Фантастика В. П. Крапивина

     Вла­дис­лав Пет­ро­вич Кра­пивин (род. 14.10.1938) — один из из­вес­тней­ших со­вет­ских и рос­сий­ских дет­ских пи­сате­лей. Вла­дис­лав Кра­пивин пи­сал не толь­ко в жан­ре фан­тасти­ки. Кни­ги Кра­пиви­на — это мир детс­тва, мир не­уго­мон­ных маль­чи­шек и дев­чо­нок, для ко­торых ок­ру­жа­ющий их мир — это Все­лен­ная за­гадок, тайн и не­веро­ят­ных прик­лю­чений. Но в от­ли­чии от мно­гих дру­гих дет­ских пи­сате­лей, Кра­пивин соз­да­ёт в сво­их кни­гах мно­гог­ранный мир. Это не толь­ко свет­лый мир детс­тва, где есть прек­расная по­ра игр и от­кры­тий, но и мир, в ко­тором есть и тём­ная сто­рона. На до­лю ге­ро­ев Кра­пиви­на при­ходит­ся и го­ре, и проб­ле­мы (по­рою сов­сем не дет­ские), и бе­ды. Не­ред­ко пер­со­нажам кра­пивин­ских кни­гах при­ходит­ся встре­тить­ся ли­цом к ли­цу со смертью. И прик­лю­чения кра­пивин­ских ге­ро­ев не­ред­ко смер­тель­но опас­ны. Это слож­ный мно­гог­ранный мир, в ко­тором за­каля­ет­ся ха­рак­тер, соз­да­ёт­ся лич­ность ма­лень­ких ге­ро­ев. Имен­но этим дра­матиз­мом, глу­биной пе­режи­ваний, по­рой тра­гиз­мом про­ис­хо­дяще­го фан­тасти­чес­кий мир Кра­пиви­на от­ли­ча­ет­ся от яр­ко­го, кра­соч­но­го, но при этом ка­кого-то иг­ру­шеч­но­го ми­ра дет­ской фан­тасти­ки Ки­ра Бу­лычё­ва. Впро­чем, кни­ги Кра­пиви­на име­ют и ещё од­но зна­читель­ное от­ли­чие от про­из­ве­дений Бу­лычё­ва: Вла­дис­лав Кра­пивин ни­ког­да не до­пус­ка­ет в сво­их про­из­ве­дени­ях нас­мешки и стёб по от­но­шению к сво­им ге­ро­ям.

      Боль­шинс­тво книг Вла­дис­ла­ва Пет­ро­вича Кра­пиви­на — это кни­ги о мо­ре и па­русах. Не­воз­можно се­бе пред­ста­вить его по­вес­ти и рас­ска­зы без си­невы мор­ских прос­то­ров, без бе­лых па­русов в бес­край­нем си­нем не­бе, без со­лёно­го вет­ра, не­суще­го за­пах прик­лю­чений и даль­них странс­твий… И пус­кай по­рой эти вол­ны вов­се не мор­ские, а си­неву не­ба от­ра­жа­ет не мор­ская, а озёр­ная или реч­ная во­да. Пус­кай па­руса иг­ру­шеч­ные, а ко­раб­ли­ки из сос­но­вой ко­ры. Или па­руса­ми за­меч­тавшим­ся маль­чиш­кам и дев­чонкам ка­жут­ся плы­вущие в лет­нем не­бе бе­лые об­ла­ка… Всё рав­но, кни­ги Кра­пиви­на — это Пес­ня Мо­ря, Па­русов и Вет­ра. По­тому что, это меч­та о прик­лю­чени­ях, даль­них странс­тви­ях, не­из­ве­дан­ных зем­лях и не­обык­но­вен­ных от­кры­ти­ях, ко­торые так жаж­дет лю­бопыт­ный и не­посед­ли­вый ре­бёнок.

      И де­ти в про­из­ве­дени­ях Кра­пиви­на, как и все их ро­вес­ни­ки, меч­та­ют о прик­лю­чени­ях, даль­них стра­нах, о мо­ре и па­русах, о пу­тешес­тви­ях и не­обык­но­вен­ных от­кры­ти­ях, о сказ­ке и чу­десах… Но глав­ной меч­той для них ос­та­ёт­ся меч­та о Дру­ге. О нас­то­ящем вер­ном Дру­ге, ко­торый не пре­даст и не об­ма­нет, при­дёт на по­мощь и под­держит в труд­ную ми­нуту. И час­то эта меч­та сбы­ва­ет­ся. Вер­ный Друг при­ходит… И в ми­ре Кра­пиви­на ни­ког­да не соб­лю­да­ет­ся нег­ласное, но до­воль­но глу­пое пра­вило, при­нятое взрос­лым ми­ром: маль­чи­ки от­дель­но, де­воч­ки от­дель­но. Вер­ным Дру­гом для маль­чиш­ки мо­жет ока­зать­ся де­воч­ка и на­обо­рот. И этот сю­жет вер­ной и бес­ко­рыс­тной ре­бячь­ей друж­бы про­ходит сквоз­ной ли­ни­ей во всех про­из­ве­дени­ях Кра­пиви­на. И друж­ба эта не­ред­ко ста­вит­ся в уп­рёк взрос­лым: раз­ве вы не мо­жете жить так­же, как кра­пивин­ские маль­чиш­ки и дев­чонки — чес­тно, от­кры­то, без враж­ды и зло­бы. Осо­бен­но ос­тро и яр­ко это зву­чит, ес­ли друж­бе про­тивос­то­ит вой­на… Ес­ли друзья ока­зыва­ют­ся по раз­ные сто­роны… Этот сво­еоб­разный, но чес­тный «кра­пивин­ский» па­цифизм зву­чит во мно­гих кни­гах ав­то­ра. Что де­лать ес­ли твой Друг во­лей под­ло­го и нес­пра­вед­ли­вого ми­ра взрос­лых ока­зыва­ет­ся сре­ди тех, ко­го этот мир наз­на­чил «вра­гами»? Де­ти не во­юют с деть­ми. И ес­ли кра­пивин­ским ге­ро­ям пред­сто­ит вы­бор: пре­дать «сво­их» или пре­дать Друж­бу, то вы­бор для них всег­да оче­виден: де­ти не во­юют с деть­ми и нель­зя пре­дать Друж­бы. Хоть этот вы­бор и мо­жет сто­ить жиз­ни… Дос­та­точ­но вспом­нить Лё­на и Зор­ко («Взрыв ге­нераль­но­го шта­ба») или юно­го ба­рабан­щи­ка Да­ни­эля Де­гара и ма­лень­ко­го мич­ма­на Ви­тю Ас­та­хова («Рас­се­ка­ющий пен­ные греб­ни»).

      Дру­гим сквоз­ным сю­жетом в кни­гах Вла­дис­ла­ва Пет­ро­вича про­ходит те­ма неп­ростых вза­имо­от­но­шений де­тей и взрос­лых. Про­тивос­то­яние чис­то­го и чес­тно­го ми­ра детс­тва жес­то­кому и по­рой под­ло­му ми­ру взрос­лых. И это не толь­ко проб­ле­мы в семье глав­ных ге­ро­ев или про­тивос­то­яние «ули­це». Преж­де все­го это вза­имо­от­но­шения де­тей и школь­ных пе­даго­гов. Про­тивос­то­яние не­ред­ко нес­пра­вед­ли­вой, жёс­ткой (а по­рой и жес­то­кой), пред­взя­той и прис­трастной школь­ной пе­даго­гики, и де­тей, для ко­торых по­нятие чес­ти, дос­то­инс­тва не ут­ра­тили сво­его зна­чения. Для клас­си­чес­кой ка­ра­ющей школь­ной пе­даго­гики та­кие де­ти — это преж­де все­го не­удоб­ные уче­ники, не же­ла­ющие быть, как все, за­да­ющие не­удоб­ные воп­ро­сы, не­жела­ющие бе­зого­вороч­но под­чи­нят­ся не­обос­но­ван­ным, а по­рой и глу­пым тре­бова­ни­ям. Шко­ла пы­та­ет­ся сло­мать их, под­чи­нить об­щим пра­вилам, и «кра­пивин­ские маль­чиш­ки и дев­чонки» пы­та­ют­ся про­тивос­то­ять ей из всех сво­их ре­бячь­их сил, по­тому что поп­росту не мо­гут быть ины­ми. И не­ред­ко им это уда­ёт­ся… Дос­та­точ­но вспом­нить та­ких пер­со­нажей, как Ки­рилл Век­шин («Ко­лыбель­ная для бра­та»), Сев­ка Глу­щен­ко («Сказ­ки Сев­ки Глу­щен­ко»), Валь­ка Бе­гунов («Валь­ки­ны друзья и па­руса») или Юра Жу­равин («Жу­рав­лё­нок и мол­нии»), да и ещё мно­гих дру­гих…

      В про­из­ве­дени­ях Кра­пиви­на сло­жил­ся осо­бый об­раз юных ге­ро­ев. «Кра­пивин­ские маль­чиш­ки» — так на­зыва­ют их ис­сле­дова­тели твор­чес­тва ав­то­ра. Они лю­бопыт­ны и лю­боз­на­тель­ны, им не си­дит­ся на мес­те, их ма­нят да­лёкие стра­ны и не­из­ве­дан­ные тай­ны. Они ве­рят в сказ­ки и чу­деса. «Ма­лень­кие ры­цари в шор­ти­ках и стоп­танных сан­да­ли­ях», как оп­ре­деля­ют их пок­лонни­ки твор­чес­тва ав­то­ра, доб­ры и от­зывчи­вы, ос­тро чувс­тви­тель­ны к нес­пра­вед­ли­вос­ти, го­товы ярос­тно от­ста­ивать своё мне­ние. Они да­леко не всег­да сме­лы, мо­гут раз­ре­веть­ся от оби­ды или не­уда­чи, но всег­да го­товы встать на за­щиту млад­ше­го, на за­щиту то­го, кто сла­бее их.

      Но здесь я хо­чу воз­ра­зить не­кото­рым «ис­сле­дова­телям» кра­пивин­ских книг, точ­нее их ут­вер­жде­нию, что кра­пивин­ские ге­рои — это ис­клю­читель­но маль­чиш­ки. Ес­ли в по­вес­тво­вании и по­яв­ля­ет­ся де­воч­ка, то это лишь фо­новый пер­со­наж, «да­ма сер­дца» юно­го «ры­царя». Глу­боко зна­комясь с ми­ром книг Кра­пиви­на с этим не­воз­можно сог­ла­сит­ся. В его кни­гах не­мало ге­ро­ев-де­вочек. И да­леко не всег­да они дей­ству­ют на вто­рых ро­лях, по­рой да­вая фо­ру маль­чиш­кам. Но и здесь это осо­бый об­раз, ко­торый по ана­логии мож­но наз­вать «кра­пивин­ской дев­чонкой». И это от­нюдь не па­цан­ка в пот­рё­пан­ных джин­сах, го­ня­ющая мяч с друзь­ями-маль­чиш­ка­ми, как мо­жет по­казать­ся тем, кто зна­ком с твор­чес­твом Вла­дис­ла­ва Пет­ро­вича лишь по­вер­хностно.

      «Кра­пивин­ская дев­чонка» — это са­мая обык­но­вен­ная де­воч­ка, с са­мым обык­но­вен­ным, дев­чо­ночь­им ха­рак­те­ром. Она иг­ра­ет в кук­лы и меч­та­ет о прин­це, не прочь пок­ру­тит­ся пе­ред зер­ка­лом, при­меряя но­вое плать­ице. Но в то же вре­мя при­сущи ей осо­бые чер­ты, де­ла­ющие её не прос­то де­воч­кой, а де­воч­кой из кра­пивин­ских книг. Она це­нит друж­бу, вер­на ей. Ей хва­та­ет ду­шев­ной си­лы и сме­лос­ти приз­нать свои ошиб­ки и поп­ро­сить про­щения у оби­жен­но­го ей дру­га. И по­это­му она мо­жет по­нять, при­нять и прос­тить маль­чиш­кам их сла­бос­ти, не про­щая лишь од­но­го — пре­датель­ства. Она спо­соб­на под­держать сво­его при­яте­ля-маль­чиш­ку в труд­ную ми­нуту, уте­шить, по­мочь ему по­верить в се­бя. Да­же ес­ли ей при­дёт­ся по­жер­тво­вать чем-то сво­им. Она так­же ос­тро чувс­тву­ет нес­пра­вед­ли­вость и го­това в лю­бую ми­нуту прий­ти на по­мощь сла­бому. В от­ли­чие от го­ряче­го, от­ча­ян­но­го маль­чиш­ки, она спо­кой­на и рас­су­дитель­на, по­это­му мо­жет спас­ти дру­га-маль­чиш­ку от оп­ро­мет­чи­вого ша­га, за­щитить его от не­поп­ра­вимо­го пос­тупка, от ро­ковой ошиб­ки. Но при этом ни­ког­да не бу­дет пре­тен­до­вать на пер­вую роль, ус­ту­пая её «ма­лень­ко­му ры­царю», ос­та­ва­ясь в те­ни и поз­во­ляя ему ви­деть се­бя сла­бой и нуж­да­ющей­ся в его за­щите. Но по­рой и оса­жива­ет слиш­ком раз­го­рячив­ше­гося юно­го ге­роя, вос­пи­тыва­ет его, ес­ли на­до и под­за­тыль­ни­ком.

      «Кра­пивин­ская де­воч­ка» иде­аль­но урав­но­веши­ва­ет го­рячий и не­посед­ли­вый ха­рак­тер «кра­пивин­ских маль­чи­шек». И та­ковых пер­со­нажей в его кни­гах не­мало: Есь­ка из «Си­него тре­уголь­ни­ка», Та­ня из по­вес­ти «Бол­тик», Вет­ка («Ко­вёр-са­молёт»), сес­трён­ка Юк­ки (цикл «В глу­бине Ве­лико­го Крис­талла»), Же­ня Че­репа­нова («Ко­лыбель­ная для бра­та»), Гай­ка Ма­люти­на («Дыр­ча­тая Лу­на»), Бел­ка Язы­кова («То­пот шах­матных ло­шадок»), Со­ти («Де­ти си­него фла­мин­го»), Ни­ка («Воз­вра­щение кли­пера „Кре­чет“»), Ва­ря («Се­реб­ристое де­рево с по­ющим ко­том») и др.

      Нель­зя сог­ла­сить­ся и с дру­гим ут­вер­жде­ни­ем, что в про­из­ве­дени­ях Кра­пиви­на нет взрос­лых пер­со­нажей на зна­чимых ро­лях, а ес­ли и есть, то это ис­клю­читель­но зло­деи и от­ри­цатель­ные пер­со­нажи. Так мо­жет го­ворить лишь че­ловек, зна­комый с твор­чес­твом Ко­ман­до­ра толь­ко по­вер­хностно. В кни­гах Вла­дис­ла­ва Пет­ро­вича есть не­мало по­ложи­тель­ных взрос­лых пер­со­нажей. Но, как и всег­да, это осо­бые взрос­лые. Это те, кто сох­ра­нил в сво­ей ду­ше час­ти­цу детс­тва и по­это­му спо­соб­ных по­нять ре­бят и мо­тивы их пос­тупков с ре­бячь­ей точ­ки зре­ния, а не с вы­соты «жи­тей­ско­го опы­та». Они по­мога­ют ре­бятам по­верить в се­бя и свои си­лы. Для де­тей они выс­ту­па­ют, как доб­рые и муд­рые нас­тавни­ки-друзья, а не в ка­чес­тве скуч­ных и на­вяз­чи­вых мен­то­ров. Их нас­тавни­чес­тво не­замет­но для ре­бят, и этот про­цесс двух­сто­рон­ний — взрос­лые то­же учат­ся у ре­бят мно­гому. По­рой их внеш­няя су­ровость и стро­гость по­нача­лу про­из­во­дит на ре­бят об­манчи­вое впе­чат­ле­ние. Но взрос­лые, сох­ра­нив­шие в ду­ше детс­тво, спо­соб­ны по­нять и при­нять сво­их ма­лень­ких дру­зей, за­щитить их от ро­ковых оши­бок и не­поп­ра­вимых пос­тупков. А по­рой и за­щищая их тог­да, ког­да бе­да ста­новит­ся для ма­лень­ко­го ры­царя неп­ре­одо­лимой (и не­ред­ко пла­тя за это до­рогой це­ной). И та­ких пер­со­нажей в кни­гах Кра­пиви­на мож­но най­ти не­мало: Дед («Ко­лыбель­ная для бра­та»), Дуг («Де­ти си­него фла­мин­го»), ста­рый лёт­чик и учи­тель фи­зики Ро­ман Сер­ге­евич («Бол­тик»), яхт­смен дя­дя Ми­ша («Воз­вра­щение кли­пера „Кре­чет“»), Ста­рик («Са­молёт по име­ни Се­рёж­ка»), Юля Мол­ча­нова и су­ровый мар­шал Фа-Та­мир («Оран­же­вый пор­трет с кра­пин­ка­ми»), Ста­рый Пас­са­жир, ма­дам Ва­лен­ти­на и ко­ман­дор Эли­от Красс («Выс­трел с мо­нито­ра»), Халь­би­ен Ксо­то («Гу­си, гу­си, га-га-га»), Ми­ха­ил Мо­хов (цикл «В глу­бине Ве­лико­го Крис­талла»), тё­тя Ва­ля («Ко­вёр-са­молёт»), во­жатый Сан­дро («Валь­ки­ны друзья и па­руса»), ху­дож­ник Во­лынов («Сказ­ка о ры­баках и рыб­ках»), отец Дмит­рий («Крик пе­туха») и мно­гие дру­гие.

      Ещё од­ной ха­рак­терной чер­той про­из­ве­дений Вла­дис­ла­ва Кра­пиви­на яв­ля­ет­ся на­личие во мно­гих его кни­гах тан­де­ма «стар­ший — млад­ший». При­чём это не обя­затель­но друзья-маль­чиш­ки, это мо­гут быть и братья, и тан­дем «маль­чик-де­воч­ка» (в том чис­ле брат и сес­тра). Стар­ший (как пра­вило под­росток) выс­ту­па­ет по от­но­шению к млад­ше­му, как за­щит­ник и нас­тавник. Он не толь­ко за­щища­ет млад­ше­го (и бо­лее сла­бого), но и по­мога­ет ему стать сме­лее, уве­рен­нее в се­бе и сво­их си­лах. Та­кие тан­де­мы мож­но най­ти во мно­гих кни­гах Вла­дис­ла­ва Пет­ро­вича: Ген­ка Звя­гин и Иль­ка («Та сто­рона, где ве­тер»); Ли­за и Фи­ля Ку­куш­кин, Вить­ка Мо­хов и Чек («Крик пе­туха»); Пав­лик и Май­ка На­ход­ки­ны, Галь­ка и Ло­тик («Выс­трел с мо­нито­ра»); Ёжи­ки и Юк­ки (Гу­сёнок) («Зас­та­ва на Якор­ном по­ле»); Ро­ма Смо­род­кин и Сой­ка («Са­молёт по име­ни Се­рёж­ка»), Ки­рилл Век­шин и Мить­ка-Ма­ус («Ко­лыбель­ная для бра­та»), Валь­ка и Ан­дрюш­ка («Валь­ки­ны друзья и па­руса») и мно­гие дру­гие. При­чём иног­да ре­бята в этом тан­де­ме мо­гут быть и од­но­го воз­раста, но один из них пси­холо­гичес­ки «стар­ше», имея боль­ший (а иног­да и тра­гичес­кий) жиз­ненный опыт. При­мером мо­жет слу­жить тан­дем Се­рёж­ка Си­доров и Ро­ма Смо­род­кин («Са­молёт по име­ни Се­рёж­ка») или Яш­ка и Ста­сик Ски­цын («Бе­лый ша­рик Мат­ро­са Виль­со­на»). Про пос­ледний тан­дем мне мо­гут воз­ра­зить: ведь Яш­ка — это вов­се не ре­бёнок, а ма­лень­кая звёз­дочка. Но, вспом­ни­те, ведь Яш­ка от­ка­зал­ся от сво­ей звёз­дной ипос­та­си ра­ди дру­га, став обыч­ным маль­чиш­кой.

      Не­обыч­но в про­из­ве­дени­ях В.П. Кра­пиви­на и то, что не­кото­рые по­вес­ти зву­чат, как «кни­га в кни­ге». «Внут­ренняя» ис­то­рия по­рой до­пол­ня­ет ос­новной сю­жет или соз­да­ёт до­пол­ни­тель­ную сю­жет­ную ли­нию, иног­да до­бав­ля­ет в по­вес­тво­вание но­вые штри­хи и от­тенки, поз­во­ля­ющие взгля­нуть на ге­ро­ев и их пос­тупки, со­бытия под иным уг­лом, поз­во­ля­ет под­вести ос­но­ву под не­понят­ные сю­жет­ные пе­рипе­тии. Так, нап­ри­мер, в по­вес­ти «Выс­трел с мо­нито­ра» зву­чит рас­сказ ста­рого Пас­са­жира о Галь­ке Тук­ке и го­роде Рет­терхаль­ме, в по­вес­ти «Оран­же­вый пор­трет с кра­пин­ка­ми» мы слы­шим ис­то­рию о мар­си­ан­ских пле­менах ит­тов и та­ури­нов, в «Жу­рав­лё­нок и мол­нии» вмес­те с Жур­кой и его друзь­ями слу­ша­ем «Но­вую сказ­ку о Зо­луш­ке», в «Ба­буш­кин внук и его братья» уз­на­ём о дав­ней враж­де Оран­же­вого и Ли­лово­го ко­ролевств, в по­вес­ти «Взрыв ге­нераль­но­го шта­ба» слы­шим сказ­ку о лю­бопыт­ном ма­лень­ком Ме­сяце, в «Лу­жай­ки, где пля­шут скво­реч­ни­ки» пог­ру­жа­ем­ся в пе­рипе­тии ро­мана «Чёр­ные ки­раси­ры», а в ро­мане «Ры­жее зна­мя уп­рямс­тва» сле­дим за прик­лю­чени­ями прин­цессы Прош­ки и её дру­зей и т.д.

      Есть в про­из­ве­дени­ях Кра­пиви­на и ещё один ма­лень­кий штрих, лёг­кий ма­зок кис­ти, без ко­торо­го не мо­жет быть «кра­пивин­ских» книг о де­тях и детс­тве. Штрих, вы­зыва­ющий раз­дра­жение и, по­рой, неп­ри­ятие ны­неш­них (да и дав­них то­же) рев­ни­телей мо­рали и нравс­твен­ности, на­поми­на­ющий об ас­пектах дет­ской пси­холо­гии, о ко­торых стыд­ли­во умал­чи­ва­ет клас­си­чес­кая пе­даго­гика. Это при­сутс­тву­ющий в них лёг­кий эро­тизм. Да-да, имен­но эро­тизм, лёг­кий, не­замет­ный, нем­но­го озор­ной, по-дет­ски на­ив­ный и не­вин­ный… При­чём эро­тизм этот про­яв­ля­ет­ся в сво­ём пер­во­началь­ном, мно­гог­ранном смыс­ле, ны­не све­дён­ном лишь к… так ска­зать, чис­то при­род­но­му на­чалу. Не­ожи­дан­но про­яв­ля­ющий­ся в мыс­лях, снах глав­ных ге­ро­ев, их вза­имо­от­но­шени­ях (я имею в ви­ду ис­клю­читель­но вза­имо­от­но­шения «маль­чик — де­воч­ка», без мод­ных ны­не кив­ков в сто­рону раз­личных «нет­ра­дици­он­ностей») и при­водя­щий их в глу­бокое сму­щение… Дос­та­точ­но вспом­нить «тай­ну» Тё­мы и Нит­ки («Лу­жай­ки, где пля­шут скво­реч­ни­ки»), сны Аль­ки («Ба­буш­кин внук и его братья»), «сверх­сму­щатель­ную» Гай­ку Ма­люти­ну и эпи­зод в «бух­те, о ко­торой ник­то не зна­ет» («Дыр­ча­тая Лу­на»), эпи­зод с Де­вичь­ей бух­той («Дав­но за­кон­чи­лась оса­да»), сце­ну с ку­пани­ем Звен­ки («Маль­чик де­воч­ку ис­кал») и мно­гие дру­гие… И ро­ман­ти­чес­кая ли­ния в про­из­ве­дени­ях Кра­пиви­на так­же мно­гог­ранна, как и сю­жеты о друж­бе, меч­тах, прик­лю­чени­ях. В сво­их кни­гах пи­сатель так же де­ликат­но и неж­но рас­ска­зыва­ет и о пер­вых чувс­твах де­тей, пер­вой влюб­лённос­ти, пер­вом роб­ком по­целуе… И при этом всег­да не­из­менным ос­та­ёт­ся сю­жет о «ма­лень­ком ры­царе и его прек­расной да­ме», об ува­житель­ном, «джентль­мен­ском» от­но­шении маль­чи­ка к сво­ей под­ружке, для ко­торо­го де­воч­ка — это осо­бен­ное неж­ное су­щес­тво, и о том, что ро­ман­ти­чес­кие чувс­тва, это не то, что выс­тавля­ют на­показ… И пер­вая дет­ская лю­бовь на стра­ницах кра­пивин­ских книг всег­да ос­та­ёт­ся вол­шебной за­гад­кой. По­тому что, ес­ли по­пытать­ся её раз­га­дать, мож­но не­ос­то­рож­но сло­мать и раз­ру­шить пер­вые неж­ные чувс­тва.

      Пер­вый опыт ли­тера­тур­но­го твор­чес­тва Кра­пивин при­об­рёл ещё в детс­тве, о чём пи­сатель рас­ска­зал в по­вес­ти «Ос­тров при­виде­ния». Тог­да же в детс­тве по­яви­лись и пер­вые сти­хи. Пер­вым опуб­ли­кован­ным сти­хот­во­рени­ем ста­ла «Вес­на», на­печа­тан­ная в 1956 го­ду в га­зете «Тю­мен­ский ком­со­молец». А пер­вый рас­сказ пи­сате­ля был опуб­ли­кован в жур­на­ле «Ураль­ский сле­допыт» в 1960 го­ду. Пер­вой же опуб­ли­кован­ной кни­гой ста­ла по­весть «Рейс „Ори­она“» из­данная Свер­дловским го­сударс­твен­ным из­да­тель­ством в 1962 го­ду. Поз­же ран­ние (в том чис­ле и сту­ден­ческие) рас­ска­зы пи­сате­ля бы­ли объ­еди­нены в цикл «Маль­чиш­ки, мои то­вари­щи».

      Фан­тасти­чес­кая те­ма за­нима­ет лишь часть твор­чес­тва Вла­дис­ла­ва Пет­ро­вича. Один из са­мых яр­ких и ув­ле­катель­ных цик­лов пи­сате­ля в этом жан­ре — «В глу­бине Ве­лико­го Крис­талла». Фан­тасти­чес­кий цикл о пу­тешес­тви­ях в па­рал­лель­ных ми­рах, ув­ле­катель­ных прик­лю­чени­ях в иных ми­рах и прос­транс­твах, где ис­то­рия те­чёт нем­но­го по-дру­гому. Ес­ли взрос­лым ге­ро­ям цик­ла пу­тешес­твия меж­ду ми­рами ка­жет­ся чем-то не­веро­ят­ным, то для юных ге­ро­ев прик­лю­чения в иных ми­рах вещь са­мая обыч­ная. Близ­ко при­мыка­ет к не­му и дру­гой фан­тасти­чес­кий цикл — «Ле­ген­ды и бы­ли без­людных прос­транств». Цикл так­же рас­ска­зыва­ет о прик­лю­чени­ях, по­рой опас­ных, юных ге­ро­ев цик­ла в за­гадоч­ных, скры­тых от обыч­ных лю­дей ми­рах со сво­ими осо­бен­ны­ми вре­менем, ге­омет­ри­ей… Близ­ко при­мыка­ют к этой те­ме и дру­гие про­из­ве­дения ав­то­ра: «То­пот шах­матных ло­шадок», «Оран­же­вый пор­трет с кра­пин­ка­ми», «Ко­раб­ли­ки», «Ам­пу­ла Гри­на», три­логии «В ночь боль­шо­го при­лива» и «Го­лубят­ня на жёл­той по­ляне». Пи­сал Кра­пивин и «обыч­ную» кос­ми­чес­кую фан­тасти­ку, нап­ри­мер, та­ковой яв­ля­ет­ся по­весть «Я иду встре­чать бра­та».

      Как уже го­вори­лось, Вла­дис­лав Пет­ро­вич пи­шет не толь­ко в жан­ре фан­тасти­ки. Мно­гие его про­из­ве­дения на­писа­ны в жан­ре весь­ма ув­ле­катель­ной и сво­еоб­разной «на­уч­но-фан­тасти­чес­кой» сказ­ки (ми­ни-цикл «Сказ­ки по­юще­го ко­та», «Сказ­ки о па­русах и крыль­ях» и др.). Мно­гие по­вес­ти и рас­ска­зы — ре­алис­ти­чес­кие про­из­ве­дения из бес­по­кой­ной ре­бячь­ей жиз­ни (цик­лы «Алые перья стрел», «Аль­фа боль­шой мед­ве­дицы», «По­беди­тели», от­дель­ные по­вес­ти и рас­ска­зы, та­кие как «Та сто­рона, где ве­тер», «Валь­ки­ны друзья и па­руса», «Ко­лыбель­ная для бра­та», «Бол­тик» и мно­гие дру­гие), где по­рой под­ни­ма­ют­ся весь­ма неп­ростые воп­ро­сы о слож­ных вза­имо­от­но­шени­ях в дет­ском кол­лекти­ве, о дет­ской жес­то­кос­ти, о не­совер­шенс­тве сов­ре­мен­ной пе­даго­гики… Не­мало у ав­то­ра про­из­ве­дений, рас­ска­зыва­ющих о детс­тве пи­сате­ля, про­шед­шим в г. Тю­мень (цикл «Зо­лотое ко­леч­ко на гра­нице ть­мы», по­весть «Неп­ро­ливаш­ка» и дру­гие по­вес­ти и рас­ска­зы, во­шед­шие в «ме­му­ар­ный цикл» и сбор­ник «Слав­ка с ули­цы Гер­це­на»). Нес­мотря на пос­ле­во­ен­ные труд­ности, Вла­дис­лав Пет­ро­вич вспо­мина­ет своё детс­тво, как счас­тли­вей­шую свет­лую по­ру сво­ей жиз­ни. Не­малая часть про­из­ве­дений Кра­пиви­на пос­вя­щена и столь лю­бимо­му им г. Се­вас­то­поль, где ав­тор впер­вые по­бывал в 1960 г. Это цикл «Шес­тая Бас­ти­он­ная», по­весть «Дав­но за­кон­чи­лась оса­да» и дру­гие. И в опи­сании го­родов в по­вес­тях и рас­ска­зах пи­сате­ля, в их ули­цах всег­да лег­ко уз­на­ва­емы Тю­мень и Се­вас­то­поль.

      В от­ли­чии от на­уч­но-тех­ни­чес­кой фан­тасти­ки Бе­ля­ева или Ада­мова, со­ци­аль­но-по­лити­чес­кой фан­тасти­ки Еф­ре­мова или Стру­гац­ких, прик­лю­чен­ческо-пси­холо­гичес­кой фан­тасти­ки Бу­лычё­ва или на­уч­но-по­пуляр­ной фан­тасти­ки Вел­тисто­ва, фан­тасти­ка Кра­пиви­на — это фан­тасти­ка-меч­та. Она не всег­да на­уч­на, по­рой не ло­гич­на, не­ред­ко пе­реп­ле­та­ясь со сказ­кой, где яр­ко про­яв­ля­ют­ся свой­ствен­ные ми­ру детс­тва чис­то­та, доб­ро­та, ис­крен­няя друж­ба и свет­лая, «бла­город­ная» ро­ман­ти­ка, ко­торых нам по­рой так не хва­та­ет во взрос­лой жиз­ни.