Сельская явь

Продавец осторожно выглядывала из-за угла соседнего, с её магазином, здания. Природа находилась в завершающей стадии процесса подготовки к зимней спячке, когда деревья совсем избавились от листвы, а Солнце до такой степени обленилось, что уже не в состоянии было прогреть воздух до комфортных, для легко одетого человека, температур, и женщина начала зябнуть на пронизывающем ветру. На беду, она поздно заметила подходящего за покупками клиента и не успела одеть подобающую для засады одежду, перед экстренной эвакуацией с рабочего места.
  
 Тем монстром, от которого бежала продавец, с элементами паники в её поведении, был Коля, местный пенсионер — человек пьющий, всегда неопрятный, пахнущий мочой и гниющей органикой. Людей, подобных Коле, в селе проживало человек пять-восемь. Ещё человек десять-пятнадцать пенсионеров, регулярно употребляющих спиртные напитки, жили семьями и, в промежутках между запоями, их руки доходили до выполнения некоторых правил личной гигиены, поэтому медведем они пахли не всегда. Эти две группы населения, в небольшом селе — численностью до двухсот человек, объединяло одно обстоятельство, - они были постоянными клиентами Вовы со Светой, торгующих спиртом из дома.
  
 В клиентуру семьи торгующих зельем входили не только пьющие пенсионеры, но и мужики семейные, которым позволяла совесть, - или в результате недосмотра жены, бывало и по обоюдному согласию супругов, - умыкнуть от детей копейку в пользу Светы с Вовой. Бывали случаи, когда и муж, бежавшей в спешке, хозяйки магазина, заносил Светке деньги от небогатой выручки жены, в обмен на спиртсодержащий суррогат, но эта категория сельского дна никак не беспокоила продавца. За кредит в её магазине отвечали жёны забулдыг, а они, хотя и со скрипом, могли распределить скудный семейный бюджет так, что, получив зарплату, им её хватало рассчитаться с долгами в двух имеющихся в деревне магазинах. Затем, со спокойной совестью, вновь отовариваться под запись.
  
 С пенсионерами по старости и инвалидами, тоже находящимися на содержании у государства, коих в селе насчитывалось с десяток (надо сказать, большинство тех инвалидов получили право на довольствие по пьяни: кто-то, их в деревне большинство, родился весёлым по причине непомерного пьянства, или пристрастия родителей к конопле, а кто-то поимел пятьдесят процентов природного кайфа в пьяной драке, получив по голове), дела обстояли сложнее. Этот контингент не мог контролировать собственное потребление, а магазина было два. Поэтому пенсии просто не хватало для покрытия долгов у обоих кредиторов.
  
 Света с Вовой входили в их положение, идя на уступки, брали плату за зелье натурой. Для этого была разработана незатейливая схема: Света шла в лояльный для жаждущего пенсионера магазин, который тот ей указывал, определяла перечень нужных товаров, озвучивала тот перечень перед соискателем. Пенсионер, вдохновлённый грядущим ощущением эйфории, шёл за товаром, который, после его приобретения, нёс к Светке менять на спирт.
  
 Продавец за углом нервно тянула дым через фильтр длинной сигареты. Она видела, как вслед за Колей подъехали отдыхающие на дорогой машине. Нежелание давать в долг Николаю, в надежде, что терпение его не окажется долгим и он скоро уйдёт, пересилило стремление получить с туристов наличные за проданный товар. Прождав некоторое время, деньги уехали в другой магазин.
  
 Вот подошла статусная дама — постоянный клиент, никогда не берущий товары под запись. Коля, пытаясь завоевать симпатию женщины, начал приносить ей извинения за его нетрезвость видимо не понимая, что в нём отталкивает не только и не столько нетрезвость, сколько его асоциальный образ жизни в целом (даже опустившийся до самого дна человек, никогда не осознаёт себя ничтожеством).
  
 Продавец не выдержала, выйдя из засады, когда очередь увеличилась ещё на одного человека, отчего риск потерять клиентов рос в геометрической прогрессии. Сейчас, на пути от угла к ожидающей её очереди женщина искренне завидовала решительности конкурентки, торгующей в соседнем магазине. Та, с персонажами вроде Коли, не церемонилась, не допуская даже обсуждений о возможности кредитования. От неё сельское дно всегда слышало много правды о себе, изобилующей нелестными, порой в крайней степени вульгарными эпитетами.
  
 Когда конкурентке казалось, что домогавшееся её расположенности ничтожество чрезмерно навязчиво, в ход шли пинки и тумаки, от которых претендующие на снисхождение, по причине родственных связей — например, быстро приходили в чувство, осознавая безысходность своего положения и шли в магазин, где им не могли отказать, но натыкались на запертые двери.
  
 Продавец не могла позволить себе общение с сельским отребьем так как оно того заслуживает, её пугала возможность дурной славы, как о конкурентах, исходившей от обиженных и пересказанной ей мужем, родственниками, соседями тесно общавшимися меж собой.
  
 К магазину она шла как на казнь, понимая, что не сможет отказать пенсионеру Коле — дышащему перегаром и ароматом гниющих дёсен. Коля взял два пакета рыбы и освежитель воздуха, заказанные Светой, сигарет для себя. Затем он надменно заявил, что продавец без церемоний может обращаться к нему, когда появится необходимость помочь на сенокосе, или расколоть дрова, - и удалился с самодовольной гримасой на лице, растягивающей обрамленные щетиной мокрые губы, обнажающие кровоточащие десна, с чёрными остатками зубов. Продавец осталась один на один с добросовестными покупателями, пытаясь объяснить столь долгое её отсутствие, доставившее им неудобство.