Встречи с учителями родной школы

Сейчас, когда мне исполнилось  70 лет,  все чаще и чаще приходят мысли о прожитых годах, об интересных встречах с людьми, которые что-то значили в моей жизни.  Многих,  жизнь разбросала вдали от моей малой родины,  поселка на севере Хабаровского края, который сами жители называли прииск Херпучи.  Там прошли мои детские и юношеские годы, там я закончил школу.  Вот о людях, которые долгие годы работали в местной школе, и большинство из них ушли в мир иной, мне хочется напомнить моим землякам, одноклассникам. Тем более что некоторые фамилии, которые я буду упоминать, большинству моих земляков неизвестны. И не потому, что они мало что сделали, просто жили давно, и кое-кто из моих сверстников о них может и не помнить.  Чаще всего встречи с этими людьми происходили в краевом центре Хабаровске, куда  многие учителя уехали после выхода на пенсию, после 30-35 лет жизни на севере Хабаровского края. Кто-то купил частный дом, кто-то кооперативную квартиру, а кто-то вместе с работающим мужем получил служебное жилье.

С некоторыми из них жизнь нас разбросала на долгие годы, и эти встречи были случайными.  А с кем-то мы и не расставались на долгие годы, потому что мои родители и эти учителя были дружны еще в нашем поселке и составляли одну компанию. И сначала я хочу рассказать о трех семьях учительниц, с которыми наша семья, и в первую очередь моя мама,  поддерживала отношения долгие годы уже после их отъезда из Херпучей. 

Кокорины Агния Иннокентьевна и Иннокентий Семенович. С ними мы прожила в одной квартире с 1943 года по 1963 год. Она - маленькая и полная в зрелом возрасте женщина, учительница русского языка и литературы в 5-7 классах. Он – высокий и худощавый,  вначале работал кассиром-приемщиком золота, по сфабрикованному  делу осужден на 30 лет лагерей, потом реабилитирован и до отъезда из поселка был директором местного клуба.  Приехали в Херпучи в 1933 году, и Агния Иннокентьевна стала одной из первых учительниц тогда еще семилетней Херпучинской школы.  За многолетний  труд награждена орденом «Знак Почета». Выехали в Хабаровск в 1963 году и жили в своем домике в поселке на окраине города.  О ней мной написано более подробно в повествовании «Баба Ага».

Их соседями по поселку, по улице Южной,  была семья Глотовых.  Они выехали из Херпучей на год раньше, купили себе дом, и порекомендовали  Кокориным купить дом напротив своего дома, когда тот стал продаваться. Нина Степановна были учителей русского языка и литературы, но иногда вела и другие предметы. А её муж Тимофей Георгиевич был радистом на прииске. Приехали они в конце 30-х годов, уже имея двух детей – старшую дочь Людмилу и сына Виктора.  Глотов прошел всю войну, имел два ордена Красной Звезды и медаль «За боевые заслуги», а жена с детьми ждала его с фронта и надеялась на встречу. И она состоялась.  Потом у них родилась дочь Татьяна, моя одногодка, с которой мы в детстве вместе играли и даже сидели на одном и том же горшке, когда учительская компания у кого-то собиралась.  Нина Степановна производила впечатление довольно суровой и неулыбчивой женщины, но хорошей хозяйки, которая могла готовить не только русские блюда, и бурятские, так как она была из этой народности. А дядя Тима был очень заводным мужиком, красивым тенорком пел самые разные песни в компаниях.  После их отъезда старая овчарка Глотовых по кличке Полкан стала жить в нашем подворье, распугивая своим видом всех желающих зайти в квартиру, лежа целыми днями на нашем крыльце. Но кроме больших размеров, она была совершенно безобидная, и многие знавшие это спокойно заходили к нам.

Но еще раньше из этой учительской компании уехала учительница начальных классов Странд Анастасия Игнатьевна, моя первая учительница. Это случилось, когда я закончил 3 класса, т.е. летом 1957 года. Её мужа,  Каменщикова Дмитрия Тимофеевича, который долгие годы был начальником местной пожарной охраны, перевели на работу в Хабаровск, и они уехали.  Я запомнил её как очень красивую блондинку с правильными чертами, которая очень красиво курила тонкие папиросы, что было очень редким среди женщин тех лет.  А её муж ходил в неизменной черной гимнастерке, подпоясанной  широких ремнем,  галифе и сапогах.  Они приехали в Херпучи тоже в довоенные годы, по крайней мере, на школьных фотографиях военной поры Анастасия Игнатьевна присутствует.

Я с родителями бывал у них в гостях в служебном одноэтажном деревянном домике на берегу Уссури, примерно в том месте, где сейчас стоит Дворец спорта «Ерофей».  Позже им дали квартиру в районе остановки «Заводская». И тогда все эти три семьи оказались жить в одном районе города, и стали часто встречаться. Особенно тогда, когда в Хабаровск во время отпуска в школе приезжала наша семья.  Так что со всеми этим учителями я по сути дела, и не расставался. Но потом уже в 80-е годы Глотовы уехали к дочери Тане в Новосибирск, в начале 90-х умерли Агния Иннокентьевна и Анастасия Игнатьевна, и компания распалась.  Но в моей памяти они остались, как на той фотографии, что я поместил на обложку.

А вот следующие встречи с учителями из Херпучей произошли уже намного позже, когда я уже работал в городской клинической больнице № 11.  И мой рассказ об одной из них будет более подробный.

Эта  встреча произошла  зимой 1978 года.  И произошла совершенно случайно.  В это день у меня не было дежурства, но заболел кто-то из врачей и заведующий травматологическим пунктом  Виталий Владиславович Янушевич, зная, что я заинтересован в дополнительном заработке, предложил мне это дежурство.

Несколько слов о травмпункте городской больницы № 11 Хабаровска в то время. Он занимал всего несколько помещений в торце здания стационара этой многопрофильной больницы.  Небольшая регистратура сразу у входа, из которой две двери в небольшие комнаты, где проводился первичный и повторный прием больных. Первичные – все, кто обращался в любое время суток с разного рода травмами – ушибами, ранами, переломами и т.д.  Повторные – это больные, которым уже была оказана первая помощь, как правило, с гипсовыми повязками. Они приходили только в назначенное время. Была еще операционная-перевязочная за кабинетом первичного приема и два небольших закутка для хранения разного имущества и мягкого инвентаря, гипса и т.д.  Через эти небольшие помещения за сутки проходило до 100 больных на первичный прием, и свыше 50 челочек на повторный.

Я к 17 часам, когда начиналось мое ночное дежурство, пришел в травмпункт и сменил работавшего в это время Янушевича. Он пожелал мне удачного дежурства и ушел домой отдыхать после 9 часов работы.  Пошли первые больные с травмами разных органов и разной тяжести.  Обычно в эти вечерние часы очень напряженная работа. Получив  необходимую помощь, больной выходил их кабинета первичного приема, а я продолжал оформлять медицинскую документацию на него.  Следующий больной заходил без приглашения, никакого табло или другой связи не существовало.  Я весьма часто, не поднимая головы от бумаг, не взглянув на вошедшего, приглашал его присаживаться к столу, а сам продолжал писать.  Так произошло и на этот раз.

Кто-то вошел в кабинет, поздоровался со мной женским голосом, я ответил и пригласил присаживаться на стул возле стола.  Но почему-то дверь за вошедшим пациентом не была закрыта,  и я слышал шум из регистратуры. Это было необычно, и я поднял голову. На меня  смотрели две пары глаз. Одна принадлежала невысокой и очень хрупкой женщине пожилого возраста, а вторая – высокому и полному мужчине в зимнем пальто, стоящему у открытой двери.  Что-то знакомое было в их облике. Мужчина  спросил меня:
- Вы Александр Константинович?
Это было удивительно. Никаких фамилий врачей, ведущих прием, на дверях не было. Я ответил утвердительно.  Мужчина продолжил:
- Я Красношапка Александр Борисович, а это моя жена Валентина Дмитриевна. Вы нас не помните по Херпучам?

И тогда я вспомнил эту совершенно уникальную супружескую пару.  Маленькая, ниже 150 см ростом и очень худенькая жена, учительница, и огромный рядом с ней, под 185 см ростом,  весьма полный  муж, работавший в системе торговли. Они жили в моем родном поселке еще в то время, когда я не учился в школе, но были друзьями моих родителей и  праздники и дни рождения отмечали в одной компании. Потом они уехали, и как я помню, контакты их с моими родителями прекратились. И вот такая встреча.

Но вести разговоры о жизни, когда  за дверью полный коридор больных, я не мог.  Я встал, поздоровался с Александром Борисовичем за руку и попросил его выйти в коридор. Потом осмотрел Валентину Дмитриевну. Я уже не помню, по какому поводу она обратилась в травмпункт.  Но мне хотелось у них кое-что узнать, и, оказав помощь, я спросил Валентину  Дмитриевну, не могли бы они немного подождать, когда я освобожусь, чтобы переговорить. Она охотно согласилась, сказав, что они живут вдвоем и их дома никто не ждет. Я попросил санитарку отвести обоих в кабинет повторного приема и посадить там.

Через какое-то время я завершил прием тех больных, что уже были записаны, и у меня появилось несколько минут свободного времени, чтобы переговорить.  Мы немного поговорили о жизни, я узнал их адрес и номер телефона, сообщил им, что мои родители полгода назад переехали в Хабаровск, и дал им адрес своих родителей.  Красношапка сказал, как узнал во мне сына их давних знакомых. Во-первых, услышал мою фамилию, а во-вторых, я похож на своего отца в молодые годы. Мы расстались, пообещав еще не раз увидеться в домашней обстановке.  На следующий день я поделился со своей мамой этой новостью, она сразу же созвонилась с квартирой Красношапки, а через какое-то время мама поехала к ним в гости.  Какое-то время  у меня не было возможности посетить их квартиру в Южном микрорайоне Хабаровска, в самом центре, рядом с Первым кольцом, как тогда говорили.

Но потом потребовалась моя помощь в обследовании Валентины Дмитриевны. Уже будучи  к этому времени не совсем рядовым врачом, парторгом крупной городской больницы, я располагал такими возможностями.  Затем я помог госпитализировать  её  в краевой онкологический диспансер, но процесс у Валентины Дмитриевны оказался запущенный,  и через какое-то время она умерла.  На кладбище и на поминках присутствовали мои родители, мне моя занятость не позволила это сделать.  Но когда отмечали 9 дней после смерти, я вместе с мамой поехал к Александру Борисовичу.  Там мы с ним немного больше, чем в первый раз, поговорили, и я узнал, что их единственный сын Слава, лицом похожий на отца, а вот ростом в мать, хотя и чуть выше её, живет во Владивостоке.

Когда мои родители переехали в ПМЖ в Хабаровск, в их кооперативной двухкомнатной квартире 27 кв. метров полезной площади  стали жить они и моя семья из 5 человек, т.е. всего 7 человек.  Я немало походил с ходатайствами о выделении квартиры, и через год с небольшим мне дали «двушку в «хрущевке» на остановке «Заводская», совсем рядом с Южным микрорайоном.  Конечно, райисполком шел на небольшое нарушение, так как на пять человек семьи с разнополыми детьми была положена минимум трехкомнатная квартира, но мы были рады и такой. Встал вопрос – где брать мебель?  Кто жил в те времена, должны помнить, каким большим дефицитом была обычная мебель типа серванта, книжного шкафа. Те, кто смог её купить, радовались, и в большинстве квартир стояли совершенно  одинаковые шкафы.  Кое-какую мебель мы купили, чтобы можно было спать не на полу, но вот шкафов у нас не было.

Однажды к концу рабочего дня мне позвонил Красношапка и предложил подойти к нему на квартиру после работы.  Для еще молодого человека, каким я в то время считался, лишних пара километров ерунда, и я согласился.  Красношапка знал, что я иду с работы,  поэтому приготовил для меня немудренный ужин, что-то вроде омлета с колбасой.   Потом прошли в комнату, где и состоялся этот разговор. Начал его Александр Борисович:
- Мне твоя мама сказала, что ты получил квартиру на Заводской.
- Да, рядом с кинотеатром «Восход». Недалеко живет моя первая учительница Анастасия Игнатьевна Странд с мужем Каменщиковым.
- Да, а я не знал. Ты адрес помнишь, дай, я запишу, навещу как-нибудь.
Я продиктовал адрес своей учительницы, и наш разговор продолжился. Красношапка спросил:
- Как у тебя с мебелью обстоит? Что-то купил?
- Да по мелочи. Стул и табуретки на кухню, два кресла-кровати и раскладывающийся диван.  Дочка спит на раскладушке.
- А шкафы какие-нибудь есть?
- Нет пока. Надо записываться на очередь в магазине. У нас в больнице в местном комитете очереди на мебель нет.
- Ну,  тогда у меня к тебе предложение.  В крайпотребсоюзе, где я работаю, появились мебельные гарнитуры, хорошие, полированные, из западных регионов страны.  У меня есть возможность купить его для тебя. Это последнее, что я могу сделать, скоро я ухожу на пенсию.
- А сколько гарнитур стоит?
- 800 рублей. Там три шкафа и раздвигающийся стол, тоже полированный.
- Александр Борисович, это для меня очень большие деньги. Я не смогу купить.
- Ты не прав, Саша. Деньги можно занять и потом поступенно отдавать долг, а вот  мебели больше не будет возможности купить. Так что вот  тебе мой совет – занимай деньги и покупай.

И я нашел деньги. В нашей больнице была касса взаимопомощи. Работала она ни шатко, ни валко, до тех пор, пока я не взял над ней шефство. Председателем кассы стала  врач из моего рентгеновского отделения Шабурова, а казначеем старший рентгенлаборант Агапитова. И за короткое время оборот средств в кассе вырос втрое.  Поэтому я обратился в кассу взаимопомощи, получил ссуду, купил мебель, а потом год выплачивал свой долг.  Вся наша семья было очень благодарна Александру Борисовичу за мудрый совет, эта мебель простояла у нас, пока в неё жила наша семья.

Вообще Александр Борисович был очень неординарной личностью. Например, увлекался уфологией, у него было много книг про НЛО, и еще больше всяких вырезок из газет на эту тему.  Будучи торговым работником, он имел хорошую библиотеку. Она была не очень большой, но в ней были собраны очень редкие экземпляры книг. И я охотно их брал для чтения. Например, именно у Красношапки я взял для прочтения «Роман-газету» с произведением Солженицына «Один день Ивана Денисовича».  В начале 80-х годов была открыта новая поликлиника в Южном микрорайоне, куда переехал травматологический пункт из стационара. Я продолжал в нем дежурить, и по пути на дежурство часто заглядывал к Александру Борисовичу, который в то время был пенсионером, поговорить о жизни.  Я ему даже давал график своих дежурств, чтобы он знал, в какие дни я могу заглянуть к нему, и был дома. В те годы о сотовых телефонах даже и не мечтали, даже стационарные телефоны были далеко не во всех квартирах. Так что о встречах надо было договариваться заранее.

В 1981 году мы всей семьей по путевкам завода МЖБК отдыхали на турбазе в бухте Муравьиная под Артемом.  Для поездки туда не требовались пропуска в пограничную зону, а вот для поездки во Владивосток обязательно. Но и жена, и дети очень хотели побывать в этом городе, и мы на автобусах, с пересадкой в каком-то поселке, поехали во Владивосток. На наше счастье, пограничники нас не остановили. Мы погуляли по городу, посмотрели его, надо было решать вопрос, где переночевать. У меня был адрес частного домика, где жил сын Красношапки Славик.  Есть кто там или нет, мы не знали, но решили пойти, нам просто некуда было деться.  Славика не было дома, он был в рейсе на рыбообрабатывающей плавбазе, а вот его жена дома. Она, естественно, ничего не знала о существовании нашей семьи, но после моего рассказа об  Александре Борисовиче и Валентине Дмитриевне приютила нас на ночь.

Прошло несколько лет. В 1986 году я получил предложение занять должность главного рентгенолога края. Для этого я должен был перейти на работу в краевую больницу, и наши встречи с Александром Борисовичем не могли быть такими частыми, как до этого. Это его расстроило, это чувствовалось по всему. Но он, как разумный человек, понимал, что мне надо расти как профессионалу, и поэтому пожелал мне удачи на новом месте работы.  Действительно, наши встречи стали очень редкими, как правило, в те дни, когда я приезжал в больницы Индустриального района для проверок рентгенологической службы.  И тогда он не мог наговориться со мной на самые разнообразные темы. Начиналась «перестройка» и «гласность», огромная масса ранее неизвестных широкому читателю материалов  появилась в газетах и журналах. Красношапка покупал много периодики и все это отслеживал.  Мне из-за занятости по работе и многочисленным поездкам в командировки в районы края, некогда было все это читать, поэтому Александр Борисович готовил для меня нечто наподобие обзора, складывал их в специальные папки.

Позже я помог ему с госпитализацией в урологическое отделение городской больницы № 10, где ему был поставлен рак мочевого пузыря,  и он был прооперирован.  Но через год-полтора наступил рецидив опухоли,  и Александр Борисович  умер. На его похороны приезжал Славик и его жена, которая нас лет 10 назад приютила во Владивостоке. Они продали квартиру родителей в Хабаровске, вернулись во Владивосток,  и их след потерялся.

Прасковья Ивановна и Семен Петрович Юрковы тоже работали в Херпучах в начале 50-х годов. Она была очень маленькой женщиной, учительницей, но вот какой предмет вела, не помню. Немного картавила,  в её речи постоянно выделялась буква Р.  В детстве я звал её Праскованья, она и я вспомнили, когда в конце 80-х встретились в поселке Некрасовка под Хабаровском. Её муж, коренастый  и крепкий телом, всю жизнь работал в милиции.  В те 50-е годы милиционер был один на села Херпучи, Оглонги, Удинск, Серге-Михайловское и Князево, разбросанные вдоль реки Амгунь.  Рядом с Херпучами, в верховьях реки Верхний Хон, был лагерь заключенных, они заготавливали дрова для электростанции в Оглонгах, которая была очень прожорливая, по 200 кубометров дров сжигала за сутки.  Когда произошла амнистия 1953 года, лагерь закрыли, но всех заключенных не вывезли. И она занялись мародерством, воровали и грабили. Дошло до того, что взломали замки в почте, где была и сберкасса, вскрыли сейфы и похитили все деньги. Местные мужики объединились, и так накостыляли заключенным,  что те сами запросили, чтобы их увезли. Все это произошло, когда местным милиционером был Юрков. После этого его перевели работать в поселок Маго, где они и жили до середины 80-х годов.

Как мама узнала, что Юрковы переехали в Некрасовку, не знаю.  Но она попросила составить ей компанию в поездке в этот поселок под Хабаровском. В один из выходных дней мы поехали с ней. Моя мама  была уже пожилой женщиной, и ей досталось сидячее место в автобусе, а я ехал стоя на задней площадке. Мама всегда была очень общительной и разговорчивой женщиной, поэтому заговорила со своей соседкой по сиденью, и к концу поездки весь автобус знал почти все о нашей семье.  Когда мы вышли из автобуса, я рассказал маме, что мне было слышно на задней площадке, и попросил больше в автобусе ничего о нашей семье не рассказывать. Это же не маленький поселок, как Херпучи, где все обо всех знают, а большой город.  Да и не всем в автобусе приятно, когда какая-то пожилая женщина  говорит на весь салон.

Прасковья Ивановна и Семен Петрович встретили нас очень радушно. Они всегда были хлебосольными хозяевами, в Некрасовке имели уже дачный участок, где в основном работал Семен Петрович, так что на столе были овощи с их участка. Да и с Маго они не потеряли связи, поэтому угостили нас красной рыбой и икрой.  Мама решила остаться у них переночевать, уж больно много у них с Праскованьей тем для разговора накопилось. А Семену Петровичу на следующий день надо было ехать в Хабаровск и он обещал доставить маму домой в лучшем виде.  А я уехал. Потом мы еще несколько раз были с мамой у них в гостях, когда у меня появилась машина,  я её туда возил, и она оставалась на два-три дня погостить у своей подружки. Но не только погостить, но и помочь Семену Петровичу обработать урожай овощей, потому что Прасковья Ивановна  к этому времени плохо передвигалась.

Я затрудняюсь сказать, когда произошла моя встреча с её одной моей учительницей, Атаманенко Верой  Кирилловной, но она случилась в первом половине 80-х годов. В Индустриальном райисполкоме появилась новый заместитель председателя райисполкома по социальным вопросам. И когда через какое-то время я по каким-то вопросам пришел к новому зампредрик, увидел в кабинете свою учительницу астрономии Веру Кирилловну, с которой очень давно школьником танцевал вальс на вечере в школе. Она тоже узнала меня, и мы очень хорошо поговорили. Так у меня в райисполкоме появилась близкая душа, с которой я всегда находил общий язык по разным вопросам.

Потом я ушел работать главным рентгенологом края и перестал бывать в райисполкоме,  через два года стал краевым чиновником. Потом советская власть кончилась,  руководителей районов стали называться главами администраций, и у них были заместители. У главы администрации  Индустриального района Юрия Оноприенко заместителем стала работать Вера Кирилловна. Прошло несколько лет, и летом 1995 года мне позвонила председатель профсоюзного комитета городской больницы № 11 Бондарева и сообщила, что администрация района собирается  отметить 50-летие Атаманенко, и если у меня есть  желание поздравить с Юбилеем свою учительницу, я могу приехать к такому то часу  в один из дней июля.  Я созвонился со своим одноклассником Володей Загузовым, который в это время проходил службу в объединении «Главдальспецстрой», носил погоны подполковника.  Мы договорились вместе поехать на празднование, и в назначенное время с букетом цветом и приветственным адресом от управления здравоохранения администрации края сидели в большом зале администрации Индустриального  района.

Мероприятие начал глава администрации района Оноприенко. Он сказал много хороших слов в адрес Веры Кирилловны. Потом её стали поздравлять руководители организаций и учреждений района, дарили цветы, ценные подарки. Все проходило очень тепло, чувствовалось, что все поздравляющие говорили от души.  И когда поток поздравлений стал иссякать, взяли слово мы с Володей.  Я представился и представил Володю в нынешних наших должностях, и сказал, что мы ученики Веры Кирилловны, которая начала свою трудовую жизнь в далеком северном поселке в Херпучинской школе.  Мы поздравили свою учительницу, поцеловали её, вручили цветы и адрес.  И когда сели в зале, кто-то из сидевших в зале шепотом сказал,  что не знал о том, что Атаманенко была учительницей.

А вот о встрече с еще одной учительницей я уже писал, но коль речь зашла о таких неожиданных встречах, повторюсь.  Когда я учился в 11 классе, в школе появился кружок бальных танцев. Его стала вести учительница Валентина Картавцева. Она несколько лет назад приехала в поселок вместе с мужем, горным техником, родила ребенка, потом  разошлась с мужем.  Какие предметы она вела в школе, я не  помню, но вот то, что она организовали кружок танцев,  знаю хорошо, потому что сам полгода занимался в нем. Нас научили танцевать вальс, фокстрот, танго,  польку и мазурку. Но после Нового года занятий уже не было, так как наш руководитель уехала из поселка,  захватив с собой не только ребенка, но и чужого мужа, учителя физкультуры, отбив его у жены.  И лет через 25 я случайно встретил эту учительницу в поселке Солнечном Хабаровского края. Я был уже первым заместителем заведующего отделом здравоохранения крайисполкома, и в этом районном центре мы проводили выездное заседание коллегии отдела. Как обычно, пригласили на свое заседание третьего секретаря райкома партии и заместителя председателя райисполкома по социальным вопросам.  Во время рассмотрения вопроса я обратил внимание, что сидевшая в зале третий секретарь райкома удивительно знакома. Стал передирать в памяти и вспомнил, что это та самая учительница, что учила меня танцевать.  После заседания мы подошли к ней с моим начальником Вялковым Анатолией Ивановичем, чтобы обсудить ход коллегии. И когда все было обговорено, я задал ей вопрос – не работала ли она в Херпучах. Получив утвердительный ответ, напомнил, что я занимался у неё в кружке бальных танцев.  Мы поговорили с ней немного, она сообщила, что её муж умер от туберкулеза легких, и была немало удивлена, что я из далекого северного поселка сделал такую карьеру в здравоохранении.

Но моя карьера среди выпускников Херпучинской средней школы была не такой уж высокой.  Наш выпускник Александр Винников несколько лет был губернатором Еврейской автономной области.  А еще один бывший ученик школы Виктор Степанович Пастернак  был в советское время и председателем крайисполкома, и первым секретарем крайкома партии, и заведующим отделом ЦК КПСС.  И все мы с теплотой вспоминали наших учителей, которые давали нам первые уроки жизни.

Вообще можно долго рассказывать об учителях Херпучинской школы, особенно тех, кто практически всю жизнь прожил в поселке и работал в нашей школе.  Но мы хорошо знаем о них и помним.  Перечислю лишь несколько ветеранов школы. Валентина Николаевна Аляева, Евдокия Дмитриевна Малинина, Тамара Андреевна  Маслакова (Расщепкина), Раиса Захаровна Антонова (Муратова),  Ангелина Ивановна Черкашенинова (Шохина), Тамара Матвеевна Чердак, Анна Ефимовна Миминошвили, Вера Сергеевна Серебрякова,  Светлана Васильевна Веснина и другие. Они отдавали все силы, чтобы ученики получали хорошие знания по всем предметам и стали достойными людьми в жизни. И это им удалось.  Вечная им память, особенно у их учеников из далекого поселка Херпучи.