Чёрная курица

                Твой образ лёгкий и блистающий,
                Как на ладони я держу,
                И бабочкой неулетающей
                Благоговейно дорожу.
                Владимир Набоков

Мама становилась всё печальнее. Что-то её угнетало. И хотя она, как всегда, замечала и радовалась каждому расцветающему  цветочку у нас в палисаднике,  радость как-то быстро сменялась грустью. Иногда она пела, по большей части это были печальные песни из её репертуара (мама была актрисой музыкально-драматического театра)
Сигизмунд – её третий муж, уехал в командировку. Накануне его отъезда,  вечером ,  я услышала их разговор:
- Анечка, я очень хочу, чтобы ты родила мне сына или дочку!
- Сенечка, я тоже хочу, но нужно подлечиться, у меня воспаление придатков.
- Анечка, меня сёстры уже достали разговорами о том, что зря я на тебе женился. Что у тебя есть дочка, и ты просто не хочешь больше рожать.
 Мама всхлипнула:
- Да что ты, Сенечка, вот увидишь, полечусь и рожу!
Мама однажды спросила у меня:
- Лара, а ты хотела бы, чтобы у тебя появилась сестричка или братик?
- Нет! – решительно заявила я, - не хочу. Тогда ты не будешь больше меня любить!
- Глупышка, как же я могу тебя разлюбить!
И правда, мама очень опекала меня. В послевоенные годы ещё в дошкольном возрасте я переболела туберкулёзом, еле выздоровела. Проживала в острый период болезни с мамой, а потом года три меня отсылали на поправку в санаторий Малиевцы и к бабушке с дедушкой. На свежий воздух и парное молоко.  Только последние два года мы с мамой жили вместе. Потом появился Сигизмунд, высокий, с маленькой головкой, похожий на гвоздь. Мне он казался очень некрасивым со своими маленькими серыми глазами и длинным носом. Мама говорила:
- Главное в человеке внутреннее содержание, в нём его красота.
 Но подслушав тот их вечерний разговор, я почувствовала к нему неприязнь. Думала:
- Так вот почему мама такая грустная, он угнетает её своими разговорами!
А ведь мама была такой хорошенькой, грациозной. Любила смеяться, жизнь любила. Любила ходить со мной и моими двоюродными братом и сёстрами в лес за подснежниками, ягодами, грибами. По дороге пела нам, или рассказывала стихи. Была ранимой, принимала близко к сердцу неприятности. Как-то  приболела, осталась дома. Когда я пришла со школы, услышала, как она поёт старую украинскую песню об умирающем казаке, где были такие слова:
- Ой, умру я, моя маты, ой умру….
Я вбежала в комнату и заплакала:
- Мама, не пой эту песню, не надо!
Она меня успокоила:
- Что ты, глупенькая, это же просто песня!
Через пару дней она поправилась, радовалась распустившимся жёлтым тюльпанам в палисаднике.
- Сколько же красоты на земле, Боже мой! Скоро к бабушке поедем. Ты сдашь экзамены за пятый класс, Сеня и я возьмём отпуск. Пойдём в лес, там уже на полянках распускаются маргаритки, красота!
Я любила маму, мне так часто не хватало её в детстве – то гастроли, то мои болезни. Я любила её походку, быструю, лёгкую. Сижу, делаю уроки, и вдруг за окном такой радостный перестук каблучков:
- Тук-тук- тук…
Мама идёт! Я выбегаю, висну у неё на шее.
– Ну, что у тебя нового!
- Я прочитала удивительную сказку о чёрной курице и о подземном царстве маленьких человечков, министром которых она была. Расскажу тебе вечером. Но рассказать не пришлось, приехал из командировки Сигизмунд и мама всё внимание переключила на него.
Я всё время думала об этой удивительной сказке. В которой курица называлась Чернушкой. Она обладала человеческой речью, подружилась с мальчиком и поделилась своим секретом с просьбой никому его не открывать. Иначе быть беде. Подарила ему волшебное зёрнышко, с помощью которого мальчик легко запоминал уроки. Когда это зёрнышко потерялось, мальчик, разучившийся трудиться самостоятельно, стал плохо учиться. Родители требовали объяснений, угрожали мальчику поркой, и он выдал
секрет чёрной курицы. И она со всем своим подземным миром вынуждены были уйти в дальние края.  Вечерами перед сном я  сочиняла  продолжение этой сказки оптимистическим и радостным.  И надо же было такому случиться, что мама рано утром купила и принесла с базара чёрную курицу. Я просто обомлела!
- Мама, эту курицу нельзя резать, ни в коем случае! – заявила я. 
- Лариса, что ты выдумываешь? Обычная курица, дай ей водички и зерна.
Я принесла в стайку воду и кукурузные зёрна. Курица наклонила голову набок, посмотрела на меня и начала клевать.
- Да ты же Чернушка из сказки! – воскликнула я. Я тебя узнала!
Но курица ничего не отвечала.
- А! Догадалась я, тебя лишили голоса в наказание! Не бойся, я спасу тебя!
Я побежала к маме:
- Мамуся, давай эту курицу выпустим на свободу! Прошу тебя, её нельзя зарезать, она сказочная!
- Лариса, что ты придумываешь? Вот ещё новые фантазии!
- Мама, отпусти её на свободу! Иначе случится беда!
Я заплакала.
- Ты опоздаешь на экзамен, беги скорее, никто не собирается резать курицу сейчас.  А потом поговорим.
И я побежала в школу.
Мчалась домой во всю прыть. Был предзакатный час. Наш двор с цветущими жёлтыми тюльпанами,  заливал какой-то торжественный свет. Я бросилась к стайке.
- Чернушка! – позвала я. Но курицы там не было. Тревога и ужас стеснили мне горло. Я вбежала в дом и сразу поняла, что случилось – пахло куриным бульоном. Я закричала каким-то хриплым криком:
Мама, я же тебя просила! Что ты наделала!
Я зарыдала, задыхалась от безысходности. Мама попыталась меня остановить:
- Ну-ка, прекрати истерику! Придумала Бог знает что!
- Не придумала! Я знаю, что эту курицу резать  нельзя! Погибнет целый подземный народ, и у нас тоже случится беда! Ты ничего не понимаешь, мама!
И я затопала ногами.
- Я тебя сейчас успокою, - закричала мама, схватила хлёсткий прутик, который  для острастки всегда лежал на шкафу и до этого времени не применялся. И хлестнула меня по ногам. Я взвизгнула, а потом закричала злобным голосом:
- Бей, бей! Ещё бей!
- А ну, проси прощения!
Мама тоже уже не держала себя в руках.
- Не буду! Бей меня, убей, как курицу! Ты злая!
Мама хлестала меня уже не разбирая – по рукам, по спине. Наконец она опомнилась, бросила хворостину и заплакала:
- Упрямица, как так можно!
Она попыталась меня обнять, но я вывернулась и бросилась лицом в кровать. Я перестала есть, у меня поднялась температура.
Мама  уговаривала  меня, лечила. Через несколько дней мы поехали к бабушке. Сигизмунд задерживался ещё на неделю. Приехали в Михайловку, там с двоюродными братом и сёстрами мне стало легче. Но я никому не рассказывала о чёрной курице.
На вопрос бабушки, как там Лариса, мама ответила:
- Упрямая, эгоистичная девчонка, никогда не думала, что она такой вырастет. Лживая, скрывала от меня тетрадки с тройками. О курице ничего не сказала.
Ночью я не раз просыпалась из-за маминых стонов. У неё появились сильнейшие боли в животе. Наутро они с бабушкой ушли в больницу. А через три дня мама умерла.
- Спазм какой-то, ничего не могли сделать. И сердце слабенькое. Послали в Киев желудок на исследование. Пришёл ответ: «Причина смерти не установлена».
Бабушке передали  мамины слова перед смертью:
 - Скажите маме, что я её очень люблю!
Обо мне – ничего. Был ужас, чувство вины и страх. Ужас перед свершившимся, вина перед мамой, которая умерла с обидой на меня. Страх! Я боялась её портретов. Мне чудился укор в её глазах. Мне казалось, что я виновата в смерти мамы.  И я скрывала от всех свои чувства, просыпалась ночами, думая, что она ко мне придёт, и я умру от ужаса. О чёрной курице никогда никому не рассказывала, но  часто думала:
- Ах, если бы мама отпустила Чернушку на волю, ничего бы не случилось!