Блеск и нищета Мариинки

Предисловие.

Дорогой читатель – пишу одной рукой, поэтому прошу простить опечатки и отсутствие знаков препинания. Хочу рассказать свою историю о приключениях пациента.
Я ранее никогда не бывала в больницах изнутри. Конечно, я очень часто бывала в них внутри, но как бы снаружи – я выполняла роль сиделки за больными родными и близкими…Я им очень сопереживала и страдала с ними вместе и, представляя насколько мучительно и больно им, и ,как оказалось, страдала не напрасно.
История мне представляется поучительной, веселой и немного грустной. Она призвана подготовить еще неподготовленного обывателя в реалиям нашей бесплатной медицины и призвана помочь обывателю, когда он туда попадет, максимально весело и спокойно провести больничное время. А еще я пишу затем, чтобы пережить это все, отбросить и забыть –такой вот метод психотерапии.
Так что можете и не читать, если и так все знаете...

Часть 1. Ну что поплавала?

Ничто не предвещало беды. Был радостный день –юбилей мужа - 35-летие, и мы готовились на предстоящих выходных его широко отмечать, а также заодно 16-летие наших отношений . Мы обсуждали кого нам пригласить и что приготовить на праздничный ужин. Было уже ближе к 9 вечера и я решила , а не сбегать ли мне в бассейн –он до 11, и не освежиться ли.
Быстро собравшись, я побежала, одухотворенная и не смотрящая под ноги.
Возле ТЮЗа у нас идет постоянно какая то реконструкция площади, и в этот раз там огородили всю площадь - меняли асфальт на брусчатку, и огибать ее нужно было по тропинке вокруг кустов. На тропинке, вероятно зацепившись за какой- то корень, я и полетела, причем еще несколько метров я лавировала и пыталась выпрямиться, но в результате полетела на левую руку и левое плечо...Оглохнув от боли и шока, я не могла подняться . Двое, проходящих, молодых людей мне помогли. Ох, зря они потянули меня за левую руку.
От боли меня трясло и шатало, но я добралась до дома, чтобы выпить успокоительного и обезболивающего, а затем мы с мужем, направились в травмпункт. Эльдар предлагал сразу вызвать скорую, но, уж очень, я не хотела в больницу. Я думала - а вдруг вывих, мне его вправят и отпустят домой.
Наш травмпункт много лет находится на Обводном канале 140. В интернете мы уточнили, на всякий случай адрес, гугл ответил, что да, он там же. Вызвав такси, мы туда и направились. Ох, как же я почувствовала на своем плече все ужасающее состояние наших дорог…
Выйдя по адресу, и отпустив такси, мы стали искать вход в травмпункт, но нашли табличку, что он переехал несколько месяцев назад по другому адресу. Опять вызвали такси и поехали на Вознесенский 27. Надо сказать, что я уже загибалась от боли.
На Вознесенском 27 мы его опять же не нашли, но муж обежав квартал нашел вход с Красноградского переулка, метрах в 500 от указанного адреса.
В травмпункте был забавный народец : двое подвыпивших кавказцев, которые решили «погладить маленькую симпатичную собачку», гоп-семейка из 4-х человек, сопровождающая свою маму -их ребенок лет 2-х с синяком под глазом был тоже с ними, пара озабоченных интеллигентов которые морщили носы, трепетали всячески, и говорили о каких- то своих связях « в лучших больницах», бесконца звонившие по этим связям, никак не выдерживающие сидеть в такой длинной очереди, барышня лет 30-ти, которую, « только что на Гороховой 39 избили трое пьяных подростков» и др.
Мы сидели тихо и спокойно, грустно приняв свою участь. Наконец дошла очередь и до меня, сделан рентген –результат перелом головки плеча со смещением и отломками . Мне вызвали скорую, веселая врач на скорой, записывая с моих слов, как я пострадала,смеясь спросила:
- Ну что, поплавала ?
На мой вопрос:
–Куда едем?- они ответили;
–Ну, конечно, в нашу любимую – Мариинку.
И если у нормальных людей Мариинка ассоциируется только с театром, то у меня, отныне, только с больницей.
От Вознесенского до Литейного я много раз охала, когда машина подскакивала на ухабах…
В приемной врач, осмотрев рентген из травмпункта, сказал, что смещение небольшое, и что, скорее всего, наложив гипс ,они меня отпустят.
Но, после наложения гипса, когда был сделан рентген вторично, врач сказал, что смещение стало больше – видимо сказалось подпрыгивание скорой на ухабах.
Сын на велосипеде привез мне обезболивающее и успокоительное и вот в 2 часа ночи –я в палате с 10-и килограммовым гипсом - от шеи и вдоль всей руки…

Часть 2. Боль.

Ночь прошла, как в угаре, ибо лежать было невыносимо . Кроме боли в плече, гипс очень давил на выступающие части руки: локоть и косточки запястья. Позже, после снятия гипса, там оказались язвы и волдыри. Но они были не такие страшные, как я видела у женщины, после снятия гипса с ноги. А еще конечно был шок от слома реальности. Вот все хорошо и вдруг ты в палате, где 10 человек стонут, пускают газы, храпят и плачут…
Но, я умею находить мотивацию. Я решила, что такой опыт мне не помещает и, хотя родственники развели кипиш и стали предлагать мне варианты «супер клиник, я решила, что как и Ахматова, я должна быть «там, где мой народ к несчастью был»
Кроме того, в Мариинке спасли и буквально поставили на ноги мою маму, а мужу провели 4 сложные операции. А еще посоветовавшись с другом-хирургом из ж/д больницы и с другом неврологом из Мариинской больницы, которые мне сказали, что уровень хирургов примерно везде одинаков , а в Мариинке хирурги хорошо справляются с тяжелейшими случаями, и узнав, что Мариинка получила мощное финансирование, я отказалась от госпитализации в клинике МЧС, где высокий уровень обслуживания и проживания, но за большие бабки, и осталась в своей палате № 5. Сыграло так же роль, что мне было очень больно и куда- то ехать, одеваться и трястись по ухабам я уже просто была не в силах. Ну и , кроме того, было жаль  отложенных на черный день денег.

Часть 3. Бредовая реальность.

Постепенно новая страшная реальность становилась привычной и обыденной. Я решила погрузиться в неё полностью, поэтому запретила родным приносит мне какие- либо съестные передачи, чтобы полностью прочувствовать «прелести» госпитализации.
Ну от небольших удобств я все же не отказалась - это 4 булавки –которыми мне прикололи простынь с углов чтобы она не сползала.
Это такое нехитрое приспособление, но тем не менее родные пациентов не применяют его, несмотря на мои подсказки, оставляя несчастных лежать на скомканных простынях и на голых клеенках, особенно тяжело в этом случае лежачим старушкам.
Кроме того не отказалась я и от ноутбука и мобильного интернета и нескольких книг. Я попросила дочь принести мне «самых модных» и из них выбрала Донну Тартт –лауреата пулитцеровской премии.
В Мариинке врачи – классные, жаль только, что к пациентам они не подходят...К вечеру ко мне забежал высокий рыжеватый «молодой и борзый» хирург, не представившись и ничего мне не объяснив, он спросил, готова ли я к операции.
Я сказала, что очень боюсь и не люблю операций .
-А я то как их не люблю, если бы вы знали! – борзовато и весело ответил хирург и убежал..
Позже через санитаров я выяснила его имя и фамилию, как и следовало ожидать - Борзов .
Я потихоньку привыкала к режиму и обстоятельствам . И стала ловить своеобразный кайф от нового своего положения. Ну, это как – «если ничего не можете с этим сделать , то расслабьтесь и получите удовольствие».
Бабуля на соседней койке кричала:
–Дайте мне мышьяку!
А я находила это в чем-то забавным. Кроме того я стала читать «Голый завтрак» Уильяма Берроуза, и все эти бредни и приключения наркоманов , прекрасно накладывались на мою новую действительность.
Мне уже представлялись, как в «Голом завтраке»; хирурги Мариински,  ворующие положенный для обезболивания морфий , а потом во время операции кидающие друг в друга скальпелями. Это еще подогревалось тем, что один из медбратьев –здоровенный, в сплошных наколках, имел аккуратные тоненькие шрамы, испещрившие все его лицо.
Но, я все-же надеялась, что они не будут, как один из героев Берроуза , вскрывать пациента «куском консервной банки и откусывать опухоль яичника зубами".
Но бред происходящего вокруг и бред «Голого завтрака» произвели странное воздействие. Вместо того, что бы страдать и бояться, я развеселилась и успокоилась. Но кроме хорошего эффекта, это принесло и побочный - я стала безразличной. Обычно в больницах я помогаю больным, и когда я целыми днями бывала у мамы и у мужа, то помогала не только им, но и всем другим беспомощным людям в палате, и мне это приносило какое-то успокоение и сознание того, что я приношу пользу. Тут же, я не могла ничем помочь, и хотя, имея одну здоровую руку, иногда выносила утки и поднимала кроватными рычагами изголовья лежащих больных, но в основном была занята своими внутренними чувствами.
Надо сказать, что днем время проходит легче, чем ночью. Процедуры, еда, развлечения в виде наблюдения за тем, как перевозят лежачих на обследования, крики, наблюдение за тем, как сиделка извлекает из лежачей пациентки кал руками - все это очень бодрит. А вот сострадание у меня, напрочь, отключилось - собственная боль была в приоритете.
Сын еще мне закачал на ноутбук «Записки врач» Вересаева, и описание страдающих крестьян в нечеловеческих условиях дореволюционных больниц при отсутствии лекарств -дополнили общую картину моей новой реальности.

Часть 4 . Медицина.

Что изменилось с Мариинке с 2011-2013 годов, когда я там провела много времени с близкими? Все импланты стали бесплатными и иностранными. Когда там лечили мою маму , то платила 70 тыс. руб. за титановый немецкий штырь и 5 тыс. за хорошую импортную анестезию. Когда лежал муж- то 70 тыс. за штырь и 10 тыс. за операцию.
Теперь же в Мариинке все есть и бесплатно. И все лучшего качества.
По поводу врачей. Их на отделение 6 человек. В день проводят 6 операций. Пациентов под 90 и они обновляются очень быстро. Поэтому до операции люди лежат от 5 до 10 дней. В моем случае 7.Врачей надо вылавливать в коридоре или ординаторской, ибо в палату они забегают на 1 секунду. Особенно в начале лечения, вновь поступившие больные очень от этого страдают . Вот их привезли ночью с болью и шоком, никто к ним не подойдет почти сутки и не объяснит, что с ним стряслось, что с ними будут делать и каковы прогнозы. Врачи даже не говорят, что будут делать во время операции , некоторым говорят, что «все по обстоятельствам», смотря на состояние связок и костей, которые они увидят только при вскрытии. При мне был случай, что женщине ставили штырь в руку, а он сломался, почти сразу, поэтому на второй день ей ставили уже пластину – помощнее .
А еще в Мариинке никогда не говорят в какое время операция, просто отвечают «с 9 до 17-00».
При мне пациентка-толстушка накануне голодающая и очищенная клизмой, только часа в 4 узнала, что операцию ей уже не успевают сделать. Бедная женщина перенервничавшая и сама не своя набросилась на еду принесенную подругой и съев изрядное количество, наконец, успокоилась, вечером опять ей делали клизму, ей нельзя было есть и пить, на следующий день прооперировали.
Другая пациентка, у которой были сломаны обе руки, также подготовленная накануне к операции, догадалась в коридоре между операциями перехватить своего врача и узнала, что операции не будет сегодня, около 12 часов. Это происходит из-за внеплановых операций или осложнения и затягивания тех что запланированы, а психологические аспекты самочувствия пациентов, никто не учитывает, на это нет ни времени, ни сил у врачей.
Поэтому я сказала своей дочке, чтобы она спокойно ехала на учебу в СПбГу, а когда меня заберут, я отзвонюсь, и она ко мне придет после звонка через 2 часа. Меня забрали на операцию в 12-30

Часть 5. Опять эта боль.

Перед операцией я не волновалась. Отстраняла от себя все страхи. На операционном столе анестезиолог, увидев, что у меня есть шатающиеся зубные коронки сказала, что не гарантирует что они у меня не выпадут во время операции :
–Мы же вам будем толстую железную трубку в трахею вставлять, - заботливо пояснила она. Я малость заволновалась, что после операции буду еще и беззубой, но потом опять приняла, как есть, свою участь и глядя в синее небо, где летали чайки, стала представлять, что-то хорошее. Самым хорошим оказался вид Мии в ворохе осенних листьев. С этим и заснула.
В палату меня привезли через 2 часа, а обезболиваюшее можно было делать только через час...
Вот это-то время до укола и была самая жесть...Когда боль выходит за грани всего и, если боль от операции в плече, я могла отодвинуть буддийскими методами куда- то в сторону от тела, то боль в самой руке, ну никак не отодвигалась. Дочка предложила мне музыку, я попросила «Голубей и безумных кашеваров»,  в- первую очередь песенку, которую исполняет Наташа «Речной олень» . Малышка держала меня за здоровую руку, смачивала мои иссохшие губы водой, а больную руку по моей просьбе, то приподнимала, то передвигала, а еще бегала несколько раз за сестрой, чтобы она мне сделала укол. Его сделали наконец через 2,5 часа . Вот эти- то 2,5 часа были самыми мучительными… Через некоторое время после укола боль стала хотя бы не бесчеловечной, и я уже могла говорить ...

Часть 6. На игле.

Теперь у меня сутки разделись по 4 часа - ибо обезболивающее можно колоть не ранее чем раз в 4 часа. До операции мне это не было так важно и я их колола, когда приезжали сестры. А приезжают со своей тележечкой со шприцами они по разному: вечером то в 8 часов, то в 10 . Теперь же я считала эти часы.
В день после операции, в 10 вечера я попросила медбрата оставить мне шприц с лекарством, чтобы самой вколоть его в 2 часа ночи, не беспокоя его, но он сказал, что нельзя. Не дождвшись помощи в 2 часа 15 минут, я пошла его будить. Не достучавшись в сестринскую, я открыла ее и стала взывать в темноту :
-Ашот … Ашот.
-Да, я сейчас ,- наконец ответил он.
Я села на скамейку и ждала терпеливо еще 15 минут. Опять открыла дверь и позвала –он проснулся наконец. Тут как раз на посту начались звонки от лежачих больных, у всех кончилось действие лекарства . Так что я его во-время разбудила.
Дежурят днем и ночью 3 человека. Санитарка –ее обязанности мыть полы, туалеты и коридоры, выносить утки и менять памперсы, два других человека- средний медперсонал, их обязанности ставить клизмы, промывать катетеры, делать уколы.
Днем еще дежурит санитар, который возит на каталке больных на разные обследования. Одного  из санитаров по имени Дмитрий,  все назвали – сектантом, за то что он ни с кем не разговаривал и бросал больных старушек со сломанными ногами, как дрова с кровати на каталку и обратно. Другие ребята были хорошими. Двое юношей - все в татуировках и пирсинге были очень веселыми и добрыми, но беззаботными. Как-то вместо положенных по графику клизм в 8 вечера, они их сделали в 11-30
Тут еще неожиданно стали кончаться обезболивающие. Нам сказали медсестры, что их много, но выдают ограниченно. Утром, как правило в 7 утра, они приезжали со своей тележкой с уколами, где был только анальгин. Поэтому многие больные, в том числе и я, предусмотрительно запаслись своими ампулами с кетанолом.
Потом обезболивающих стало не хватать и на вечер и на всю ночь. А в воскресенье- они закончились совсем. Я с ужасом думала о несчастных одиноких людях, которым никто не мог принести лекарство. Хорошо, что в палате распространена взаимовыручка. Все делились, чем могли: ампулами, свечами от запора, едой, салфетками и проч. К одной старушке, которую дети привезли и бросили умирать, все ходячие больные по очереди помогали – то кормили, то вызывали врача, то медсестру, когда ей становилось хуже.

Часть 7. Меланхолия.

Постепенно и незаметно, как в фильме Фон Триера меня стала одолевать щемящая грусть и боль за всех пациентов в моей палате, особенно за старушек. Грусть была от того, что и врачи хорошие и медсестры, но вот не справляются они, поэтому равнодушно пробегают мимо. А ведь старушкам и лежачим больным нужен особый уход. Грусть еще была от безразличия родных и близких некоторых пациентов, т.к , при такой нехватке медперсонала – нужно обязательно, либо самим помогать каждый день, либо нанимать сиделок. Без помощи и поддержки лежачих больных ждет самая тяжелая участь.
Однажды бывшая актриса 88 лет, лежала у нас целый день с переполненным кровавым памперсом. Причем ее дети – двое, приходили к ней каждый день, стояли у постели без тени жалости на лице , на все ее мольбы о помощи отвечали, что она претворяется, что бы привлечь к себе внимание. А когда она кричала: «Дайте мне мышьяку, чтобы прекратить мучения», они выходили в коридор. Я поговорила с её детьми, они сказали, что мама "всех извела", что все уже даже ушли из-за неё из дома, что она все придумывает, играет на чувствах и даже упала и сломала ногу специально.
Когда я сказала, им, что она кашляет всю ночь, ее надо поднимать, делать массаж , они сказали, что кашляет она тоже специально. Когда я сказала, что она чешется и ее надо помыть, они ответили с ухмылкой , что она уже много лет чешется и это все тоже специально.
Не знаю, встанет ли вообще эта несчастная, пусть , возможно, и вредная старушка. Но ведь она их мать и она беспомощна, неужели не простить ей старые обиды?
Кстати в один из больничных дней, у неё был день рождения, мы все ее поздравили и она очень извинялась, что приносит нам так много хлопот. А вот дети пришли , но не поздравили, и ни словом не подбодрили несчастную.
А вот другая старушка 89 лет уже встала, но к ней дочка наняла хорошую сиделку.
Кстати на примере этой старушки я поняла как сильно продвинулась наша медицина. У бабули от волнений на операционном столе все время поднималось давление 250, и два раза ее привозили обратно. Потом ей назначали всякие капельницы и терапию, но консилиум врачей решил, что операцию делать необходимо, чтобы снять проблему ее болей и мучений от перелом бедра. Мы всей палатой за неё переживали. И когда и в третий раз перед операцией давление скакнуло , хитрые врачи начали ее усыплять прямо в палате и увезли на операцию уже готовенькую.

Часть 7.Прощай Мариинка-а-а, где я не был никогда-а-а…

Вообще, по факту могу сказать, что медицина: и врачи, и персонал, и медтехника и импланты, в Мариинке на высоком уровне. Но ужасающий уровень бытовых проблем; рваное белье, отсутствие, мыла, туалетной бумаги, нехватка хороших лекарств, замена дорогостоящих лекарств на дешевые аналоги, которые уступают по качеству, плохое питание. А самое главное- нехватка персонала. Сейчас, на удивление, там появилось много очень заботливых молодых ребят - медбратьев и санитаров, которые учатся и подрабатывают. Они работают сразу в нескольких местах, так как на одну маленькую зарплату им не прожить.
Не знаю как можно в таких условиях еще справляться и хорошо лечить больных. А еще самое главное в выздоровлении – любовь и помощь родных и близких. Счастлив тот пациент, у которого они есть.

Эпилог.

Спасибо за внимание...Часть  боли ушло с этой публикацией во Вселенную и там оно должно развеяться, как и все остальное. Всех люблю!
А старушка актриса 88 лет после моей выписки умерла...прямо на операционном столе. Звали ее Лиза. Мир ее праху.

КОНЕЦ.