурства, было необходимо писать обязательный отчет, где необходимо было указать все, что ты видел или слышал во время дежурства. Дежурство длилось сутки, после чего полагалось два выходных дня. Первый день обычно проходил нормально, но за день до выхода на работу человек начинал непроизвольно нервничать, зная, что завтра ему опять предстоит окунуться в атмосферу подозрительности, где на тебя в любой момент могут донести твои же сослуживцы. Поэтому молодой офицер, стал искать способ, как ему избавиться от этой нервной службы. С трудом, но ему все же удалось уйти по болезни в отставку, заплатив врачу за это большие по его словам деньги. Спустя много лет, когда меня уже перестали периодически вызывать повесткой, моя жена Таисия стала ворчать, что в кладовой валяется большой ящик, который мне теперь уже не нужен, поэтому отнес бы ты его обратно туда, где взял. Пришлось унести, эту довольно здоровенную штуковину из дома, и сдавать на склад военкомата.