6

До того, как Джейн стала жить вместе с ним, Остин никогда не замечал, насколько задумчивой и отстраненной она была, – ему даже казалось, что большую часть своего времени она прибывала в далеком от него и этого места мире, в который ему страшно хотелось попасть каждый раз, стоило ей снова принять этот отрешенный вид. Нет, он не был обижен или зол, не был задет или обделен – во всяком случае, в те дни.
Поначалу жизнь с Джейн казалась ему чем-то абсолютно новым, полным сюрпризов и неожиданностей, однако совсем скоро он привык к тому, что под ее подушкой всегда лежал блокнот, в котором она беспрерывно писала и днем, и ночью, – несколько раз он даже просыпался посреди ночи от шелеста страниц, неожиданно обнаруживая Джейн пишущей в своем блокноте что-то, известное только ей одной. В моменты, когда Остин просыпался, она, видимо, считала это своей огромной виной, поэтому всегда, извиняясь, целовала его в щеку или голое плечо, после чего поспешно хватала блокнот и уходила на кухню, иногда сидя там часами. Однако он никогда не злился на Джейн, ведь быть разбуженным ею, – и неважно, в час ночи, или в два, или же в четыре, – это даже лучше, чем быть спящим, каким бы прекрасным ни был его сон. Тем не менее, стоило ей уйти, и сон отказывался наступать снова – Остину было стыдно признаваться кому бы то ни было на планете в том, что он не мог спать, когда ее, Джейн, не было рядом.
И тогда ему пришлось просто-напросто привыкнуть к бессоннице.