Один день с аферистом

  Николай Васильевич Юркин, младший брат моей бабушки, не был похож ни на кого из родственников. Высокий блондин, 1910 года рождения, имел, по тем временам, неплохое образование. Испробовал себя он во многих профессиях - работал электриком, шофёром, проводником, заготовителем потребкооперации, директором вагона ресторана.
В 1933 году в Ленинграде он закончил театральную студию и приехал в Новосибирск, где  стал актёром театра "Красный факел".
В театре служила молодая красивая актриса Надежда Клёнова - через три месяца они стали жить вместе.
Актёром Николай был не долго - человек общительный, умеющий расположить к себе собеседника, предприимчивый, наделённый хорошими организаторскими способностями, вскоре он был назначен директором театра. В его функции входило материально-хозяйственное обеспечение театра.
Через год в их семье появился сын Анатолий, затем в 1936 году родился Виктор, а в 1939-ом Валерий.
Однако, ни семейное положение, ни директорская должность не прибавила Николаю степенности и обстоятельности, он так и остался человеком неугомонным, склонным к авантюрным поступкам. Друзья, женщины, вино, частые командировки Николая, не способствовали укреплению семейных отношений. Да и Надежда, служительница Мельпомены, имела немало поклонников. Вследствие этого между супругами часто возникали семейные ссоры.
После очередной из них.  (а это был1941 год )  Николай, не простившись с семьёй, добровольцем ушёл на фронт.
Воевал он, также азартно, как и жил - был командиром батальонной разведки, неоднократно ходил за линию фронта, брал "языков". Был награждён двумя орденами Красной Звезды, медалью «За отвагу».
В 1944 году в боях за освобождение Крыма получил тяжёлое ранение, которое привело к ампутации правой ноги ниже колена.
После госпиталя, домой в семью, и в театр, Николай не вернулся.  Человек гордый, он объяснял это - не хочу я показаться на глаза Наденьке убогим, подрезанным на два вершка, вызвать у неё жалость, да в общем и жили мы с ней не "гут".
И стал Николай путешествовать по нашей необъятной Родине.
Гастролируя по стране, он иногда заезжал к нам. Выглядел он по-разному: то гладко выбрит, испуская аромат духов, одетый в дорогой костюм с галстуком, в блестящих штиблетах и шляпе; то в грязных лохмотьях, вшивый, с запахом винного перегара.

Вот таким я его и увидел сентябрьским днём 1953 года. В ту пору мне было шесть лет.Жили мы тогда в не большём частном домике, не далеко от вокзала Новосибирск-Главный в так называемой "нахаловке".
- Николай, что ты так опустился, ворчала мать. Хватит бродяжничать. Возвращайся в семью. Ведь Надя тебя любит. Сколько мужчин к ней присватывались, -  всех отшивает - один Коленька ей нужен. А какие у тебя хорошие ребята. Толька на заводе мастером работает. Зовут его уже Анатолий Николаевич, ещё и заочно учится в институте. Витька в техникуме, а вечером у матери в театре подрабатывает. Валерка седьмой класс заканчивает, собирается поступать в театральное училище. Вырастила Надя их без тебя, без твоей поддержки. А ты. Посмотри на себя в зеркало, - сибулонец, - пробы ставить негде.
- Не ворчи, Елизавета, не надо меня перевоспитывать, я такой, какой есть. Я свой выбор сделал. Меня устраивает положение вещей в этой жизни. А все вещи должны находиться на своих местах и не надо ничего трогать. Главное, я свободный человек, а в этом мире нет ничего лучшего этого сладкого слова - Свобода.
- Эгоист ты Николай, только всё о себе, на жену и детей тебе наплевать - лишь бы на твою вшивую свободу никто не покусился. Да ладно, горбатого могила исправит. На тебе мыло, полотенце, - бак горячей воды ждёт тебя в ограде. Эту рвань я сожгу, а тебе приготовлю одежду моего Кольки. Вещи, хоть не вчера из магазина, но нормальные и по размеру подходящие.
- Спасибо тебе Лиза.
После дезинфекции вымытый, выбритый дядя Коля рассказывал мне много интересного о своих путешествиях от Чёрного моря до Тихого океана.
Вечером с работы пришёл отец и ужин с выпивкой и долгими разговорами затянулся далеко за полночь.
Мать постелила дяде Коле на полу. Он отстегнул протез и через пять минут уже слышался его ровный храп.
Рано утром отец ушёл на работу.
После завтрака дядя Коля обратился к матери.
- Лиза, дорогая, мне надо рублей сто, пожалуйста, займи до вечера.
- На водку не дам.
- Не на выпивку, а прошу на приведение себя к культурному виду.
Мать вытащила из комода две пятидесятирублёвки.
- Смотри, Николай, даю не на пропой.
- Лиза, а пусть со мной пойдёт Владик.
- А это ещё зачем?
- Я проведаю племяшку Веру, она ведь в парке Сталина работает, и пока мы с ней чирикаем, он покатается на карусели.
- А я ещё хочу покататься на чёртовом колесе.
- Николай, одного Владика на чёртово колесо не пускай.
- Конечно Лиза. Могла и не говорить.
- Ладно, идите, только зайдите в парикмахерскую, пусть его подстригут.
Мать протянула мне рубль. Мам, дай мне ещё пятьдесят копеек, хочу подстричься "под бокс".
- Рано тебе ещё "под бокс". " Под Котовского" его Николай.
- Владик, какая у тебя отличная полевая сумка, с ремнями, как у настоящего командира Красной Армии.
- Это дед мне подарил, а ещё он мне сшил гимнастёрку и погоны к ней пришил.
- Нет, гимнастёрку ты не одевай, а вот сумку, надень через плечо, она нам обязательно пригодится.
На трамвае мы доехали до Дома офицеров, зашли в Военторг. Дядя Коля купил на все деньги десятка три упаковок пластмассовых солдатских подворотничков, по три рубля за упаковку. Всё это дядя Коля уложил в мою полевую сумку, после чего поехали на вокзал.
Было время осеннего призыва в армию. На воинской площадке формировались и отправлялись поезда с новобранцами.
Дядя Коля извлёк из сумки упаковку подворотничков, взял несколько штук в руку и громко крикнул.
- Анну ребята, налетай за подворотничками! Кто не хочет каждый день стирать и пришивать воротнички, всего лишь за три рубля, может избавиться от этой неблагодарной работы.
Вокруг нас собралась большая толпа призывников и солдат, которые тянули рубли, тройки, пятёрки, десятки. Дядя Коля быстро опустошал полевую сумку, а деньги передавал мне. Деньги я рассовывал по карманам и за пазуху.
Народ всё подходил. Кто-то крикнул - Отпускайте, пожалуйста, не более трёх штук в одни руки. Вновь подошедшие кричали: «По два, по два».
Через час полевая сумка была пуста. А я раздулся, как колобок, переполненный мелкой денежной массой.
Отошли к кустам. Дядя Коля избавил меня от денежных знаков, переложив их в освободившуюся полевую сумку.
На привокзальной площади зашли в парикмахерскую. Дядя Коля распорядился, чтобы меня подстригли "под бокс" и освежили одеколоном "В полёт".
После парикмахерской дядя Коля купил мне мороженое - стаканчик с изюмом.
В двух шагах от парикмахерской находилась рюмочная.
В рюмочной, сквозь густой табачный дым проплывали подвыпившие посетители, которых было не меньше десятка. Руководил этой ватагой инвалид, в офицерской форме без погон, звездой Героя Советского Союза, отставной полковник.
Многие из посетителей знали дядю Колю, здоровались с ним.
Дядя Коля заказал всем присутствовавшим по 150 грамм водки и по кружки пива.
Выпив и поговорив немного с полковником, мы вышли на улицу.
- Владик, у тебя часы есть?
- Есть, дядя Коля.
- Наверно детские?
- Да, но они как настоящие, только не тикают.
- А давай-ка мы купим часы, которые тикают.
- Давай, - обрадовался я.
Подошли к павильону с возвышающейся над крышей надписью "Скупка и ремонт часов".
За стеклом восседал часовщик с необыкновенно большим к низу загнутым носом и моноклем в глазу. Маленьким пинцетом он ковырялся в ручных часиках.
- Здравствуй, Мося!
Моисей Яковлевич Гершевич, так звали часовщика, вынул стекляшку из глаза.
Обладатель огромного носа имел большие круглые глаза красно-коричневого цвета, которые, казалось, вот-вот выкатятся из глазниц.
- Коля, ты не представляешь, до чего же я рад тебя видеть. Давно в Новосибирске?
- Вчера из Ростова, с курьерским.
- Дела, у тебя Коля, вижу, не лучшим образом.
- Мося, с твоей и божьей помощью, мы исправим это недоразумение.
- Коля, я глубоко тебе признателен, что ты мою скромную персону ставишь на один уровень с самим господом богом.
- Мося, я думаю, бог простит моё доброе отношение к тебе. Шикарная вывеска у тебя над павильоном, только, мне кажется Мося, в ней пропущено одно ключевое слово.
- Я догадываюсь, Коля, что ты имеешь в ввиду. Конечно, надпись "Скупка и ремонт краденых часов" может увеличить количество сдатчиков, но здесь неминуемы издержки при работе с правоохранительными органами. Ну-с, какие проблемы Коля, выкладывай.
Дядя Коля расстегнул полевую сумку и вытряхнул на стол содержимое.
- Мося, здесь где-то сотен девять, выдай мне за них несколько котлов.
Моисей Яковлевич, не считая, смёл деньги в ящик стола. Затем открыл металлический шкаф и извлёк оттуда две пары мужских и женских часиков.
- Вот Коля, для тебя самый лучший товар.
- Все на ходу?
- Идут все, но по-разному, так что ответственность за точность хода на себя взять не могу.
- Мося, это лишнее, у меня не хватает наглости требовать от тебя какую-то там точность хода. Главное в нашем деле - товарный вид.
- Коля, а кто этот мальчик рядом с тобой?
- Это Владик, мой внучатый племянник.
- Какой хороший мальчик.
- Мося, из этого вороха часов, что лежат на соседнем столе, подбери что-нибудь для Владика.
- Что ты Коля, выкатил глаза Моисей Яковлевич, для Владика  я найду чизы получше.
Из ящика стола он вытащил деревянную коробку, из которой достал часы "Победа".
Пристроил к ним ремешок, завёл часы и одел мне их на левую руку.
- Носи сынок эти чизы и помни старого еврея дядю Мосю.
- Спасибо, дядя Мося! - подпрыгнул я от радости.
- Мося, я твой должник.
- Что ты Коля, с тобой у нас не может быть долгов по определению. Мы всегда квиты.
- Ну, будь здоров Мося.
- Удачной торговли Коля, - надевая монокль, ответствовал Моисей Яковлевич.
Вышли на перрон. Вначале пятидесятых часы были в большом дефиците, и спрос  на них был велик. Дождавшись ухода милиционера, прогуливавшегося по перрону, дядя Коля выложил часы на лежавшую коробку из-под конфет.
Народ, как будто, ждал явления на перроне дяди Коли с часами. Часы разошлись влёт. На всех желающих часов не хватило. Вес полевой сумки составил две тысячи рублей. Лишь один капитан, обладатель женских часиков, настойчиво потребовал от дяди Коли гарантии качества.
- Товарищ капитан, я понимаю ваши сомнения, поэтому пойдёмте к специалисту, он  даст своё авторитетное заключение.
Подошли к знакомому павильону. Моисей Яковлевич, будто впервые нас видит, спрашивает:
- С чем пожаловали товарищи?
Капитан протянул часы - Проверьте, пожалуйста, эти часики.
Моисей Яковлевич вставил монокль в глаз, открыл крышку часов, что-то пробурчал под нос, покрутил головой и воскликнул:
- Ай да чизы, хорошие чизы, какой великолепный экземпляр! Я беру эти чизы у вас, товарищ капитан, за восемьсот, нет за тысячу рублей.
- Нет, нет. Часы не продаются. Я только что купил эти часики за пятьсот рублей у этого товарища - капитан указал на дядю Колю.
- Однако же этот товарищ очень продешевил.
В глазах дяди Коли появилась неподдельная досада.
Капитан выдернул часы из рук Моисея Яковлевича и быстро выскочил из павильона.
Дядя Коля и Моисей Яковлевич рассмеялись.
Мои часы показывали 13-20.
- Дядя Коля, пойдём теперь в парк Сталина, ты же обещал.
- Владик, я слов на ветер не бросаю, в парк мы обязательно сходим, но в другой раз. А сейчас  мы с тобой поедим на ипподром, там сегодня, и уже скоро начнутся бега.
- А кто будет бегать? Я ведь тоже могу быстро бегать.
- Владик, на ипподроме бегают не люди, а кони.
- Тогда, дядя Коля, поехали скорей.
На трамвае приехали на ипподром. Дядя Коля купил билет. Детей со старшими пускали бесплатно. Ипподром, находившийся тогда в центре города, был переполнен. С дядей Колей многие здоровались, похоже, здесь он был свой человек.
Дядя Коля посадил меня на первый ряд.
- Владик, сиди здесь, никуда не уходи, я скоро вернусь.
После этого он снял с меня сумку и с каким-то парнем в красной куртке и жёлтой фуражке ушёл за трибуну, где находилась конюшня. Вскоре он вернулся, протянул мне мороженое и пустую сумку.
- Дядя Коля, а где деньги?
- Деньги я отдал тотализатору.
- А это кто такой?
- Это, Владик, такой тип, который присвоит себе наши деньги, если вон та серая лошадь не придёт к финишу первой.
- А если она всех перегонит?
- Тогда тотализатор вернёт нам наши деньги и добавит к ним ещё свои.
- А много ли он своих денег нам добавит?
- Это уж как карта ляжет, как уж получится.
Прозвенел колокол, начались бега.
- Парень, дяди Колин знакомый, мчался на чёрной лошади впереди всех, но на финише всех обогнала серая. Дядя Коля от удовольствия потирал руки.
- Посиди ещё немного, я не надолго.
Не было его около получаса. Он повесил на меня потяжелевшую сумку весом в семь тысяч рублей.
- Дядя Коля, а почему ты сам не носишь эту сумку?
- Владик, я доверяю тебе эту сумку, потому что я, как штатский человек, не имею права носить военно-полевую сумку, да к тому же она не в цвет к этому серому трибиздончику.
- Но ведь я тоже не военный.
- Ты, другое дело, ты ребёнок, - господствующий класс. Детям почти всё позволительно. К тебе ни какой патруль, ни какой милиционер  не придерётся.
На привокзальной площади зашли в универмаг. Дядя Коля купил себе белую рубашку, бостоновый костюм, галстук, - всё это в примерочной он тут же одел на себя. А мне дядя Коля купил настоящий шестикратный бинокль.
В новом обличье дядя Коля с арбузом под мышкой и я с подарками и денежной сумкой возвратились домой, когда уже вечерело.
- Принимай Елизавета героя, а я с дружеским визитом пойду к боевым подругам.
- Поешь хотя бы. Да шёл бы ты к Наде.
- Нет, Лиза, хватит воду в ступе толочь.
Он открыл полевую сумку. Отсчитал пять тысяч рублей.
- Передай это Наде.
Остальное положил в карман пиджака.
- Прощай герой, - поцеловал меня дядя Коля. Прощай Елизавета.
- Николай! - что-то хотела сказать мать.
- Лиза не надо. Помнишь, у Лермонтова, -
"Увы, он счастия не ищет
И не от счастия бежит".
Это, как обо мне. Ну, будьте здоровы.
Дядя Коля ушёл.