Путь к тебе Часть 1

*     *     *
Время половина третьего, уроки, наконец-то,  закончились, в столовую сходила. Теперь нужно к зеркалу в холле подойти, волосы в пучок затянуть. И на урок танцев! Ну, вот, девчонок, как всегда, полно, к зеркалу не пробиться!
- Что, пошла свою снежную лавину сгребать?!
Какой этот Марк, все-таки, дурак! Ну, чего он к моим волосам прицепился? Я же не виновата, что они у меня почти белые. Не буду больше с распущенными ходить! Завтра же в косу заплету или хвост сделаю… А папа говорил, что у меня красивые волосы, как у Снежной Королевы... Вот если бы я была Снежной Королевой, я бы этого Марка заморозила. Хотя, нет, пусть живет. Я бы ему только нос в сосульку превратила, и чтоб не таял никогда, даже в жару. И звали бы его тогда Марк-сосулька.
Наконец-то, толпа девчонок разошлась. Какая я бледная сегодня. Свет, что ли, так падает? Сейчас волосы в пучок соберу и стану совсем дурнушкой. Когда коса или хвост – еще терпимо, а так, с тугим пучком – просто кошмар. Такой я мистеру Тайрону, нашему учителю танцев, никогда точно не понравлюсь. Хотя мой пучок тут совсем и не причем, если уж честно говорить. Вон к нему какие девчонки заниматься ходят: красивые, высокие, стройные, старшеклассницы… А я худая уродина, и мне всего одиннадцать, и до двенадцати еще ехать не доехать. Ладно, зато у меня глаза папины, зеленые, как изумруды, и такие же большие… И на них слезы… Надо от зеркала скорее отойти, пока не увидел никто. А то здесь быстро прозвища приклеивают. Будешь какой-нибудь «плаксой» или «нюней». Скорее рукавом сотру… Надо же, стираю, а они все равно ползут… Это я не из-за мистера Тайрона, вовсе нет. Это из-за папы. Он умер три с половиной года назад. Его  хулиганы на улице избили. Они к женщине с ребенком приставали, а он заступился.  Его по голове ударили. Врачи спасти не смогли… И он умер… Я, когда о нем думаю, почти всегда плакать начинаю. Я его очень любила, и сейчас люблю. Если бы он был с нами, все было бы по-другому. Все-все…
Сегодня среда. По средам у нас танцы в три часа дня. Я как раз успеваю перекусить после уроков. Правда, беру немного: чай с чем-нибудь недорогим. Мне деньги приходится откладывать, чтобы в конце месяца за танцы заплатить. Я уже с начала года занимаюсь. Мама думает, что занятия бесплатные, иначе она бы меня не пустила. А я очень хочу танцевать! Это моя мечта! В школе, где я до этого училась, танцев не было. А в этой есть, хотя и район здесь победнее, и сама школа - так себе. А мистер Тайрон классный! Он мне очень нравится. Он второй год танцы здесь преподает. Ему на вид где-то лет двадцать пять или около того. Девчонки говорят, что он не женат, по крайней мере, кольца не носит. Он весь такой подтянутый, высокий, стройный, глаза темно-карие, почти черные, и волосы темные и уложены так небрежно, а выглядят, как у модели с обложки журнала. У нас все девочки, кто на танцы ходит, в него влюблены. Мне кажется, что многие его уроки посещают не из-за танцев, а только из-за него. Меня он всегда хвалит, но уверена, не потому, что я ему нравлюсь, а потому, что у меня неплохо получается в отличие от большинства. «Вот, посмотрите, как Кира делает! Берите ее за образец! Человек всего несколько месяцев занимается, а выполняет лучше тех, которые уже второй год ходят». Прямо крылья вырастать начинают от таких слов. Хоть этим я могу его внимание к себе привлечь. А другие завидуют. Вот и пусть!
У нас группа с одиннадцати до четырнадцати лет. Младшие и старшие занимаются отдельно. У нас же танцы два раза в неделю, в среду в 15.00 и в субботу в 13.00. Единственно, неудобно в среду домой возвращаться. К половине пятого уже темно бывает. Я езжу от школы три остановки на автобусе, а потом минут десять пешком от остановки до дома иду. А район захолустный, старый, дома неприглядные, а на улицах почти везде фонари разбиты. Мы раньше в другом месте жили, но полгода назад нам пришлось дом продать, чтобы со всеми долгами рассчитаться. И теперь мы здесь живем. И у нас не свой отдельный дом, как раньше, а маленькая двухкомнатная квартирка в старом, обветшалом здании. Мама пока не работает, и мы кое-как перебиваемся на ее пособие по безработице. Ну, вот, я переоделась. Можно идти в зал, на занятия. И мистер Тайрон уже зовет! Какой же он все-таки красивый…
*     *     *
- Девочки! Занятие начинается! Все готовы? Никто в раздевалке не затерялся? О, у нас сегодня даже мальчики в полном составе, все пятеро! Молодцы! Сегодня пар получится больше, чем в прошлый раз. А то два мальчика на пятнадцать девочек не очень густо.
Интересно, кто-нибудь до конца года из мальчишек дотянет или раньше смоются?
- Все, построились! Разогреваемся! Начинаем с простых элементов. Раз, два, три!
Маргарет, как всегда подтянута, как струна, которая того гляди лопнет. Такое рвение – даже страшно. Лили глазки опять строит. Она бы танцевала также хорошо, как глазами стреляет. Сэнди…
- Сэнди, ты, кажется, в прошлый раз заявила, что заниматься тебе этой ерундой надоело, и что ноги твоей больше тут не будет. В чем дело?
- Меня мама отправила…
- Ну, что ж, вряд ли мамина любовь к танцам перейдет к тебе. Сочувствую. Что намерена делать: терпеть, носом шмыгать и изводить себя и меня, или мне самому с мамой поговорить?
- Потерплю, наверное…
- Что ж, удачи!
Молли – тоже время тратит впустую, но, по крайней мере, с желанием. Кира…поправиться бы ей немного – цены бы не было. Ест она, что ли, плохо?
- Так, разбиваемся по парам!
*     *     *
Опять мистер Тайрон эту дылду Анжелину в пару взял. С ней, конечно, удобно, она ему по росту подходит, но танцевать-то она не умеет. А меня за все время всего два раза в пару брал, и  то для того, чтобы всего одно движение показать. Ну и что теперь, что я его ниже намного.  Все равно так нечестно.
- Марк, с Кирой в пару встань.
- Я со Снежной Лавиной танцевать не буду.
Ну, вот, все хихикают. Мистер Тайрон в легком недоумении. Сейчас попробует выяснить, что за прозвище… Нет, вроде бы пронесло. Придурок дурацкое прозвище выдумал, а другим смешно. Теперь, наверное, и хвост и косу бесполезно уже будет делать. Так  Снежной Лавиной и будут называть.
- Мы с Лили в прошлый раз в паре были, - говорит Марк.
Ох, Марк, какой прокол! Нужен ты ей, как собаке пятая нога. Вон фыркает стоит.
- Марк, в пару ставлю я, а на свидания ходи с кем хочешь, ну, и кто согласится, конечно!
Так тебе и надо. Пусть и над тобой посмеются. А танцевать я с тобой тоже не хочу… но придется…
- Начали, под музыку! Ритм слушаем! Ритм! Раз, два, три! Раз, два, три!.. Кира, ты спишь сегодня?
Да ничего я не сплю! Мне Марк на ноги наступает! Дурак! Он это нарочно! Вот сейчас бы я его точно заморозила, чтоб до самой весны ледышкой стоял! Ой, кажется, краснеть начала. Сейчас этот придурок еще подумает, что из-за него.
- Все, занятие окончено! Молли, молодец! Сегодня уже лучше! Лили, больше внимания к ритму, опаздываешь. Мальчики, молодцы! Марк, с дисциплиной проблемы! Кира, задержись на минутку, как переоденешься!
Ну, все, сейчас отчитает! А я тут ни при чем, это все Марк. Потяну время, пусть все переоденутся и уйдут, чтоб мистер Тайрон не при свидетелях меня ругал… Все, Молли последняя. Нужно выходить. Что же это, я опять краснею!?..
- Снежная Лавина, значит?
Можно, я на него смотреть не буду, просто кивну. И зачем он это прозвище запомнил?
- Марк дал?
Опять кивну.
- Это из-за твоих волос?
Еще раз кивну. Я сейчас, должно быть, похожа на кивающего китайского болванчика. Как же это глупо, наверное, со стороны выглядит. Ну, почему я посмотреть на него никак не могу?!
- И ты теперь решила не носить распущенные волосы, а делать косу или хвост?
Откуда он знает?! Зачем я на него посмотрела, теперь еще больше краснею. И, вообще, я уже передумала. Ситуацию все равно не спасешь – буду ходить с распущенными, как ходила.
- Тебе распущенные, кстати, очень идут.
Постойте, он что видел меня с распущенными волосами?! Нет, видеть он мог, конечно. Но чтобы заметить?! И прозвище поэтому понял… И он сказал, что мне очень идет!
- Ладно, я не за этим тебя остаться попросил. Ты, наверное, в курсе, у нас в школе концерт на Рождество готовят. Так вот, миссис Смит, наша директриса, попросила меня какой-нибудь номер подготовить. Можно было бы с группой, но времени слишком мало. Я решил тебе предложить выступить. Согласишься?
- Мне?..
Мне выступить?.. В смысле одной? Какие у него глаза красивые… Зачем он мне это предлагает?
- Только нужно будет после занятий на час-полтора оставаться. Всего две с половиной недели до праздника. Так что придется поработать. Выручишь?
- Я не смогу!
Зачем я это сказала? Нет, я, правда, не смогу! Это же ужас – я одна на сцене…И с ним с одним оставаться заниматься… Я умру сразу.
- Я же всего три месяца занимаюсь… Девочки многие второй год ходят…
- Да, ходят, но, несмотря на это, ни у одной из них не получится так, как у тебя. Но есть одно «но»: ты непременно сможешь, если сама в себе сомневаться перестанешь. А с такой заниженной самооценкой, как у тебя, далеко ты, точно,  не пойдешь. Нужно верить в себя и себе доверять! Ну, что, согласна или нет?
Отвечай же, отвечай!
- Да…
- Совсем другое дело! Я знал, что могу на тебя рассчитывать! С субботы начнем репетировать. Сможешь после занятий задержаться?
- Да…конечно… А что за танец будет?
- Есть у меня кое-какие идеи. В субботу скажу, ладно?
Неужели я согласилась?.. Какой ужас!..
- Поздно уже и холодно сегодня. Ты ведь, кажется, недалеко от старого парка живешь?
Откуда он знает?
- Я иногда с утра вижу, как ты на автобус садишься. Если не против – давай, подвезу.
Подвезет?.. В смысле подвезет…
- Хорошо…
Зачем я согласилась? Ну, зачем?!..
*     *     *
На улице действительно холодно, да кроме того, дождь со снегом. Открываю перед Кирой дверь машины и предлагаю сесть на переднее сидение. А она топчется и никак не решается.
Странная девочка… смущается постоянно, мало разговаривает, кажется, даже со своими сверстниками почти не общается. Зато в танце раскрывается. Удивительно! Как будто только танцуя и живет. Ходит-то всего лишь три месяца ко мне, а уже так здорово все получается, а говорит, нигде не занималась до этого.
- Не стесняйся, садись. Мне все равно по пути, так что я тебя без проблем подброшу. И тебе на улице не мерзнуть. А то вон, погода отвратительная какая!
Наконец-то забирается в машину неловко и неуверенно. Все-таки ей полезно будет на сцене выступить. Может, немножко уверенней себя почувствует…если, конечно, не растеряется и все выступление не завалит. Ну да ладно! Будем надеяться на лучшее. Ну все, поехали.
- Кира, ты из-чего в другую школу перевелась? Переезд?
- Да…
- А на танцы почему пошла? Родители записали, или сама решила?
- Сама решила…
Отвечает, как эхо, и головы даже не поднимает. Откуда такая зажатость? В предыдущей школе затюкали или, может, дома?
- Ты как-то сказала, что не занималась до этого нигде. А когда поняла, что танцевать хочешь?
Ну, вот в мою сторону взглянула, вопрос за живое задел.
- Я… всегда танцевать любила. Мне папа рассказывал, что, когда я маленькой была, даже в кроватке под музыку танцевала. И мы с папой часто на танцевальные выступления ходили. Мне очень нравилось… и ему тоже…
Она что, слезы вытирает?..
- А твой папа, он…
- Он умер… три с половиной года назад…
- Извини… я не знал… Ты с мамой сейчас живешь?
- Да.
- А братья, сестры есть?
- Нет… Мы только с мамой…вдвоем…
Так, телефон звонит. Наверное, Аманда. Аманда – это моя девушка. Нас мои родители познакомили. Я сначала очень скептически к факту нашего знакомства отнесся, но потом как-то мы с ней неплохо поладили, и вот уже несколько месяцев встречаемся.
- Да, дорогая. Я тебе перезвоню, ладно? Конечно, подъеду.
- Вы меня здесь высадите, пожалуйста. Я недалеко отсюда живу.
- Хорошо… Точно сама дойдешь?
-  Да. Конечно. До свидания и… спасибо.
- До субботы!
Надо было, наверное, ее до дома довезти. Хотя она сама попросила ее высадить. Ладно, с автобуса же она домой добирается. Тут как раз остановка. Да и мести вроде бы поменьше стало...
*     *     *
- Занятие окончено! Сегодня все молодцы! Всегда бы так занимались – цены бы не было! Кира, ты помнишь, что у нас еще репетиция? Сможешь остаться?
Опять не отвечает, только кивает. Что за ребенок такой!? Может, зря я это все затеял? Завалит она мне весь номер со своей патологической неуверенностью. Ну, ладно, попытаюсь…
- Кира, я подумал, мы разучивали движения самбы, и у тебя хорошо получается. Попробуем поставить сольный танец. Я бы мальчика тебе в пару дал, но их всего пять, три из которых с этого года занимаются, а два оставшихся тоже вряд ли танец потянут. Боюсь, ты с отдавленными ногами будешь ходить. Я музыку подобрал. Вот, послушай и давай движения проработаем.
Увлеклась и про все забыла. Вот чем она мне нравится! Ни у кого из ребят такой тяги к танцам нет. Она ими горит. Все-таки должен номер получится!
- Молодец!
До чего же худенькая… Дома ее, что ли, не кормят? Кожа да кости.
- Кира, тут руку выше. Вот так! Что это у тебя на плече? Синяк?
Рукав натянула – испугалась и съежилась вся.
- Тебя ударил кто-то?
Молчит, взгляд потупила – значит, точно ударили.
- Кто-нибудь в школе? Одноклассники?
- Нет. Я… сама ударилась… о дверь…
Беру ее за подбородок, потому что в глаза не смотрит. Бросает на меня быстрый испуганный взгляд, и снова опускает глаза.
- Кира, ведь это неправда. Кто тебя ударил?
Дергает головой, освобождая подбородок из моих рук.
- Я сама…
Губы дрожат. Лучше не буду докапываться до истины, а  то того и гляди разревется, а нам репетировать нужно. Можно как-нибудь потом попытаться выяснить. Сейчас все равно  не скажет…
- Ладно, давай репетицию продолжим.
*     *     *
Мы с мистером Тайраном за кулисами. Через одно выступление мой выход. Мне кажется, я с ума сойду! Неужели мне сейчас на сцену выходить придется. Лучше бы опять была репетиция, и никто кроме мистера Тайрона меня не видел. Я точно опозорюсь: выйду, и ноги слушаться перестанут, путать движения начну или, вообще, упаду. Мистер Тайрон дает мне кое-какие технические советы, уточняет несколько движений, а мне ничего в голову не лезет от волнения, да и ноги уже начали заплетаться.
- Кира, с тобой все в порядке?
Ой, я ему в руку вцепилась и не заметила. Второпях отдергиваю свою руку от его запястья. Боже мой, даже следы от ногтей остались!
- Извините… я нечаянно…
- Ерунда. Кира, посмотри на меня… Кира, девочка моя…
Это он мне?..
- Ну вот, наконец-то, я твои глаза вижу. Не отводи…
Не отвожу… Зачем он меня так назвал?..
- Кира, послушай, ты все сможешь. У тебя все прекрасно получается, и непременно получится сейчас. По-другому просто быть не может. Ты лучше всех. Ты очень красивая.
Красивая?.. Это я красивая? Он что, чтобы меня поддержать, это говорит? Или о платье? Он мне такое платье для выступления достал роскошное – шелковое, с воланами, ярко красное. Наверное, правда, красиво… Я провожу рукой по пышным воланам платья.
- Посмотри на меня…
Он меня за подбородок взял… Он так уже второй раз делает… Смотрю ему прямо в глаза. Я уже и не знаю, от чего меня больше трясет: от того, что выступать сейчас, или от того, что он ко мне прикасается.
- Ты сейчас восхитительно выступишь. Поняла?
Он по моим волосам рукой провел!..
- Кира, поняла?..
- Да… Мистер Тайрон… вы только не уходите никуда… пока я на сцене буду…
- Конечно, не уйду. Я буду твое выступление из зала смотреть… Ну, давай, иди. Следующий выход твой.
Я бегу к выходу на сцену, оборачиваюсь, он кивает мне и улыбается. Мне улыбается… Может быть, я ему хотя бы капельку нравлюсь?.. Только бы не подвести его… только бы не подвести…

*     *     *
Так, на сцену вышла. Уже хорошо… Растерялась… Что она делает?.. Ох, идиот, она же меня ищет, а ей свет прямо в глаза.
- Кира!
Машу ей рукой. Все. Увидела, и, кажется, немного успокоилась. Ну, давай, девочка, не подведи! Музыка. Вступай! Молодец, все четко. Не ошибись здесь! Молодец! Хорошо! Не зря я на нее поставил, не зря! Думаю, директриса будет довольна. Аплодируют, даже «браво» кричат. Надо бы к ней подойти. Так, а сейчас что за номер? Уличные танцоры. Ладно, к Кире чуть позже подойду. Посмотрим выступление – это интересно!
Досмотрел концерт. Ох, время-то уже сколько! Надо отыскать Киру, если она, конечно, домой не ушла. Пожалуй, следовало сразу к ней подойти. Ну да ладно, как уж получилось. Возможно, она еще в танцевальном зале.
- Мистер Тайрон!
Миссис Смит, директриса, строгого вида женщина, направляется прямо ко мне.
- Мистер Тайрон, я хотела сказать, что вы замечательно девочку подготовили. Не напомните мне ее имя?
- Кира… Кира… - Как же ее фамилия? - Аллен.
- Мне очень понравилось ее выступление. Я хотела предложить вам выпустить ее на танцевальный конкурс, который проводится между школами. Что скажете?
- Думаю, это замечательная идея. Уверен, она сможет себя показать с лучшей стороны!
- Рада, что вы так позитивно отреагировали, но все-таки у девочки не забудьте спросить ее мнение. И завтра сообщите мне окончательное решение.
- Хорошо.
Конкурс – это здорово!.. А вдруг возьмет и не согласится, заартачится… От нее этого вполне можно ожидать… Еще не ушла, переоделась только.
- Я думал, ты уже домой пошла.
- Я хотела вас дождаться…
- А я тут немного задержался, с директрисой разговаривал. Ей понравилось, как ты выступила.
Смотрит, глаз не сводит, обрадовалась бы что ли. Директриса, ведь все-таки похвалила…
- А вам?..
- Что мне?.. О, да, конечно, ты молодец! Все очень хорошо!
Ну вот, глаза засветились. А то уж я подумал, что ей все равно… Или ей именно мое мнение нужно было?.. Наверное…
- Правда?..
- Конечно, правда! Я же говорил, что у тебя все получится. Знаешь, миссис Смит тут предложила в танцевальном конкурсе между школами поучаствовать. Ты как, не против?
Опять молчит, глаза опустила.
- С группой?..
- Нет, только тебе.
- С этим номером?
- Думаю, надо будет что-нибудь еще подготовить. Но это опять дополнительные репетиции. Что скажешь?
Так волнуется, руки сжала, даже костяшки пальцев побелели.
- Хорошо…
Уф, согласилась, а то я думал, уламывать придется. Прямо гора с плеч. Завтра директрисе сообщу.

*     *     *
Боже мой, зачем же я согласилась на этот дурацкий конкурс?! Да, я хочу заниматься с мистером Тайроном… вдвоем… Номер новый, репетиций много… Но я же не смогу! Там жюри будет, другие конкурсанты. Это же не просто концерт на Рождество… Я сразу после занятия подойду к нему и скажу, что не буду участвовать. Не буду и все! Это не для меня!
На занятии я постоянно путаюсь и не могу сосредоточиться на танце. Мистер Тайрон бросает на меня удивленные взгляды. Мне так стыдно, но я ничего не могу с собой поделать.
- Кира, ты хорошо себя чувствуешь?
- Да…
Нет, же, нет!!! Какое там хорошо. Я сквозь землю готова провалиться! Я же согласие дала на участие в конкурсе, а теперь отказаться решила! Как я это ему скажу?!
- Можете идти переодеваться, занятие окончено. Кира, ты сможешь остаться сейчас. Начнем репетиции прямо сегодня. Дата конкурса назначена через два месяца, но лучше пораньше номер подготовить, чтобы время в запасе осталось.
- Мистер Тайрон, я…
- Ты сегодня не можешь?
- Я хотела совсем отказаться…
Ну вот, все-таки сказала. Боюсь поднять глаза. Он, наверняка, разозлился на меня. Молчит. Придется посмотреть ему в лицо. Ох, как же это непросто. Он что, не сердится? Совсем? Он озадачен…
- Кира, ты боишься?
Киваю и склоняю голову вниз, опустив глаза. Мистер Тайрон подхватывает меня за подбородок.
- Не прячься от меня, ладно?..
Снова поднимаю глаза. Он не убирает руки, а у меня начинает стучать сердце, чувствую, как предательски заливаются краской щеки.
- Кира, все чего-то боятся. И я тоже боюсь. Я второй год преподаю в вашей школе танцы. До этого, хотя мне уже двадцать девять лет, никогда не преподавал. Когда мне предложили это место, я очень боялся идти сюда. Но все-таки решился, и теперь не жалею. Мне очень нравится. Нужно преодолевать свой страх, иначе ничего не добьешься, не достигнешь своей мечты. Прошу тебя, не отказывайся от участия в конкурсе. Мы подготовим замечательный номер, и ты отлично выступишь. У тебя все получится. У нас все получится.
У нас все получится… Он сказал «у нас»… У нас будет одно общее  дело. Ни у кого больше, только у нас. Он хочет со мной работать!.. А конкурс еще так нескоро, через целых два месяца. Он убирает руку с моего подбородка, берет меня за плечо и немного сжимает его.
- Ну, Кира, не отказывайся, не теряй свой шанс.
- Хорошо… я согласна… - едва слышные слова сами слетают с губ, но мистер Тайрон ждет их и ловит прямо на лету.
- Какая же ты умница! Молодец!
Будь что будет, но я буду с ним целых два месяца…

*     *     *
Я сегодня в школьной столовой случайно услышала, что мистера Тайрона зовут Дэн. Его так наша преподавательница по искусству назвала. Мы его всегда «мистер Тайрон» называем, и я даже не знала, что он… Дэн… Какое красивое имя… Оно ему очень подходит. Дэн… Буду про себя его так называть… Сегодня у нас вторая репетиция. Он, Дэн… (как здорово!)… подобрал музыку для танца, но что-то не клеится. Мне музыка не очень понравилась, и его она, кажется, тоже не вдохновляет. Я принесла кое-что из дома, мою любимую. Наверное, я даже предложить ему постесняюсь, но зачем-то все-таки взяла…
Перед началом  репетиции, когда все ученики уже переоделись и вышли, я вдруг решаюсь:
- Мистер Тайрон, у меня запись музыки одной есть. Мне она очень нравится. Может, вы послушаете?- говорю еле слышно. Пусть не услышит, но я, вроде как, попыталась.
- Ты с собой запись принесла?
- Да. – Ну вот, зачем я ему сказала?! Он сейчас раскритикует все! Кто меня за язык-то тянул?!
- Что ж, давай послушаем. Почему бы и нет.
Я отдаю ему диск и говорю номер трека. Мы слушаем. Внимательно. Он почему-то тоже. Музыкальный трек завершается, а мистер Тайрон… Дэн, задумчиво смотрит на меня и неожиданно говорит:
- Кира, ты, наверняка, пробовала танцевать под эту мелодию?
Я едва заметно киваю головой. К чему он клонит?
- Давай еще раз включим, а ты станцуй так, как сама видишь этот танец.
Я немного теряюсь от этого предложения.
- Давай, не смущайся, у тебя прекрасно все получается. Я вижу, тебе эта музыка нравится, что самое главное.
Он заново запускает трек. Мелодия затягивает в танец, и я забываю обо всем на свете. Это так волшебно – танцевать под мелодию, которая созвучна твоей душе… Последний аккорд и последнее движение. Я поднимаю глаза на … Дэна. Он задумчиво улыбается. Улыбается мне… А я снова неотвратимо краснею и отвожу взгляд. Дэн подходит ко мне. Я все так же стою, опустив глаза и по-прежнему горю костром.
- Твой танец завораживает. В нем есть душа. Красивая душа… Ты молодец, Кира. Давай оставим эту музыку. Она мне тоже очень понравилась. А твой танец возьмем за основу. Кое-что, конечно, надо будет доработать. Я думаю, ты сама понимаешь. Но композиция должна выйти отличной. Ты согласна?
Еще бы! Как же я могу быть не согласна?! Это то, о чем я даже и мечтать не могла! Во мне все ликует. Я чувствую, как от волнения дрожат руки, и сбивается дыхание. Но в ответ я только тихо говорю:
- Да…
*     *     *
Сегодня седьмая репетиция. Кира очень старается. Не пропустила еще не одной. Танец в черновом варианте уже готов. Осталось кое-что отшлифовать. Кира, все – таки, необычная девочка. Порой вслух даже ответить боится, но в то же время работать с ней одно удовольствие. Ко всем моим замечаниям внимательно прислушивается, все советы, как губка, впитывает, но и свои идеи подает (а у нее их немало) и музыку замечательную подобрала. И танцует так вдохновенно – сразу чувствуется, что это ее.
Единственно, что меня беспокоит, так это то, что она устает. Полтора часа занятий, а потом еще репетиция – мне кажется, ей тяжело. Она выкладывается по полной и под конец совсем выдыхается, хотя пытается виду не подавать. Поразительная стойкость -  позавидовать можно. В прошлый раз я ей предложил только на репетиции приходить, но она отказалась, не хочет занятия пропускать.
- Кира, давай еще раз прогоним все выступление. А потом я на видео твой танец запишу. Нужно посмотреть, что доработать.
Включаю музыку, и Кира, как всегда, воодушевленно начинает танцевать. Делаю некоторые замечания, отрабатываем пару движений. Пожалуй, теперь можно сделать видеозапись танца.
- Кира, ты готова?
- Да.
Она улыбается. У нее необыкновенно красивая улыбка, хотя улыбается она не особо часто. И, что странно, никогда не смеется. Я раньше не замечал, а сейчас, когда стал с ней работать один на один, вдруг обнаружил это. Я даже смешить ее пытался, рассказывал что-нибудь забавное, а она все равно лишь улыбается… Что-то бледная она слишком. Опять устала, наверное… Снова включаю музыку. Кира начинает танцевать, я снимаю. Но через пол минуты танца она вдруг оступается, хватается за голову и начинает оседать. Я бросаю камеру, но вовремя подскочить не успеваю – Кира падает на пол. Глаза закрыты, она не реагирует – без сознания. Переношу ее на маты, лежащие в углу, укладываю поудобнее и бегу к аптечке, которая, к счастью, имеется при зале, за нашатырным спиртом. Она быстро приходит в себя и растерянно озирается. Я придерживаю ее рукой за плечи и помогаю сесть, но руки не убираю, она еще слишком слаба.
- Ты сознание потеряла. Танцевала и упала вдруг. С тобой такое уже случалось когда-нибудь?
Кира смотрит на меня, легкий румянец пробивается сквозь бледность ее щек. Она как-то невразумительно мотает головой и опускает глаза, румянец становится чуть ярче. Она такая стеснительная, часто краснеет, когда я с ней разговариваю. А сейчас ее, должно быть, смущает моя близость. Но отпустить я ее не могу – мне кажется, если уберу руку, она упадет.
- Я отнесу тебя в медкабинет. Надеюсь, врач там.
Я подхватываю ее на руки. Она совсем легкая, словно воздушная. Как у нее, вообще, сил заниматься хватает. Слабой рукой Кира обнимает меня за шею. Я несу ее по длинному коридору. Идут уроки, и коридор пуст. Кира иногда бросает на меня быстрые смущенные взгляды. Врач, к счастью, оказывается на месте. Я объясняю, что произошло и, оставив Киру на попечение миссис Глэн, нашего школьного врача, выхожу в коридор. Минут через десять появляется миссис Глэн. Надо сказать, что это уже немолодая женщина, которая имеет за плечами длительную практику и уже несколько лет работает в школе. Она пользуется уважением персонала да, пожалуй, и учеников тоже. Миссис Глэн притворяет за собой дверь.
- Мистер Тайрон, я хотела бы с вами поговорить по поводу Киры.
- Надеюсь, у нее ничего серьезного нет?
- Ну, как сказать. Дело в том, что она уже теряла сознание в школе недели три назад. Я направила ее на обследование. По всем показателям у нее истощение. Она плохо питается. Я специально понаблюдала, что она берет на обед. Так вот – это чай с маленькой булочкой. Растущему организму этого недостаточно, да еще при том, что она усиленно занимается танцами. Я с ней сейчас разговаривала. Чувствуется, девочка упрямая. Танцы она бросать не хочет, но, хотя бы, нагрузку нужно снизить. Насколько я поняла, вы ее сейчас на конкурс готовите. Я не уверена, что это может пойти в данный момент ей на пользу.  Вообще, было бы лучше от участия в конкурсе пока отказаться. Не последний конкурс в жизни. Поговорите с ней по этому поводу. Это, во-первых, а во-вторых, по поводу ее рациона. Девочки сейчас боятся быть полными, придерживаются всяких безумных диет, что подрывает их здоровье. И вам, как мужчине, будет проще до нее достучаться. Объясните ей, что никакой красоты в тощей девушке быть не может. Полагаю, от вас эта мысль будет звучать доходчивее, чем от меня. Попытайтесь на нее повлиять, мистер Тайрон. Думаю, она вас послушает.
Я несколько обескуражен. С таким диагнозом она, вряд ли, конкурс вытянет. Надо поговорить с ней, чтобы ела получше. Правильно я предположил, что она толком не ест. Худая – того и гляди, ветром сдует. Обидно, уже номер практически готов. Да и сама она в конкурсе, наверняка, захочет участвовать – столько готовилась.  Стоит попробовать, а вдруг получится. С ее способностями она бы и одно из первых мест могла получить. Уговорю нагрузку снизить, чтоб передохнула немного. И я думаю, все утрясется.
Кира выходит из медкабинета, и мы вместе возвращаемся в танцевальный зал. Она идет, опираясь на мою руку. Я убеждаю ее какое-то время заниматься поменьше. Аккуратно спрашиваю, не стоит ли отказаться от участия в конкурсе. Но Кира, как я и предполагал, против. У меня прямо камень с души падает. Зря мы, что ли, столько готовились?
Отвожу ее на машине домой. Правда, она просит высадить ее, как всегда (я иногда подвожу ее по средам после репетиций), на остановке. Не спорю. В некоторых случаях с ней это делать бесполезно. Она упрямо отмалчивается и стоит на своем. Я беру с нее обещание, что она сообщит мне, как дойдет. Мы еще в декабре обменялись телефонами из деловых соображений. Мало ли, что. Ну вот, прислала смс, что дошла до дома, и что все в порядке. Собственно, это ее первая смска мне за все время.
. *     *     *
Сегодня среда. Занятие и репетиция. Но мистер Тайрон… Дэн (даже про себя  непривычно его так называть, но при этом, невообразимо замечательно!) сказал, что сегодня порепетируем чуть-чуть, да и на общем занятии он тоже не хотел меня особо нагружать. Я сейчас в столовой, беру, как обычно чай и булочку. Сажусь за пустой столик у окна. Я почти всегда обедаю одна. Как-то с друзьями у меня не клеится. В той школе я дружила с одной девочкой. Да, пожалуй, даже и не дружила, общались просто, сидели вместе. Она не слишком разговорчивая была, такая же, как я. Вот и сошлись. Ее немного странной считали… Интересно, а меня странной считают или нет?..
- Не занято?
Вздрагиваю и поднимаю глаза. Мистер Тайрон… Дэн… Это Дэн… Он смотрит на меня и улыбается. Я ближе подтягиваю к себе свой поднос.
- Нет… Садитесь…
- Здравствуй, Кира.
Дэн ставит на стол свой поднос с обедом.
- Кира, это что, весь твой обед?!
Я съеживаюсь и опускаю голову. Выбор невелик: либо полноценный обед, либо уроки танцев и… Дэн. Я готова совсем не есть, если понадобится, только бы не лишится уроков и встреч с ним… Хотя я сейчас уже не знаю, что для меня важнее: танцы или …
- Мне миссис Глэн сказала, что ты очень плохо питаешься. Но я ей как-то не особо поверил. А сейчас вижу, что она было права. Ты что, каждый день только это на обед ешь?
Я все глубже вжимаюсь в спинку стула, так, что уже даже больно становится. Вот бы сейчас взять и исчезнуть, будто меня тут совсем и не было.
- Судя по тому, что ты не отвечаешь, видимо, каждый день. Послушай, Кира, это же глупо, на диете сидеть. Миссис Глэн говорит, что у тебя истощение от недоедания. Так же нельзя. Чего ты добиваешься? В больницу попасть?
Боюсь на него смотреть. Не хочу, чтобы он ругал меня и сердился. Но мне даже возразить нечего. Что я должна ему сказать, что у меня денег нет за танцы платить, и после этого перестать на его уроки ходить. Да я лучше в больницу попаду!
- Кира, ты и так худая, тебе уже худеть просто некуда больше. Вы, девчонки, за красотой гонитесь, за мерками идеальными, но в худобе ничего красивого нет, наоборот…
Что наоборот?.. Значит… значит… уродина?!.. Да, знаю, я далеко не красавица, но… Значит, я для него худая уродина… Он меня такой считает… А тогда, перед концертом, он наврал, что я красивая, и про волосы, что мне распущенные идут… Ничего мне не идет! Я для него просто худая и уродливая маленькая девчонка… И больше никто…  А еще я большая дура, которая чего – то там о себе возомнила!
Я до боли сжимаю и так сжатые руки, которые держу на коленях, бросаю на него быстрый взгляд. Он смотрит мне прямо в лицо, пытаясь прочесть, какое впечатление произвела его речь. А у меня начинают наворачиваться на глаза слезы, подбородок дрожит. Я ничего не могут с собой поделать. Неожиданно для себя самой я вскакиваю, дергаю сумку, которая висит  на спинке стула, но она, как назло зацепляется. Дергаю сильнее, стул падает, грохот на всю столовую, а я убегаю со всех ног, уже на ходу вытирая застилающие глаза слезы.
. *     *     *
Обиделась?.. Что-то я не то сморозил… Надо было лучше продумать, что говорить. Она, наверняка, обиделась. Что же я такого сказал?.. Кажется, что она очень худая, а в худобе красивого нет ничего и даже наоборот… Получается, что я ее уродливой назвал. Господи, какой же я идиот! Девочки-подростки все на внешности своей помешаны, а я брякнул такое. Хотел, ведь, как лучше… Она даже не поела ничего… Надо попытаться ее найти и все объяснить… Хотя, чего уж тут объяснять? Дальше некуда.
Оставляю свой обед и спешу следом за Кирой. Но ее уже и след простыл. Наверное, забилась куда-нибудь и плачет тихонько. Я обхожу всю школу, даже пытаюсь выяснить, через уборщицу, не закрылась ли она в кабинке женского туалета, но ее нигде нет. Нахожу номер ее сотового телефона. Я ни разу до этого не звонил ей. Набираю, но она не отвечает. Должно быть, просто не берет трубку. Мне пора на занятие. Может, она все-таки подойдет?..
Занятие начинается, но Киры так и нет. Чувство беспокойства не покидает меня на протяжении всего занятия, и я время от времени поглядываю на дверь. Занятие заканчивается. Все ученики переодеваются и уходят. На душе неприятным осадком чувство вины и тревога. Беру телефон, чтобы еще раз попытаться ей позвонить. И тут слышу скрип двери. Оборачиваюсь. На пороге стоит Кира. Голова опущена, сутулится, волосы распущены, а не собраны в пучок, как обычно перед занятием. Стоит и молчит. Но у меня, как камень с души. По крайней мере, с ней все в порядке. Я подхожу к ней, прикрываю дверь и беру ее за плечи.
- Кира…
Раздается тихий судорожный всхлип.
- Извините меня, пожалуйста…
Ее голос дрожит и прерывается. Видимо, она плакала все это время. И все из-за меня…
- Кира… это ты прости меня. Я наговорил какой-то ерунды, совершенно не подумав. Я даже не сразу понял, почему ты убежала. До меня потом только дошло, что я сказал. Я просто хотел тебя убедить, что нужно питаться хорошо, чтобы быть здоровой и красивой. А получилось, что сказал, будто ты худая и… некрасивая. Ты, действительно, худенькая, потому что мало ешь, но ты красивая.
Кира снова тихонько всхлипывает. А я начинаю путаться в своей оправдательной речи. Сейчас снова дров наломаю…
- Я опять что-то не то говорю, да?..
- Вы меня обманываете… просто чтобы успокоить. Не надо. Я знаю, что я вовсе не красавица. На меня еще ни один мальчик внимания не обратил. Ну и пусть некрасивая, таких, ведь, тоже много, и живут как-то.
- Обманываю?..
Я беру ее за подбородок и приподнимаю ее голову. Она немного упирается, но несильно. Ее глаза неуверенно встречаются с моими, но взгляд она не отводит. Я смотрю на нее. Какая она, Кира? Я как-то не обращал на это особого внимания: девочка и девочка, хотя и своеобразная, конечно… На меня в упор смотрят огромные глаза совершенно потрясающего изумрудного цвета. Я ни у кого раньше не видел таких глаз. Они немного покраснели и припухли от недавних слез, но это нисколько не умаляет их неповторимости и красоты. Тонкие черты лица, очень бледная, но чистая нежная кожа, на щеках пробивается румянец, она часто краснеет от смущения. Смущается и сейчас. Губы тоже припухшие, немного потрескавшиеся (должно быть облизывает на холоде), слегка приоткрытые, длинная шея, и волосы, на редкость белые, с едва заметным пепельным оттенком, густые, волнистые, спускающиеся почти до пояса ее худенькой, но очень изящной и стройной фигурки.
- Ты красивая, Кира. Правда… я не обманываю.
Я отпускаю ее подбородок и вновь беру за плечи.
- Сейчас ты веришь мне?
- Да…
Чувствую, что она поверила, потому что я сказал правду, которую только что сам для себя открыл. Она едва стоит на ногах, ее слегка пошатывает.
- Кира, мне кажется, ты сейчас снова упадешь.
- Нет, все в порядке, - едва слышно выдыхает она.
Я провожаю ее к матам и усаживаю на них. Приношу стакан воды. Она судорожно глотает.
- Послушай, ты же свой обед даже не съела сегодня! Ты так и ходишь голодная?
Кира чуть кивает головой.
- Это моя вина. Давай-ка я тебя накормлю. Столовая, должно быть, закрылась уже, но тут, рядом со школой, небольшое кафе есть. Пойдем туда и поедим. Я, кстати, тоже чертовски проголодался. Кира смотрит на меня растерянно.
- У меня денег с собой нет.
- Ты из-за меня сегодня не поела. Так что я и плачу. Буду свой грех искупать.
Кира чуть улыбается, при этом ее лицо словно озаряется мягким сиянием. Удивительная  улыбка.
- А как же репетиция? – неуверенно спрашивает она.
- Думаю, что танцевать ты сегодня не в состоянии. Для этого силы нужны, а у тебя их нет. Заменим репетицию обедом или даже скорее ужином.
Мы идем в кафе, и я смотрю, с каким аппетитом Кира уплетает заказанную мной еду. Может, моя лекция о вреде голодания все-таки возымела свое действие?..
Потом я отвожу на машине ее домой, вернее, опять до остановки автобуса. Я пытаюсь ее уговорить подвезти прямо до дома, но она, как обычно в этом вопросе, непреклонна. Прошу позвонить или отослать смс. Она уходит в вечернюю мглу, а я отчего-то беспокоюсь намного больше обычного. Не отъезжаю от остановки и жду сообщения от нее. Оно вскоре приходит. Все в порядке. Но я зачем-то звоню ей. И она через несколько мгновений берет трубку.
- Да? – слышу ее голос.
- Кира, все хорошо?
- Да, мистер Тайрон. Я уже дома. Я вам смс только что отправила.
- Должно быть, не дошло… - вру я. – До свидания, Кира, до субботы.
- До субботы, мистер Тайрон.
. *     *     *
Вчера приехала Аманда. Она менеджер по рекламе в достаточно крупной фирме, так что иногда уезжает в командировки. На этот раз ее не было десять дней. Я соскучился. Отношения у нас, пожалуй, неидеальные, иногда и размолвки случаются. Но она красивая. Каштановые блестящие волосы, немного жесткие на ощупь, но всегда вкусно пахнущие какими-то экзотическими цветами, раскосые синие глаза с внимательным, а порой пронзительным взглядом (иногда мне кажется, что она просвечивает меня насквозь), чувственные губы, причем, нижняя губа слегка выпячена так, что создается впечатление, будто она обижается или недовольна чем-то, и отличная подтянутая фигура с соблазнительно округлыми формами. Словом, мириться с ней бывает крайне приятно, а особенно приятно встречаться после ее командировок. К счастью, они не слишком длинные, и эта, последняя, оказалась самой затяжной. Я еле дождался.
Я забрал ее из аэропорта и привез к себе. Мы не живем вместе, просто встречаемся. Жить совместно – серьезный шаг, и я пока не могу на него решиться. Возможно, со временем…
- О, Дэн, ты что, сам все приготовил?! Как романтично!
- Ну, почти… - уклончиво отвечаю я.
Это она об ужине. Еду я заказал в ресторане. Иногда готовлю сам, но сегодня времени не хватило. Хотя, полагаю, это не так важно. Главное, чтобы все было красиво. Последний штрих – зажигаю свечи. Аманда вся сияет. А сейчас важно не поругаться из-за какой-нибудь ерунды, чтобы не сорвать долгожданное романтическое продолжение после вроде бы удачно начинающегося романтического ужина.
Все идет по плану. Мы обсуждаем поездку Аманды, которой она весьма довольна. Потом переходим к моим делам. Здесь почва зыбкая. Аманде, также как и моим родителям, не очень нравится, что я занимаюсь танцами. Дело в том, что по образованию я юрист. Я по-честному отучился в университете на факультете социологии, а потом окончил престижную юридическую школу, угробил на нее четыре года, правда, заочно, но тоже на совесть. Еще и в юридической конторе успел поработать пару лет. До сих пор не могу понять, как мне на все это терпения хватило. А сейчас занимаюсь танцами. Всегда чувствовал, что это мое. Только доход с этого небольшой, да и не престижно. Аманде это не нравится, и она периодически пытается меня наставить на путь истинный. Но сегодня я мастерски увиливаю от разговора и вновь придаю вечеру романтический настрой. И наконец, мы гасим свечи…
. *     *     *
Яркий свет пробивается сквозь шторы. Приоткрываю веки и пытаюсь сообразить, какой сегодня день. Рядом спит Аманда, ее каштановые волосы сияющими волнами раскинулись по подушке. Вспоминаю, Аманда вчера вернулась из командировки, мы ужинали, а потом… Будоражащая волна восхитительных воспоминаний обдает все мое тело, и я окончательно просыпаюсь. Бросаю взгляд на часы: без четверти десять. И тут меня накрывает другая волна, волна паники. Я внезапно вспоминаю, что у Киры сегодня выступление на конкурсе, а конкурс начинается через пятнадцать минут. Вчера я забыл поставить будильник. Выскакиваю из-под одеяла и в спешке одеваюсь. Сонная Аманда пытается выяснить, что случилось, а я отвечаю ей что-то невразумительное, хватаю телефон и ключи от машины и стремительно вылетаю из дома. Сажусь за руль и звоню Кире, но она не берет трубку. Подъезжаю к автобусной остановке, у которой обычно высаживаю ее. На остановке Киры нет. Мы вчера договорились, чтобы она подошла сюда к девяти, подождала несколько минут, и если меня нет, отправлялась бы своим ходом. Автобус идет прямо до школы, в которой проходит конкурс, так что проблем с дорогой нет. Аманда могла попросить подбросить ее домой или на работу с утра, поэтому я не был уверен, сумею ли забрать по пути Киру. Снова звоню, и снова гудки. Надеюсь, она уже там. По дороге, как назло застреваю в пробке. Время уже половина одиннадцатого, конкурс начался. Номера выступления должны были определить непосредственно перед началом на жеребьевке. Хоть бы она была не в начале! Наконец-то доехал. Кое-как припарковываю машину и бегу в школу. Конкурс уже идет. Я кидаюсь за кулисы, туда, где участники ждут своего выхода. Киры там нет. Начинаю спрашивать, не видел ли кто ее.  Но все нервничают и никто ничего толкового мне ответить не может. Кто-то говорит, что, вроде бы, она уже выступила. В конце концов, я подхожу к жюри, где строгого вида дама, глядящая на меня поверх очков, отвечает:
- Кира Аллен? Она была третья по жеребьевке. Вы ее тренер?
- Да.
- Вы знаете, она так сильно волновалась, что не смогла выступить. Начала номер, но потом все перепутала и убежала со сцены. Очень нервная девочка. И, по-видимому, к сцене совершенно непривыкшая. Смысла нет, таких детей на конкурс выводить.
- Она из-за меня выступить не смогла. Я в пробку попал, а она, должно быть, разволновалась, что меня нет. Я сейчас поговорю с ней. Дайте ей возможность выступить еще раз. Кроме того, ей одиннадцать всего, и она очень стеснительная.
- Послушайте, у нас дети и более младшего возраста участвуют и ничего.
- Но это ее первый конкурс. Если она не выступит, то так и будет сцены бояться.
- Хорошо, я переговорю с другими членами жюри. Подойдите после перерыва.
Что ж, возможно есть шанс все спасти. Теперь, важно отыскать Киру. Опять звоню ей – безрезультатно. Снова расспрашиваю толпящихся конкурсантов. В конце концов, какая-то женщина, видимо, тоже тренер, говорит, что видела девочку, похожую на ту, которую я описал, в одной из отведенных для переодевания комнат. Я кидаюсь туда. Дверь чуть приоткрыта. Я тихо вхожу. Кира уже переоделась. Она стоит ко мне спиной и пытается распустить волосы, но что-то не получается, и она с силой дергает заколку. Снежной лавиной волосы осыпаются ей на плечи. Она не видит меня.
- Кира…
Она вздрагивает и резко оборачивается. По ее щекам текут слезы.
- Кира…
Она смотрит на меня, не отрываясь, широко распахнутыми глазами. В какой-то момент мне кажется, что она рада моему появлению, хоть и позднему. Но вот ее дыхание учащается.
- Почему вы не пришли? – она говорит тихо, но в ее словах упрек и отчаяние.- Я вас ждала.
Глядя на нее, такую худенькую и несчастную, я остро ощущаю свою вину, но пытаюсь оправдаться.
- Кира, я звонил тебе, ты не отвечала.
Она отводит взгляд и опускает голову, всхлипывает и пытается вытереть ладошкой бегущие слезы.
- Я… я телефон дома оставила…
- Понятно…
Я подхожу к ней.
- Кира, возможно, тебе дадут еще один шанс выступить. Я разговаривал с жюри. Они посоветуются во время перерыва и…
- Я не буду выступать! – ее голос срывается. – Я на остановке вас ждала…
- Но я же предупредил тебя, что могу не подъехать вовремя…
- Но вы и на конкурс опоздали. Я вас до последней минуты ждала.
- Извини, я… ну, так получилось… Там пробка была… Давай еще раз попробуем. Я подойду к жюри…
- Нет!
- Ты столько времени к этому конкурсу готовилась. Неужели все зря? Сейчас будет перерыв, я подойду и еще раз переговорю с членами жюри. Уверен, что тебе разрешат выйти и выступить.
- Нет!
Кира закрывает лицо руками и начинает рыдать. Я в растерянности.
- Кира, перестань. Думаю, еще все можно исправить. Ведь ты столько работала. У тебя все замечательно получается.
Но Кира, не отнимая рук от лица, отрицательно трясет головой. Очень хочу попытаться уговорить ее на выступление, но какое-то внутреннему чувство  подсказывает мне, что это бесполезно. Она может быть упрямой. Ее тоненькие плечи содрогаются от всхлипов. Она такая хрупкая, худенькая, беззащитная. И я подвел ее. Мне очень больно видеть ее в таком состоянии и осознавать, что все это из-за меня. Я беру ее за плечи и притягиваю к себе. Ее белокурая головка едва достает до моей груди. Кира такая маленькая… И я вспоминаю, что у нее нет отца… Она прижимается ко мне, но по-прежнему не убирает рук от лица, а я одной рукой глажу ее по удивительно белым, немного волнистым волосам, а другой прижимаю за плечи к себе. Мы стоим так достаточно долго, и она постепенно успокаивается, всхлипывая все реже и реже. Через некоторое время она вытирает заплаканное лицо рукавом свитера но, все также продолжает прижиматься ко мне, уже держась руками за края моей расстегнутой куртки.
- Ну что, домой поедем? – спрашиваю я.
Она кивает головой. Покрасневшие и припухшие от слез глаза, как всегда опущены. Помогаю ей собрать вещи, беру ее сумку, и мы идем к машине, садимся и едем. Кира поднимает глаза.
- Простите, что я выступать отказалась… но я, правда, не могла… Я вышла один раз… и у меня не получилось… а выходить во-второй – это просто пытка. Они уже видели, как я позорно сбежала, и идти туда, к ним, опять…нет…
- Да, ладно, Кира. В конце концов, свет клином на этом конкурсе не сошелся.
- И простите, что нагрубила вам… я испугалась, что совсем одна. Вы же все время рядом были, а тут… и… еще я…  за вас переживала…
Я удивленно смотрю на нее. Что она имеет в виду? Кира ловит мой взгляд.
- Я боялась…  вдруг с вами что-то случилось…
И она краснеет…
. *     *     *
Конкурс был в воскресенье, а сегодня среда. Я звонил Кире несколько раз, но ее номер недоступен. По понедельникам и вторникам у меня нет занятий в школе, так что я дождался среды и надеюсь увидеть Киру на занятии. Но она не приходит. Я начинаю волноваться. В школе узнаю, что ее нет уже с понедельника. У меня записаны адреса моих учеников. Нахожу адрес Киры. Сколько раз подвозил ее, но так и не знаю точно, где она живет. Сразу после занятий отправляюсь по найденному адресу. Доезжаю, как обычно, до автобусной остановки, на которой высаживаю Киру, а потом сворачиваю в проулок между домами. Время перевалило за пять вечера, и на улице уже достаточно темно. Узкая дорога в основном освещается светом из окон домов, фонари же, если и встречаются, то все разбитые. Старые дома, мусорные баки, лай собак, в одном месте пьяная перепалка, а от остановки до ее дома шагом не менее десяти минут. Как она здесь ходит, маленькая одиннадцатилетняя девочка? И я отпускал ее каждый раз в эту глушь, даже не представляя, как она добирается до дома, и нисколько не заботясь об этом…
Я у дома Киры, судя по адресу, который с трудом удается различить в сгустившемся сумраке. Старое трехэтажное строение, обшарпанные стены, давно мечтающие о ремонте, покосившееся крыльцо. Захожу в мрачного вида подъезд и освещаю себе дорогу сотовым телефоном, потому что темнота, хоть глаз выколи. Тусклый свет сотового выхватывает то тут, то там настенную роспись неприличного содержания, а запах такой, что хочется совершить безоглядное бегство. Но я поднимаюсь на второй этаж, постоянно думая о том, что Кира ходит здесь каждый день, и звоню в дверь. Мне долго не открывают. Я уже начинаю соображать, как быть дальше. Может, позвонить соседям и попробовать что-нибудь узнать у них. Но тут клацает замок, и в тот же миг на пороге появляется женщина, достаточно молодая, но не прибранная, с длинными, спутанными белыми волосами и в халате  не первой свежести. У нее слегка отекшее лицо, а карие глаза будто пустые и подернуты пеленой. Все это мне удается рассмотреть благодаря неяркому свету, падающему на нее из дверного проема настежь распахнутой двери. У меня, почему-то, мелькает мысль о том, что весьма опрометчиво в таком захолустном районе вот так, резво неизвестно кому открывать дверь. Но объяснение этому странному факту не заставляет себя ждать.
- Вы кто? – спрашивает она. При этом слова будто вязнут у нее во рту, с трудом выдавливаясь наружу. Она пьяна…
- Вы мама Киры?
- Да, - снова выдавливает из себя женщина и хватается рукой за косяк. Видимо, она уже в том состоянии, когда стоять без опоры сложно. – Чего вам нужно?
- Я Дэн Тайрон, учитель из школы, где Кира учится. Ее несколько дней не было, и я хотел убедиться, что с ней все в порядке, потому что на звонки никто не отвечает.
- С ней все в порядке.
- Можно мне увидеть ее?
Женщина смотрит на меня не моргающим стеклянным взглядом, будто гипнотизируя. Я чувствую, что пускать она меня не хочет.
- Кира, вообще, дома? О ней беспокоятся в школе, и я пришел узнать, как у нее дела, - я продолжаю гнуть свою линию в надежде, что до ее пьяного мозга дойдет, что меня лучше впустить.
Откуда-то из-за двери раздается шарканье, и на пороге появляется небольшого роста полноватая женщина в замызганной пестрой кофте и клетчатой мятой юбке и, окинув меня оценивающим взглядом осоловелых глаз,  спрашивает визгливым сбивающимся голосом:
- Что, к твоей Кире уже такие хахали ходят?
Этот вопрос, видимо, не только повергает в шок меня, но и заставляет сдвинуть ход мыслей матери Киры, она, будто бы даже несколько трезвеет и начинает шипеть на подошедшую:
- Дура, чего несешь! Какие хахали?! Это ее учитель из школы, - потом она оборачивается ко мне и говорит:
- Она наверху, в своей комнате. Я вас провожу.
И меня, наконец-то, впускают в квартиру. За столом на маленькой кухне сидит еще одна женщина, такого же замызганного и потрепанного вида, как и две другие. На столе бутылки, явно не с лимонадом. Мать Киры ведет меня узеньким коридорчиком к лестнице. По пути я успеваю рассмотреть, что квартирка маленькая. Помимо кухни на первом этаже есть еще одна комнатенка. Все пространство забито какой-то бесполезной старой мебелью, которая, возможно, когда-то была совсем неплохой и, даже, дорогой. Обои в некоторых местах оторваны и свисают живописными клочьями, дома не прибрано и грязно. Мы поднимаемся по старой, скрипучей, не внушающей абсолютно никакого доверия лестнице. Вот и второй этаж. Тут всего одна комната – комната Киры. Женщина долго копается в карманах своего халата, и, все-таки достав оттуда ключ, трясущимися руками отпирает дверь. Но дверь оказывается запертой еще и изнутри.
- Кира, открой, к тебе пришли, - с трудом связывая слова, говорит женщина.
В ответ полное молчание.
- Ты слышишь или нет, пришли к тебе, говорю! Учитель из школы какой-то. Открой!
- Кира, открой, это я! – говорю, а самому с трудом верится в происходящее. Все будто в  странном и страшном сне. Щелкает замок. В щели слегка приоткрытой двери видна тонкая фигурка Киры и ее взволнованное лицо. Она бросает взгляд на меня, потом на мать, и тихо произносит:
- Входите…
В маленькой комнате горит только настольная лампа. Но и этого освещения достаточно, чтобы заметить, что, в отличие от остальной квартиры, здесь чисто и уютно, хотя и бедно. У окна письменный стол, узкая кровать у стены, небольшой платяной шкаф и полки, на которых стоят книги и несколько игрушек: старенький плюшевый мишка с алым бантом на шее, кукла, по виду старая, но в новом красивом платье и забавная розовая лошадь с выпученными глазами и улыбающимся белозубым ртом. На стене над кроватью несколько картинок с изображением танцовщиц, а на столе в простой деревянной рамке фотография молодой красивой белокурой женщины и зеленоглазого мужчины. А между ними стоит маленькая девочка лет четырех – пяти – это, должно быть Кира. Фотография солнечная, очень светлая и все на ней улыбаются. Осмотр комнаты занимает у меня секунд десять, не больше, пока Кира снова запирает дверь. Я оборачиваюсь к ней и гляжу на нее, а она, как всегда, опускает глаза и краснеет. Моя маленькая Кира… Я немного растерян и сбит с толку происходящим. Я не ожидал того, что увидел, и не знаю, как себя вести и что делать… Слышу, как за дверью сердито скрипят ступени. Ее мать спускается вниз, к своим гостям.
- Кира, почему ты не ходишь в школу и на звонки почему не отвечаешь?
Кира поднимает голову и смотрит на меня, ее распущенные волосы сдвигаются с лица назад, и тут я замечаю большую ссадину на ее щеке и розовый отек вокруг нее. Я поднимаю руку и едва касаясь, провожу по изуродованной щеке. Кира слегка отводит голову в сторону. Должно быть, ей больно. Я тут же отдергиваю руку.
- Извини… Ты из-за этого не ходишь?
Она кивает головой и одними губами произносит:
- Да…
- Тебя мама так?..
Кира отвечает не сразу, но через некоторое время утвердительно кивает.
- За что?
Но Кира молчит. Она вновь потупила взгляд и спрятала лицо, опустив голову и закрывшись своими длинными волосами. А я начинаю чувствовать, что вытянуть из нее что-либо будет сложно. Но тут я вижу, как на пол падает слезинка, оставив мокрый кружочек рядом с носком моего ботинка. А за ней вторая, третья… И я начинаю осознавать, что у этой девочки, возможно, никого кроме меня нет. И сейчас я, наверное, единственный близкий для нее человек. Поддаваясь эмоциям и толком не соображая, что делаю, я подхватываю ее, легкую, как пушинку, на руки и отношу к кровати. Она немного пугается, но не сопротивляется. Я сажаю ее на постель, сам сажусь рядом с ней и беру ее, оказавшиеся очень холодными руки в свои.
- Кира, расскажи мне все. Что произошло? Расскажи, не бойся, прошу тебя…
Я стираю рукой слезы с ее щек и пытаюсь поймать ее взгляд, но она прячет его,  ниже опуская голову.
- У тебя мама часто пьет?
Через какое-то время Кира кивает головой.
- И она тебя уже не первый раз избила. Я в прошлый раз синяк заметил – это тоже она была?
Кира снова кивает.
- За что она тебя ударила? – я осторожно провожу пальцами возле ссадины. На этот раз Кира не отворачивается.
- Это…
- Не бойся, говори.
- Это из-за того, что я на конкурс в воскресенье ходила.
- Она не хотела тебя отпускать?
- Мама недавно в столовую посудомойкой устроилась работать, здесь, недалеко. А в выходной там народу больше бывает,  я ей помогаю, и нам доплачивают. А я не пошла… Я сказала, что у меня конкурс, а она рассердилась, телефон у меня забрала, не хотела пускать, но я убежала. А вечером мне досталось от нее…
- И телефон она тебе не вернула? Я тебе звонил – никто не отвечает.
- Нет, не вернула… Она его бросила, и он разбился.
- Тебе нужно было мне рассказать. Я бы с ней поговорил.
- Бесполезно. Только хуже бы было.
Я соображаю, как ей можно помочь, но ничего не приходит в голову. И еще меня сильно мучает то, что сказала собутыльница ее матери, но я никак не решаюсь спросить.
- Кира, а давно твоя мама пьет?
- Сильно пьет с тех пор, как папы не стало, года три с лишним.
- А что случилось с твоим папой?
- Он заступился за женщину с ребенком на улице, к ней хулиганы приставали. Они его избили, и он умер в больнице…-  слезы снова начинают течь из ее глаз. - Он такой хороший, добрый был, - она судорожно всхлипывает. – Если бы он был жив, все бы хорошо было. И мама бы не пила.
- Ты же сказала, что она и до этого пила.
- Нет, почти нет, немного совсем, - я чувствую, что она начинает нервничать.
- Ты мне говорила, что раньше вы не здесь жили, - перевожу я разговор.
- У нас большой дом был с красивым садом. Я там играла. У нас качели в саду стояли, и папа качал меня на них... высоко-высоко… - Кира подняла голову. Она больше не прячется. Но у меня такое чувство, что она сейчас не здесь, а где-то далеко отсюда, в другом времени и пространстве, в своем раннем детстве. Ее взгляд устремлен на противоположную стену комнаты, но видит она лишь картинки прошлого. Ее глаза будто начинают лучится мягким светом, а губ касается едва заметная улыбка. И я понимаю, что она живет своим прошлым, и, наверное, еще танцами, потому что вокруг нее больше ничего нет, лишь одна беспросветная темнота. Чем же я могу помочь этой маленькой, беззащитной девочке? Кира скрывает то, что ее мать пьет. В школе об этом не знают, даже врач. Диета для фигуры… Да ей просто есть не на что…
- Кира, а деньги за уроки танцев тебе мама дает?
Кира вся съеживается. Я даже жалеть начинаю, что спросил. Она пытается утвердительно кивнуть, но врать у нее не получается. Она неровно дышит и опускает голову так, что ее лица почти не видно за длинными волосами.
- Ты на еде экономишь?
Я чувствую, как подрагивают ее руки, на которых я все еще держу свою ладонь.
- Кира, ты же с голоду так умрешь. Наверное, ты и дома-то толком не ешь. И еще танцами умудряешься заниматься.
 Она вдруг вскидывает голову.
- Я не брошу заниматься! – в ее голосе слышится металл. Танцы – это ее мечта. А за свою мечту она готова пожертвовать всем. 
Я спешу ее как-то успокоить.
- Конечно, не бросишь. Раз тебе это нравится, и у тебя это замечательно получается, не надо отступать. Только нужно подумать, как сделать так, чтобы ты при этом не умерла с голоду. Ты согласна со мной?
Кира неуверенно кивает и немного успокаивается.
- Кира… - я все-таки решаюсь спросить, но при этом волнуюсь. Мне неудобно разговаривать о таких вещах с одиннадцатилетним ребенком. – Кира, мамина подруга внизу спросила у твоей мамы... когда меня увидела, что, мол… к ее дочке уже такие хахали ходят? - Кира бросает на меня быстрый, и, как мне кажется, удивленный взгляд. - Я хотел узнать… мама к тебе никого не приводила… ну, мужчин в смысле?..
- Нет. – Какой-то короткий миг Кира смотрит мне в глаза, потом отводит взгляд в сторону, явно смущаясь поднятой мной темы, но лица не прячет. Я достаточно хорошо изучил ее мимику. Она не врет. И у меня будто камень с души падает.- Извини, что я спросил. Просто… всякое бывает…
Стараюсь направить разговор в другое русло:
- Слушай, может, чтобы ты на еде не экономила, я сам за уроки танцев буду платить.- Мне очень хочется ей хоть как-то помочь. И осенившая меня идея мне самому нравиться.
- Нет! – Кира резко выдергивает свои слегка согревшиеся руки из-под моей ладони. Такого отпора я не ожидал. Но чувствую, что уговорами здесь не поможешь, денег она от меня не примет. Как же быть? А что если?..
- Кира, послушай, а давай я тебя на работу к себе найму. Сможешь на уроки заработать.
Кира смотрит на меня удивленным вопросительным взглядом. Кажется, еще не все потеряно.
- Я живу один. Дом у меня большой, а убираться я особо не успеваю. Будешь помогать, ну, скажем, раз в неделю? Например, по субботам, после танцев, устроит?
Она молчит, взгляд задумчиво блуждает по складкам одеяла, но меня радует уже то, что мое предложение не было поднято на штыки.
- Ты ведь, в субботу свободна, маме не помогаешь в столовой?
- Нет, не помогаю…
Она снова поднимает глаза, во взгляде неуверенность, смешенная с желанием сказать «да». Пожалуй, других вариантов у нее нет, если, конечно, она не планирует в скором будущем отдать концы с голоду.
- Ну, что, согласна? – мягко напираю я.
И она сдается:
- Согласна…
Вскоре я ухожу, взяв с нее обещание прийти в школу в ближайшее время, как только ссадина чуть больше заживет. Она же в свою очередь просит, запинаясь при этом и пряча глаза, никому не рассказывать, что ее мать пьет. Я обещаю. Но, выйдя из ее комнаты, еще раз пройдя по жутко запущенной, провонявшей перегаром, наполненной пьяным, матерным омерзительным гомоном квартире, кое-как выбравшись из невозможно темного грязного подъезда на убогую узкую улочку с перебитыми фонарями и благоухающую содержимым мусорных баков, чувствую, что, наверное, я дал это обещание зря…