интересно

Меня с давних пор занимает вопрос относительно той разницы, которую я всегда ощущаю , когда смотрю кинокартины. Я имею в виду те, что мне нравятся. Американское кино навсегда впечатоло свои достижения в мировую художественную культуру. Они бесспорны. Особенно это относится к периоду становления кино и его развития вплоть до шестидесятых годов прошлого века. Но, каждый раз, когда я смотрю кинофильмы, я никак не могу не замечать какую-то неопределимую разницу между европейскими кинокартинами и американскими. Дело не в оценке достигнутого результата. Европа для меня всегда чуть-чуть ближе в тех приёмах, которые используют наиболее успешные режиссёры. Надо заметить то, что наивысших успехов в реализации киноязыка достигли англичане. При этом нельзя забывать и о том, что наиболее достойные авторы американского кино очень хороши. Правда, тех вершин, которые были покорены американцами в период между 30-ми и 50-ми покорить они уже не смогут. Ушла главная составляющая тех времён: сказка прежде всего. Европа справоцировала авторов повернуть объектив в «гушу жизни». Для Европы это было невероятно важно. Нищета и чудовищное неравенство, воцарившееся после ВМВ , было во многих странах Европы воспринято как повод для пропаганды, направленной для исправления этого провала. Великие художники того времени приняли этот призыв в качестве художественной идеи. В Голливуде таких идей не могло возникнуть. Просто, потому что падение уровня жизни было много меньше чем в Европе. В каких-то сферах американской жизни страшная война помогла улучшить положение. Эти черезчур тяжёлые рассуждения свойсвенны мне по той простой причине, которая лежит в основе формирования новой художественной формы. Однажды введённый взгляд на окружающий мир при помощи того или иного великого художника меняет многие формы общения. Видимо те отголоски социального европейского кино остаются до сих пор и отсутствуют в американском кино. Я хочу прервать свой же текст, потому что эти рассуждения ведут меня к очень долгому монологу, который всё равно будет повторять всё написанное до меня.