Не молись в парной, Матильда!

Как только наступал первый адвент, Матильда Янсен тащила своего Алекса в церковь. Она круглый год не пропускала ни одного воскресенья и ходила туда без мужа, со своими подругами.

Картина резко менялась, как только наступало первое воскресенье декабря. Неизвестно кто и когда ей это внушил, но она вдруг решила, что в декабре без Алекса все её молитвы не пойдут в зачёт. Проклиная весь свет, Алекс тащился со своей дотошной супругой через весь город к евангелическому храму и думал о том, как бы поскорее пережить всю эту обедню. На этот раз всё было иначе. Кончалось Рождество, и Матильда тащила мужа на последний молебен:

- Ещё раз и ты на целый год свободен.
- Послушай, в Каракокше я вместе со всеми со сцены вопил „Бисле Ленин тёлыгар“, чтобы тебя с работы не выгнали, ну а здесь-то кто нас туда гонит!
- Ты ничего не понимаешь, а не понимаешь ты потому, что вместо церкви ходишь в сауну.
- В библии сказано, что перед храмом положено пропариться.
- Не пропариться, а омыть руки свои и ноги свои.
- Вот-вот, сауну надо прямо около церкви поставить.
- Идиот!
- Или церковь перед сауной.
- Я и говорю, что идиот.
- И я бы там всем твоим подружкам ноги омывал.
- Я и говорю, что иди…
-А я вот пастору сегодня пожалуюсь на тебя. Как никак я твой ближний и ты должна меня возлюбить как саму себя и даже больше, потому как я муж твой...

Перепалка прекратилась у входа в церковь. Матильда пошла как всегда вперёд уверенной походкой и села на свободное место в третьем ряду. Алекс со смиренным видом присел рядом с ней. Эти полтора часа ему надо было пересидеть. На стене около кафедры висела доска объявлений, на ней числа - номера церковных песен, которые предстояло в этот день пропеть.

Между песнями пастор как всегда прочитал проповедь и устроил со своими активистами своеобразный литмонтаж. Активистам то ли неохота, то ли некогда было выучить свои слова, и они прочитали их по бумажке, правда с глубоким выражением. Время от времени надо было вставать и хором молиться.

У Алекса такие дела плохо получались: за всю свою жизнь он так и не выучил гимна Советского Союза, интернационал запомнил лишь до середины, с молитвами было не лучше. В Каракокше на собраниях Алекс донимал партийного секретаря нелицеприятной критикой. Секретарь мстил ему за это и регулярно вызывал на ковёр. Алекс понимал, что идёт на партком как Дон-Кихот на мельницу и всё же не сдавался.

С пастором всё было не так. Пастора критиковать вообще было немыслимо. Это сильно расстраивало Алекса. Пастору почему-то вот можно было говорить с амвона всё что вздумается, а Алексу ответить на это нелицеприятной критикой нельзя. С другой стороны, в этом было много положительного - пастор не интересовался мнением Алекса и не собирался вызывать его на ковёр.

Когда Алексу делать нечего он предаётся мечтам. Голос пастора теряется под куполом храма и уносит душу Алекса далеко-далеко в Каракокшу, в сельский клуб:

- Товарищи прихожане, в то время, когда вся наша страна, весь наш народ находится на пороге нового тысячелетия Алекс Янсен, брат наш во Христе, молитву мямлит, до сих пор её не выучил, библию не читает, на собрания не ходит, взносы не платит, выйди- ка, Алекс, сюда вот, на амвон и отчитайся за истекший период.
- Да я же регулярно, вон у Матильды спросите...
- А расскажи-ка нам, брат Алекс, как ты работаешь над пополнением  наших рядов! Вон в пятом ряду уже почти никто не сидит. Если так дальше пойдёт, то ты ведь в своём третьем ряду один со своей Матильдой останешься.
- Да, это верно, ряды наши тают, а кто виноват! Я сколько раз предлагал построить здесь во дворе сауну, а вы, пастор Хансен, даже ухом не повели. Не любите вы критику, господин пастор!
- Критика унижает человеческое достоинство, а оно, брат Алекс, даже по Конституции нашей неприкосновенно.

Матильда толкает мужа в бок и возвращает его с небес на грешную землю. Жертвенник идёт по рукам и приближается к Янсенам. Алекс хлопает себя по карманам, опять мелочь забыл. Матильда высыпает мужу в руку горсть монет. Алекс оставляет серебрушки себе, а медь высыпает в мешочек. При выходе из церкви пастор трясёт Алексу руку и желает счастливого выходного дня. По дороге домой перепалка между супругами продолжилась:

- Ну неужели трудно одну молитву запомнить!
- Важна не форма, а содержание. Я может больше твоего каюсь.
- В чём ты каешься! Чего опять натворил!
- Не жалею, не зову, не плачу, всё пройдёт как с белых яблонь дым...
- Алекс у тебя же такая память!
- Матильда, я уже пятый год хожу с тобой в церковь...
- Раз в неделю и то только в декабре, а декабрь раз в году.
- А ты ни разу не была со мной в сауне.
- Ну и что!
- Да ничего. На следующий год ни разу не пойду в церковь, если не пойдёшь со мной тридцать первого в сауну.
- Одурел, на эти деньги в Париж можно съездить!
- Ну давай поедем в Париж.
- Давай поедем!
- И там сходим в сауну.
- Ты заколебал меня со своей сауной!
- А ты меня со своим адвентом.

В последний день уходящего года Янсены собрались в Акваланд. Матильда смутно представляла себе как это она будет при чужих мужиках догола раздеваться.
-Ты главное не теряйся и не обращай на себя внимания.
-Может я в столовой останусь!
-Тогда я в церкви на крылечке посижу.
-А вдруг меня там кто-нибудь узнает!
-Навряд ли. Тут клиентов побольше, чем у твоего пастора. Тысячи! Встретить знакомого - шансов мало.
-А вдруг!
-Не съедят. Раздевайся скорее, чего ты тут стриптиз устроила, ведь смотрят же! Да не жмись ты, сейчас все на нас пялиться будут.

Матильда обмоталась по примеру мужа широким полотенцем и поплелась за ним по просторному залу к стеклянной двери. За дверью был небольшой двор с бассейном. В бассейне ледяная вода, а в ней русалка плещется. Вокруг бассейна стоят три избушки на куриных ножках.

-В первой можно медитировать, во второй травы лекарственные, дышать настоем можно, а в третьей вес сгонять. Куда идём!
-Мне всё-равно.
-Тогда идём в третью.

Зашли в предбанник сняли пляжные шлёпанцы и двинулись в парилку. Там в невообразимой жаре на полках сидела целая дюжина голых мужчин и женщин. Зашли, поздоровались. Нижние две полки были заняты, на верхней третьей полке между тощим дедом и юной красавицей было свободное пространство. Его как раз хватало на двоих.

Алекс невозмутимо пробрался через каких-то патлатых татуированных кикимор прямо наверх, к Василисе Прекрасной, и расстелил там своё полотенце. Матильда не знала куда глаза девать и уже было собралась бежать обратно к своей одежде, но одеваться в зале одной, без Алекса, при голых мужиках ей тоже было страшно. Сидящие внизу богатыри Илья Муромец и Алёша Попович слегка раздвинулись, давая Матильде понять, что путь наверх для неё свободен.

 „Господи, прости мою душу грешную“ - прошептала Матильда и протиснулась между богатырями наверх к своему Алексу. Перед носом у Кащея Бессмертного она сняла с себя полотенце и уселась в чём мать родила поближе к мужу. Кащей был весь обвешан металлическими кольцами. По одному кольцу в ушах, два в носу, три на брюхе, а между ног целая связка цепей.

На стенах висели градусники, гигрометр и песочные часы. Резной транспарант предупреждал: „Не потей на полку!“ Кащей Бессмертный глянул на развешанные по стене приборы поднялся с полки гремя своей железной сбруей и кликнул клич:
-Время вышло, мои дамы и господа!

Тут все кинулись на улицу в ледяной бассейн и Янсены остались в парилке одни.
-Господи, прости мою душу грешную, куда я попала.
-Ты хотя бы в парной не молилась, Матильда.
-Молиться можно всегда и везде.
-Можно, но не нужно, ты просто сиди и потей.
-Сраму с тобой не оберёшься. Как только я могла на это согласиться!
-Ты украла что-нибудь? Сматерилась? Возжелала жену ближнего своего? Не пойму греха твоего, Матильда. В чём проблема?
-Да ни в чём.
-Ну вот, сиди и потей на полотенце, здоровья набирайся...
-Увидел бы меня сейчас пастор Хансен в таком виде, что бы он мне сказал.
-Он бы тебе сказал: „Здравствуйте, госпожа Янсен! Как дела? Давно сидите?“
-Идиот!
-А ты ему в ответ: „Здравствуйте пастор Хансен. Всё окей, ещё минуточку потерпим и выскочим на улицу."
Янсены ещё долго бы перепирались, да тут дверь вдруг открылась, и сам пастор Хансен предстал перед ними в белом махровом халате:
- Какие люди! Фрау Янсен! Господин Янсен! Здравствуйте! Как дела? Давно сидите?
-Э-э-э... А-а-а...

Янсены онемели от удивления. Первым пришёл в себя Алекс, он толкнул в бок свою супругу, у той душа уже успела полностью спрятаться в голых пятках. Матильда ляпнула самое последнее, что оставалось в её опустевшей со страха голове:
-Здравствуйте пастор Хансен! Всё окей, ещё минуточку потерпим и выскочим на улицу.

Пастор снял свой халат и расстелил его на то место, где только что закалял на жаре свои кольца Кащей Бессмертный.
- Что-то я Вас, пастор Хансен, здесь ни разу не видел. Чем объяснить такой визит?
- Так Вы же, господин Янсен, сами меня всего с ног до головы раскритиковали. Вот и решил взглянуть на Вашу сауну.
-Знаете что, пастор Хансен, это не моя сауна, был бы Акваланд моим, я здесь вместо этой избушки церковь бы построил.
- Так-так. Понятно. И каждое воскресенье вместе с женой ходили бы в церковь париться.
- Я бы за неё парился, а она бы за меня молилась, а Ваша церковь...
- Это не мой храм, господин Янсен. Был бы он моим, то Ваших взносов даже на отопление бы не хватило.

Матильда сидела вся вспотевшая между спорящими мужиками ни жива, ни мертва, её душа медленно возвращалась из пяток на своё обычное место:
-Всё, наша минуточка кончилась. Алекс, мы выходим.

Янсены кинулись на улицу под ледяной душ, а из-под душа в бассейн, прямо к кикиморам болотным.
- Ой, какая холодрыга, бр-р-р! Слушай, когда ты успел его раскритиковать, вы же с ним не встречались?
- Как это не встречались, а в церкви.
- Так ты же там молчишь как рыба об лёд, ёкэлэмэнэ.
- Может он телепат, опэрэсэтэ.
- Не знаю, не знаю...
- Всегда всё знала, а теперь ничего не знаешь Ты лучше подумай, как в церковь-то снова пойдёшь. Ещё мину-у-уточку! Поте-е-ерпим! Не дала с человеком пообщаться. Он к нам всей душой, а ты к нему своей голой попой.
- Всё. Не пойду больше в церковь. Дома буду молиться.
- Не спеши Матильда, зайди в зал и посиди там у камина, а я пойду с попом пообщаюсь.

Алекс зашёл в третью избушку. Пастора там не было. В пустом углу насвистывал Соловей-разбойник.
- Где он?
- Кто?
- Ну тот, мужик в белом халате!
- Не видел никого.
- Ты бы тут не свистел, медитируют не здесь, а в соседней избушке.
- Окей, окей, не буду...

Алекс пошёл в зал к камину. Акваланд готовился к сочельнику. Между голых тел сновал с мороженным Санта-Клаус, мимо прошли кикиморы с бенгальскими огнями, за ними позвякивая своими кольцами тащился Кащей Бессмертный.
-С лёгким паром - сказала Матильда.
-Спасибо-сказал Алекс и плюхнулся на скамейку рядом с женой.
-Ты что-нибудь понимаешь!
-А чего тут понимать-то, Новый год скоро вот и начались всякие чудеса. Сейчас ещё по разу в каждую избушку сходим и поедем домой. Не в бане же нам Новый год встречать, верно Матильда!