Вьюга Глава 1. Сборы в дорогу

               
 ДАНЬ ПАМЯТИ ПИСАТЕЛЮ И ПОЭТУ ЛЮБОВИ СЕЛЕЗНЕВОЙ   
               

                Галина Балабанова, Любовь Селезнева
                ВЬЮГА
             (Действия романа происходят в 20-50-е гг. ХХ века в Иркутской тайге)


 Души людские, как и реки, и растения, тоже нуждаются в дожде. Особом дожде – надежде, вере и смысле жизни. Если дождя нет, все в душе умирает*.
Глава 1. Сборы в дорогу

     Сибирская зима, как известно, "дама" суровая и никакой небрежности к себе не прощает, а уж тайга тем более.  Савелий собирался в дорогу тщательно и предусмотрел, казалось бы всё, но предугадать, что может подкинуть зимняя таежная дорога даже он, коренной сибиряк и опытный таёжник  не мог.
               
  Сборы в ответственный путь Савелий начал загодя: дров наколол на три бани вперёд, в доме прибрался, двор в порядок привел, а между делом люльку из липового лыка  младенцу соорудил. Ох, и красивая люлечка получилась, ладненькая, нарядная,  колыхающаяся от самого легкого прикосновения. Хоть бабы и предупреждали его не качать люльку без дитя, мол, примета плохая, но разве Савелий послушает. Это же люлька для его сына, долгожданного наследника и продолжателя рода. В сорок лет батьке дождаться наследника – это событие особое! Мимо нее даже проходить приятно, а уж качнуть и подавно. 

Покачивая люльку, Савелий мечтал о будущем: представлял, как по весне меж двух березок соорудит сыночку качели, вырежет из коряг разные сказочные фигуры, а ещё специальную лесенку во дворе поставит, чтобы сынок здоровым и сильным рос. И фигурную телегу  вырежет, а Нюрка будет катать его и песни петь, а мальчонка ей на тальянке подыгрывать.  Вот такое у его сына  будет счастливое  детство.

***
 За радужными мыслями время летит незаметно. Хоть до утра еще и оставалось несколько часов, но Савка решил приготовить сани заранее, чтобы с рассветом, не мешкая, отправиться в путь. Первым делом он устлал дно розвальней душистой отавой, затем прикрыл ее рядном, да перину с подушкой положил, а потом принялся за халабуду*. Обложил со всех сторон тулупами, чтобы ветром не продувало, да крепко-накрепко верёвками обвязал для надёжности. Опять же, одёжку теплую для жены припас: кроме двух тулупов и душегрейки, положил валенки, безрукавку овечью и пару пуховых платков. Для повитухи, Раисы Романовны, дорогой отрез припас, для дядьки Михея - четверть первача, а как же иначе, без этого всё равно, что без гармони свадьбу играть. Да и о себе Савка не позабыл: медную кружку с деревянной чашкой для застолья в тряпицу завернул, ложку в голенище катанка сунул. Из чужой посудины грех староверу хлебать, а грешить в такой день он даже по мелочи не хотел. Веру свою блюсти надобно завсегда. Не то что патриарх Никон*, всю веру испоганивший. Мало того, что службу в храме изменил, да еще и обряды старые поменял на чужие,  ирод народа русского. Но Савка старую веру не предаст, все сделает чин по чину. Вот только неизвестно, по каким канонам эта вера разрешала ему самокрутки смолить. Накануне отъезда он перевёл в дым половину вышитого женою кисета. Сновал словно челнок сновал он с самокруткой во рту из избы в сени, из сеней в хату… Понятное дело - нервничал мужик, тут уж не до запретов.

 Когда Нюська забрюхатела, Савка решил смастерить четырехместные розвальни,  чтобы в них семье было свободно и вольготно. Ох, и знатные сани получились: красивые, легонькие, сделанные без единого гвоздя, с помощью распоров и пеньковой веревки. Мастером по этой части он был отменным. Сани-розвальни делал разные: мужские, женские, двухместные, четырех- и шестиместные, с кузовом, со спинкой, с козлами (облучком)  и без них. Этим ремеслом по большей части и жил.

 Работал Савка над санями целое лето: березу в кипятке парил, гнул ее с храповиком, полозья пропитывал собольим жиром да железом оправлял, чтоб лучше скользили. Полоз у саней длинный, и звук при движении шипящий, как у змеи полоза. Потому, видно, полозьями и прозвали.

 Чтоб удобнее было править, Савка приладил сверху передка саней широкую доску и аккуратно оббил ее  профилированной фанерой. В итоге получилось что-то вроде схрона с откидной дверцей на верёвочке, этакий вместительный шкафчик. Кроме запасных варежек и тулупов, Савка на всякий положил в сани брезент. Вещь нужная и надежная, особенно в дальней дороге. Как-то солдаты, бывшие у них на постое, забыли в сарае палатку, и он, как рачительный хозяин, не выбросил ее, а пустил в дело: из одной части сшил Мальцу попону, а другую в сараюшку прибрал, будто знал, что в скором времени пригодится.
***
   В ночь перед выездом Савка долго не мог уснуть. Сидел у печи, смотрел, как красиво и бездымно горят березовые дрова, пил крепкий чай и думал о будущем. И так хорошо было у него на душе, как никогда еще не было. И если бы из печи полезли похожие на змей языки пламени, запел бы, несмотря на отсутствие слуха и голоса.

 «Неужели осиновое полено попало? – От предчувствия чего-то неотвратимого защемило в груди. Он  вытащил кочергой догорающие поленья и залив их водой, не дожидаясь утра, тронулся в путь.

Обычно работа лошади начинается с прогрева: первая рысь — минут пять, потом шаг, вторая рысь — десять минут, третьей скорости соответствует галоп. Ритм для лошади — три, четыре часа работы и два, три часа отдыха. Как раз хватит Мальцу не устать, а там, как на место прибудем, отдохнёт,  овса поест, и сенца пожуёт.
  К величавой таёжной красе Савка относился как к данности, принимая ее за что-то обыденное и не заслуживающее особого внимания. Вот и сейчас он мчался по широким сибирским просторам, не замечая сказочной  предновогодней красы. Душа и мысли его были заняты встречей с  долгожданным сыночком и мечтами о том, как он будет учить его всяким премудростям. Больше всего Савка хотел сделать из сына бондаря, а еще плотника и столяра, и конечно, охотника. А как же иначе? В тайге без этого пропадешь. Савка представил, как они с сыном будут избы рубить, пушнину добывать и деньгу заколачивать. И лицо его озарилось счастливой улыбкой.
 В этих радужных мыслях сорок вёрст*  пролетели, как одна. Малец бежал по дороге споро, ловко преодолевая сугробы, не замечая ветра и начинающейся пурги.  Видно тоже спешил с его пацаном свидеться.
 К зелёным дядькиным воротам Савелий припожаловал вместе с алой зарёй.

Халабуда – крытая повозка.
* Савелий – непрошеный (Древнееврейское).
* Анна – (древнееврейск..) Означает: благодать, милостивая, миловидная, грациозная; она
же Нюра, Нюся, Анюта, Анька.
* Верста = 1066,8 м. Здесь более 48 км.