Zoom. Глава 29

Искушение 11.07.2016.

Открылось подземелье метрополии, и разверзшиеся людские реки со шлюзов метро, с радиальных и кольцевых линий станций, полились в эту многоголосую огромную реку, в этот огромный сток и коллектор людей, наполняя воображаемый калейдоскоп из разноцветных оттенков кожи, надетых на них тряпок и вещей. Я смотрел на этих двух баб, против которых намеренно не стал, не подошел на платформе, встал за целый вагон от них, загодя, чтобы они не подумали, что они привлекли мое внимание. Они, как назло, почувствовав и интуитивно угадав мой обозначенный интерес и слабину, загаданное мной желание, сели как раз напротив меня в вагоне, дразнить меня своим внешним видом. Я смотрел на них, двух белявых, расположившихся, как беглянки,  «дерзких и красивых», двоих из ларца, сладкую парочку, косящих по очереди на меня, как будто это была игра. Они деловито строили оживленную между собой беседу. «Мы с Тамарой ходим парой», в коротких шортиках, из которых выглядывали красивые загорелые точеные мускулистые лакированные ножки, которые рефлекторно подрагивали в катящем нас по рельсам вагоне. Когда одна села напротив меня, то ляжки так расположились, как будто на ней вообще ничего не было, от пояса ниже, и - «далее везде». И мой мозг сразу стал is temprororary blocked. И я смотрел и думал, что искушение это то, когда ты можешь хотеть брать то, что тебе и вовсе не нужно. Искушение сытого, еще попробовать «переесть на ночь глядя». И понимая то, что в голове роятся куча мыслей, и ты кучу времени посвящаешь раздумываниях о случайных людях и проходящих, не оставляющих никакого следа в твоей жизни и судьбе, в противовес тому, чтобы ты думал и заботился о себе, своих близких и родных. Я понимал, что они привлекают внимание только потому, что их две, они стройные, здоровые и молодые. Молодые девушки всегда прекрасны своей юностью, эстетическое наслаждение их разглядывать, пялиться, таращиться, раздевать их глазами, фантазировать, представлять себя с ними, снова и снова, бесконечное, несметное количество раз, поднимать взгляд снизу вверх по этим ногам, или сверху вниз, скользить по ним взглядом, отражаться в глянцевом блеске их загара, обмахивать их своим желанием, как веером. Чтобы он моего знойного взгляда и нестерпимого желания они загорали не меньше. Я понял, что они интересны только тем, что их парочка, и они с виду одинаковы, как на подбор, как команда, dream team. Когда они говорили, ни одна из них красиво не открывала рот, и красиво не говорила. Я смотрел на их лица, уголки губ, манеру выражаться, и ни одна из них не была писаной, выдающейся красавицей, середняшки, стандартные, которые хороши только потому, что оптом, больше одной в одни руки. Мне нравились их тела, фигуры, но не лица. И эта избирательность внимания говорила о том, что искушение настолько погранично, что тебе нравится не человек в целом, а что-то в нем, но взять что-то от человека невозможно, выбрать в женщине только ноги, или только грудь, или-или, нельзя. Женщину нужно брать целиком, отсюда и идут компромиссы. «На один раз хватит», «и так сойдет», «с пивком нормально», чтобы только потрахаться, поразвлечься. И эта гигиена мозга тебя ведь настраивает на какие-то половинчатые решения. Не выбор женщины и желание с ней постоянно быть, с «сестрой души и женой телу», а как функция, что-то кто-то для чего-то, для здоровья. У тебя интерес распространяется «на один раз», и тому прочее. Закрываешь глаза на недостатки лица в угоду красивой фигуре или большому бюсту, как главному и единственному достоинству. Прекрасному лицу в угоду плоской груди. Стройному телу в угоду другим недостаткам. И чтобы ты ни думал, тебя это эмоционально подпитывает. Все равно с ними ты или без них, на расстоянии вытянутой руки или расстоянии дыхания. Они все равно кружат тебе голову. Все равно все мысли путаются, не находя фокуса, говоришь чушь, как при включенной видеокамере, или будучи пьяным. Ведешь себя, как дебил, не ручаясь за себя. При умелой подаче взрослые серьезные мужики начинают ребячиться, как мальчишки. Я посмотрел по сторонам. Мы все, мужики вагона, пялились на них, и отложили свои гаджеты и телефоны с шариками и ютюбами. Сам ютюб был воочию, перед нами. Все мы, салаги и ветераны, стоячие или «только посмотреть» видели это буйство плоти, нелепо и стыдливо запрятанное под одежду композиции в стиле Джулия Робертс в фильме «Красотка». Хотя так лет 20 уже никто не одевается, и мало кто уже вспомнит этот фильм по срокам давности, а кто его смотрел, уже никогда не забудут, хоть по олдскульному нему и «9 1/2 недель» и учились ухаживать за дамами, хоть вышли и вещи позабористей. Две Джулии, судя по ношам и сумкам, покоряющие, снимающие одну хату, одинаково одетые, как инкубаторские, из одной сборной. Сборной твоего ретивого желания, опрометчиво заканчивающегося на сеансе поездки ровно в тот момент, когда наступает пора уходить. Ты член их кружка. Они кружок твоего члена. Или я рвану за ними как тот тракторист в клипе «Aerosmith» «Crazy», растягивая на себя эту квадратуру круга? Все дамское угодничество, все сантименты, все преклонение перед слабым полом все проходит, когда наступает время твоей остановки. Лифт, дорога, все попутчицы. Как цветовые блики, как смена кадра в локации, проекции между отдельно стоящими людьми и группами отдыхающих. «Все в порядке, все нормально, я беру тебя с собой».

Искушение работает, так вычисляя и вычищая все твои уязвимые места, «Ахиллесовы пяты» и «где тонко», находит в тебе все то, с чем можно работать, на чем можно без боязни спекулировать. Вот мужик парится, думает о бабах, которые никогда с ним не будут. Его бесплодные фантазии и ложные пути вместо того, чтобы заниматься собой и своей семьей. Лукавый и искушения отводят его в сторону, путают его, отвлекают его силы и средства, его внимание. Это как испытание, чтобы ты доказал свою цельность и крепость, чтобы ты проявил свою сознательность. Без отказа от искушения нет внутренней силы и воли, даже если бы пустил в дом тех двух утренних телок, и они тут ходили бы передо мной голые и скучали. Потом занимаясь друг другом, они бы звали к себе меня, и думаю, что только в такой обстановке рассредоточенности, отвлечении и постоянном отсутствии концентрации можно писать «Искушение Святого Антония», что идет постоянное раздергивание, и раздрай, когда прямо-таки «свербит» между ног. И именно это отвлечение показывает, насколько значима концентрация, как человек держится одним напряжением и усилием воли, и не отдает себя во власть искушения, которое не имеет над ним силы. Значит, его внутренней силы в избытке, значит, она опосредованная, решающая и значимая.

Искушение срабатывает с тобой, как с морковкой, оно тебя мотивирует, потом манипулирует тобой, потом добавляет тебя в друзья, ставя тебе лайки. Ведет ложным путем. Если путь контакта не ведет к деторождению, то зачем он нужен? Он не принесет удовлетворения, если до нее было столько, а после нее было столько, то это говорит о том, что мир не разрушился, не сломался и все возведенные парадигмы, не есть истина в последней инстанции, никакие ни программы, ни установки, не действуют. Есть поощряемые нормы поведения, просто сейчас технологии шагнули вперед: системы слежения, видеофиксации, геолокации, и такое не может, пройти незамеченным, и ты не удалишь фото-негативы, как раньше, не выбросишь, не уничтожишь микрофильмы или файлы- потому что они легко копируются, дублируются, как носитель информации и сохраняются в электронном облаке. При желании все можно с легкостью восстановить. Вся система реанимируется, и все становится понятным, вот в чем речь, говоря доступным языком, ничего не может пройти незамеченным, и, исходя из чего, ты навлекаешь на себя тень подозрения, и если ты хочешь безопасности, а все равно, любой контакт, любое общение, оно создаёт только крюк, зацепить твоё внимание, оно работает с тобой. Невозможно без обязательств. Любое общение, даже самое безобидное, порождает обязательства, дальнейшее осложнение при лобовом столкновении. Любопытство заходит слишком далеко. И по мере вовлеченности, по степени требовательности, все больше и больше, и если сейчас ничего не надо, и ничего не просит, не факт, что так будет, и в дальнейшем  спросит за прошлое время с лихвой, «по полной программе». Нужно все предусмотреть. Перестраховаться невозможно, нельзя быть настолько дальновидным.

Что же это должно было быть, чтобы тебя так зажечь, чтобы человек поверил в эти случайные отношения, забыл обо всем и поставив на кон, рискнул всем тем, что у него есть? Наверное, что-то должно быть чересчур исключительное, чтобы внутри тебя загорелся огонь, вспыхнул факел, смолоскип. Какое по силе и напряжению должно произойти событие, чтобы ты бросился в этот омут, водоворот, ледяную воду, очертя голову, не заботясь о последствиях, и не придавая им значения?

Миф в том, что нет женщин, которых ничего не интересует. Всех интересует одно- тоже просто некоторые сначала этого, как следует, не проявляют. Нужно быть к этому готовым, все покажут себя, все рано или поздно, все будет в цвете. Даже то, что еще, как следует, не проявилось, может быть чрезвычайно ярким и убедительным впоследствии- когда будет избран нужный момент. Когда у всего есть ресурс, есть ресурс и у тела, нужно пользоваться моментом, пока мы свежи, живы и здоровы. Открыл «кладовую здоровья», а до этого взял из «копилки природы», всего того потенциала, что успело в тебе накопиться.

13.07.2016. Приятно удивила Фред, судя по тому, что в фотографии мелькает лифчик, что говорит о раскрепощенности ее натуры,  и что она счастлива, и перестала скрывать и прятать лицо. Значит, никакой энигмы и тайны и в помине нет, она стала более открыта. Сначала были какие-то непонятные спортивные фотки со спины и теперь пошла дальше, осмелилась, глядя на то, что она открыла лицо. Потом фотка стала более эротичной и раскованной, распахнула декольте, блеснула бретелькой, здесь еще продвинулась на фотографиях дальше, она сочится счастьем, что говорит о некоей определенности в личной жизни, и удовлетворенности в личном плане. Когда человек часто меняет статусы, что говорит об имитации перемен в жизни. Также и частые фотки говорят о неустроенности, неопределенности, здесь тоже самое, только от обратного, она радуется своему новому статусу, образу и грани, ей интересно, что происходит, но я понимаю, что перемена и есть главная загадка, сокрытая для меня  в этом человеке, что я, даже при желании с ней встретиться и пообщаться, не проявляю вообще никакой инициативы. И я решил себе, что не приложу ровно никаких усилий, чтобы сделать возможной нашу встречу. Даже хотя у меня есть ее телефон, и я потенциально могу договориться встретиться, я хочу поиграть в интуицию, в наобум, произойдет наша встреча или нет, просто поиграть в лотерею. Она мне интересна, как читатель, я хочу ее заполучить. Я, несомненно, буду это делать, только буду делать это плавно и вводить постепенно. Какой-то мной обнаруженный к ней интерес будет подобен лавине и стихийному бедствию, только все испортит, к тому же она все сможет проверить, если у ее нет проблем в личном плане, или она увлечена кем-то, то она не воспримет меня, как субъекта, а продолжит непринужденное общение, не переходящее на что-то личное, также как и уверен, что это не была спам-рассылка, тот видос из корпоратива, который она мне прислала, где просто обозначила меня в списке контактов, что я  показался ей интересен, но я не хочу показывать свой интерес к ней, хотя исправно сохраняю все те фотки, которые она выкладывает на аватарке, и я уже составил их коллекцию, и пытаюсь анализировать их эволюцию, что значит смена ее статусов и смена фоток, какие перемены символизирует в ее жизни, я  пытаюсь анализировать даже эту «чушь», как будто мне не над чем подумать.

14.07.2016. Здесь важно еще эту тему разворачивать через тему Фреда, что в искушение невольно примешивается предыдущий опыт. Здесь работает искушение другого порядка, где нужно заполучить не только внимание женщины,  как особи противоположного пола, но и человека, как собеседника, а в будущем - и потенциального читателя для расширения зрительской/читательской аудитории. Выходит многоуровневая система искушений, где ты строишь изначально долговременные отношения, чтобы привязать к себе, сначала через интерес и любопытство как к интересному человеку, потом через творчество, как к творцу. Такая читательская «вербовка», где читатель становится участником этих отношений, полноправным действующим лицом. Получается некая «иммерсивность», где он вовлечен в активный творческий процесс.

Когда я приезжал в район, чтобы закрыть карту старого банка, это было одновременным отражением прошлого опыта и освобождение от старого груза, от привязки к этим координатам района Зоопарка, связанного с бывшей работой и бывшим банком. Проходя мимо ламы, которую даже ассоциативно воспринимал уже гораздо ровнее, спокойнее, это было освобождением от искушения, что было куда более сильным, чем груз посильной связи со старой работой и старой банковской картой. Искушение стоило того избыточного внимания, которым я платил Фреду, незнакомому мне человеку, который всегда  так неоправданно занимал изрядную долю моих мыслей. Груз, от которого осталась только тонкая грусть и пустое, теперь уже освобожденное место в хранилище и ангаре памяти. Остался тонкий флер элегии от всего надуманного, назагипнотизированного и ангажированного, придуманного себе зачем-то от дефицита внимания и недостатка информации о ней. Я придумывал и воздвигал себе ложные «воздушные замки», как замки и есть ограда этого зоопарка, теперь осталось только воспоминание, bitter sweet memories, нет и в помине того, что оставило бы прочный след в моей памяти, и живучей, пластичной и кипящей соками сказка наяву. Ничего между нами не было- а толика внимания, уделенная в поездке и есть та нотка и нить, которая уходит глубоко корнями в твое прошлое. Это были точки, пуансоны, какие-то стежки, которые прочно держали меня с землей, и делали меня твердым, крепким и уверенным.

Ты, измотанный после полубессонной ночи, с нервным тиком на спине, при этом еще держащийся выдержанным, и еще будешь держаться и дальше, пока тебе еще хватит твоих сил.

Потому важно было сквозное ощущение Фреда, в том, что мы ходим теми же маршрутами, тропинками и улицами, дорогами, но не встречаемся и не пересекаемся, и я не тороплю и не ускоряю встречу. В то же время создается впечатление, как в финальной сцене фильма «Сволочи», что люди оказываются в той же самой точке спустя много лет, и думают одни и об одном, что эта встреча обязательно произойдет на том же месте, где есть фиксирующая их деталь, что-то, что делает их общим, и поэтому здесь нужно сказать, если ты чего ждешь и хочешь, и если ты торопишь время, чтобы небо и будущее дали тебе это искомое раньше- то оно все равно придет к тебе в неожиданное для тебя время, но вовремя- только ты, быть может, уже к этому времени перегоришь со своим желанием. Когда я сказал ипотечнице с работы, что мы просто неправильно конструируем желания, и на это есть китайская поговорка: «Бойся своих желаний, они имеют свойство сбываться», как в анекдоте про негра, который стал унитазом в женском туалете; про себя я в тот момент думал, что все эти повторения и при мне все состоявшиеся «служебные романы» всегда казались, все без исключения, по определению «сучьими свадьбами», от своей ангажированности и щемящей безысходности, когда устали дальше что-то пробовать, предпринимать и искать. Такие связи в моем  понимании, только следствие инерции от работы, к которой примешивается что-то попутное, например, чувство и увлечение- да, и они ограничены уже условностями: усталости от жизни, уныния, квелой осторожности к восприятию широкого и огромного мира вокруг, замыкаться своим рабочим местом, где проводишь большую часть жизни, не готовности к дальнейшему поиску и выбору, от природной лени, чрезмерной усталости стараться, бороться, идти «на край  света», драться за любовь, и выбирать «в других землях».

Ведь раз выбирать себе любить- так идти по краю ножа, с риском, сопряженным для жизни и здоровья, идти путем преодоления сложностей и гравитации, ускорения, пространственно- временных континуумов и осей координат, расправив свои плечи и крылья, выпрямив осанку, со всем своим простодушием, уверенностью, прямотой и правотой. Она растворяет и делает сильным- обезличивает, чтобы сделать святым и подарить бессмертие, зачеркнуть в тебе начало человека- но дать надежду, что не будет никаких преград и ограничений. Как в песне Н. Джигурды «Любить по-русски».

Ты научился каким-то образом выражать свои чувства и эмоции, не замечаешь, как сразу подпадаешь под дурное влияние- где тебе покажут, как чувствами можно играть и фальшивить. Только учишься говорить, как тебя обманывают, и сам тоже выбираешь путь лжи, чтобы не подставляться и не быть уязвимым. Только находишь любовь, как тебя подстерегают болезни и неприятности, и негативный эффект, издержки любвеобильности. Всегда любой фронтир также заставлен, кроме морковок и оазисов, ложными миражами, тайниками, ловушками и капканами. «Дыма без огня не бывает», где за каждый расслабон ты получаешь зубодробительный тычок, «в каждой бочке меда ложка дегтя». «Любишь кататься, люби и саночки возить», «Любишь внуков, люби и беговел за ними носить».

Альфа-самец уверен, что он держит все под контролем, и жена ему абсолютно верна, преданна и лояльна, и не изменяет ему, но на самом деле… Авокадо и Йогурт раз по десять за вечер (зло)употребили словом «альфа самец», обозначая себя, и мне казалось, что они не щупают меня как слушательскую аудиторию, а реально так ощущают и позиционируют себя, воспринимая так реальность, прочитав одни и те же брошюры и авторов про брак. Тогда я понял, почему Авокадо меня подозвал и спросил во время встречи в пельменной, о чем же мне все-таки говорил Эксперт про брак. Наверное, он был в мятежном поиске, и был мучим теми же вопросами, которые его беспокоили, и поэтому он тоже хотел получить еще какие-то ключи или отгадки.

И я понимаю, что моей жене нравятся актеры Хью Джекман, Роберт Дауни Младший и Джонни Депп, но она почему-то выбрала меня. Ей нравятся другие актеры, а выбрала меня. Что во мне есть от этих актеров? Да вовсе ничего. Но, тем не менее, она со мной. Значит то, что есть в этих эксцентричных актерах и лицедеях, есть в полной мере и у меня. Ей нравится Джонни Депп, нервный, истеричный и дерганый типаж, так  я совсем иной, и совершенно внешне не похож. Как мы выбираем друг друга? Что в голове у бабы?

Вечер обсуждения с Авокадо и Йогуртом мы посвятили этим же самым вопросам, сильно заинтересовавшим нас, судя по тому, как сходу пошел разговор. Йогурт, не стесняясь, подсел ближе, и мы сидели на одной стороне угла, все втроем, в одну линию, пока не появился кальян. И я понял, что мы никакие не альфы. Потому что неправильно занимаем пространство-когда раздевалка на троих- каждый займет по углу, а в мужском туалете станем через один писсуар друг от друга. А здесь- почти в одну линию. Но это так. Невербальные жесты, которые мной сразу считываются.

Мы, действительно, как-то поделившись наболевшим, сблизились, как бывает, когда люди выкладывают друг другу свои карты или открывают тайны, поведав о наболевшем. Йогурт, которого первый раз видел в сауне, где мы встречались с ребятами, когда он со знанием дела рассказывал про европейские дальние страны, в этот раз мне показался гораздо приятнее, несмотря на определенный элемент недоверия, присутствовавший с моей стороны, скорее, основанный на его портретном сходстве с Вадимом Галыгиным. Человек, который прошел суровые и серьезные испытания, которые другие еще не преодолели, невольно смотрит на других глазами знатока и бывалого, как Пряня, у которой всегда есть ответы на все вопросы. Все эти заучманы, ботаники, зазнайки-самоучки, которые обязательно вставят «пять копеек» своего экспертного мнения. Я, как модератор встречи, сказал Авокадо: «У тебя есть особое мнение, можешь его выразить». «Давай кто-то из нас скажет один» -сказал он доминантно, когда я невежливо его стал перебивать. Я принял это, хотя действительно было не тактично с его стороны, тем не менее, я дал ему выговориться, тогда как, по сути, вел разговор с Авокадо до прихода Йогурта, и потом уступил ему, сам отойдя в тень.

Я только было тактично и аккуратно, чтобы нечаянно не вспугнуть, заговорил, не называя имен, про Каратиста и про Крестного, как не «до конца» нереализованных отцов, у которых родились пока только  девочки, как появился Йогурт. Я говорил с видением отца мальчика, и я хотел послушать отца девочки. Без лукавства, потому что Ангеллону я такой вопрос явно не задам, а с Исповедником мы эту тему только начали обсуждать, и он зарядил про намерение усыновить мальчика-потому что две дочери с женой это «предел». Хотел узнать заодно и как Авокадо относится к своему отцовству, и считает ли он, что хочет, чтобы жена родила ему сына, мальчика, есть ли у него на повестке дня. Конечно, хочет, просто не ответил внятно и утвердительно, поэтому о таких вещах, может, и не совсем удобно говорить- слишком глубоко заложены такие желания. Он, скорее, думал, что я экстраполирую примеры других уже состоявшихся отцов, у которых сына не было в жизни, но которые уже точно не попробуют иметь детей, чтобы попытаться родить сына, а у него есть шанс пробовать и делать это заново. Просто он более настроенный и ориентированный на семью и детей из моих друзей.

Когда мы уже все вместе обсуждали тему кальяна и курения, я понял, что время этого увлечения для меня тоже прошло, есть определенный опыт и мнение, и в чем-то мы стали одинаковыми во взглядах, и поэтому важно было, что беседуя, можно было сопоставить и сравнить, когда ты находишь что-то общее с человеком, когда ты не знал ни зону его вкусовых предпочтений, ни интересов, мнения, которого не ожидал от него услышать. Сама наша встреча показалась не случайностью, в том плане, что кроме нас, никого не оказалось- а пришли, как на подбор, самые сознательные. Мы встретились только втроем, но пообщались продуктивно, на что я сказал Авокадо: «Как в школе, где учитель просто более полно позанимается с другими учениками, больше внимания уделяет». И в этом есть преимущество, что работает не на большую аудиторию, а, сосредоточившись на отдельном ребенке, делая его конкретно лучше. Такое количество эфирного времени, которое получил каждый из нас, несомненно, шло нам на пользу. Интересным было, что Авокадо сказал, что соврал мне тогда в азиатском кафе, а жена ему подыграла, и вместе они меня «развели», насчет того, что она его вторая жена с тем же именем. Она тогда не поднимала глаз, и они не признавались, как заговорщики. Я говорил, что нет, не может быть, таких совпадений не бывает, что я  даже построил на этом какую-то тенденцию, что у него в башке была ментальная установка найти похожую бабу. Но, в то же время, я вижу, как недостаток информации позволяет мне строить какие-то ложные предположения и догадки. Сколько таких же ключей ложных, лже-ключей, принятых мной за настоящие, привели меня к неправильным выводам. Как он мне сказал резко: «Да с чего ты взял, что люди одиноки! Ты прочитал газетную статью, и как ты подумал, что там изложена правда? В какой газете?»- накинулся он. В «Комсомольской правде», в «Московском комсомольце»? «Нет» сказал я: «В «Российской газете»». Читаешь статью,  убеждаешься, что это так. В физическом плане после близости люди достаточно быстро насыщаются друг другом, а не то, что детали изнашиваются. Именно я понимаю, что такой человек, как всегда, не может быть интересным». А сам вспомнил другую встречу десятилетней давности. Когда-то Буду! в кафе с Коганом после моего спора с газетой сказал, что мы в браке будем делать это реже и реже- и уже не по нескольку раз в день, а раз в неделю, а то и в месяц. Да, мы скатимся в рейтинге- амплитуде и частоте половых актов -до исторического минимума, и станем друг другу пустыми и неинтересными, и рано или поздно полностью охладеем- а когда-то пылкие влюбленные –а когда-то и будет совсем невмоготу. Так Буду! первый озвучил, что люди после брака будут меньше и реже спать друг с другом, как будто он хотел нас подготовить заблаговременно к этой мысли. Но его слова звучали не как предостережение, проклятие или сглаз, суровые в своей простой и хищной беспощадности безвозвратной необратимости старения и истощения. Вопрос был один и его невозможно было выразить иначе. Все предопределено. Неизбежность. На сколько нас хватит?

Даже встреча с ребятами не была лишней, меня многим зарядила, и многому научила, оказалась важной и полезной. Я понял, что должен внимательнее относиться к Жене, на порядок более внимательно, и не должен ничего игнорировать в наших отношениях. Я тоже стал замечать, что они отчасти и правы, что я в «группе риска», когда я спросил их мнение со стороны на эволюцию аватарок Фреда, но просто их роль была в том, что они не постеснялись озвучить это, проговорить вслух то, о чем бы я постеснялся и подумать. Ребята озвучили, что какой-то период не целовали жен в губы –просили и даже требовали жен об этом. И получается, что так угас интерес и пылкость чувств у многих, или был утрачен на время, если в этом открыто  не постеснялись признаться и публично говорят, распространяются на тему с посторонними, значит, что серьезная проблема, утрачена свежесть и искренность чувств, живость и непосредственность, ушло искрящее, пришла рутина и обыденность. И они также не знают ответа, блуждают во тьме, ориентируются по книгам, по описанию. Еще размышляют, советуются и делают выводы.

Вначале своего спича про чат «зачем делать первый шаг, за которым не следует второй?», намекая на непоследовательность действий и поведения, который вызвал у ни резкий отклик, я сказал ребятам, что просто в прошлый раз тоже поднял и затронул эту тему, просто все стеснялись на эту тему говорить, не то, что люди уже настроились использовать свой член, как шланг. Вовсе не поэтому. Просто я сказал, какой прок и толк в том, чтобы выкладывать голых баб в чат, когда никто не реализует своего намерения «сходить налево», и не сделает дальнейший шаг. Ради эстетического удовольствия, ради чего тогда они это делают? Ну, таких четких, сформированных позиций, чтобы они были аргументированными и стали убеждениями, я не услышал. Я не видел того, кто бы поручился за свое мнение, который бы сделал его фактологически основанным и аргументированным, что можно было бы уважать и самому «брать на вооружение». Наверное, и в жизни так слушаешь, что все говорят, нахватываешься тем, что все говорят, собираешь и аккумулируешь разные знания, а потом трансполируешь все, что успел уловить от всех. Так всегда Авокадо делал это не готовый к семинарам и к практическим занятиям. Ты можешь не быть экспертом, но ты можешь обобщить, и взять лучшее от всех, резюмируя за всех, и не разделяя ничьих взглядов и мнений. «Подмахнуть «сразу всем, резюмировав и повторив чужие мысли и мнения, за неимением своих, собственных. Авокадо не ожидал от меня, что я, впервые буду слушать, а не говорить, что само по себе было удивительным. «Я превратился в слух»- сказал я. В этом была не только решимость, а предрасположенность, настрой, который готов делать и легкомысленные поступки.

Интересно было видеть в ипостаси ораторов, постоянных говорящих, болтающих без умолку, Авокадо (который во время учебы был не таким уж и словоохотливым и многословным) и Йогурта. Здесь я не привык к тому, что молчу и внимательно изучаю собеседников, как они говорят, какие характерные жесты, и сам их сканирую и считываю- говорят ли они мне неправду и выкладываются ли при этом начистоту, есть ли у доверительность, и есть ли у их открытости какие- то заповедные зоны и барьеры, дальше которых парни не пустят, какими бы не были перед ними  угрозы их личному внутреннему миру и душевному спокойствию. Так, Авокадо на несколько вопросов про прежде сожительствующую с ним телку категорично и безапелляционно сказал, что он просто снял с ней вместе хату, но с ней не спал, зато она его «спасла». Йогурт: «Как не спал? Тогда как твой брат, говорил, что спал. Шнайдер сказал тоже, что спал». Он мотнул головой, и сказал, что нет, но яростно отбиваться и решительно опровергать не стал. Присягать на Библии мы его не заставляли. Наверное, так как бы ответил, если бы еще и жена спросила. При этом я понял, что человек, у кого что-то есть, что он ценит, не будет разбрасываться словами, ради своего рейтинга, чтобы показаться крутым, рискуя тем, что может «пролить свет» на его неблаговидное поведение, скомпрометировать его  жареными фактами, «с душком». Даже тем, которые содержат хоть какой-то минимальный, но потенциальный риск их отношениям, такое, как оправдание измены, и вообще, измена, измена после измены, как ответная месть, непреложная, как закон Талиона, какие-то темы, насколько они на них зафиксированы, что дают им ход дальше, что задумываются, что «слово не воробей», мысль материальна, и при этом не стоит «играть с огнем», как те люди, которые прошли определенного рода рубежи, и строили свое личное счастье, много теряли, и прошли, в конечном итоге, в этой борьбе, что-то для себя лично почерпнули, выстояли, потеряли, может, это даже укоротило их жизни. Задаешься вопросом, почему все так сложно, потому что не может быть априори так легко. Для них любовь это качели, противоречия, извечное противостояние, столкновение стихий, выяснения отношений, дикий труд быть с любимыми открытыми и откровенными. Это две воздвигнутые реальности того, какими мы сами себя хотим преподносить, и чего мы стоим, и в этом раздвоении, между реальными и кажущимися, в этом противопоставлении, кальке из разных матриц и парадигм, мы хотим еще умудриться быть счастливыми, желанными, нужными и востребованными. И это и есть наша задача, все уместить в себе, как в сообщающихся сосудах, все загадки и ключи, все отгадки и проекции, все в серпантинке Мебиусе, и во всем оставаться цельными, намешанными, как в дамской сумочке и одновременно затерянной Атлантиде, которую нужно извлечь на поверхность. В этом Мебиусе, где все перепутано, где никто не найдет конца и края, в этих серпантинах и последовательности, логичности и стройности передачи, наши судьбы, как корабли, застрявшие на отмели, животные и дары моря, выброшенные на берег, ждут свой участи, и не ясно, чего еще ожидать от политиков и будущего, мы все стали предсказуемыми и учеными, битыми картами, но не знаем, как сама жизнь нас развернет. Все мы выброшенные рыбы на берег, которые ждут того, кто забросит нас обратно, в наши стихии. Мы ждем избавления, мы ждем решения, мы хотим ускорить наступление позитивных событий, и мы ищем себе товарищей, соратников и братьев своему духу, а не пособников, подельников и соучастников в этой эфемерной погоне за мифическим, достижимым, насущным и благословенным.

Уже под завершение вечера встречи Авокадо начал было рассказывать про благодать. Он подчеркнул, что общения между нами, не в пример, на порядок стало больше. Я говорю: «Как стало больше, а что в училище мы не общались с тобой? Мы же вместе на концерты ходили, ездили в походы, были на Медвежьих озерах, в Шаховской!». Он так махнул рукой, как будто это не было главным, он не поддерживал к этому интереса или это было маловажным.

Без вчерашнего общения, я бы не понял, что происходит. Ценой лишних и многих усилий мне тяжело далось это знание. Через испытание на прочность, я прочувствовал, в полной мере, даже какое-то физическое избыточное напряжение. Только путем труда и наблюдений,  все естественно в своей силе, простоте и тяге притяжения. Вот есть препятствие, которое ты смог преступить, и нашел в себе силы отказаться, и все равно к нему возвращаешься. Вот ты не взял, жалеешь об этом, хочешь «возвернуть все взад», вернуться, проецируешь себя. Тогда остановился, а сейчас хочешь «на полную катушку». Передумал, был непоследовательным. Все приходит со временем и с возрастом, более болезненно. Все работает, как привыкание, чем чаще, тем больше, просто привыкаешь. И это свойственно, это привязывание, ты адаптируешься, каким бы ты крепким, прожженным и твердым характером, как кремень, не обладал. Все властно над тобой, и имеет удесятеренную силу снежного кома, который успел накопиться за это долгое время, пустого и бесполезного ожидания, а дальше будет еще сложней и труднее, это как ветрянка, которой если не переболеешь вовремя, и теперь она проявится с более тяжелыми последствиями, и может даже оставить шрамы и рытвины на лице. Раз не «нагулялся», потом прорвет наружу, даже если прежде были простые и пустые порожняки, и ты осознал их текучку и скоротечность, а «текучка» тебе была не нужна, понимаешь саму магию обмана и заманухи. «Трогаешь после того, как смотришь» вопреки утверждениям Аль Пачино в «Адвокате дьявола». Как с Песцом было «не смотреть», с Нос было «смотреть, но не трогать», с Feeling уже «трогать, но не брать». Как никак, уже прогресс. Сколько это еще могло продолжаться, чем могло завершиться? «Брать, но не увлекаться? Брать, но не терять головы?». Брать без чувств, не придавая значения свершившимся фактам, «оставляя годы позади», как Легостаев и Польна дали формулу: «оставаться ждать и петь»?

Тебе дозволено прикасаться не случайно, непроизвольно, а намеренно, испытывая себя, ходить по лезвию ножа, по самому краю. Заходишь еще дальше, и чем еще готов поступиться? Просто раньше это было предосудительно и непозволительно, но теперь ты отдаешь себя, не чувству, но искушению, отдаешь себя, пядь за пядью, хочешь пробовать снова и ошибаться, пускаешь все на самотек, удерживаешь себя, когда надо было держаться и контролировать себя,  видишь всю работу искушения над тобой, как оно тобой «крутит-вертит», заполняет все твои мысли, вовлекает в ненужные мыслительные процессы, и заполняет, как пустоты и поры, всю твою черепную коробку, все мысли отвлекают от самого главного, твоей задачи и призвания, ты храбришься и хочешь почувствовать себя альфа-самцом, все мысли отвлекают от значимого. Искушение переориентирует и перепрофилирует тебя на себя. Ты видишь, как «привычный мир рушится», как только в твою биосистему подселяют лишних жильцов, организмов и новых постояльцев и обитателей. Все усложняется в разы, искушение становится многоуровневым. Есть только малоприятная история, которая тебя вряд ли устроит. Все это в кальке проекций, и нужно рассматривать все неразрывно, только наложением одного на другое, видеть как Белочку, Feeling и Марсианку. Искушение как наваждение, которое рассеется, которое легко сойдет, но ты на нем все равно фиксируешься, тогда как тебе это вовсе и не нужно, и ты можешь вполне обойтись без этого, но оно переманивает тебя, привлекает, делает свою грязную работу, и оно паразитирует на тебе. Тебе не нужно поддерживать брошенных, ненужных, лишних и покинутых людей, которые воспряли духом от твоего к ним внимания, как цветы, отошедшие после целительной росы, от невостребованных и неактуальных, и на кого хочешь тратить свою жизнь, разбрасываться и своим драгоценным вниманием и временем, нужно посвящать время стоящим вещам, а не торпедировать снова, без расчета на взаимность. Это испытание уже проходил неоднократно, высоту эту брал, на эту вершину уже восходил, и опять возвращаешься к началу и исходной своей позиции и точке твоего маршрута, к подножию горы. «Чтобы увидеть гору, нужно отойти».

Раньше можно было бы объяснить происходящее как «ввод в искушение», ситуативное, случайное, объяснимое только стечением обстоятельств. Сама ситуация тебя бы соблазняла, как «вора рождает возможность украсть». Здесь же ты идешь на нее намеренно, сознательно просчитывая риски, зная, что неизбежно что-то произойдет и есть боязнь утратить аккуратность и осторожность, становишься предельно настороженным и сфокусированным, сконцентрированным. Поэтому в молитве прямо и говорится: «не введи нас во искушение»,  потому что тяжело совладать с искушением, не отдать ему перевагу и перевес, зная, что оно априори сильнее тебя, у него мощная система лоббирования, а человек существо безвольное, хилое и слабое, как «тряпичный волк»- как меня дразнил во время совместной учебы Авокадо.

Говорил с Дядей с 15.00 до 15:06. Я сказал: «Вы ходите в лес?». Он сказал: «Да, я такой ходок!». Я сказал: «Вам там за городом дает силы сама природа. Пусть даст вам Бог сил подняться и стать на ноги, выздороветь, чтобы силы к вам вернулись. Пусть вам прибавится, всего вам наилучшего, вам и вашей семье». Он спросил, как Сын. Я сказал, что бегает, носится, также как и вы, на даче, на природе, проводит время. Тут я искал, как могу помочь ему в ситуации, ведь своими словами не отдать дань и долг, а только действиями и добрыми делами. Только так, понимая, как ему трудно управляться и насколько это тяжелое испытание, желаешь, чтобы побыстрее стал на ноги, и пусть Бог приблизит этот день и ускорит его день выздоровления. Только молился, а это подчас ценнее и действеннее любых лекарств, панацеи и медикаментов, лечебной физкультуры и физиотерапии. Словом я могу многое, могу и словом лечить, как могу воздействовать и влиять мыслью, обращенной к Богу. Во мне кровь священников из второго колена. В этом есть путь к спасению. Слово исправляет наши отношения, и слова все портят и обрушают. Важнее недосказанность,  как говорят, «поэтому иногда и слов много». Наша цена это цена нашего поведения, что мы делаем, реальные поступки, а не словоблудие и разглагольствование, и в выборе того, что мы говорим, чтобы оно не имело расхождений с действительностью.

31.07.2016. Нос, которая родила девочку-которая теперь с именем моей жены. Нос не стала париться со сменой собственного имени, как прежде собиралась, и родила дочку со счастливой судьбой сразу, без заморочек. Жена интересно реагировала. Я сказал: «Ну ты поняла, что не одна такая?!»- так я сказал многозначно, как будто играя или обламывая одновременно- так тяжело догадаться, к чему я клоню, как будто нашел другую. Она тупила. Я сказал Нос: «Ну что ты делаешь?! Ты нас вяжешь этими нитками, видишь, как мы связаны!». С ней мне было просто понять, как много мы значим друг для друга. Все, что тяжело передать простыми и доступными словами. Ее муж, с полным именем, составленным из моей фамилии, имени Буду!, и дочка с именем моей жены, только по отчеству, как если бы она родилась от Буду!- ее первого мужчины. И думаешь и паришься на этой счет, или мы так сильно впечатлили ее, или мы значим так много для нее. И думаю, что все составилось и совпало, паззл сложился и без моего произведения. Имя как трибьют всем нам, самым дорогим и любимым для Нос людям. Полная иллюминация. Сразу все становится ослепительно ясным и предельно понятным.

С Нос все выглядело так, как новый поворот. Вот ты пишешь книгу, считаешь свой труд оконченным и завершенным, подойдя к «логическому завершению» и результату долгих усилий, как тут появляется новая инфа, и опять за ней неизбежно идет новая переоценка -срочная, немедленная, безапелляционная и необратимая. И ты  рад этой задержке сочинения. Тому, что новая инфа обогатила его и сделал его много лучше. Я счастлив, что произведение не закончилось на Крестинах, продвинулось до Марта, я ввел экскурс в историю, чтобы показать, как мы все познакомились, и с чего мы начали, и было видно в перспективе- и развитие и эволюция.

После каждого события наступает неизбежная переоценка, после всего сделанного, сказанного, как в затягивающей компьютерной игре в шарики, где их совпадение на одной линии, и последующее стирание меняет картину в последовательности и расположении шариков разных колеров. И здесь также- все меняется от трактовки событий и интерьера интерпретации ситуации. Мы вольны обсуждать все в таком русле- какими угодно плохими всех и вся преподносить, чтобы находить себе оправдание, но при этом неустанно продолжать обвинять других в скрытности, недобросовестности, изменчивости поведения. Насчет переоценки. Я хотел написать, что переоценка неизбежна. Возьмите и почитайте ту же оценку Бородинской битвы Наполеоном сразу после сражения, немного погодя, потом спустя время, когда он утратил императорский пост и былое величие, и когда уже пребывал в опале на Острове Святой Елены. Да даже его завещание-много раз переписанное-показывает, насколько изменчива человеческая порода, что жизнь и борьба никогда не заканчивается, каждая новая встреча или событие это раунд, это «и вновь продолжается бой!». Это нова смена событий, новая веха. Как Загребельный пишет, что «Диво не переведётся никогда»

Переоценка неизбежна, и зависит от того, в каком состоянии мы пишем- разрушенные и подавленные морально и разочарованные, или когда мы бодримся, когда мы мотивируем себя на лучшее. Когда мы полны сил, или когда силы нас покинули. Совсем по-разному, все зависит от самоощущения в тот момент, когда ты чувствуешь и пишешь.

Ты видишь новые горизонты и сразу ловишь многозначные смыслы, что она думает о нас, что вкладывает в это имя, когда ищет ребёнку лучшую судьбу или строит с нами мысленные мосты и проводит незримые нити, пристегивая нас стежками все ближе. Как мы ни защищаемся, мы также ранимы и уязвимы. Как она все для себя осмыслила и расставила в приоритете, что она в чем-то такая же запаренная, как и мы. И я хотел, чтобы она прочитала «Zoom» раньше, чем, может, «Zoom» прочитает и сам Буду!. Это кто-то должен был написать, даже не имеющий писательских талантов. Кто-то должен был отдать долг нашей юности, времени, месту, людям. Они просят меня-эти места и голоса их звенящей молодости, зеленой кареты весны. Это кто-то должен оценить- очень близкий, кто-то настолько близкий, как друг, который хорошо тебя знает, который тонко чувствует, хоть тонкокожий и теплокровный. Человек, который сможет всех оценить. Как Путин уверенно, складно и интересно, в свое время, сказал, что ему «неинтересно читать книгу про себя, потому что он про себя все знает и сам».

В истории с Нос важно, что люди приходят разными путями и дорогами, но неизбежно к одному и тому же результату и неизбежному финалу, как долгожданной до боли предсказуемой развязке. Выводы напрашиваются сами собой,  приходишь разными путями к одним и тем же докучным мыслям. Просто то, что короткие бедовые дорожки идут на кривых изогнутых длиннее остальных. Ты путаешься, ищешь  выходы и ответы, как будто собираешься влезть на самое высокое в твоей жизни дерево. Ты смотришь на корневую систему поваленного дерева, и видишь все сплетения и понимаешь, как все сложно и запутанно устроено, и схвачено в нескольких местах, цепко спаянно с землёй, песком, камнями и сильно прихвачено этим «припоем». Нос, она женщина слабая и хрупкая, как моя тетя Алла, которая по рождению тоже поименована, как Нос. Человек с загадочным происхождением, чья жизнь опутана такой мистерией. Человек, оставляющий после себя так много загадок.

Переоценка. Вот наступает момент, и чтобы ты не делал, мысли начинают сгущаться, как кипящее молоко, когда пойдёт восходящая поднимающаяся пленка -она начинает расти пузырями, подходить к краю кругами кипящих пузырей, которые начинают ухватывать друг дружку, превращая разрывающийся пузырь в широкополосное клокочущее ожерелье пузырей, обрастая взаимным движением, цепляя по новой связки гирлянд, дополняя импульсы своим нарастающим гипнотическим свингом, охватывая всю поверхность танцем. И паззл складывается!