В пятницу

   В пятницу, возвращаясь с работы домой (день короткий, но дорога по-прежнему длинная), Олейников Илья Анатольевич пережил приступ голода. Ему вдруг захотелось горячего кофейку с пирожком. Кофеек непременно черный, пирожок хрустяще-слоеный. Избавиться от наваждения не помогли ни сигарета, выкуренная по выходе из метро, ни мысль о том, что еще 20 минут на автобусе и дома.
В подземном переходе Олейников зашел в пахнущий выпечкой закуток, где после минутного колебания взял себе среднего «Американо» и расстегая с «визигой». Кофе оказался жидким отстоем, а черствая «визига» пересоленной красной рыбой.
Сто тридцать рублей ушло на дрянь. Мало того, что весь вечер Олейникова мучила не утоляемая никаким количеством влаги жажда, в субботу Илью Анатольевича одолели зуд, чес и последовавшая за ними сыпь. Начиная с лысины, заканчивая остальным телом: пупырки, пупырки, пупырки. Крупные, темно-красные, плотные. В ночь на воскресенье Олейников покрылся коростой. Жена предлагала даже вызвать врача.
   - Доживем до понедельника, - предложил ей Илья Анатольевич, имея в виду отсчет больничного.
   Но в понедельник все встало на свои места. И даже больше – Олейников (в апреле 52) помолодел! Его кожа от долгого срока носки, начавшая дряблеть, натянулась, обрела жизнерадостные оттенки и упругость! Особенно на скинувшей десяток лет физиономии. Это заметили все: и супруга, и дочь, и теща, и на работе.
   - Тебе бы, Илюша еще волос, - был бы ты у нас Дорианом Греем! – было брошено на перекуре сексуальной Зыбиной - Что делал с собой? Колись! Я тоже хочу...
    «Визига» с кофе! – понял вдруг он, - А что если повторить? Вдруг действительно волосня полезет? Как раньше. Вьющаяся.
И Олейников повторил. Еле дождавшись новой пятницы - средний америкашка, плюс расстегай с «визигой»...
    И снова зуд, чес, сыпь, короста... Но не тут-то было!
Когда короста сошла, оказалось, что Илья Анатольевич ушел далеко вперед. Очень далеко. На все шестьдесят: над и под глазами мешки, где можно и нельзя сетки морщин и трещины глубоких складок. А на покрывшейся пигментными пятнами башке начатки седого пуха...
   Сентенция: дареному коню подковы не меняют. В смысле, не зли своею жадностью Судьбу.