Зарисовки из американской жизни. Галеви. Продолж

   Хорошо, когда человек знает себе цену, но, не очень доброе продолжение этого утверждения, говорит - ещё лучше, когда её знают окружающие.
   Однажды отмечали мы на работе Рождество. Общество, сами понимаете, было пёстрое - во всех смыслах: афроамериканцы, испанцы, мексиканцы, русские, евреи, армяне, один француз, двое болгар и румынка.

   Всё начинадось очень по - американски: за неделю до праздника разыграли лотерею - кто, кому будет делать рождественский подарок. Возможно, в этом был смысл, так как исключалась вероятность того, что кого - то завалят подарками, а кто - то окажется без подарка.

   В тот день все  постарались выглядеть особенно шикарно. Стол ломился от яств:по традиции каждый принёс что - то из национальных блюд, и все они,  по - разному оформленные и обалденно пахнувшие, сводили с ума. Мы с нетерпением смотрели на часы - когда уже сядем за стол и вкусим всё это великолепие.

   Наконец, в 5.00 расселись, мужчины разлили по бокалам шампанское, наш менеджер - болгарин произнёс первый тост и начался пир. Всё бы хорошо, но, когда через минут 20 выпитое даёт о себе знать сперва излишне громким смехом и голосом, потом  спором, мне становиться интересно. Дело в том, что я вообще не пью, ничего и никогда, и быть трезвой среди выпивших людей - забавно.

   Верно говорят - что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Сколько приятных слов наговорили женщинам распетушившиеся мужчины!
   Вдруг замечаю, что француз очень уж рьяно настурает на нашего Сашу. Своих надо защищать, и я говорю, улыбаясь: - "Мистер Гильом, не нападайте так на Сашу! В споре с русским вы не победите. Один уже пробовал, и что из этого вышло, известно всем". Меня дёрнула за рукав Милочка, а в голове пронеслось - перебор. Но никто: ни темпераментный Гильом, ни остальные, никак не отреагировали. Видно в школе что - то пропустили. Только болгарин - менеджер, улыбаясь одними глазами, погрозил мне пальцем и предложил очередной тост - за дружбу. Саша обнял француза, все захлопали - мир восторжествовал.

   И тут слово берёт мистер Байрон, которому не нравится его имя - Наум, но очень нравится фамилия, и говорит: - "Выпить за дружбу, дело святое.  В Риге у меня были друзья, но другие. К сожалению, они остались там. Я рад с вами работать и дружить. А ТАМ ещё пожалеют, что много НАШИХ уехало". Я не смогла смолчать и вставила: - "Извините, ради бога, но, мне кажется, никто не пожалеет. Родина без нас обойдётся, а вот, как мы запоём через 10 - 20 лет, бабушка надвое сказала".

   Мистер Байрон вспылил: - "Вы мне очень симпатичны, но я не могу согласиться с вами..."
 - Простите, пожалуйста, скажите, кто такой Фроманталь Галеви?
 - Что?! - опешил он от неожиданности.
 - Я спрашиваю, знакомо ли вам имя Галеви?
 - Я не понимаю, что...
 - Вы очень любите повторять, что мир должен быть благодарен вам за то, что вы подарили ему много гениев. Не спорю, много. Вот я и хочу сегодня, в честь праздника, подарить лично вам ешё одного гения в вашу копилку, которым вы вправе гордиться. И не надо делать глубокомысленное лицо. Я помогу вам. А, кстати, кто - нибудь слышал про Галеви?
   - Галеви - еврей, оперный  гений,  который жил во Франции, и написал оперу "Еврейка". К сожалению, жизнь его оборвалась слишком рано.
   
   Когда со стола было убрано, и весёлой компанией мы высыпали на заснеженную улицу, мистер Байрон шепнул мне: - "Вы в очередной раз меня удивили".
Я засмеялась: - "То ли ещё будет!"

   P.S. Фроманталь Галеви.