Теремок - 3

                Год третий.

                В конце февраля в скворечник заселилась пара домовых воробьёв. Солнечными утрами самец весело и звонко чирикал на крышке или жёрдочке и даже издавал какие-то непонятные трели. Вскоре показывалась самочка. Она сидела, высунувшись из летка, дремала на солнышке и слушала песни. Воробьиха улетала первой, за ней устремлялся воробей. Ночевать всегда прилетали вместе, принося что-нибудь для утепления скворечника. В последних числах марта воробьиха перестала вылетать. Когда в посёлке появились скворцы, я тревожно ждал, что скворец опять выгонит воробьёв с насиженной кладки. К счастью для последних этого не случилось: скворцов прилетело очень мало и ни один не позарился на мой скворечник. Однажды, когда воробьиха на короткое время покинула гнездо для кормёжки, я заглянул внутрь. В гнезде лежало шесть беловатых яиц, покрытых серыми и буроватыми пятнышками и крапинами, иногда почти полностью скрывающими основной фон. Воробьи без проблем вывели и выкормили птенцов, а к началу мая выводок покинул  ставший родным скворечник.
                А вскоре около скворечника стала крутиться пара больших синиц. Они по очереди забирались внутрь, вылетали на провод, сидели рядышком, при чём самец наклонялся к самочке и громко пинькал, как будто в чём-то её убеждал. Наконец они слетели на землю, недолго попрыгали и возвратились в скворечник с полными шерстью клювиками. Вероятнее всего птицы готовились к повторной кладке, так как время основных (первых) сроков размножения уже прошло и первое гнездо этой пары было разорено или погибла одна из особей.
Действительно, кладка оказалась маленькой для больших синиц – всего шесть яиц. Потомство было благополучно выкормлено и во второй половине июня молодняк покинул гнездо.  Но птенцы далеко не разлетелись, а расселись в саду по ветвям вишен и яблонь. Взрослые птицы почти неделю продолжали их кормить.
                Я вновь почистил скворечник. Заканчивался июнь, когда вокруг скворечника обозначилось какое-то движение. Подставив лестницу решил проверить ситуацию, но быстро отказался от этой затеи. Из летка стали вылетать огромные осы, в которых я тут же признал шершней и хотя шершни в спокойной обстановке никогда не нападают на человека, а это может привести к обширной опухоли, обмороку и даже к летальному исходу. Яд шершней довольно токсичен. Насекомые прижились, на людей не обращали совершенно никакого внимания и я иногда с интересом наблюдал за их охотой. Шершни нападали на сидящих насекомых и на лету. Их жертвами становились мухи, слепни, осы, пчёлы и даже шмели, кобылки, кузнечики и мелкие стрекозы. Но в основном они питались нектаром цветов, сладким соком деревьев, падалицей плодов. Уже в октябре, когда шершней долго не наблюдалось, я осмелился заглянуть в скворечник. Он был заполнен бурой массой, по структуре напоминающей бумагу или, скорее, тонкий картон. Аккуратно вырезал, вынул из скворечника и разрезал повдоль. Внутри оказалось шесть этажей пустых ячеек. На дне скворечника лежал слой мертвых шершней, самые крупные из которых были длиной около четырёх сантиметров. «Бумажно-картонное» гнездовье шершней я забросил на чердак дома, а следующим летом на чердаке обжились шершни. Но это уже другая история…