Щенок

   Зимним солнечным утром я проснулся очень рано, еще не было 8 часов. Как ни уговаривала меня мама еще поспать – я не мог уснуть и она, горячо обняв и поцеловав меня, пошла в машину, и папа повез ее на работу.

   Мне и вправду можно было еще поспать, так как мы учились во вторую смену, но мне очень хотелось еще насмотреться на щенят, которых Леська, наша полублагородная дворняга, привела не так давно. Щенят было много – целых 7! Белые, черные, бело-черные и один трехцветный – с рыжим пятном на мордочке. Маленькие, слепенькие, как кроты и такие милые-премилые! Мне всегда нравился мягкий, нерезкий запах маленьких щенят. Зима стояла крепкая и мы с папой утеплили будку – внутрь положили старое бабушкино пальто, а снаружи к дырке прибили мешковину для защиты от пронизывающего донецкого степного ветра.
 
   Едва почистив зубы я, пользуясь тем, что дома никого нет, не евши приготовленное мамой на столе, потеплей оделся и вприпрыжку побежал к будке. Но едва я увидел ее, то встал, как вкопанный – несколько щенят лежали около будки на морозе, а Леська была внутри с остальными. Я страшно перепугался и подбежал ближе. Учуяв мой запах, ее узкая морда выглянула из-под мешковины и уши приветливо легли назад. Она начала выбираться из будки мне навстречу и тут новый щенок, вцепившись в мамину грудь, выпал из будки. Я начал бранить Леську, она виновато прятала глаза и залезла обратно в будку. Трех щенков я тут же положил к ней в тепло, а четвертый лежал пластом, кажется замерзший… но, внимательно рассмотрев, я заметил, что он еле-еле дышит с тяжелым звуком. Я схватил его в охапку и опрометью бросился в дом. Наскоро разделся, взял щенка и понес его в ванную. 

   В нашем доме рядом с ванной была котельная и поэтому стена в ванной была очень теплая, порой – горячая. Я всегда любил, приходя с мороза, прикладываться к ней то спиной, то боком и очень быстро согревался. Я очень надеялся, что и щенок согреется и приложил его к стене. Он так же с шумом медленно дышал, и головка его качалась вверх-вниз с каждым вздохом. Минуты шли и к великой радости я стал замечать, что дыхание его становится чище, чаще, лучше! Продержав его минут пять с одной стороны – я перевернул его и приложил другой. Наконец, он открыл глазки. Радости моей не было предела! Держа его одной рукой к стене, второй я стал ласково гладить его. Щенок, естественно, был грязным, и стена в ванной тоже приняла не вполне благообразный вид, но что до того! Щеночек ожил! Щеночек дышал!
Я стал его рассматривать – он был полненький, темного ближе к коричневому окраса с небольшими белыми пятнышками на мордашке и лапках. Маленькие ушки, слепые стеклянные глазки, поросячий хвостик и черная пуговка носик, который уже стал принюхиваться к окружающему.

   Прошло еще немного времени – он начал двигать лапками и слабо помахивать хвостиком. Я обернул его в первую попавшуюся тряпку и, прижав к себе, понес, как драгоценное сокровище, в свою комнату. Я сел на кровать, положил щенка к себе на колени и ласково гладил. Маленьким шершавым язычком он слабо облизывал мои руки. Не знаю сколько мы так просидели, как вдруг меня озарила мысль: «Он ведь голоден!» Я оставил его на кровати и побежал в кухню. Открыв холодильник, я отыскал молоко, налил его в блюдце и аккуратно понес к щенку. Носить совсем аккуратно я еще не умел, поэтому часть молока оказалась на пути следования.
Поставив блюдечко на пол, я поднес к нему щенка. Он еще не мог стоять на всех четырех лапках, опирался лишь на передние и покачивался из стороны в сторону, как пьяный. Это немного смешило меня… Видя, что он не понимает, чего от него хотят и думая, что он, будучи слепым, не видит молока – я окунул его мордашкой в блюдце. Мордашка стала белая, но щенок не пил молока, хотя я и второй, и третий раз окунал его в блюдце. Он только немного слизывал с носа молоко и все. В чем было дело я понять не мог… Щенок с молочной мордашкой глядел на меня своими стеклянными глазками и мерно покачивался. Наконец, не удержавшись, бухнулся набок – я тут же поднял его и взял на руки.

   В этот момент заскрипела входная дверь и послышались шаги – вернулся папа. Я положил щенка, вскочил и побежал делиться с ним новостями, жалуясь, что щенок совсем ничего не ест. «Сынок, ему нужно молоко мамы, а не то, что ты ему даешь. Смотри – тебе уже скоро в школу, а ты еще не завтракал. Щенка нужно отнести обратно в будку к маме, а то он ослабеет и может умереть от голода», - сказал папа.

   Мне стало грустно при мысли, что его нужно нести обратно на мороз в будку. Я вспомнил, как легко щенята выпадали из нее. Но мне действительно нужно было спешить, а мысль, что щенок умрет от голода казалась еще более ужасной! И я послушался папы – отнес спасенного друга в будку. Я попытался сразу приложить его к молоку мамы, но он, видимо, был еще сильно слаб, чтобы кушать, просто ворочал мордашкой, тогда как другие щенки отталкивали его и бодро сосали Леську…
С тяжелым сердцем я пошел в школу, взглянув на мешковину у входа в будку, из-под которой доносился громкий писк и глухие звуки.

   Нужно ли говорить, что щенок все время стоял у меня перед глазами? С нетерпением дождавшись конца последнего урока – я побежал домой. Добежав до нашей старенькой облупленной зеленой калитки, я перевел дух. На улице уже начинало смеркаться, пошел мелкий, нежный, пушистый снежок. С замиранием сердца я открыл калитку и зашел во двор. Я взглянул на будку и что-то упало внутри меня… Рядом с будкой лежал темный комочек…

   Я подбежал к нему – это был он, мой утренний спасенный щенок, мой новый дорогой друг, только сейчас он уже лежал без признаков жизни, с закрытыми глазками и приоткрытым ртом. Слезы застилали мои глаза, рыдания подкатили к горлу. Надеясь вновь спасти его, я опять схватил его на руки и побежал домой. Даже не раздеваясь я побежал в ванную комнату…

    Увы, сколько я ни прикладывал замерзшее тельце к горячей плитке – глазки оставались закрытыми… я опустился на пол и горько заплакал. Мама услышала мои всхлипы и подошла ко мне. Увидев ее, я, с трудом преодолевая рыдания, рассказал ей о случившемся утром и сейчас. Слезы засверкали на ее голубых, теплых глазах. Она присела и обняла меня, крепко целуя в голову и поглаживая по спине. Она ничего не говорила. Я немного успокоился…

   Через какое-то время мама взяла мертвого щенка, аккуратно обернула в светлую тряпочку и положила в коридоре, в углу. Сейчас уже совсем смерклось и похоронить его не было никакой возможности…

   Когда я остался один, то вновь и вновь перед моими глазами проходили картины утреннего спасения и вечерней гибели. Вспомнив, что людей оживляют искусственным дыханием, я воодушевился этой мыслью, тихонько от всех вышел в холодный коридор и положив на мордочку щенка кусочек марли старался согреть его своим дыханием…

   Не раз и не два я вновь и вновь выходил к своему умершему другу, надеясь в тайне сердца, что он внезапно подаст признаки жизни. Смотрел на него, гладил и плакал, плакал…