Васильки

Она шла по чудной лесной тропинке, вдоль которой шумели на ветру корабельные сосны. Солнце освещало их золотые стволы теплым светом. Песчаная дорожка петляла между холмами , и они задерживали движение, потому что там , на пригорках, было полным-полно земляники -    крупной, сладкой, душистой. Она прыгала то на холм, чтобы бросить в рот ягоду, то возвращалась обратно и звала собаку, и когда шумное рыжее существо прибегало, то бросалось на нее и мгновенно облизывало лицо. Она смеялась и бежала по тропинке, стремясь скорее дойти до поля, где среди поспевающей пшеницы синели ярким торжествующим цветом васильки. Васильки! Она хотела набрать букет васильков и полюбоваться небом. Над этим полем было всегда чистое голубое огромное круглое небо, иногда по нему плыли нежные розовые облака, и смотреть на них можно было бесконечно. И вот уже поле, и васильки, и небо   - и голова закружилась от этой красоты, от ощущения счастья, молодости, жизни!   
Катя уселась под большую сосну на краю поля и стала перебирать набранный букет васильков. Она немного устала. С утра за ней прибежала подружка Аня с соседней дачи , и они отправились на велосипедах  до ближайшей прудки купаться. Было еще рано, но вода уже прогрелась, так здорово было! А потом они позавтракали, Ане надо было в город, а Катя предупредила мать и пошла в лес. Да, надо возвращаться!               
- Рекс, домой! Мама заждалась! – собака,  счастливая, что можно побегать без поводка, мгновенно рванула вперед, и Катя побежала за ней, с трудом удерживая в руках охапку васильков и маленькую кружечку земляники, которую ей удалось собрать.
 Конечно, можно было бы пойти подальше, на так называемые ямы, где всегда было полным-полно земляники. Это действительно были довольно глубокие ямы, но самое неприятное было то, что там было много змей. Летом, может быть, и не так много, как осенью и весной. По рассказам, они в этих ямах свивались в огромные клубки, и не дай Бог туда свалиться! Однажды осенью Катя сама шла по дорожке вдоль поля, как вдруг Рекс остановился и глухо, злобно и одновременно испуганно зарычал. Прямо на середине дорожки лежал клубок змей, и три из них подняли головы и смотрели, кажется, прямо на Катю. При этом они так устрашающе шипели, что Катя схватила за ошейник Рекса и, пятясь, пошла назад, а потом развернулась и припустилась домой со всех ног. От этого воспоминания ее передергивало до сих пор.
Она выбежала на широкую дорогу, ведущую к дачам. Навстречу ей шла женщина, толкая перед собой тяжелую тележку, а на ноге у нее было что-то странное. Когда Катя подошла поближе, она узнала свою соседку, тетю Зою, которая торговала молоком. Она развозила баклажки с молоком (так в их местах называли трехлитровые банки), а  четырехлетний сынишка ее сопровождал. Но, видимо, сегодня он был не в духе.
- Здрасте, тятя Зой! Что такое с Олежкой?
- Ох, замучил совсем! Не с той ноги стал, что ли! Не хочет идти, хоть ты тресни! Вцепился в ногу и висит!
Катя наклонилась к мальчику:
- Олежка, ты чего маме работать не даешь?
Он отвернул в сторону зареванное лицо и буркнул:
- Не даю!
- Ты что, плакал?
- Я не плакал, я орал!
Катя и Зоя рассмеялись, Рекс залаял, а Олежка опять заорал.
Катя опять наклонилась к нему:
- Олег, а давай ты маму одну отпустишь, а меня домой проводишь? Заодно поможешь мне с клубникой разобраться? Клубнику любишь?
- Ага! – на лице ребенка показалась заинтересованность.
- Все, тетя Зоя, мы пойдем к нам, а вы его на обратном пути заберете, хорошо?
- Ой, ты меня спасла, я через часок вернусь.
Катя надела поводок на Рекса и дала Олежке вести собаку. Они оба припрыгивали и казались абсолютно счастливыми. Про мать ребенок уже забыл и забрасывал вопросами Катю:
- А сколько лет Рексу? А где он спит? А ест он клубнику? А кошек гоняет?
Пока она отвечала на вопросы, они дошли до дачи. Мама, увидев их, сразу же принесла корзинку с клубникой, усадила за стол. Ребенок на миг замолчал, а Катя пошла расставлять по вазам васильки. Вся комната наполнилась оттенком глубокого синего цвета, даже небо было светлее, чем цветы.
Катя села за стол и залюбовалась ими. Вдруг в окно она увидела сторожиху Валю, которая, торопясь, шла по узкой дорожке к дому, и вся ее полная фигура колыхалась от спешки, даже желтые цветочки на кофте, казалось, шевелятся от налетевшего ветра.
 -Мама, тетя Валя бежит!
Мать выскочила из кухню и выбежала на порог. Валя, задыхаясь, сказала:
- Наташка звонила! Там что-то с бабушкой! Иди скорей, она будет сейчас перезванивать!
Отец тоже вышел на крыльцо. Он, как всегда, что-то мастерил в сарае и прозевал возвращение дочери, хотя лай Рекса он услышал.
Все перепугались. Мать аж побледнела. Наташа, двоюродная сестра Кати, работала в городской администрации соседнего городка, до которого было рукой подать. Она жила вместе с бабушкой 87 лет, мамой Кати. Конечно, все за нее беспокоились, хотя для своих лет она была на редкость крепкой. Хорошо, что в сторожке был телефон, правда, один на все участки, но можно было позвонить в любое время, скорую вызвать, если надо, в общем, вещь необходимая, недаром пришлось так долго выбивать его установку.
Мать побежала с тетей Валей в сторожку, Катя, разволновавшись, пила воду, а отец, который очень любил бабушку, называл ее мамой, приговаривал:
-Вот увидишь, все обойдется! Все будет хорошо! – хотя его покрасневшее лицо говорило о том, что у него уже подскочило давление и пора пить лекарства. Катя ему так и сказала. Он не стал спорить, ушел на кухню. Один Олежка спокойно ел клубнику, не принимая участия во всеобщей кутерьме.
Наконец прибежала мама. Срывающимся голосом сказала:
-Наташа не может ей дозвониться. Она всегда звонит ей в одно и то же время, а сегодня телефон не отвечает. Причем довольно долго. Можно было бы соседям позвонить, да они уехали отдыхать. Короче, надо идти. Наталья пришлет туда машину, вдруг пригодится. Сама она пока никак не может уйти, уже вся изнервничалась.
Катя молча выслушала мать, обращаясь к отцу, спросила:
-Лекарство выпил? Справишься с пацаном?
-Да, конечно, и выпил, и справлюсь, идите уже.
Катя с матерью быстрым шагом вышли из калитки и направились к полю. До города было рукой подать – перейдешь поле – и дома начинаются, в одном из них и жила бабушка. Конечно, хорошо бы с ними был отец с его рассудительностью и внутренней силой. Но он был очень болен: сердце, одышка, ноги плохо ходили, а надо было действовать быстро.
Катя с Ритой (так звали ее маму) молча шли через поле. Они не разговаривали: надо было беречь силы. Да и о чем говорить? Можно только гадать, что случилось. Наконец они у бабушкиного дома. Еще преодолеть пять этажей – и они у цели. На третьем этаже мама остановилась – надо было отдышаться. Катя взлетела одна на пятый этаж, стала звонить в дверь. Пока он звонила, дошла мама. Ничего. Никто не открывает.
-Подожди, - сказала мама. – Я что-то слышу. – Вот послушай.
Катя приложила голову к двери и услышала шум льющийся воды.
-Вода течет! Может, ее затопило?

-Ты что, с ума сошла? Кто ее на последнем этаже затопил? Да и дождей уже давно не было.
Мама с новой силой заколотила в дверь. Послышались шаркающие шаги, дверь отворилась и на пороге собственной персоной появилась бабушка, держа в руке выкрученное полотенце.
- Батюшки-светы, а я и не слышу, стиркой занялась. Ну, милые мои, проходите.
И бабушка как ни в чем ни бывало закинула в таз в ванной полотенце и пошла на кухню ставить чайник.
Катя с матерью в изнеможении уселись за стол.
- Да что ж вы меня не предупредили, я бы пирогов испекла к вашему приходу. А то вот решила постирать, и постельное белье, и полотенца – вон, полна ванна.
- Бабуля, - простонала Катя, - а что же ты стиральной машиной не пользуешься?
- Да ну ее, только электричество зря гонять, я и руками постираю.
Бабушка была после стирки вся бело-розовая, как зефир, это сходство еще усиливалось тем, что она всегда ходила в белом платочке, до того белом, до того отглаженном! Мама подошла к ней, обняла и долго-долго так стояла, не хотела отпускать. Бабушка едва доставала ей до плеча, она была все такая маленькая, кругленькая, и личико у нее было не как у старушки, а как у младенчика, и такое же беззубое.
Когда все было выяснено, мама позвонила и успокоила Наташу, потом позвонила сторожихе, чтобы та сообщила отцу, что все в порядке.
-Катюша, -  сказала мать, - там машина стоит. Ты скажи шоферу, пусть едет, а сама зайди в булочную, - и она сунула ей деньги.
Катя обожала ходить в бабушкину булочную, она находилась в этом же доме. Там царил такой аромат свежего хлеба, там были такие любимые бабушкой сливочные помадки! Катя купила даже мармелад в шоколаде, вот повезло! Только завезли, еще не успели расхватать. Бабушка его обожала.
Катя гордо шла с сумкой на пятый этаж, не так, как они неслись с матерью, а спокойно, радостно, предвкушая, как все обрадуются ее покупкам.
Бабушка действительно заохала:
-Ох, Катюшка! Ну ты Катюшка! Как ты самое мое любимое купила, вот молодец! Ну, давайте чай пить, а потом я белье на балконе развешу, а вы уж пойдете.
- Нет уж, сиди пей, я сама развешу, - вмешалась мама, и бабушке пришлось смириться.
Вскоре белье было развешано, чай выпит, надо было собираться восвояси.
-Бабуля! – вдруг вспомнила Катя. – Вы же с Наташей в субботу собирались к нам в лото играть? Не забыли?
- Ой, Катюшка, точно, забыла, старая, совсем. Придем, конечно, придем, я вот пирогов напеку, придем.
У бабушки было старое лото, наверное, еще начала двадцатого века: в бархатном мешочке карточки и деревянные, искусно вырезанные бочонки с цифрами. Их так приятно было просто даже взять в руки! Катя любила играть в лото. Она знала, какая бабушка азартная, и всегда подыгрывала ей. Играли на деньги. Ставили по копейке. Сколько было радости у бабушки, когда ей удавалось выиграть копеек десять!
Но еще большую радость она испытывала, когда у нее в доме собирались многочисленные внуки и правнуки, ели знаменитые пироги. Не было у нее большего счастья, чем доставить радость другим. Муж ее погиб на фронте, старшие сыновья и дочь тоже воевали, младшие всю войну и голодные послевоенные годы оставались с ней. Пятерых подняла одна. На ней все держалось – дом, семья, дети, внуки. Поэтому так страшно казалось Кате потерять бабушку, как будто весь мир с ее уходом рухнет. Хорошо, что все хорошо.
На обратном пути уже смеркалось. Катя с матерью медленно шли по полю, отбиваясь от комаров. Но небо… Небо было чистое, по краям алели облака, луна поднималась, птицы ночные запевали. Днем , под ярким солнечным светом, это поле радовало своим разнотравьем: и крокусы первыми по весне прорастали, а уж летом и донник разных цветов, и тысячелистник, и клевер, и цикорий своим безумно голубым цветом ошеломлял, и душистый горошек, и люпин, и мыльник – целый ботанический сад!- радовал глаз.
Но сейчас они не любовались на эту красоту, обе устали, больше от переживаний. Когда они пришли, отец встретил их ужином и баклажкой парного молока, которую принесла Зоя, когда забирала непутевого младенца. Катя выпила молоко и поднялась к себе на второй этаж, оставив родителей обсуждать происшедшее.  На ее кровати уже разлегся Рекс, она сдвинула его в сторону, легла в постель и посмотрела в окно: в ее маленьком окошке луны не было видно, но плыли посеребренные ее светом облака. Начали соловьи выводить свои трели. Она думала: «Какой суматошный день! А ведь как спокойно начинался! Как хорошо, что с бабулей все в порядке. И вообще, как здорово, что…» - она не успела додумать эту мысль, и ее ровное дыхание слилось с посапыванием собаки.  А в небе плыли серебряные облака, соловьи заливались восторженными переливами, часы-ходики мерно отсчитывали мгновения жизни, где-то далеко поезда свистели, приветствуя друг друга, а в вазе на тумбочке торжествующе рвались вверх синие кружева васильков.