Этот-может

  Мой друг отмечал юбилей. Отмечал в ресторане, где всё было очень красиво. Фуршетный столик у входа, необычно расставленные столы с карточками – именами гостей, торжественно украшенный зал. И – неожиданно –  три девушки-скрипачки на маленькой эстраде. Играли что-то возвышенное, хотя с тем же успехом могли исполнять «Семь-сорок». Музыку никто не слушал. Многочисленные гости болтали, шумели, бродили по залу, настойчиво вручали друг другу стаканчики с виски и канапе с фуршетного столика. Поэтому никто и не заметил ту сценку, которую наблюдал я.
  Позже я специально позвонил двум десяткам гостей того вечера, и провел, так сказать, анкетирование. Я даже наводящие вопросы задавал. Люди помнили что угодно: наряд жены юбиляра, цвет штор и скатертей, марки расставленных на столах алкогольных напитков, названия салатов, смокинг и  шикарные черно-белые ботинки хозяина вечеринки. На скрипачек не смотрел никто. Я вот жалею, что не записывал ответы на вопрос: кто чего интересного запомнил. Можно было бы составить таблицу и вывести обидные для респондентов профили личности. Ну, чего уж теперь жалеть.
  Так вот, к самому эпизоду. По какому-то заранее оговоренному сигналу скрипачки прекратили играть и опустили смычки. И сразу же из-за боковой ширмы выбежали трое специально «заряженных» мальчиков лет девяти-десяти – в черных костюмчиках, галстуках-бабочках, и каждый с красной розой в руках. (Я потом специально выяснил – мальчиков не скрипачки возили с собой, а это были дети присутствовавших гостей). Двое мальчиков повели себя так, как положено мальчишкам десяти лет в подобной ситуации: галопом пронеслись по залу, сунули своим «объектам» цветок, и убежали обратно за ширму. Третий мальчик был не таков. Он был актером детского театра и вообще воспитанным молодым человеком. Мальчик чинно дошел до эстрады, торжественно неся перед собой розу, и с легким поклоном вручил её третьей скрипачке.
  Тут произошло столкновение стереотипов. Вероятно, эта скрипачка была неоднократным победителем различных конкурсов и привыкла, что ей всегда вручают розу, почетную грамоту и пожимают руку. Её движения были четкими и красивыми, как приемы часовых на посту у Букингемского дворца. Скрипка в её руке развернулась и была зажата локтем, левая рука взяла розу, а правая рука одновременно с этим была протянута вперед, для рукопожатия. Ладонь девушка держала так, как привыкла – «дощечкой».
  Мальчик на мгновение замер. Он явно был озадачен. Потом он осторожно взял предъявленную «дощечку» за кончики пальцев, аккуратно развернул её ладонью вниз, после чего галантно поцеловал даме ручку, отвесил полный достоинства полупоклон и, четко развернувшись, ушел в зал.
  Скрипачка осталась стоять с отрытым ртом, не опуская правую руку. Она постепенно понимала, что в её жизни до этого дня что-то было не так.
  Я тоже испытал культурный шок. Хотелось немедленно совершить что-то галантное: уступать места дамам или подавать пальто. Но свободных мест в зале и так было полно, а пальто по случаю жары никто с собой не захватил. Поэтому я просто залпом выпил содержимое своего бокала и пошел за стол к друзьям.
  Утром я позвонил похмельному юбиляру. Он выслушал эту историю, спросил приметы мальчика и лаконично сказал: «А, этот… Этот – может!».

  Вот я и думаю, уважаемые джентльмены: почему этот – может, а мы – нет?! И дамы, кстати, тоже могут вынести урок из этой истории.

Октябрь 2017