Шуряга

БЫЛА у моего любимого «Камушка» (г.Камень-на-Оби) кроме жизни в нём многих прославленных людей вроде моего двоюродного дядюшки режиссёра Ивана Пырьева и другая слава. Поодаль от делового центра с горкомом и горисполкомом не ютилась - возвышалась, господствовала с начала 18 века - громад-ная тюрьма. Во все времена от «государя-батюшки» до торжества социализма оставались в ней мрачные казематы для содержания зэков с «расстрельными» статьями. Примыкала тыльной стороной к тюрьме психиатрическая больница, что было городу удобно во всех отношениях: кормёжка, охрана, презрение - общее. 
Лично знал я по своему отрочеству двух обитателей двуединого мрачного архитектурного комплекса.
 По причине сумасшествия из каменного тюремного бункера был переведён в «психушку» некто Костыль, ожидавший расстрела. Через два ли, три ли года «дубина стоеросовая» (2 м 20 см!) была признана излечившейся. К той поре освободилась, ушла на заслуженный отдых сорокалетняя исполнительница расстрельных приговоров Шуряга, Шурка из добровольческого довоенного «Ежовского призыва». У неё, как и у Костыля, конечно, была фамилия. Да только кто теперь припомнит её, презренную!
Сказывал тогдашний каменский народ, что именно штатный НКВДэшный стрелок Шуряга должна была по графику исполнения приговора целить в затылок Костылю. А по жизни случилось, что эта, службой сдвинутая по «фазе» молодая пенсионерка, приютила в своей хибаре у Обской излучины убийцу и психа, для чего тюремный сварщик нарастил для двоих кровать с панцирной сеткой.
«Стрелок» и «мишень» сосуществовали мирно. Диаментрально противоположные по понятиям советской морали, они находили отдохновение и общий интерес в пьянстве. Со сладкой свеклой и житом на Алтае никогда проблем не было. Стало быть, и «пойла» хватало всегда.
Шуряга среди тюремщиков до самого «списания» считалась лучшей «сучарой». Оставалась такой и после. Костыль, на беду свою сложенный вполне пропорционально, другой бабы иметь просто не мог: шарахались от него даже общепризнанные в городе шлюхи.
Закончила земной путь бывшая тюремная снайперша во время очередного своего «урока» по ликвидации сексуальной безграмотности для послевоенного молодняка. Большой группой пэтэушников она была «уделана» до смерти. Похоронили Шурягу как неопознанное тело.
Костыль для себя решил, что надо жить вечно. Он официально завещал свой уникальный скелет науке и ждать учёных-препараторов долго не заставил. В Каменском медицинском училище и выставили Костыля в новом, скелетном обличии для изучения потомками.
Более полувека назад свой трогательный пацановский рассказ об этой парочке из тюрьмы и «психушки» я по свежему восприятию написал для местной газеты без всякого с ней согласования. Школьный директор у себя в кабинете говорил со мной коротко: если ещё раз на жизнь гляну со стороны помойки, он башку пробьёт. Жаль, сказал, что отца нет, что пороть меня некому. Так произошла моя первая встреча с Её Величеством Цензурой.