Из литературного дневника. Достоевский

2011год

1.
Читаю "Переписку Ф.М. Достоевскго с А.Г. Достоевской". Главный герой для меня, конечно же - Фёдор Достоевский. Но он очень ярко проявляется в своём характере на фоне отношений со своей молодой женой, Анной Григорьевной (разница в возрасте - 25 лет).

1867 год,  Германия.
В ежедневных письмах Достоевского к Анне в Дрезден из Гамбурга, где он играл в рулетку, надеясь выиграть и рассчитаться с долгами, он умудрялся (именно умудрялся!!!) так воздействовать на неё, что она постоянно находилась в состоянии душевного взлёта, какого-то блаженного мучительства, она парила над реальностью вместе с любимым Фёдором, сливаясь с ним воедино!

Вот, в один из дней Фёдор не получил письма. "Милый мой ангел, вчера я испытал ужасное мучение- ... нет от тебя письма. У меня ноги подкосились, не поверил. ... Мне всё приходило в голову, что больна, умираешь. С час ходил по саду, весь дрожа; наконец пошёл на рулетку и всё проиграл. Руки у меня дрожали, мысли терялись... Теперь пишу тебе, а сам весь дрожу: ну что если ... и сегодня не будет от тебя письма... Аня, милая, что же ты для меня такое значишь, что я так мучаюсь?...
Нет, Аня, сильно надо любить, чтоб так чувствовать!"

Получив письмо, Анна пишет в своём дневнике: "Я уже приготовилась к содержанию письма, именно, что всё проиграно и что надо послать деньги, так что оно меня нисколько и не удивило. Но я была очень рада и счастлива, что Федя так меня любит, что он так испугался, когда не получил моего письма. Да, надо сильно любить, чтобы так чувствовать!"
Но... "Так чувствует"  игрок!
Ноги подкосились у Фёдора от предчувствия окончания игры, если с его Аней что случится. Много раз он мог прекратить игру и уехать к ней в Дрезден, но... Если   вновь появляется (вместе с присланными женой деньгами) возможность продолжить игру, он пишет: "Прощай, Аня, прощай, ангел бесценный, беспокоюсь об тебе ужасно, а обо мне даже нечего совсем тебе беспокоиться. Здоровье моё превосходно. Это нервное расстройство, которого ты боишься во мне - только физическое, механическое! Ведь не нравственное же это потрясение. Да того и природа моя требует, я так сложен. Я нервен, я никогда покоен быть не могу и без того!... Я здоров как нельзя больше, но об тебе решительно мучаюсь. Люблю тебя, оттого и мучаюсь." - И Г Р О К !
Впрочем, этот мой вывод ни для кого не новость. Но главное, судя по письму, в том, что нервности, т.е. ВОЗБУЖДЕНИЯ, требует природа, т.е. ПСИХИКА Достоевского. Писательство для такого гения - очищение, оправдание через мучительство себя и своих героев, доведение до экстаза, до НРАВСТВЕННОГО потрясения... 

Как часто в письмах Достоевского повторяются эти фразы: "я тебя измучил", "я тебя так мучаю", "твоё письмо измучило меня", "я испытал ужасное мучение".
Он жив ОСОЗНАННЫМ мучительством. Ему важен процесс, а не результат...

http://www.proza.ru/

2.

"В литературе и в обществе часто сравнивают произведения Достоевского  с произведениями Тургенева и других писателей и восторгаются стройностью и ювелирной отточенностью их романов в сравнении с романами мужа. И редко кому приходит на мысль взвесить те обстоятельства, при которых жил и работал тот и другой автор. В то время, когда другие писатели, пользовавшиеся хорошим здоровьем и обеспеченные состоянием или службою, могли отделывать, переписывать по нескольку раз свои произведения, мой муж, страдавший двумя тяжкими болезнями, обременённый семьёй, кругом в долгах, был всегда озабочен думами о насущном хлебе, о средствах к существованию...
В то время, когда обеспеченные писатели знали, что их произведения станут оспаривать журналы и они получат высший по тому времени гонорар (500 р., как получали Толстой и Тургенев), необеспеченный Достоевский должен был   с а м  предлагать свой труд журналам, а так как предлагающий всегда теряет, то он получал значительно меньше других писателей."
Это написано Анной Григорьевной Достоевской в 1874 году в её дневнике. Она согласна с Фёдором во всём, она вторит ему, она верит ему, доверяет каждому его слову. Любовь к мужу, сострадание, отзывчивость и самоотверженность - вот причины таких рассуждений.
Сам писатель так пишет в письме к ней от 20 декабря 1874 года:
"Увы, из книгопродавцев никто почти не откликается... Не очень-то нас ценят, Аня. Вчера прочёл в "Гражданине" (Может, и ты уже там слышала), что Лев Толстой продал свой роман в Русский Вестник, в 40 листов, и он пойдёт с января, - по пяти  сот рублей с листа... Мне 250 р. не могли сразу решиться дать, а Льву Толстому 500 заплатили с готовностью! Нет, уж слишком меня низко ценят, оттого что работой живу."


И, тем не менее, как относиться к такому факту, как  "неотделанность" произведений Достоевского? Должно ли печатать произведение, если оно явно "сырое", незавершённое... Даже Анна Григорьевна даёт совет Достоевскому его же словами: "... с торопливостью можно испортить дело: придётся переделывать план, а это мешает художественности". (Письмо от 22 июня 1874 года)
Так как же насчёт художественности? А если по-иному и нельзя изображать то, что изображал Достоевский? Может быть, ему и не нужна была эта "художественность"? Акцент его творчества в ином?

Наверное, Достоевскому чужды академические глянцы, у него другая живопись. И не потому, что "работой живёт"... А потому, что иначе писать не может. 
 
http://www.proza.ru/

3.

"ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ"
 
Многословие писателя ещё более тяготит, чем раньше, когда читала в школе его "Бедных людей"...  Многословие это, по-моему, идёт от спонтанности подачи мыслей, сиюминутности рассуждений, торопливости и, как следствие - неотточенности в итоге всего текста "Дневника". Понятно, что это происходило не случайно. Ему необходимо было обследовать предмет описания со всех сторон, все грани его  объяснить, тёмные закоулочки осветить да ещё и свои вопросы к тому обосновать, истолковать и ,наконец, поставить перед читателем эти самые вопросы. Словом, мы, читатели, как бы присутствуем при непосредственном рождении произведения, мы находимся буквально за спиной пишущего. Будто подглядываем. Ещё бы! Когда вся "кухня" публициста как на ладони. Он даже не замечает в своей торопливости, как сам себя многожды перефразирует, накручивает словесный клубок так, что сам в нём запутывается. Но, худо-бедно, а понять его можно. Правда, устарело всё это. Но иногда сам Достоевский вдруг мелькнёт темными своими уголками, теневыми гранями...
Трудный писатель. Сам себе трудный. Читателям трудный. Литературоведам - неисчерпаемый источник. Психоаналитикам - бездонный кладезь.

Да-с, господа, кое-кто очень талантливо за писателем Достоевским  "подглядывает". Вот, будьте внимательны, прочтите небольшую брошюрку А. Кашиной-Евреиновой "ПОДПОЛЬЕ ГЕНИЯ: сексуальные источники творчества Достоевского", изданную в Петрограде в 1923 году и выпущенную вновь в 1991 в Ленинграде издательством АТУС. Если найдёте, конечно. В основе исследования Кашиной-Евреиновой лежит знаменитая теория психоанализа З.Фрейда. На последней странице автор пишет: "Сам Достоевский выдумывал муки и мучительства только потому, что они волновали его самого. Повышая своё сладострастие через экзекуцию над героями, он повышал и своё творческое напряжение. Таков был его путь, но не пройди он его, не было бы у нас Достоевского. Его пристальный интерес к "сладострастникам", его непревзойдённый анализ мучительского в душе человека - всё это лишь следствие того напряжённого полового возбуждения, которое ему было присуще..." А в брошюрке 64 листа. И всё об этом...
Почему я так внимательна к этой работе? Потому что ещё до знакомства с нею я сама дважды находила у Достоевского такие сцены, которые меня озадачивали, я понимала, что написаны они не просто...

Прочтите "Неточку Незванову". Возрастание влечения Неточки к Катеньке, детского исступлённого желания взаимности, понимания, любви.  Сцена примирения Неточки и Кати. Ночь девочек в одной постели, поцелуи до изнеможения... Это только начало творчества Достоевского... Вероятно, потому и получилась "Неточка Незванова" такой незаконченной, что  сюжет произведения, да и сама героиня вдруг стали иными. Почему-то исчезла и не появляется Катя. Понятно, что писателю было нужно это. Будто сам он бежит от неразрешённых, неразрешаемых проблем. Ему самому страшно то "подполье", куда его затянуло...  Напрашивается вывод, что неловко писателю и думать о встрече Неточки и Кати. И он переключается на  почти детективный сюжет, да тут же вдруг и заканчивает повествование.
Но, замечу, на волне "униженных и оскорблённых",  где трудился не только Достоевский, такие темы проходили, наверное, в любом виде.
Что уж и говорить Зигмунду Фрейду  о "Братьях Карамазовых", апофеозе сексуальности?
Но не будем смотреть на Достоевского глазами Фрейда. Уж очень узкие глазки у этого психоаналитика!

Несомненно, творчество Ф.М. Достоевского не уложишь в прокрустово ложе "сексуальных источников". И доказательством этому служит как раз "Дневник писателя" в котором на протяжении лет с 1873 по 1880 Достоевский выступал как публицист и мыслитель, откликаясь на "злобу дня". Здесь видно его особое внимание к вопросу о России и Европе, народе и интеллигенции, к народу и "господам": политическим, социальным, моральным и нравственным вопросам. Здесь и самое главное,  вопросы всего его творчества: он пишет о современных ему судебных делах, ища правых и виноватых среди убийц, насильников, защищая "униженных и оскорблённых". В "Дневнике" он сам по себе, человек и гражданин, человек, свободный от необходимости проживать жизни своих героев, мучиться их несчастиями, их пороками, их самобичеванием. На страницах "Дневника" мы видим мученика за реальных людей. Мы видим  мученика за Россию, когда читаем его очерк 1880 года "Пушкин".

Думаю, что, МНОГОСЛОВИЕ Достоевского - это МНОГОСЛОЖНОСТЬ его личности. И до конца мы Достоевского не узнаем. Но мы можем его читать.




4.

"Болезненное разрушение привычных форм слабому духом человеку представляется катастрофическим и внушает ощущение, будто высшая реальность -- это не что иное, как хаос. Однако более проницательному духовному взору доступна истина, согласно которой калейдоскоп феноменального мира есть всего лишь иллюзия, скрывающая вечный и никогда не меняющийся мир подлинных сущностей, образующих незримое единство".
А.Дж.Тойнби

Под этими словами мог бы подписаться и средневековый художник Босх и прошловековый Дали и Льюис Керролл, и Гоголь да и многие-многие не только художники, но и писатели-сюрреалисты, то есть сочинители фэнтези. Какой же "вечный и никогда не меняющийся мир подлинных сущностей, образующих НЕЗРИМОЕ единство" должен  УВИДЕТЬ "проницательный духовный взор" художника или писателя, чтобы понять, что реальность - это лишь иллюзия...

Разрушенные формы - хаос. Например, хаос кубизма Пикассо. Но при этом создаётся новая реальность - художественная. Мир подлинных сущностей проявляется не в отражении, а в преломлении?
Мысль изречённая есть ложь. Но что тогда мысль изображённая? И что - мысль сочинённая? Изображение есть хаос. И сочинение есть хаос. Поскольку реальность многомерна и неуловима, а мир "подлинных сущностей" - это "незримое единство", то есть Единая форма, а не разрушенная. И поэтому мир подлинных сущностей никогда не проявляется.

Для меня нечто новое прозвучало в названии одного из направлений в изобразительном искусстве "умопостигаемое искусство".
Название  происходит от греческого слова "ноуменон", что означает умопостигаемое. Человеку с древнейших времен дана способность думать и рассуждать о незримом, о том, чего он никогда не видел. Но самое удивительное, что это чисто умственное свойство человека дарит ему безграничную гамму чувственных переживаний. Ноумен-Арт – это исследование умопостигаемого через чувства и эмоции, посредством искусства, путем игры. В этом ряду прежде всего музыка, видеоарт, а также перформансы,  коллекции авангардных модельеров, фото-и коллаж-экспозиции.

Умопостижимо ли то, что незримо?
Рассуждать посредством искусства о том, чего никогда не видел - это значит ТВОРИТЬ НОВОЕ, а вовсе не видеть то, чего увидеть невозможно.
Один из апостолов, "умопостигая" Христа, писал: "Се творю новое"!

В "Artlieb" прочла статью художника-ноуменартиста:
Кацалап Александр Сергеевич "Теория ноуменарта, описанная через работу художника, основы эстетики ноуменарта..."  Статья напечатана в журнале "Художественный совет" № 4, 2006 года.

НОУМЕНАРТ КАК ПУТЬ В ТРАНСЦЕНДЕНТНОЕ
"Что такое ноуменарт? Почему видит художник образы в фактуре? Посторонний человек, посмотрев на разноцветные пятна, хаотично нанесенные на холст, скажет нечто о смысловом языке абстрактных форм или что это определенные цветные пятна и ничего более. Художник, достаточно продолжительное время занимающийся разглядыванием фактуры и уже поднаторевший в этом, практически сразу ВИДИТ В СЛУЧАЙНОМ сочетании линий и пятен образы. Вот изогнутое тело дракона, поворот холста на девяносто градусов, и новый образ ? округлое бедро весталки или греческой богини. Почему видится этот образ, а не другой? Ноуменарт - поиск ноумена (т.е. поиск субстанции, непознаваемой пятью органами чувств) посредством искусства".
На первый взгляд, это похоже на бред. Каждый видит то, что хочет увидеть, в ТАКОМ случае! Дальше автор очень обоснованно рассуждает о технике ноуменарта. Допустим, для изобразительного искусства это понятно. Абстрактное! Явление образа из абстракции.
Но как быть с ноуменартом писателя? Наверное, это объяснят (или посмеются над этим) писатели, вооружённые иной теорией? Или это знал тот пишущий апостол, "умопостигающий" Христа?
«И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны» (Откровение 21:1—5).

НЕ ТОЛЬКО АПОСТОЛ!
Дополнение от 25.10.11:
Книга "Достоевский" впервые опубликована в 1920 г. в сборнике "Три мастера. Бальзак. Диккенс. Достоевский".(Л.: Время, 1927—1932. Т. 7, 1929; пер. П. С. Бернштейн).



ЦИТАТА из С. Цвейга "ДОСТОЕВСКИЙ":

"Познавать ...более глубокую истину, как бы скрытую глубоко под кожей вещей, у самого сердца бытия, было страстью Достоевского. 
Точный натурализм со времени Золя отправляется прямо от науки... Золя в течение трех месяцев, прежде чем сесть за свой роман, как репортер, ходит с записной книжкой на биржу, в магазины и ателье, чтобы зарисовать модели, собрать факты. Действительность для этих копировщиков мира — холодная, исчислимая, легкодоступная субстанция. Они смотрят на вещи настороженным, взвешивающим, высчитывающим взором фотографа. Холодные ученые в искусстве, они собирают, распределяют, перемешивают и перегоняют отдельные элементы жизни и занимаются своего рода химией соединений и растворов.
 
Процесс художественного наблюдения у Достоевского неотделим от сферы СВЕРХЕСТЕСТВЕННОГО. Если для иных искусство — наука, то для него оно — черная магия. Он занимается не экспериментальной химией, а алхимией действительности, не астрономией, а астрологией души... Все он мистически познает изнутри. Ему достаточно намека, чтобы крепко зажать в руке весь мир. Достаточно взгляда, чтобы этот мир стал образом. Ему не приходится много рисовать, тянуть обоз подробностей. Он рисует волшебством. Вспомним великие образы этого реалиста — образы Раскольникова, Алеши и Федора Карамазовых, Мышкина. С какой неимоверной конкретностью живут они в нашем восприятии! Где он их описывает? В каких-нибудь трех строках, точно наспех, набрасывает он их облик. Он словно подает реплику, описывает их лицо в четырех, пяти простых фразах — и это все. Возраст, профессия, звание, одежда, цвет волос, мимика — все эти признаки, казалось бы столь существенные для описания личности, переданы со стенографической краткостью. И вместе с тем как ярко горит каждый из этих образов в нашей крови!

Сравним теперь с этим магическим реализмом точное описание у последовательного натуралиста. Золя, прежде чем начать работу, составляет подробный каталог своих образов, сочиняет (и теперь еще можно обозревать эти удивительные документы) форменное описание примет, паспорт для каждого, кто переступает порог романа. Он измеряет его рост с точностью до сантиметра, записывает, скольких зубов у него недостает, подсчитывает бородавки на его лице, гладит бороду, чтобы узнать, жестка она или мягка, замечает каждый прыщик на коже, ощупывает ногти, знает голос, дыхание своих персонажей, их наследство и наследственность, раскрывает банковский счет, чтобы узнать их доходы. Он измеряет все, что измеримо снаружи. И все же, как только эти образы начинают двигаться, улетучивается их цельность, искусственная мозаика разбивается на тысячи осколков. Остается душевная расплывчатость, а не живой человек.
... преднамеренно, а не случайно всякий образ у Достоевского обрисовывается сперва в неясных, как бы призрачных очертаниях. В его романы вступаешь, как в темную комнату. Виднеются лишь контуры, слышатся неясные голоса, и сразу не определишь, кому они принадлежат. Лишь постепенно привыкает, обостряется зрение; и тогда, будто с картины Рембрандта, из глубокого сумрака струятся тонкие духовные флюиды. Лишь охваченные страстью, выступают из мрака люди. У Достоевского человек должен воспламениться, чтобы стать видимым, его нервы должны быть натянуты до предела, чтобы зазвучать. Тело у него создается вокруг души, образ — только вокруг страсти. Только теперь, когда они как бы подожжены, когда они приходят в это удивительное лихорадочное состояние (ведь все герои Достоевского — олицетворение лихорадочного состояния), выступает на сцену его демонический реализм, начинается волшебная охота за подробностями; теперь он выслеживает малейшие движения, отмечает каждую улыбку, заползает в лисьи норы смятенных чувств, доходит по следам их мыслей вплоть до призрачного царства подсознательного. Каждое движение пластично выделяется, каждая мысль становится кристально ясной, и чем крепче опутаны загнанные души сетью трагизма, тем ярче они освещены внутренним огнем, тем прозрачнее становится их сущность.
Таинственное орудие, которым Достоевский проникает вглубь людей, — это слово... Он должен раньше всего услышать речь своих героев, заставить их говорить, чтобы мы могли ощутить их зрением... Он выманивает слово у них из души, чтобы схватить самую душу. Сверхъестественная психологическая зоркость Достоевского, в конце концов, не что иное, как неслыханная острота слуха.
 
Мировая литература не знает более совершенных пластических творений, чем речи героев Достоевского. Символичен порядок слов, характерен строй предложений, ничто не случайно: необходим каждый отдельный слог, каждый вырвавшийся звук, существенна каждая пауза, каждое повторение, каждое дыхание, каждая обмолвка; за высказанным словом всегда слышится подавленный резонанс — это бьют волны скрытого душевного прилива. Из речей героев Достоевского вы узнаете не только то, что говорит каждый из них, что он хотел бы сказать, но и то, о чем он умалчивает..."

Книга "Достоевский" впервые опубликована в 1920 г. в сборнике "Три мастера. Бальзак. Диккенс. Достоевский".(Л.: Время, 1927—1932. Т. 7, 1929; пер. П. С. Бернштейн).

ИТАК, заключаю я из прочитанного,
разве это не "умопостигаемое искусство" - чтение  Достоевского?

http://www.proza.ru/