10

                (предыдущее:http://www.proza.ru/2017/10/27/2401)



Посланец в это время пытался воззвать к её разуму.
  - Смотри, ты была правительницей. Сама приводила этот пример Иги. Как обошлась бы с непокорными? А? Не слышу! Нечем крыть? Небо ещё милосердно, уважая тебя. Ты вряд ли бы так поступила. Живи в доме Иги, согласись заместить её, станешь получать видения, власть снова будет у тебя… Что молчишь?
  - Слушаю.
  - Небось, опять что-то не то задумала, - недоверчиво покачал головой Арти, - Я тебя основательно изучал, прежде чем здесь появиться. Ты – трудный противник. Открою тебе, что для наставления и руководства – в иных мирах и тех, что будут после – есть свои священные слова, сведённые воедино. Ими удобно пользоваться в качестве запретов, поучений и кар за нарушение. В одном из таких сводов сказано:
  «казни огня вечного будут преданы мечтатели, бунтовщики, осквернившие себя отвержением начальства и злословящие высокие власти».
  В другом своде, названном Ветхим Заветом, изложена поучительная история. Для того, кто способен понять. Речь идёт о мужчине, долго сопротивлявшемся вестнику, который назван ангелом Небес, и тому хорошему, что тот ему принёс. А мужчина гордился, что бьётся против, не уступая. Ну, не глуп ли он был?
  Позже понявшим это были созданы мудрые стихи о данном событии:
  «Как мелки с жизнью наши споры,
   Как крупно то, что против нас.
   Когда б мы поддались напору
   Стихии, ищущей простора,
   Мы выросли бы во сто раз.

  Услышав первые две строки, Эва подняла голову, в её глазах зажёгся интерес.

   Всё, что мы побеждаем, - малость.
   Нас унижает наш успех.
   Необычайность, небывалость
   Зовет борцов совсем не тех.

  Так Ангел Ветхого Завета
   Нашел соперника под стать.
   Как арфу, он сжимал атлета,
   Которого любая жила
   Струною Ангелу служила,
   Чтоб схваткой гимн на нем сыграть.

   Кого тот Ангел победил,
   Тот правым, не гордясь собою,
   Выходит из такого боя
   В сознаньи и расцвете сил.
   Не станет он искать побед.
   Он ждет, чтоб высшее начало
   Его всё чаще побеждало,
   Чтобы расти ему в ответ».
 
  - Что скажешь, женщина?
  - Что ты начинаешь понимать, как нужно со мной обращаться. Но если ангел – это ты, то я, отнюдь, не эта…ар…
  - …арфа – музыкальный струнный инструмент.
  - Да. Ты не умеешь на мне играть.
  - Я быстро учусь.
  - Дело не в этом, а в моей независимой натуре. Ты исполняешь указания, а я их даю. Пускай лишь себе, но никто… слышишь? НИКТО не может мне диктовать, что я должна делать!
 
  Арти молчал.
  Молчала и Эва.
  - Послушай, - сказал он, - тебе предлагают власть, которая тебе необходима. Чего ещё ты хочешь?
  - Власть, коль захочу, возьму сама. Я желаю только, чтобы меня не трогали, предписывая мои действия: чего мне делать, а чего нельзя.
  - И тогда ты спокойно утопишься…
  - Если сама так решу.
  - Уже решила.
  - Моё дело. Не лезь.
  - Тогда объясни мне, неразумному, одну вещь.  Я, правда, её не понимаю. Вот ты страдаешь от того, что не способна влюбиться. Да-да, влюбиться, забыв себя и быть счастливой от этого. Не поджимай так губы! Оттого и игру с Небом затеяла, ибо не видишь смысла в своей дальнейшей жизни. Ты побывала главой Коронтэна, устроила счастье двух подруг, больше тебе здесь делать нечего. Тесно стало. Так?
  - Ты сам ответил на свой вопрос. Ты, в самом деле, быстро учишься.
  - Это ещё не вопрос, а подход к нему. Скажи, если Небо поубавит твою гордыню, и ты сможешь влюбиться, то оставишь свои мысли о смерти?
  - А кто сказал, что я хочу умерить свою независимость?
  - Хорошо, но любовь в любом случае заставит её умерить. Ради любимого.
  - Так считают мужчины.
  - Вот оно что… Женщина воспринимает союз с мужчиной, как свою победу…
  - Умница! Сдаваясь, женщина диктует свои условия победителю.
  - Я понял. Но тебе не в кого влюбляться в Коронтэне. Акам занят, а ты любишь Сузи и не станешь ей мешать. Ты удивительно порядочна с подругами, убить и умереть за них готова. Для женщин – редкость необычайная. За одно это невозможно не уважать.
 
  - Не в кого влюбляться, ты прав. А нужен столь же независимый и неглупый.
  - Ты будешь непрерывно пререкаться с ним.
  - И что? Кому это мешает любить? Только в Коронтэне такого свободного не сыщешь, твоя правда. А на Небесах есть? Или там одни угодники? Судя по твоим словам, это так. Отсюда у меня возникает подозрение, что Небо… – женского рода. Оно не терпит возражений и часто плачет, как женщина, когда ту огорчают. Другое дело, что её слёзы способны утопить мир. Женщина не должна быть такой огромной.
  Арти засмеялся, попытавшись возразить:
  - Ну, ты тоже не маленькая!
  - Я – маленькая, - неожиданно жалобно, упавшим голосом возразила Эва, горько добавив:
  - и одна во всём мире…
  Он смущённо улыбнулся и отвёл глаза.
  Эва сказала:
  - Мне нравится твоя неловкая улыбка, твой смех. Так смеются те, кто не держит камня за пазухой.
  - Ты мне тоже нравишься, признаться. Подобной прежде не встречал.
  - И особенно я хороша в этом наряде и маске. Хорош врать-то!
  - Мне нравится твоя душа… И… разумеется, всё то, что я без грима видел раньше.
  - Надеюсь, что ты видел не всё… А мог бы ради любви остаться с девушкой, презрев указания?
  - Изменить одной – если Небо, как говоришь, женского рода – ради другой? Не станет ли эта другая презирать за то изменщика?
  - Не станет. Ведь ты ей достался! У нас своя логика. Были подобные случаи в истории? В этих сводах запечатлены?
  - Были… Ангелы, видя, сколь прекрасны девы, соединялись с ними.  За это отступников ждут вечные узы во мраке до дня суда.
  - Но это их не остановило… Видишь, любовь сильнее запретов. Понятно, что Небо не может не ревновать. Могу ему лишь посочувствовать. Как властительница властительнице.
  - Это не означает, что ты ей покоришься… Я вижу твою игру: ты намеренно оскорбляешь Небо, надеясь на кару.
  - Мы начинаем понимать друг друга, Арти, ангел мой. Ты вовсе не глуп… Скажи, а ты мог бы остаться из-за девушки?
 
  Он посмотрел на Эву и сказал:
  - Доселе мне не встречалась та, ради которой стоило… стоило поменять служение Высшему на вечные узы во мраке до дня суда. Ты… пожалуй, первая такая.
  - Хороший комплимент, браво, Арти! То есть, будь между нами взаимная симпатия – ты бы решился на это?
  - Не исключено. Но мне это явно не угрожает. Ты никогда меня не полюбишь.
  - Боюсь, ты себя недооцениваешь. В тебе есть то, что цепляет.
  - Издеваешься?
  - Нет, издеваться я начну сейчас. Ты – не способен полюбить.
  - Почему?!
  - Опять твой любимый вопрос… А потому, что любовь – это не ты мне, а я тебе за это. Она бывает ответной, но рассуждать, подобно тебе: «Я здесь не останусь, ибо ты меня никогда не полюбишь» - это уже не любовь, а торг. Мол, полюби, тогда я подумаю, прикину насколько мне выгодно. 
  - Эва, ты при этом ничем не рискуешь, лишь играя со мной, чтоб оторвать от «другой властительницы», дабы польстить своему самолюбию. Я же – теряю всё. 
  - То есть, погибнуть из-за любви ты не способен?
  - А ты?
  - Я желаю погибнуть по причине отсутствия любви. Разве жизнь без неё не подобна смерти? Бедная Иги однажды сказала, что иногда ей слышатся голоса с Небес. Один такой голос произнёс: 
  "Счастье – это когда тебя понимают,
  большое счастье – это когда тебя любят,
  настоящее счастье – это когда любишь ты".
 Но я спросила первая…   

  - Я остаюсь с тобой. 
  - Нет, это – по служебной необходимости. Я спрашиваю о любви. Или ты снова сказал комплимент?
  - Правду.
  - Брось! Мне всего лишь нужно продолжить кочевряжиться, чтобы тебе продлили пребывание. И ты знаешь, что я продолжу. В том числе и потому, что мне приятно с тобой беседовать.
  - Ты это серьёзно? Мы же постоянно ругаемся и не находим общего языка…
  - Серьёзнее не бывает. Думаю, мы прекрасно понимаем друг друга. Когда двое соглашаются во всем, можешь быть уверен, что реально думает только один из них.
  - Наверно, я не гожусь для этой миссии. Я совершенно не понимаю девушек.
  Он развёл руками и отвернулся к реке.
 
  - Арти… ты собираешься остаться из-за меня или со мной?
  Посланец поглядел на неё, пытаясь понять: она шутит или…
  - Конечно, с тобой.
  - И тебя не пугают вечные узы во мраке и суд?
  - Пугают… ибо это – не слова…
  - Тогда я не приму твою жертву. Будем считать, что ты остаёшься по служебной необходимости.
  - Ты не дослушала, Эва. Я хотел сказать: пугают, но больше пугает возможность лишиться твоего общения. И твоего отношения… 
  - Ээ, Арти, что ты там себе возомнил? Я лишь играю с тобой. Ты же знаешь, я обожаю играть.
  - … Раз так, то я попрошу меня отозвать. Во мрак до суда. И не называй меня больше Арти!
  - Я пошутила, мой ангел! Прости… Не дуйся, я ещё ни одного мужчину не просила простить меня.
  - Знаешь, Эва, ты доведёшь и ангела…
  - Тсс! – приставила она палец к его рту, - Я ведь сказала: прости. Терпи – ты у меня в плену.
  - Терпу-терпу… А ты расправь свои сердитки – они тебя старят.
 
  Эва удивлённо посмотрела на него:
  - Откуда ты берёшь свои слова?
  - Одно время был ангелом-хранителем ребёнка. От него и набрался.
  - Ребёнка?
  - Это… всё равно, что маленькая женщина, когда она счастлива и беззаботна. А так все мы – дети Неба.
  Эва улыбнулась. 
  Они помолчали, потом он сказал с грустью:
  - Ты знаешь, я с радостью останусь, но смогу ли вновь по-настоящему воплотиться? Пытаюсь, не получается. Небо не даёт этого сделать. Сам виноват… нужно было принять оплеуху, а я решил схитрить. 
  - Другим удавалось воплотиться?
  Он пожал плечами.
  - Якобы да… Об этом боялись говорить.
  - А тебе хотелось бы… 
  - Спрашиваешь! Призн*аюсь, видел, как ты учила Сузи целоваться. Мечтал быть на её месте.
  - Так ты подглядывал! Не стыдно?
  Арти опустил голову.
  - Я уже покраснел от краски, больше не получится…
  Эва изобразила царственный жест прощения.
  - А что на Небе думают о поцелуе?
  - Один поэт (они нередко наделены даром слышать то, что говорится свыше) сказал: «поцелуй — это залог счастья. Он вестник радости или беды. Через поцелуй одно наше тело переходит в наше другое тело...»
  - Сколько в нём одном…  Но пока не сможем целоваться – давай считать, что снимся друг другу. В прекрасном сне.
  - Прекрасном… как ты. И просыпаться не хочется. Во сне возможно невозможное. Знаешь, если ты меня обманываешь, то обманывай как можно дольше, ладно?
  - Ты плохо обо мне думаешь… Знаю, заслужила.
  - Что ты! Вот только… если Небо предложит тебе сделку? За отказ от меня Оно не воспрепятствует наложить на себя руки? Как поступишь?
  - Своих не выдают. Ты теперь мой. Вот привяжусь к тебе, да сильно, тогда подумай сам, как будет больно отдавать? Тогда отдать будет значить – умереть в тебе…
  - О, чувствую, мне столькому придётся научиться…
  Эва улыбнулась.
  - И тому, что тебе даже не придёт в голову.  Сейчас же и начнём. Мужчин надо учить. К примеру, этому… Как говорила бойкая девица: «Нахал!» - совсем не значит: «Прекратите!»
   - Аха-ха-ха!
 
  Отсмеявшись, он покачал головой:
  - Ты ничего не боишься, ни этого наряда, ни показаться болтливой… Ты – удивительная.
  - Женщине прощают болтливость – ей не прощают правоту.
  - Ух, ты…
  - Непоследовательны и недалёки на самом деле не женщины, а мужчины. Уверяя, что все женщины одинаковы, они постоянно меняют одну на другую.
  - Парировать можно?
  - Ты учишься чему: женскому знанию или возражениям на него?
  - …
  Он только развёл руками со своей смущённой улыбкой.
 
Эва тепло посмотрела на него и сказала:
  - Теперь я хочу поучиться. Тому, чему учат на Небесах. Расскажи мне что-нибудь.
  - Что?
  - Неважно. Мне нравится твой голос.
  - А мне – твой смех. Обожаю… У нас говорят: «Смех – это лекарь для печальной души».
  - Как хорошо… как верно. Ещё! О нас с тобой.
  - Хорошо… Знакомство – это встреча разных миров.
  - Точно! А как именуется на небесном игра?
  - Игра? То дитя, которое я опекал, назвало игру – «взаправдашная понарошность».
  - Здорово… Это, конечно, была девочка?
  - Ты угадала. Она была неспособна общаться с миром… я передавал, как мог её мысли. Она, кстати, сказала, что мысль – самая большая сила в мире. После любви.
  - Она права. А что делать той, у кого нет любви? В частности, этой девочке?
  - Жить в сказке, придуманной её душой, раз не подходит реальная жизнь, решила она. Ведь фантазия – ткань для украшения существования души.
  - Какая молодец… А у неё бывали удовольствия?
  - Да. И она выразила своё понимание этого: «Удовольствие – это когда много гостинцев творят чудеса с плохим настроением».
  - А-ха… Надеюсь, у неё впоследствии есть шансы стать ангелом?
  - Это одному Небу известно… но я тоже, надеюсь. Она – ангел во плоти.
 
  А в Коронтэне тем временем происходили забавные казусы. Как помним, Эва напророчила, что в каждом доме внутри висит портрет его хозяина. Так и оказалось. Вот только признать себя в нём почти никто не мог.
 
  И те, кто ежедневно видят себя в зеркале, бывает, удивляются, узрев себя со стороны, а жители двух городов зеркал не имели. Каждый входил в дом и разглядывал портрет на стене. Не скажу, чтобы Небо работало в абстрактной манере, нет, лицо было вполне узнаваемо, хотя одежда отношения к изображённому не имела и могла быть даже нездешней. Простительно в весёлый праздник. Но лицо было узнаваемо другими, знающими запечатлённого на картине. И то между ними возникали споры. Себя не узнавал никто. Даже те, кто у Магды с Эркином лицезрели себя в зеркалах, с трудом соглашались, что на холсте изображены они. И то, когда их убеждали спутники. Лину – Мирчо, Акама – Сузи. У последней дом не переехал, и портрета не было. Вместо него висело в раме… зеркало. Но туда ещё предстояло попасть. Сначала нужно было найти дом Ама.
 
  Отчаявшись убедить хохочущего Акама, что тот кудлатый тип на картине в кепке (!) (а подобного головного убора коронтэнцы не знали) и роскошной шубе и есть он, Сузи предложила обратиться к подаркам. Вдруг это облегчит задачу?
  Он согласился, но почему-то отошёл в сторону, и разворачивать коробочки пришлось девушке. Сузи открывала их одну за одной, мысленно ахая и прикрывая руками рот, ибо обнаруживала внутри сверкающие гранями разноцветные звёздочки (да осталось ли что-нибудь на Небе?) – от белых до голубых, от изумрудных до рубиновых… Звёзды пребывали в разноцветном обрамлении, одевались на палец или запястье, крепились к мочкам ушей или к платью, вешались на цепочках на шею.   
  Сузи несколько растерянно, хотя и очарованно, разглядывала это богатство, прикладывая к себе и одевая драгоценности. Акам со счастливой улыбкой следил за волшебным украшением любимой.
  Последним она распаковала невероятно красивое белое кружевное платье с фатой. К концу пересмотра подарков Сузи растерялась окончательно. Она не могла поверить, что всё это – ей. Никогда до этого ей никто ничего не дарил. Поэтому она проговорила смущённо, от чего акцент усилился, сделав говор девушки ещё милее:
  - Наверно, ты прав, Ам… Это – не твой дом. Здесь нет для тебя ни одного подарка…
  - А ты? – сказал он столь счастливым голосом, и так взглянул на неё, что после этого дары были надолго забыты, ибо настал час применения на практике эвиного искусства целоваться.
 
  Покинем их на цыпочках и направимся к дому Мирчо. Увидев нарисованного двойника, он замер, а потом помахал тому рукой. С несчастным видом повернулся к Лине, пропев:
  - Лии, оон не отвечаает мне… что моглоо случииться?
  - Это не зеркало, Мир, - засмеялась дева.
 
  Вафа допоздна участвовал в разрешении многих споров в мужском городе по установлению принадлежности домов. Пока не пришёл в свой, с мрачным мужем в богатой раме. С усмешкой поглядел на того и перевёл взгляд на обещанные Эвоной доски, мелки и бумагу…

  На территории Небес действительно изменилась конфигурация парка, а весь первый этаж оказался завален дарами – стоило Эркину открыть дверь, забыв о предупреждении,  как на него посыпались и погребли под собой: пакеты, мешки, игрушки для их любимца… Магде со смехом пришлось производить раскопки, освобождая любимого из подарочного плена. Её новые наряды лежали на огромном ложе под балдахином. На втором этаже также появился портрет… Виу! Он принимал участие во всём. Помогал раскапывать Эркина, с радостными криками носился вверх-вниз по лестнице, ластился к таявшей от этого Магде, терзал новую игрушку…
 
  Всю ночь, как и случается в Дни Даров, оба города не спали, колобродили, разворачивали подарки, и от ахов и охов, казалось, поднимались к Небесам. Светящиеся шары путешествовали везде, зависая в самых нуждающихся в них местах и уклоняясь освещать укромные уголки, занятые влюблёнными.
 
  И только Тихий не пошёл искать свой дом. Берег в этом месте светящиеся шары, словно смущённо, обходили и никому, кроме него не было видно одинокую жестикулировавшую фигуру у реки.  Тихий сидел на земле неподалёку, в отчаянии поникнув головой, ибо из подслушанного разговора девушки в несуразном наряде с кем-то невидимым понял, что это – его любимая, которая, не дождавшись – как он решил – внимания с чьей-либо стороны даже в праздник, в полном одиночестве сошла с ума. 

----
*
В этой главе звучат строки из стихотворения Р. Рильке «Созерцание» в переводе Б. Пастернака

                (далее:http://www.proza.ru/2018/01/06/1523)