Цвета и оттенки

Наверное, я напрасно половину сознательной жизни отзанималась в художественных школах, потому что у меня до сих пор совершенно не получается отличать оттенки серого друг от друга. Могу пробовать их названия на благозвучность, выстроить целые истории из простых словосочетаний, но не более того. Вокруг «серой гавани» можно возвести средневековую балладу, на «речном перламутре» оставить стихотворные откровения учителя, где он признаётся леди в любви, а «серебряная лиса» вот-вот сбежит из королевского дворца, чтобы колесить по всем семи королевствам и распевать песни лучших менестрелей.

Но истории останутся лишь намётками в моей голове, потому что серый — это не просто цвет. Это то, что я вижу каждый день, когда просыпаюсь в полумраке своей бесцветной комнаты, когда иду в ванную и смотрюсь в зеркало. Серый — это цвет моего лица, моей непрекращающийся ни на минуту усталости, моих выцветших глаз, моих сжатых, скомканных чувств и мыслей. Серый — это дорога на учёбу, учёба, дорога с учёбы на работу, работа, дорога с работы и короткий сон, лишённый сновидений.

И если снять очки (у меня плохое зрение), то все эти сладко сложенные названия оттенков теряют свою прелесть, а мир сливается в одно большое кровожадное месиво, не знающее ни жалости, но пощады.

И если закрыть глаза, то можно практически не существовать. Всё, что я придумала наяву, не оденется в бумажный переплёт, а та серия сюжетов, что связанна едиными физикой и логикой, и что по степени продуманности мироустройства превосходит многие и многие произведения, так и останется записками в сонниках. Каждый сон давал завязку на хорошую книгу, но сейчас, скорее всего, они останутся даже без полноценных рассказов.

И если закрыться в себе, то можно жить ровно так, как от тебя этого ждут, и даже спрятать под сердцем самые маленькие из уцелевших кусочков своих разорванных знамён. Красный никогда не бывает просто красным: на рубиновом полотне золотое крылышко молодого дракона задевает серебряную луну, отчего небосвод качается, а звёзды готовы пролиться метеоритным дождём. Синий никогда не бывает просто синим: берлинская лазурь только что распустившихся роз зажата в изящной, но твёрдой руке королевы, и больше никто не посмеет пойти против законной правительницы. Зелёный никогда не бывает просто зелёным: книга мудрости в обложке мятного оттенка покоится под тяжёлыми цепями и пристальным взглядом льва, и ни один смертный не в силах даже приблизиться к этим знаниям.

И только серый бывает просто серым, лишённым всякого очарования и прелести. Потому что я дышу им, он стелется вокруг меня, и я его составная часть. Он бывает значимым лишь тогда, когда в жизни есть другие, яркие цвета, чтобы оттенять их, придавать миру объём и долю таинственности.

И только серый бывает просто серым, потому что серый — это я. Абсолютно стабильное состояние.

***

А потом я сама выбрала свою улицу, и в один переломный день на мою жизнь со строительных лесов небесных пьедесталов кто-то случайно опрокинул большую банку цветопляски, отчего мир раскрасился всеми цветами радуги, стал пёстрым, контрастным до рези в голубеющих глазах. Нежная пастель таяла на ядовитых принтах, стекалась ручьями в блёклые лужи посреди цветного буйства красок, раскрывалась бутонами на фоне закатных фейерверков. Ночная тьма выходили из морских берегов и обрушивалась на города неоновых огней, что вновь и вновь перемешивались воедино и распадались на составляющие элементы.

После этого дня мир обрёл свою недостающую боль. Я узнала, что такое быть самой несчастной на Земле, что такое быть кем-то преданной и что такое быть испуганной и потерянной. От меня уходили самые дорогие люди лишь затем, чтобы никогда больше не возвращаться. Ко мне подсаживались ненавистные твари лишь затем, чтобы я быстрее могла узнать бесчисленные причины их гордостей и радостей. Я получала удар за ударом и вставала лишь затем, чтобы получить новую порцию боли в качестве допинга и двигаться дальше.

После этого дня мир обрёл своё недостающее блаженство. Я узнала, что такое быть самой счастливой на всей планете, что такое смеяться в голос и что такое быть любимицей не просто кого-то, а самой Вселенной. Ко мне возвращались самые любимые люди не только лишь затем, чтобы никогда со мной не расставаться, а чтобы быть рядом во всех моих начинаниях. Те, кого раньше я терпеть не могла, становились самыми преданными союзниками, соратниками в грандиозных проектах, и не предавали меня никогда. Я получала поцелуи судьбы один за другим, но шла к намеченным целям, не останавливаясь ни на секунды затем, чтобы оправдать возложенное на меня доверие дорогих мне людей.

День, с которого начались всё моё великое счастье и все мои великие беды — это один и тот же день. Это день, когда я стала свободной.