Каторжник 5

                Учеба

   Впрочем, ни на следующий день, ни после него про учебу речь не заходила. Пришел ответ из издательства, Граф с Натальей съездили туда, вернулись с договором и наличными (Федор с ними не поехал, потому что Ади с Арчи одних оставлять было опасно).

   Граф, похоже, опять надавил на рыжего мужика, но Федор в эти тонкости вдаваться не стал. 7раф несколько дней находился в эйфории, затем сказал Федору:
   - Ну что, пора переходить от теории к практике.
   - Пора, - вздохнул Федор.

   - Значит, делать будем так. Выйдем на улицу прогуляться, найдем подходящий объект, пройдемся за ним. Держаться будем подальше, но так, чтобы между нами никого не было.
   - Помехи, - понял Федор.

   - Ты уже научился слушать меня, поэтому сначала будешь слушать, как я вхожу в резонанс с другими объектами.
   Федор сморщился:
   - Ну что ты заладил: объект да объект. Человек, люди.

   - Ладно, ладно. Ну что, пошли?
   - Пошли, конечно.
   Но первый день учебы прошел без приключений. Да от Федора ничего и не требовалось. Гуляй себе по хрустящему снежку да слушай.

   То как озабоченная домохозяйка вспоминает, что осталось в холодильнике. То как мечтательная девчонка вспоминает вчерашнюю встречу с та-аким мальчиком. И пятнадцатиминутной встречи хватило, чтобы распланировать свою жизнь лет на тридцать вперед.

   И через тридцать лет она уже была или женой министра, или женой директора банка, или губернаторшей, или... В общем, довольно приятная прогулка. Подышали свежим воздухом и домой. Опять же Ади успела спеть свои вокализы.

   Однако через пару дней приятных прогулок Граф сказал:
   - Хватит бездельничать, пора работать самостоятельно.
   Не лежала душа у Федора к самостоятельности, к тому же на улице потеплело, и снежная каша под ногами вместо хрустящего снега никак не улучшала настроения, но...
   Он только сказал:
   - Пошли.

   На улице они пристроились метрах в двадцати сзади за мужиком... да мужик как мужик. Почему Граф выбрал именно его, непонятно. Но он сказал Федору:
   - Давай, на уровне эмоций.

   Федор сосредоточился и вроде бы что-то услышал. Попробовал напеть сам. Внезапно мужик остановился, посмотрел по сторонам, затем как-то неуверенно пошел в сторону от дороги, время от времени оглядываясь назад.

   - Что с ним? - удивился Федор.
   - Почувствовал тебя, растерялся.
   - Я же только хотел послушать.
   - Даже тогда есть небольшое воздействие на... кхм... человека.

   - А что делать?
   - Защищать человека от твоих воздействий. Во время вхождения в резонанс одновременно с напевом ты должен излучать легкий шорох, который будет тебя маскировать.

   Федор растерялся:
   - Я не сумею.
   - Сумеешь, - заверил его Граф. - Вон и следующий подходящий м-м... человек.

   Тренировки продолжались уже недели две. На дворе уже вовсю разгулялся февраль с его оттепелями и снегопадами, и с каждой прогулки приятели возвращались промокшие чуть не до колен. Граф сразу к теплой печке и горячему чаю, Федор одевал сухие носки и штаны и тоже к чаю. Портвейн на время обучения Граф запретил.

   На уровне эмоций у Федора получалось неплохо, а вот читать мысли ну никак. Пугались люди. Кто покрепче, просто по-быстрому отходил в сторону. Кто-то терял ориентацию в пространстве и отходил, пошатываясь. Кто-то даже убегал.

   Но Граф был настроен бодро:
   - Ты и не заметишь, как это будет получаться само собой, без какого-то сосредоточения.

   Через эти самые две недели, когда Наталья принесла обед, она снова отозвала Федора в пристройку.
   - Так что же вы, друзья мои, затеяли?
   Федор изобразил удивление.

   - Ты мне тут не коси под партизана на допросе. Ишь глазки забегали. Ты знаешь, что бабки уже шепчутся, место это мол проклятое? А эти ежедневные прогулки с Максом?

   Федор понял, что отпираться бессмысленно:
   - Ну ничего особенного. Только пусть уж Граф сам.
   Теперь уже Ади и Арчи были отправлены в пристройку, а Граф быстро объяснил суть дела.

   - Так это он и мои мысли читать сможет? - удивилась Наталья.
   - Сейчас нет, а потом... А давай-ка я тебе блок поставлю.
   - Это как?
   - Ты сядь в кресло, закрой глаза и подумай о чем-нибудь приятном.

   Через несколько минут Граф сказал:
   - Все, блок стоит.
   - Уже? - удивилась Наталья.
   - Да, теперь для него ты заблокирована.

   - А для тебя?
   Граф смутился:
   - Ну для меня, конечно, нет. Но я же тебя люблю, и никогда себе не позволю.

   Наталья с сомнением протянула:
   - Ну до-опустим. Никогда.
   Затем оживилась:
   - А что, это может быть полезно. Но что делать со слухами?

   Граф заверил ее, что у Федора несомненные успехи, дня через три-четыре обучение закончится, и вообще пора обедать.
   И Граф оказался прав. Уже через неделю Федор уверенно слушал на улице прохожих, и они ни о чем не догадывались.

   Когда все в очередной раз собрались за обедом, а затем Ади с Арчи устроились
 подремать в своем углу, разговор опять зашел о новых умениях Федора.
   Наталья сказала, что слухи о проклятии утихли, а потом поинтересовалась, сможет ли Федор прямо сейчас узнать, о чем думают... ну хотя бы Ади с Арчи.

   Федор засмеялся:
   - Тут и мысли читать не надо, у них на мордах все написано. Арчи спит и видит, как ему вручают премию по математике, а Ади видит себя на сцене в концертном платье, исполняющей Верди. Или Кальмана.

   - Кальман барахло, - сонно пробормотала Ади. - Пляски... канкан... барахло.
   - Вот еще головная боль, - вздохнула Наталья. - Но надо подумать, Федя, ка твои способности использовать.

   Федор вдруг понял, отчего так внезапно сошлись Граф с Натальей. Была у них обоих в характере деятельная авантюрная жилка, которая накрепко связала их друг с другом. Однако в том, что не всякое умение во благо, Федор убедился очень скоро.

   Через пару дней Наталья сказала Федору:
   - Федя, проводи-ка меня по магазинам. Кормить-то вас надо, а я одна с пакетами боюсь. Максим опять в ноутбук уткнулся. Помоги хоть ты даме.
   - Сходим, конечно, - сказал Федор и отложил стамеску.

   Незадолго до этого была оттепель, затем пошел мокрый снег и сразу придавил небольшой морозец. Гололед на улице был страшный.
   Идти нужно было недалеко. Нужные магазины были через дорогу, там же была и остановка маршрутного такси. На остановке кучковалась местная шантрапа, уже успевшая принять на грудь. И дернул же черт Федора проверить свое умение.

   В резонанс с одним из гопников он вошел сразу и услышал:
   - Ты гляди, какая. Я ее трахну.
   - Чего?! - закричал Федор и бросился на гопника, неумело размахивая руками.

   Драться он не умел и не любил, поэтому сразу пропустил два удара, под глаз и в челюсть. После чего упал и уже не мог понять, кто его пинает ногами. Только слышал тяжелое сопение пинающих да матерные вопли Натальи.
   Затем кто-то крикнул:
   - Менты, валим!

   И на остановке остались только Федор с Натальей. Чуть позже подъехала патрульная машина. Но поскольку Федор с Натальей были трезвые, повреждения у Федора были незначительные и заявление он писать отказался, решили, что было неудачное падение. Гололед.

   Поход по магазинам получился скомканным. Когда Граф увидел Федора, то лишь пробормотал:
   - Как малое дитя. Нельзя одного отпускать. Рассказывайте.

   Рассказывала Наталья. Федор немного объяснил причину своего поступка, поэтому в ее изложении он был рыцарем, вступившимся за честь дамы. Оказалось, что был еще один гопник с ножом, но Наталья стукнула его сумкой по голове, и он убежал с остальными.

   Тут автор затрудняется. Было, не было. Но Наталья с детства была девушкой решительной, могла и не соврать.

   - А ну-ка вспомни, как дело было, - сказал Граф.
   Через пару минут он сказал:
   - Эх, Федя-Федя, перепутал ты намерительное и сослагательное наклонения.
   - Чего? - изумился Федор.

   - Он подумал не "я ее трахну", а "я бы ее трахнул". Тем более не сказал, а подумал. Похвалил он ее мысленно. Ну, на свой манер, конечно. А ты в драку кинулся.
   - Ну и ничего, - сказала Наталья. - Все равно ты, Федя, молодец. Давай-ка я тебе ссадины перекисью обработаю.

   На следующий день Граф отложил все свои дела и сказал, что Федору требуется шлифовать свои умения. Тренироваться нужно. После этого они с Федором возобновили утренние прогулки. Недели через две Граф сказал, что пока хватит, и вернулся к своим упражнениям с ноутбуком. Он начал новый цикл рассказов.

   За этой суетой Федор не сразу и заметил, что наступила весна. Начало марта, рано даже для этих мест. Внезапно налетел теплый влажный ветер с моря, и за пару дней дождь смыл весь снег и лед. Затем ветер поменял направление, был таким же теплым, но уже сухим, и еще за пару дней все лужи на улицах высохли, хотя земля оставалась влажной. Впрочем, Федор уже решил, что в этом году в огород ни ногой. Только если поглядеть.

   Как-то во время разглядывания куска земли с бурно прорастающей травой к Федору подошла Наталья.
   - Федя, хватит таращиться на огород, поговорить надо.
   - Говори, чего уж, - Федор от подобных вступлений не ждал ничего хорошего.

   - Ты слышал, как Ади петь стала?
   - Ну поет себе и поет. Никто же не слышит.
   Уже недели две из-за прогулок с Графом Федор был избавлен от прослушивания Адиных вокализов.

   - Очень хорошо петь стала. И требует, чтобы ее песни прослушал кто-нибудь из специалистов. Мол, если нельзя ей на сцену, пусть хоть по радио крутят.
   Федор откровенно растерялся:
   - Я-то что могу?

   - Так и я не могу, а проблему решать надо. Надо нам в команду еще человека брать. Из музыкального мира.
   - Да, Федя, есть у меня знакомый. Он и музыку сам пишет, и слова. И с записью поможет. Вот только голоса Бог не дал. А тут такой случай.

   Все затруднения Федор решил просто, по-суворовски:
   - Схожу-ка я за портвейном.
   - Да сходи уж, все равно обед скоро.

   За обедом с портвейном проблему обсудили уже всем коллективом. Решили не растолковывать заранее композитору-поэту-продюсеру, с чем ему придется столкнуться. Наталья всех убедила, что парень молодой, сердце крепкое, выдержит.
Она ему только скажет, что есть исполнительница с чудесным голосом, но увечная...

   Ади при этих словах насупилась и что-то глухо заворчала.

   ...и на улицу почти не выходит. И насчет инопланетян намекнуть, а вдруг есть? А за два дня Наталья одно свое платье перешьет для Ади.
   На этом и порешили.

   Впрочем, действительность, как всегда, разошлась с планом. Через два дня пришел музыкант, мужичок лет 30, темноволосый, горбоносый, в котором в равных пропорциях было намешано кровей армянских, болгарских, еврейских и греческих.
Как он сам говорил, может, кого и пропустил.Увидев улыбающуюся Ади в кружевном платье, музыкант схватился за сердце и сел в углу. Без стула.

   - Марат, Марат, что с тобой? - Наталья кружилась вокруг него как квочка вокруг цыпленка.
   - Ну что вы стоите, нашатырь у вас есть?
   Марат открыл один глаз:
   - Лучше водки.

   Федор растерялся:
   - Одиннадцати нет. Портвейн остался.
   - Пойдет, - пробормотал Марат.

   Через несколько минут Федор утешал Марата:
   - Ну что ты раскис как барышня. Тебя ведь предупреждали, ну, в общих чертах. Вон Наталья, когда правду узнала, быстрее очухалась. А она женщина, ей положена тонкая душевная организация.

   - Это он инопланетянин? - спросил Марат, показывая на Ади.
   - Нет, это здешняя.
   - Ну что, очухался? - Арчи выглянул из мастерской.

   Федор замахал руками, Арчи убрал голову, а Марат спросил:
   - Тогда... он?
   - Нет, он тоже здешний. А инопланетянин вот.
   Федор показал на Графа.

   - Так у них тоже люди живут?
   - Видел бы ты его в настоящем виде, - подумал Федор.
   А вслух сказал:
   - Он немного изменил внешний вид, чтобы соответствовать условиям Земли. Ади с Арчи тоже он изменил, они приобрели разум и различные способности. А поет Ади, которая в кружевах.

   Разговор начал приобретать профессиональный характер, и Марат немного оживился. Портвейн, конечно, тоже помог. Вскоре Марат захватил лидерство в беседе.

   - Ади на людях показываться нельзя, нужна романтическая легенда, объясняющая это. Скажем, девушка с Ближнего Востока, сбежала из семьи, сейчас живет у друзей на нелегальном положении. Прячется от семьи, от дальней родни, от религиозных фанатиков. А голос имеет чудесный.

   - Нет, - забраковала Наталья. - Рано или поздно это станет известно. Обман.
   - Да, сыровата легенда, - согласился Марат. - Хорошо, она могла в детстве сильно обгореть на пожаре, поэтому сейчас не появляется на людях.

   На этом варианте и остановились. Послушав в исполнении Ади пару арий, Марат воодушевился и пообещал завтра же перетащить звукозаписывающую аппаратуру. Федор в свою очередь пообещал выделить под звукозапись большую комнату в своей половине.

   Ну, привез Марат аппаратуру, и теперь с утра и до обеда они с Ади перебирались в жилую половину Федора, и уже усиленное пение Ади доносилось из-за стены. Что делать, терпели.

   Как-то раз, возвращаясь с хлебом из магазина, Федор заметил, что дверь в жилую половину приоткрыта. Любопытство в той или иной степени присуще всем человеческим особям, поэтому он подошел и прислушался.

   - Ну что ты глупость говоришь, Ади. Я Наташу знаю давно, мы с ней друзья и не больше.
   - Ты мне глупости про дружбу не рассказывай. Я женщина...
   Если бы в это время Федор что-нибудь жевал, он бы поперхнулся.
   - ...и прекрасно вижу, какими глазами ты на Наташу смотришь.

   - И что такого? - пробурчал Марат.
   - А то, что у Наташи с Графом любовь, и твое счастье, что сейчас он пишет новый цикл рассказов и ничего не замечает. В общем, поговори-ка ты об этом с Федором. Может, что-нибудь посоветует. Я заметила - и Граф заметить может.

   - Хорошо, поговорю, - вздохнул Марат. - Давай заниматься.
   Федор понял, что впереди новые осложнения. Он вздохнул и пошел пить кофе.

   Слово Марат сдержал, и уже после обеда подошел к Федору.
   - Федор... э-э... как по отчеству?
   - Федор да и Федор.
   - Нужно поговорить, без лишних ушей.

   - Ну пойдем в ту половину. Остальные пока поспят после обеда.
   Марат сразу перешел к делу:
   - Ну нравится мне Наташка. Что делать-то?
   - Ты ей раньше об этом говорил?

   - Говорил, смеется.
   - А теперь у нее Граф есть. Максим то есть. И шансы у тебя не то что нулевые, а даже отрицательные. Ты вот что. Отдохни где-нибудь с подругами, и неделю здесь не появляйся. Ади скажем, что простыл.

   Марат осторожно спросил:
   - А вы не боитесь, что я разболтаю про Графа и всех остальных?
   Федор хмыкнул:
   - Если только захочется под присмотр психиатров.

   - Да-да, - совсем растерялся Марат. - Может, мне вообще уехать отсюда?
   Федор захохотал:
   - Нет, брат, теперь ты наш и никуда отсюда не денешься. У нас здесь интересно.
   - А почему вы меня учить вздумали?! - начал заводиться Марат. - Ну и заметит Граф, ну и что?

   - Вообще-то Граф у нас добродушный, - заметил Федор, - но вспыльчивый. Когда он в таком состоянии, я тоже взвешиваю каждое слово. Ади ведь и вправду раньше была лягушкой, а Арчи несмышленым кобелем. У тебя, Марат, нет желания трансформироваться?

   - Это как?
   - Ну, скажем, появится у тебя вторая пара ног.
   Марат как-то осунулся:
   - Нет-нет, вы правы, неделю отдохнуть.

   Чуть позже, удобно расположившись в кресле с неизменной чашкой кофе, Федор рассматривал спящий коллектив (Ади с Арчи в своем углу, Граф не отходил от ноутбука) и размышлял: надо же, и действительно, Ади была жабой, а сейчас как за друзей переживает.

   Затем мысли его приняли другое направление: ведь еще Арчи никакими честолюбивыми мечтаниями не озадачил. А освоение наук у него идет такими темпами...

   Но это еще школьная программа. Университетская пойдет сложнее. Затем Федор решил, что можно и самому поспать.
   - Будем решать проблемы по мере их поступления, - успел подумать он.

   А вот уже на следующий день, когда Граф закончил очередной рассказ и оставил ноутбук в покое, Ади спросила:
   - Максим... э-э... Иванович... или Граф? Как правильно?
   - Да что с тобой? - удивился тот. - Ну зови просто: Граф.

   - Ты... вы не можете повлиять на Марата?
   - В каком смысле? - не понял Граф. - Замуж за него собралась?
   Федор поперхнулся кофе, Арчи просто вытаращил глаза, а Ади заинтересовалась:
   - Замуж - это как?
   Она явно не читала сказку про Царевну-лягушку.

   - Да неважно, неважно, - сказал Граф.
   Он уже начинал понимать, какую тему стоит обсуждать подробнее, а какую и обойти стороной.
   - И правильно, - подумал Федор, - не хватало мне еще для Ади мужика искать.

   В общем, когда подошел Марат, Граф спросил его прямо:
   - Долго вы еще тренироваться будете?
   - Да в общем, все уже записано. Нужно ехать в краевой центр, на радиостанцию. Но деньги нужны, просто так они в эфир ничего не ставят.

   - Эту проблему мы решим, - сказал Граф. - Придется с тобой съездить.
   Федор понял, что опять придется присутствовать при копании в чужих мозгах. Но промолчал, что тут говорить-то?

   Ехать на этот раз никуда не пришлось, маячок рядом с краевым центром работал исправно, переместились туда без проблем. Марат на этот раз вел себя по-мужски, сознание не терял, только вытаращил глаза и где-то через полминуты уже начал разговаривать.

   Радиостанция чем-то была похожа на издательство: такие же несколько комнат в старом кирпичном доме, только аппаратуры побольше и людей тоже. Ведущие, оператор, редактор, он же директор. Знакомой у Марата была девушка лет 25, вся в джинсе. Но молодость, хорошая фигура и умелый макияж. Выглядела весьма пристойно.

   - Маратик? - радостно взвизгнула она. - По мне соскучился?
   - Ай, Марина-джан, конечно соскучился. Но у нас еще и дело. Давай диск послушаем, ты такого голоса еще не слышала.

   Пение Ади Марину впечатлило, но радости на ее лице не было.
   - Ты понимаешь, Маратик, поет она прекрасно. Но у нас молодежная станция, а тут классика.
   - Казачьи ансамбли молодежь слушает, что ли?

   - Это политика. Ты знаешь, сколько губернатор подкидывает этим ансамблям, сколько нам достается? У тебя эти деньги есть?
   - Все деньги, все деньги, как они портят людей. Ну что-то ради меня ты сделать можешь? Ты же знаешь, как я тебя люблю.

   Марина махнула рукой:
   - Ладно, к редактору я вас отведу, только ради тебя. А деньги все равно ищи. И обед с тебя хороший.
   - Уважаемая Марина, - проворковал Граф, - это многократно больше того, на что мы рассчитывали. А обед - это такая мелочь, что не стоит и вспоминать. Это подразумевается.

   Услышав бархатный голос Графа, Марина восхищенно вздохнула, Федор насторожился, а Наталья мрачно посмотрела на соперницу.
   - Ну конечно, - с придыханием ответила Марина, - редактор сейчас у себя.

   Редактор чем-то был похож на издателя: тоже лет 30, тоже рыжий и лохматый.
   - Из одного гнезда, что ли? - подумал Федор.
   - Валерий Иванович, вот вы недавно говорили, что не хватает новых имен. У Марат есть очень интересные записи. Послушайте, пожалуйста.

   Валерий Иванович сморщился, затем обреченно махнул рукой:
   - Давай.
   Минут двадцать все ждали, пока редактор слушает Ади через наушники. Граф негромко шепнул Федору:
   - Я его слушаю, подключайся.

   Редактор выключил запись, снял наушники и брюзгливо спросил:
   - Как вы это представляете? У нас станция молодежная, молодежь оперу не знает. Кто она такая?
   Марат начал вешать лапшу про ожоги, инвалидность и прочее, а Федор сосредоточился и вошел в резонанс с редактором.

   - Да, - услышал он, - история явная чушь. Поет-то неплохо. Но Маринка должна была предупредить про тариф. Откуда вообще эти нищеброды?
   - Федор, ты меня слышишь? - услышал тот Графа. - Что такое нищеброды? И тариф? Денег, что ли, хочет?

   - Хочет, хочет, - мысленно ответил Федор.
   - Будут ему сейчас деньги.
   Федор увидел, как лицо редактора окаменело, и он каким-то неестественным глуховатым голосом сказал:
   - Марина, продумай, чтобы через неделю сделать небольшой концерт из арий итальянской оперы.

   Марина ошарашенно спросила:
   - Валерий Иванович, вам плохо?
   Тот уже вернулся в прежнее состояние и совершенно естественно ответил:
   - Нет, я в полном порядке. Ты меня поняла?

   - Д-да.
   - Вот и отлично. А у меня дела.
   Когда все вышли в коридор, Граф проворковал:
   - Марина, огромное спасибо. А про обед я помню, и время позволяет. Прошу.

                Эпилог

   На этой благостной ноте и закончить бы наше повествование. У Ади дело с музыкой пошло. На радиостанции организовали ежемесячную часовую программу о классической музыке (чаще не вышло, редактор уперся, не помог даже ментальный нажим Графа).Арчи вовсю изучал математику и ковырял деревяшки. Федор сумел его убедить, что дорога к славе длинна, и нужно наработать побольше шедевров.

   Граф заканчивал следующий цикл рассказов про далекие звезды, изредка его накрывала ностальгия, и он принимал родную форму. Правда, приходилось убирать обеденный стол и выгонять Ади с Арчи в пристройку. Места было мало. Понятно, что Наталья в это время была на работе. С этого автор и начал свой рассказ.

   Весна вовсю бушевала на улице. Живи да радуйся. Но... Как-то раз после обеда Граф смущенно (что было на него не похоже) сказал:
   - Наташенька, у меня новости.
   - А что? Я вроде все знаю.

   - Не здешние... из дома.
   - Э-э... оттуда... от вас?
   Наталья растерялась:
   - Ты же говорил, что сюда насовсем? И как узнал?

   - Прилетели за мной. Простили меня. Я утром разговаривал.
   - А я как же?
   Заплакала Наталья сразу, без подготовки.
   - Надо лететь, - расстроенно сказал Граф. - Но тебя разрешили взять с собой. Только... измениться надо будет. Ну... в раковину.

   Сквозь рыдания донеслось:
   - Максимушка, я бы полетела, мать у меня здесь.
   - Я все понимаю, а лететь надо. Там от меня много что зависит.

   - Ну, пойду я, - сказала Наталья.
   Шмыгнула носом и вышла.
   - Сильна Наташка, - подумал Федор. - Конечно, долгие проводы - лишние слезы, но...

   - Пойду и я, - вздохнул Граф. - Привык я к вам. - Может вас по-быстрому в исходное состояние?
   Это он уже Ади с Арчи.

   - Не-не-не, - замотали те головами.
   - Тогда прощайте, - сказал Граф.
   И исчез.

   В общем-то налаженная жизнь продолжалась. Федору пришла пора заняться огородом, у Ади с Арчи занятия были, Наталья самостоятельно разрабатывала сюжеты, что оставил ей Граф. Вот только портвейн она стала принимать чаще.

   Как-то раз вечером, после пары стаканов, выйдя с Федором на улицу, она спросила:
   - А где у Графа звезда?

   Федор подумал, посмотрел на небо и уверенно ткнул в направлении Полярной звезды (других-то он не знал):
   - А вон там. Он мне как-то показывал.

   Наталья всхлипнула:
   - Как ты думаешь, он про меня вспоминает?
   - Конечно, Наташенька, конечно.
   - Пойду я, - Наталья высморкалась и пошла к калитке.
   - Конечно, вспоминает, - задумчиво повторил Федор.

                Конец