Черный плащ

Танец под Стинга казался быстрым и стильным. Г.И. купила нам пять черных плащей, на голове у каждого по черной шляпе, черные брюки (сначала свои, потом пошили). Обувь тоже была, по началу, своя. 90-ые годы, провинция. Помню случай, когда кое-кому выступать пришлось в черных зимних ботинках, вместо черных сапог.

Пять танцоров на сцене в черных плащах! Где в то время можно было в нашем городке найти пятерых танцующих парней? Только у нас. Шляпы опущены на глаза (поэтому в начале танца мало что видно, ориентируешься на смутные очертания чужих ноги внизу). Шляпы эти плохо держались на головах, в руках, вечно летали по сцене, падали в зал, но это придавало номеру дополнительный шик.

Мы были ужасно деревянные, неуклюжие, но до нас подобного в нашем городе вообще никто не делал. Нас звали на все более-менее значимые мероприятия. И мы с радостью туда неслись, забывая про учёбу, сон и еду. Едем открывать новый клуб в далеком селе – да, пожалуйста. Выступить на свадьбе – без проблем. День города – с удовольствием! И почти всегда бесплатно. Если мы что-то и зарабатывали, то всё уходило на костюмы.

Пять пар – так всё же редко бывало, большинство студенты, школьники, обычно всё же нас трое: Жека, Вова, я. Девушки учили все партии, девушек было много, поэтому партнерши менялись постоянно.

Однажды мы уговорили Г.И. дать нам плащи и шляпы. И вышли в город. Прогулялись по проспекту. Дети шли по пятам, роняя мороженное, с подозрением смотрели милиционеры, девушки хихикали, бросая лукавые взгляды, пожилые люди крутили у виска, но большинство старалось не замечать. Мы думали, что мы выглядим как крутые мафиози. Но мы выглядели как киношные бандиты, из голливудских фильмов. На самом деле настоящие мафиозы глазели на нас из салонов ВАЗ-2109, Toyota LC80, 4Runner, Mitsubishi Pajero. Мы ведь, идиоты, гуляя, завернули на городской рынок (там, где сейчас стоят торговые центры «Разноторг» и «Байтерек»), думаю, люди в турецких кожаных куртках размышляли: пристрелить нас сразу или дать публике ещё позабавиться, всё-таки жизнь бандитов того времени, хоть и была опасной, непредсказуемой, но культурного досуга в ней явно недоставало.

Нас спасала наивность, и, конечно, то, что при ближайшем рассмотрении плащи наши были латанные-перелатанные, плюс к этому всё-таки ансамбль в городе был достаточно известный.

Помню выступление в ресторане «Алтын-кёль» (теперь банк «Ноосфера», я говорю, судьбы у зданий нашего города просто человеческие, романы про них писать можно). Местный авторитет стоит перед сценой с разинутым ртом, карманы раздуты от пачек денег, позади охрана. Главный бандит смотрит на наших девчонок (короткие разлетающиеся юбки, стилизованные кокошники, исполняем современный эстрадный вариант «барыни»), все девушки - красавицы, кровь с молоком. Охрана не реагирует, даже попыток встать между сценой и людьми в кожаных тяжелых куртках нет. После танца обсуждаем с парнями, как будем пробиваться. Но нас выводят через черный ход.

Сколько раз мы вот так, со смехом и кучей костюмов на руках уходили от погонь через задние дворы, от преследователей на машинах, мотоциклах, лошадях, однажды даже бежали от слишком воодушевленных поклонников на теплоходе. Адреналин от выхода на сцену легко купировал страх попасть под бандитскую пулю или хулиганский нож. Что было бы случись настоящий замес, трудно сказать.

Впрочем, и вокруг нашего коллектива ошивались, да, случалось, и в нем самом терлись какие-то темные, приблатненые личности, или те, кто очень хотел такими казаться. Кроме того город-то маленький и все знали почти всех: обидев кого-то одного, ты мог обидеть кого-то не того, всё-таки мы были коллектив и, в каком-то смысле, тоже организованы и опасны. Только вот мог ли я и тут пойти до конца и, даже в минуту опасности, лишить какого-нибудь отморозка жизни – вопрос.

Как я уже писал, Галина Ивановна первые несколько лет снимала дом на Гардинке. Кварталы вокруг бывшей гардина-тюлевой фабрики, кто не знает, в Горно-Алтайске один из самых криминальных районов. После занятий большая компания провожала нашего руководителя домой. Даже тем, кому было не по пути, например - я. Мы шли и весело болтали от ДК через Театральный переулок, мост через Маймушку, по улице Пушкина. Возвращались обычно на автобусе (если они еще ходили, в те времена в Горно-Алтайске автобусное сообщение заканчивалось в 23 часа), или пешком. Хорошо в веселой компании, но, бывало, я гулял домой и один. Иногда просто не было денег на проезд. И так - три раза в неделю))) За все это время мне ни разу не пришлось убегать, хотя разговоры (базар) бывал со встречным людом разный. Может, бог хранит дураков и влюбленных, а может энергетика «директора психбольницы» окружала меня какой-то невидимой защитой.

Был единственный случай с настоящей дракой. Редкость его заключалась и в том, что провожали мы в тот вечер Г.И. вдвоём с Лехой. Тем самым Лёхой С., братом Михи С. Тем самым Лехой с физмата, которого я будил по утрам своим фальшивым исполнением песни «Над землей бушуют травы», тем самым Лёхой, который говорил своей маме по утрам, что я прихожу к ним варенье «жрать». Лёха всегда становился душой компании, любой. Но дело в том, что весёлых компаний было много, поэтому ни в одной он подолгу не задерживался, вот и в «Ва-банке» он занимался недолго, зато потом часто приходил к нам на вечеринки и просто пообщаться. Г.И. всегда рада такому гостю. Вот за хорошим разговором мы и прогулялись знакомым маршрутом, даже чаем угостились, но быстро откланялись.

Ранняя весна или поздняя осень. Кто же помнит такие подробности? Главное темно, ледок под ногами трещит. Идем к остановке по улице Ленина. И вокруг никого. Даже машин почти нет. Остановка автобуса напротив школ искусств «Адамант». Время, когда Золушка уже начала с тревогой поглядывать на часы.

Садимся на скамейку, их тогда только поставили, на всех остановках, три бруса в двух чугунных квадратных кольцах (антивандальное ноу-хау). Со стороны гардина-тюлевой фабрики идут два субъекта молча, размеренно, мимо нас. А, нет, свернули к скамейке. Два шага и они рядом. Одно мгновение, и, без слов, четко и быстро: один бьёт меня, другой Лёху. В лицо. Но, во-первых, мы сидим, а, значит, как-никак – согнуты и собраны, во-вторых, бить стоящему сидящего кулаком в лицо - не очень удобно. Не больно, но равновесие мы теряем - кувырк, и мы с Лёхой с другой стороны скамейки. Они могли бы прыгнуть, добить нас, но у них или от самоуверенности, или от кумара, грация рыцарей в тяжелых доспехах. Они обходят скамейку с двух сторон. А мы успеваем вскочить, и – понеслась – один на один. Краем глаза замечаю, как Лёха и второй прыгают вокруг друг друга и машут кулаками по воздуху. Всё происходит в относительной тишине. Я бьюсь с первым. Это вам не погоны на «Зарнице» с девчонок срывать!

Молчаливый враг пытается достать меня кулаком в лицо. Молотит размеренно, тяжело, почти медленно. Всё-таки танцы это немножко боевое искусство. Прыгаю вокруг как блоха, и в один прекрасный миг, оказываюсь за спиной этого молодца. Удар сзади по ногам – тяжеловес падает на колени, толчок в спину – соперник ложится лицом в грязь. Запрыгиваю сверху, не даю ему опомнится. Зло повержено, враг подо мной, шевелится, пытается встать. Заламываю ему руку за спину, можно сказать, болевой прием. Но обкуренному товарищу пофигу, он продолжает елозить по мерзлой земле, как испорченный робот. Рядом лежит хороший булыжник, как раз уместиться в руке. Что делать? Долго я этого монстра под собой не удержу. Бить камнем по голове?

Вы можете подумать, что я тут подумал про превышение пределов допустимой самообороны и вовремя остановился? Нет, про юридический аспект проблемы как-то не думалось. Зато в голове с быстротой молнии вспыхивали мысли общефилософского характера: убить или не убить? «Директор психбольницы» орал: «Дурак, действуй, скорее, сейчас он скинет тебя и тебе конец, бей, и бей - что есть силы, камнем по черепу! Не брат он тебе! Это тварь, а не человек, животное, монстр! Бей!» А романтик-гуманист возражал: «Нельзя просто так взять и ударить живое существо булыжником по башке, даже если оно через минуту тебя самого ударит этим же камнем». И картинка из памяти: мне три года, друг Игорек бросает мне в глаза горсть песка, в ответ я бью Игорька по голове камнем, тетушки вокруг, кровища, Игорька с проломленным черепом увозит скорая».

Враг сбрасывает меня с себя, вернее это я ему позволяю сделать. Я в философском ступоре: бить или не бить, пока я не решу этот вопрос – скрючившись лежу на земле, закрываю голову руками, меня методично пинают ногами – куда придется. Не то чтобы больно, противник неадекватен, но неприятно. Кричит какая-то женщина. Всё, меня, кажется, сейчас будут убивать. Прощайте, ребята!

Слышны глухие удары, треск. Через несколько секунд меня ставят на ноги, встряхивают: «Жив? Идти можешь? Как себя чувствуешь?» Да, да, я отвечаю: «Нормально». Хотя какое там «нормально», пока не решён главный вопрос жизни: «Могу ли я убить человека?»

Какой-то мужчина в черном плаще провожал двух дам до остановки. И тут увидел нашу драку: прыгающего Леху и его соперника, и меня на земле, и того, кто бьет меня ногами. Мужик просто подошел и в два удара уложил обоих нападавших. Вот они сидят на скамейке, размазывая кровь по лицу и говорят, что ничего такого не хотели, просто обознались.

Нас с Лёхой посадил на пойманную случайную машину, и отправил домой. Люди у нас в городе – хорошие. Так эта история и закончилась. А я всё равно продолжал провожать Галину Ивановну после репетиций по темным улицам и поздно ночью возвращался домой. Везло мне. Невероятно везло.

The fire and smoke, noise and thunder,
The audacity and the calculation of the...
The black knight is hidden cloak,
Glory he is not waiting.

Дым и пламя, шум и гром,
Дерзость и расчёт...
Чёрный рыцарь скрыт плащом,
Славы он не ждет.

Сергей Решетнев © На фото слева направо: Алексей С., Г.И., я