Одна житейская история

Отсчет нового времени.

      Курсы повышения квалификации закончились перед самым Новым годом, мы получили новенькие удостоверения, на вечер был заказан банкет в ресторане. Те из нас,  кого не ждали дома, оставались встречать Новый год в Москве, так как потом начинались длинные Рождественские каникулы.
      Я, как всегда, торопилась домой, хотя не знала, ждут ли меня.
      Муж открыл дверь. Меня встретил неповторимый запах наступающего Нового года, елки и апельсинов. Кот терся об ноги, звонко мурлыкал и сигналил зелеными глазищами:
«П-ррр-оходи!» По ТВ шел концерт, на кухне что-то  кипело. «Ждут!» - заколотилась в сердце надежда.
      В комнате на столе переливались рубиновым цветом два бокала с вином, оранжево горели только что нарезанные апельсины, душистые и сочные. Сок стекал по руке, и она вытирала его моим любимым полотенцем…
- Почему не позвонила, что едешь? Я не один.
   Он ударил словами,  а она липкими от сока пальчиками безжалостно выдрала надежду вместе с сердцем. Я похолодела.
- Что тут делает эта посторонняя женщина?
- Посторонняя – это ты, – добивал меня муж, а она выскочила из-за стола и нервно задвигалась по комнате, готовясь к следующему раунду.
   Я застыла в дверях, и мое тело загородило путь к отступлению.
- Ошибаешься! У нас с тобой общие дети, общая квартира, общие дела, и здесь посторонняя - она! - Я настежь распахнула входную дверь, повернулась к посторонней:
- Уходите!
- Лена, не уходи! Я сейчас! – муж лихорадочно натягивал пиджак.
- Выходите и ждите его внизу, нам нужно поговорить!
     А она все вертелась и вертелась в прихожей. Или прихожая вокруг нее? Часы на стене отсчитывали секунды.  Она что-то выкрикивала и бубнила и, наконец, хлопнула дверью, будто наотмашь ударила, но все же это был апперкот, а не нокаут, и я немного пришла в себя.
     Это событие, катастрофа ледникового периода моей семейной жизни, как мамонт, навечно вмерзло в память: двадцать восьмого декабря две тысячи шестнадцатого года, Перменова Елена Владимировна.
     Говорить мне с мужем было не о чем. Год назад мы оформили развод, а жить продолжали под одной крышей. Обоим почему-то было стыдно объявлять родным и знакомым о нашем разводе: столько лет прожили вместе, выдали замуж дочь, сын школьник… А, может, оба на что-то еще надеялись?...
     На следующий день я сказала сыну:
- Решай, с кем останешься. Я ухожу. – И стала собирать вещи. Сын молча собрал свои. С тремя сумками и котом в мешке мы ушли в мамину квартиру.

     Мама умерла в прошлом году, вскоре после нашего развода, в больнице, в присутствии нескольких кардиологов. У нее начался сердечный приступ. Был выходной, и я пришла ее навестить. Дежурная врач почему-то бросилась не к маме, а читать историю ее болезни. Потом прямо в палате стали спешно снимать электрокардиограмму. Аппарат ничего особенного не показывал, и в реанимацию маму не взяли. Через два мучительных часа она умерла от обширного инфаркта. Не из-за того, что мы развелись. А, может, и от этого тоже?
     Теперь меня никто нигде не ждал... Мы с мужем, ставшим бывшим, продолжали жить в одной квартире и никак не могли поделить сына, которого оба любили, и который заявил, что ему нравятся двор, ребята и он останется жить в этой квартире,  а кому нужно, тот пусть и съезжает. Этим он нас ловко обвел вокруг пальца. Никто съезжать не решался. Теперь-то я понимаю, что тогда нам всем было страшно сделать последний шаг и, возможно, навсегда для себя потерять друг друга.
     Все шло по привычной раздолбанной колее: ни тебе «здрасьте», ни «до свидания», общались только через сына.  Бывший муж возвращался домой в удобное для него время, а я по-прежнему волновалась, не случилось ли чего, по-прежнему стирала его рубашки, убиралась, готовила, покупала продукты на семью и напарывалась на колющий, злой и холодный взгляд и такие же слова. Правда, и на деньги тоже, в тумбочке, раз в месяц, которых как раз хватало на продукты. Мы все больше и больше становились посторонними, а для других – образцовая семья!
      Мужчина так может жить, женщина – нет. Произошло неизбежное…
      Мамина квартира, в которой жили милые ее сердцу вещички, фотографии, вышивки, письма, терпеливо ждала и, наконец, дождалась свою дочку и внука, чтобы отогреть нас родным теплом. Мы зажили на новом старом месте, но раны наши еще долго не заживали.

     Наступили будни, холодные зимние дни. Свой день рождения в январе того года я не отмечала. Моя душа болела.
     Утром, когда не надо было идти на работу, я подолгу лежала, уставившись в потолок стеклянными глазами, на телефонные звонки не отвечала и сама никому не звонила, потом бесцельно бродила по комнатам. Пустой заледенелый двор понимающе-печально глядел на меня сквозь промерзшее окно…

     Приходилось учиться жить самостоятельно: зарабатывать, делать ремонт в обветшавшей квартире, справляться с переходным возрастом сына. Статус разведенной женщины сильно отличался от статуса замужней. Не в лучшую сторону, конечно. Многое передумалось за это невеселое время.
     Бывший муж продолжал встречаться с той, посторонней. Как потом выяснилось, началось это задолго до нашего развода. Однажды, когда еще жили по-семейному, муж выдал:
- Ты ничем не интересуешься, друзей у тебя нет, никуда не ходишь, с работы – домой! Конечно, человек ты ответственный, работаешь хорошо, на тебя можно положиться, но я, например, тебя, такую, на работу к себе не взял бы!
«Ну и ну! Спятил, что ли? – недоумевала я. – Да что же это такое!» Сейчас-то стало понятно, что просто завелась у него та, посторонняя, и на меня его уже не хватало. Только почему же он не уходил к ней, любимой и желанной, а продолжал жить в семье? Из-за сына? И да, и нет. Человек все делает не из-за кого-нибудь, а из-за себя: боится перемен, как бы хуже не вышло! А как же тогда любовь? Значит, не любит никого по-настоящему. Если человек любит, то отваживается на решение, а не сидит на двух стульях, на которых все равно не усидишь! Решение пришлось принимать мне. Нелегко оно далось! Через все прошли, всякое было. После одного страшного скандала предложила развестись. Согласился. А через год  и вовсе ушла. Когда ушла, стала еще большим врагом: как посмела! Его-то мать всю жизнь его отца терпела, которого он возненавидел за ее мучения. Дотошные психоаналитики давно докопались, что мы воспроизводим отношения своих родителей, хотим мы того или нет. Я, видно, по той же схеме терпеть предназначалась, а сын – ненавидеть родного отца.  Я испугалась за сына.
     Передо мной встала задача хотя бы ради сына суметь простить и начать все заново. Я тогда даже  представить себе не могла, как это трудно!

     Прошел год. За окном трещали небывалые декабрьские морозы, а в моей душе таял лед: незаметно заканчивался ледниковый период моей жизни. Я потихоньку выздоравливала. Все потрясения и переживания постепенно отходили на второй план вместе с давящим чувством одиночества. Заканчивался такой трудный для меня год. Приближался мой день рождения.
      Я наряжала елку, по ТВ шел предпраздничный концерт. В кухне, позабытая на плите, недовольно ворчала старенькая мамина кастрюля, а на столе оранжево полыхали, соревнуясь с елочной гирляндой, роскошные апельсины, пористые и душистые. Неповторимый запах Нового года.
      Кто-то позвонил в дверь позабытым звонком – один длинный, один короткий. Открыла.
- Здравствуй!
      Кот узнал, выгнул спину и стал тереться об его ноги, засигналил зелеными глазищами:
-  П-ррр-оходи! Зд-ррр-авствуй!
- Пройду. – Снял обувь, аккуратно поставил портфель на тумбочку в прихожей, прошел в комнату, сел, положил руки на стол. Постарел, ссутулился. Достал из пиджака деньги:
- Вот, вам от меня подарок к Новому году. А это – тебе на день рождения, юбилей, все-таки! – и протянул мне коробочку. В ней лежали часы с гравировкой: 28.12.2017. От меня.
     Отсчет нового времени?