За одним столом

Погода в конце октября сменила свой обнаженный серый вид на мягкое перистое одеяние всего за каких-то три дня. Белоснежным покровом были залеплены узкие улицы Вологды, кормушки птиц и даже мои ресницы. Было холодно. Ожидая попутный транспорт, я топталась на месте, потирая руки, чтобы окончательно не замерзнуть. Когда же наконец подъехало такси, я быстро села на переднее сидение, буркнув адрес. Водитель неспеша начал движение, сделав погромче радио. Играла песня Глюкозы: «А снег идет». Не сказать, что я была поклонницей ее творчества. Скорее даже наоборот. Но на тот момент, думаю, слова, звучащие из колонок старого магнитофона, были как нельзя кстати. Становилось теплее. Я начала чувствовать свой покрасневший нос и даже пальцы на руках. Сняв кожаные перчатки, я взглянула на руки. Кожа была очень сухая, выпирали вены, а ногти явно забыли, когда последний раз видели пилочку или ножницы. Не задумываясь, я надела перчатки обратно…
Когда таксист довез меня до библиотеки, я вошла, оставив в гардеробе свою куртку. С минуту покрутившись у зеркала, чтобы собрать густую капну каштановых локонов в небрежный пучок, я поспешила на звук голосов справа по коридору. Все были в сборе. Я поздоровалась и присела за круглый стол, который покрывала светлая скатерть с вышитыми яркими цветами. Мне нравилось это небольшое уютное помещение. В нем царила какая-то домашняя и душевная обстановка.  Шло активное обсуждение проблем литературы, в суть которых я пока что не могла вникнуть. Слева от меня сидела молодая женщина. Она, как правило носила удобную одежду, а потому всегда сидела расслаблено, несколько подав грудь вперед. От нее исходил тонкий и приятный аромат утренних духов или крема, на лице была усталая улыбка. Но все-таки, эта улыбка была отражением скорее смешанных бытовых дел и ее доброты, нежели чем просто усталости. Чуть дальше от нее сидела другая женщина, которая, как мне казалось, всегда думала о чем-то большем, чем все остальные ныне присутствующие. Ее взгляд был устремлен куда-то в сторону, будто она смотрела не на какой-то определенный предмет, а сквозь него. Мне нравились ее карие глаза, когда она замирала. Тогда в них открывалась вся глубина ее бездны, в которую мне, увы, не суждено было попасть. У нее был аккуратный маникюр, бледная кожа и рыжие волосы, собранные в конский хвост таким образом, что каждая волосинка лежала на своем месте. Весь ее образ, собранный из отдельных элементов, представал, как фарфоровая куколка, которая очаровывает, независимо от того, сколько тебе лет. Справа от меня сидели мужчины. Первый оказался высоким и статным. Его обувь была начищена, а одежда отглажена. Время от времени в своем блокноте он делал пометки, записывая их дорогой и изящной ручкой из светлого металла. Легкая небритость ему была к лицу. Это подчеркивало его мужественность и приятные черты. Он протяжно вздыхал, вальяжно перекладывая ногу на ногу. Но правую руку обезображивало золотое кольцо. Женат. Образ второго мужчины был очень интересен. Он носил рубашку в клетку и очки. Волосы, шедшие легкой волной, были неким продолжений его витиеватых замечаний и рассуждений. Сидел он скромно и сжато, будто на него кто-то оказывал давление. Но стоило ему только вступить в диалог, обсуждая тот или иной вопрос, как под давлением оказывался его собеседник. «А что такое Авангард для Вас!?» - восклицал он. Меня приятно удивляли его умозаключения и познания. Люблю умных и интересных людей. Но того человека, честно признаюсь, я побаивалась, поскольку понимала, насколько разные у нас уровни… Напротив меня был молодой парень. Он, на фоне полок с книгами о кинематографе и музыке сам как будто сошел с одной из них. Я ни раз ловила его взгляд на себе.  Голубые глаза юноши пронзали, но это не смущало меня. Я только поднимала бровь от удивления. Его белая рубашка мне не нравилась. Она придавала чопорность его виду, хотя в душе он был еще юным и несерьезным. Я услышала приглушенное тиканье часов. Мой взгляд устремился на человека, стоявшего во главе сегодняшнего вечера. На ее руке были те самые часики. На миг мне показалось, что их стрелки шли в обратном направлении. Может быть. Глядя на хозяйку ходиков, можно было согласиться. Когда я впервые увидела эту женщину, то сразу поняла, почему к ней ходят, почему ее читают. Все дело в том, что главной ее особенностью было движение. Она воодушевляла, направляла и шла наперекор времени. От нее исходила сильная энергетика. Особенно это чувствовалось, когда она жестикулировала. Ее движения были резкими. Недовольство - отмахнется. Восторг – громкий хлопок. И не дай Бог, если кулаком по столу…
Каждый, сидящий рядом со мной за столом был настолько индивидуален, необычен и своеобразен, но всех объединяет одно – это тихое место, где можно не только обсудить актуальную тему, но переосмыслить себя, поведение окружающих, вместе с тем, открыв что-то новое.